Какая хмурая столица в октябре

      Если бы Игорь знал, к чему приведет его любовь к рисованию, выбросил бы из дома все карандаши.       Потому что к такому он готов не был.       Он взрослый человек, он гордость школы, ему экзамены сдавать со дня на день (через полгода, но и что?). А его отправляют рисовать декорации блять. К школьному, сука, спектаклю. Дескать, помоги родной школе, сделай доброе дело. Оно-то конечно пожалуйста, но возникает вопрос какого хрена родная школа ставит спектакль не имея ни одного нарисованного дерева под рукой. Вот как всегда все через одно место. Игорь честно признался классручке, что ему лень. Та честно ответила, что понимает, но ей плевать. И отвела (почти за ручку, что еще больше возмутило) в актовый зал.       Стоило Игорю смириться со своим положением, спустя две недели рисования российской действительности девятнадцатого века, как училка, занимавшаяся постановкой сломала ногу и с концами выбыла из общественной жизни. Подготовка спектакля отныне легла на хрупкие плечи старшеклассников. И все бы ничего. Если бы эти самые старшеклассники не передали бразды правления гордости десятого А класса Пете Хазину.       С этого момента для Игоря начался персональный ад.       Хазину не нравилось буквально все, что Игорь нарисовал за это время. Все, что он перерисовал ему не нравилось тоже. Было ощущение, что Петя резко решил, будто убитый и вечно ледяной актовый зал их средней школы превратился в мхатовскую сцену. У Грома даже появилось желание заниматься этими декорациями, просто чтобы доказать Пете, что он способен, и что вытянет эту постановку, как бы его не шманало это дите.       Самым пиздецом было осознание Игорем, что Петя в моменты этого пизделова и морального унижения нравился ему до звёзд перед глазами. Когда тот орал, кривил губы, сверкал своими тёмными, цыганскими, глазами, Игорь готов был залипнуть. Он честно пытался привлечь Хазинское внимание, но любая попытка казалась провальной.       «Я не гей» – думал Игорь каждую ночь перед сном. И понимал, что это чистой воды пиздеж.       Петя был почти на два года младше и на пятнадцать сантиметров ниже Игоря, зато злости и яда в нём было Игорей на пять. А выливалось это все всего лишь на одного, потому что с актёрами он вёл себя не в пример милее, что вызывало в Громе плохо прикрытую ревность. Он тоже хотел похвалы, смеха и тёплого взгляда от этой язвы желудка. А получалось как-то никак. Зато Петя наконец выправил творившееся ранее безобразие во вполне приличный спектакль. Тамара Васильевна, которая занималась этим всем ранее, просто отсиживала время, иногда помогая ученикам учить текст. Петя же казалось загорелся, хотя на первых порах тоже кривил губы и материл все происходящее. Игорь все это замечал, потому что чувствовал себя также. Однако теперь он снова остался один в своей ненависти к театральному искусству.       Сегодня Игорь шёл на репетицию с новым эскизом. Ну его-то Петя точно должен оценить, Игорь всю ночь убил, даже забив на подготовку к экзаменам. В семье этого конечно никто не оценил, но и мозги не выедал, пусть ребенок занимается.       Гром опаздывал, старая грымза химичка плевать хотела на творческие порывы школы и их репетиции, поэтому пока все уравнения из параграфа не будут решены, никого она никуда не отпустит. Игорь даже не пытался напомнить о перемене, как и кто угодно в классе, и просто смирился с тем, что Хазин, ещё одна грымза, только молодая и очень красивая, съест его сегодня и не подавится. Однако зашел Игорь в практически пустой зал, увидев на третьем ряду одного лишь Петю, завернутого в зимний пуховик. На улице только-только разгорался ноябрь, но питерская погода уже одарила снегом, льдом и собачьим холодом. –А куда остальные делись? –На линейку съебали, – Хазин шмыгнул носом, зарываясь глубже в куртку. Чисто воробышек на высоковольтном проводе. –А ты че тут тогда? –Да нахуй мне надо там стоять, я свалил.       Игорь хмыкнул. Ну типичный Хазин. –Ладно... Посмотри тогда пока, что принёс,– Игорь протянул Пете листы с эскизами, ожидая вердикта. Вердикт ждать себя не заставил. –Игорь, это хуйня.       