Отстранённое сердце

      Сны такие реальные и странные, будто это другой мир, где он должен находиться. Тянет туда, но как только приходит утро, а будильник звонит возле уха он снова возвращается в обычную жизнь. Хочется вечно видеть тот сон, где есть тот, с кем он раньше разделял все моменты своей жизни. Он не забудет, никогда. И так же надеется, что тот тоже не забывает. Ждет, что они встретятся.       В очередной раз, разочарованно проснувшись, Кацуки отключил будильник на телефоне, что лежал под подушкой и раздражающе вибрировал. Он продолжал лежать в кровати и смотрел в потолок не моргая. Не хотелось куда-то идти, особенно в такую жару. Зашедшая в комнату Мицуки уже по привычке скинула с него одеяло, а он всё так же неподвижно лежал.       — Доброе утро! Вставай давай!       Бакуго ничего не ответил.       — Ты сегодня в школу не идёшь.       — Почему? — слегка удивлённо посмотрел на мать Кацуки.       — Соседи приехали, — радостно улыбнулась Мицуки и глаза её будто сверкали.       — И из-за этого я могу не идти? Что за чушь.       Мысленно Бакуго был рад, что не пойдет, но причина такая не весомая. Он не хотел тратить время на знакомство с новыми людьми. Он не любил это. Ему незачем новые знакомства.       — Я уже сообщила твоему учителю, что тебя не будет, поэтому собирайся. Им наверняка нужна наша помощь с разгрузкой коробок.       — Лучше в школу пойду, чем незнакомым людям буду помогать.       — Кацуки, ты не пожалеешь, что пойдешь к ним. Посмотри с балкона на их машину. Не узнаешь её?       — С чего это я должен её узнавать? Это же просто... — сердце пропустило один удар, когда стоило взглянуть на номера автомобиля.       Кацуки в смятении посмотрел на мать.       — Да, Кацуки. Они вернулись, — радостная улыбка скрывала некую меланхолию в её глазах, нотками отражающую в голосе.       — Почему сразу не сказала?! — Бакуго не злился, это было чувство то ли недопонимания, то ли разочарования.       — Я же говорила, что это была просьба, их просьба. Знаешь... — Мицуки не закончила начатое предложение и перевела тему, — Собирайся, думаю это стало для тебя мотивацией. Буду ждать тебя внизу.       Поведение матери порождало обеспокоенность и одновременно с этим цепкий страх. Это был страх встречи. Они давно не виделись, не общались… Бакуго, в какой-то степени, рад, но он не хотел встретиться так, ничего не обсудив. За время разлуки всё, скорее всего, изменилось. Но он хотел верить, что не изменился тот, кого забыть не может.       Привязанность к нему была крепкой ниткой, связывающая их души. Её не порвали года и печаль. Но сквозь какой-то туман, не было видно есть ли конец нитки у того человека до сих пор. Сейчас это и узнаётся.       Руки немного подрагивали, когда он натягивал на себя вещи и когда умывался. Спустившись вниз в матери Кацуки ничего не говорил, лишь кивнул на ее вопрос: «Идём?».       Он снова стоит перед этой дверью. Снова страх. Мать стучит в дверь. Дверь открывает женщина, которая за два года очень похудела, но это не выглядело болезненно. Она оставалась так же милой и доброй, это было видно по глазам, которые не врали.       — Здравствуйте! — улыбнулась женщина.       — Как я рада, что вы приехали, Инко! — набросилась на неё Мицуки с очень крепкими объятиями, — Кацуки, а ты чего стоишь как истукан? Поздоровайся хоть!       — А… Здравствуйте.       Кацуки не понимал что с ним происходит, хотелось вернуться назад домой. Инко понимающе кивнула и ответила на вопрос, который Бакуго пытался сам себе не задавать.       — Он на верху. Может, хоть ты его разговоришь... — печальная улыбка всплыла на ее лице, но быстро сменилась, когда Мицуки обратилась к ней.       — Нужна помощь с коробками? Хотя, что я спрашиваю? Конечно нужна!       — Не стоит, их не так много.       — Цыць! С чего начинать?       — Ты как всегда, — посмеялась женщина.       Несколько секунд он колеблясь смотрел на лестницу и если бы не легкий толчок от Мицуки, то Кацуки стоял бы час в раздумьях. Сделав глубокий вдох, тот, поднимаясь, быстро переступал ступеньки, чтобы снова не погрязнуть в сомнениях.       На втором этаже было очень тихо. Так и не скажешь, что здесь кто-то может быть. С каждым шагом Бакуго подавлял в себе страх и тревогу, закрыл глаза, делал глубокие и длинные вдохи, пока это всё не прервала резко открывающаяся дверь ванной, которая больно прилетела ему по лбу и носу.       — Блять, — сквозь зубы прошептал Кацуки потирая больное место.       Когда боль немного утихла он открыл глаза. Кацуки надеялся увидеть того, кто так резко открыл дверь, но он никак не ожидал увидеть перед своим лицом лист бумаги, на котором было резким почерком написано: «Прости! Я не слышал, что кто-то здесь шёл!». Удивлёнными глазами Бакуго посмотрел на того, кто держал этот лист.       Непривычно отросшие волосы были собраны в низкий хвостик сзади, но они были всё такие же как прежде: вьющиеся, кудрявые, тёмно-зелёные и на взгляд такие мягкие. Глаза были зажмурены, скорее всего от стыда, а под ними были признаки усталости. Лицо было бледноватое, из-за чего все веснушки были отчётливо видны. Казалось, что Кацуки сейчас спит и он хотел убедиться, что это не так. Хотелось обнять его и больше не отпускать, никогда. Однако что-то не дало это сделать, Бакуго смог только заговорить.       — Давно не виделись, Деку. Ты изменился, — ухмыльнулся он.       Кацуки ожидал и хотел услышать голос парня, но тот даже и звука не издал. Вместо того, чтобы говорить Изуку писал.       «Ты тоже» — было написано на бумаге.       Нахмурившись, Кацуки задавался вопросом: «Почему? Почему он молчит?». Может это такой способ заставить Бакуго извиниться и почувствовать вину, стыд? Он и без этого её чувствует, поэтому он не думает, что Деку настолько глупый, чтобы не знать этого.       — Почему ты молчишь? — вырвался вопрос от Бакуго.       Деку не сразу начал писать ответ. Подумал несколько секунд, после чего карандаш в его руке начал выводить слова.       «Хорошо, что ты больше нет».       Парень попытался выдавить хоть какую-то улыбку, но в итоге ничего не вышло. Это выглядело так печально. Бакуго начал догадываться о причинах молчания, но задавать эти вопросы ему будет бесполезно, ведь он знал, что правды из Деку сложно достать.       — Твои коробки ещё в машине? Помочь принести их сюда?       «Я сам могу, не напрягайся».       — Меня моя мать убьёт, если я не помогу, поэтому пошли.       Мысли и переживания не давали покоя. Всё это молчание знакомо и самому Бакуго, ведь он и сам долгое время молчал после одной ситуации. Это скорее не молчание, а потеря дара речи. Противная штука.       За два года могло куча дерьма произойти, но любопытство так и разрывало его. Одновременно с этим он тревожился. Даже спустя столько времени Деку останется тем, кто знал о нем всё, вплоть до момента с переездом.       В глаза бросались не только изменения внешности Изуку. Шрамы. Их было там много и кто знает есть ли ещё какие-то под одеждой, которая совсем не подходила под жаркую погоду. Взгляд так и останавливался на них. И снова множество тайн. Так бесит.       Бакуго желал услышать голос парня, ведь совсем его не помнит. Он многого не помнит, что до смерти позорно, что ему становилось противно от себя самого.       Телефон разрывался от сообщений и звонков, но ни на один он не ответил. Отключив телефон Кацуки не доставал его несколько часов. Ему не хотелось сейчас видеть кого-то кроме Деку.       Под вечер всё было готово. Мицуки предложила поужинать дома, однако у Инко было много телефонных дел, которые нужно уладить к завтра. Бакуго уже обернулся и хотел было уже уйти вслед за матерью, но повернулся и задал вопрос.       — Что произошло?       Взгляд Инко опечалился и опустив его замялась с ответом.       — Я с ним поговорю и если он позволит, то я всё тебе расскажу. Нужно подождать.       — Да, я понимаю. До свидания.       — Пока!       Пришёв домой Кацуки закрылся в комнате и достал телефон. Много сообщений закрывало экран телефона, который он в итоге вырубил и, уставше выдохнув, плюхнулся на кровать.       Как же бесит.