Да сука! Четвёртый раз подряд. Грому хочется свернуть собеседнику шею. –Блять, да что тебе надо-то!? Все ему хуйня! –Не ори, дядь. Стараться лучше надо. –Да ты сам от этого всего кривил рожей, а теперь, сука, Станиславским заделался. –Во первых ебало на офф. Во вторых мне всегда все нравилось, просто Тамарка Васильна дура набитая и делать ничего не хотела. А в хуйне я не работаю. Андерстенд? – Петя поджег сигарету, неожиданно взявшуюся в его руке и затянулся. Игорь даже подавился от подобной наглости. Он конечно не стереотипный ботан с первой парты, бежать доносить не будет, но то, как Хазин открыто посылал все правила поведения и приличия возмущало. И восхищало. И возможно возбуждало, но Игорь этого ещё не понял. –Сам тогда рисуй, чтобы не хуйня была. –Ага, может ещё и все роли самому сыграть? Тебе поручили ты и работай.       В лицо Пете полетели листы с эскизами. О проблемах Грома с агрессией негласно знали все. И Петя тоже. А теперь ещё и столкнулся с этим напрямую. До ушей раздался громкий удар закрывающийся двери.       «Значит репетируем сегодня без Грома» – подумал Петя и затушил сигарету о подлокотник кресла.       Шла уже пятая репетиция после последнего разговора с Громом и Петя наконец понял, чего ему не хватало все это время. Игоря. За время репетиций он уже стал... Привычным. Петя, отказавшись от роли и занявшийся преимущественно организационными вопросами мероприятия, привык болтать с Игорем на репетициях, привык орать на него, привык просто к его морде кирпичом. Привык к неумелому флирту, который Петя распознал после первой же попытки и долго-долго смеялся. Хазин не дурак и понимает когда он нравится людям. А Гром даже не пытался этого скрыть. Петя решился на невозможное. Найти Игоря и вернуть его, потому что декораций все еще нет. И потому что Игорь ему тоже понравился, но об этом не будем. *** –Гром, стоять! – Петя залетает за Игорем в туалет, по пути закуривая. –Чего репетиции прогуливаем? –Да нахуй надо, ищите другого дурачка.       Игорь затылком ощущает Петину усмешку. –Зачем нам другой? Нам этот нужен. Возвращайся Гром, декорациям без тебя ещё больший пиздец чем с тобой. Нарисуй уже хоть что-то,–Гром молчит. Глубоко и со значением, как умеет только он. Пете всегда нравилось это его молчание, но сейчас оно раздражало до мозга костей. –Блять, Игорь, да в чем дело? Что мне, на колени стать? Отсоси потом проси или в чем дело?       В ответ Игорь все еще молчит. Все также глубоко и значительно. Петю тронула новая мысль, которая на лице отозвалась новой ухмылкой. –Тебя поцеловать может, чтоб ты вернулся? – Петя уверен. Гром зассыт. Петя ошибся. –А поцелуй.       Петя ошибся, но просить дважды его не надо. Для него это игра с приятным продолжением. Сигарета в два счета затушена, а губы в секунду оказываются на соседних. Игорь, прижатый к стене, дергается, но быстро приходит в себя.       Через мгновение к стене прижат уже Петя, а Игорь, отбросивший все мысли о похоронах своей гетеросексуальности, за затылок тянет его к себе. Петя чувствует, что Игорь зол, но разбираться в этом откровенно лень, как и в том, почему Гром не отшутился, не убежал в ужасе или не вдарил Пете промеж глаз. Хазин понимает, что что-то в его знании людей подкачало, и навык пора нарабатывать заново.       Дверь в туалет скрипит и оба в страхе быть пойманными отскакивают друг от друга, смотря на вошедшую в туалет уборщицу. –Курите, мерзавцы. Фамилии говорите, директору все доложу. –Панаев и Скабичевский, – отвечает Петя не моргнув глазом. Впрочем женщина, отдавшая мытью полов 40 лет своей жизни, не особо углублялась в русскую литературу и приняла сказанное Петей за разумный ответ. Игорь под боком одобрительно хмыкает. –Дядь, в спектакль хоть вернешься? –Вернусь, куда тебя девать, – Игорь тянется взъерошить Петину шевелюру и тут же получает тычок по рёбрам от мстительного Хазина.       Оба наконец-то получают что хотели. Игорь – теплые улыбки и мягкий смех. Петя – внушающие доверие декорации. К новому году они с успехом ставят спектакль на сцене и становятся новыми героями школьной истории. Теперь Игорь может спокойно готовиться к экзаменам, прерываясь лишь на долгие прогулки с Петей, потому что его мальчик всегда требует повышенного внимания к своей персоне. Но все это можно понять и вытерпеть, потому что оба стараются.