Какая хмурая столица в октябре

      Факт того, что Петя потратил на новогодние украшения уже пол месячной зарплаты Игоря немного пугал. Хазин же с рвением психопата скупал разные свечечки, флажочки, тарелочки, игрушечки и так далее по своему новогоднему списку, существующему лишь в его бедовой голове. Грому оставалось лишь тяжко вздыхать и думать, как бы признаться Пете в том, что Новый год он не отмечал уже лет пять точно. Признаться было как-то страшно, в голове Игоря красочно рисовались картины как Петя в ужасе округлит глаза, его хватит удар и Новый год они оба оба проведут в больнице.       Признаться пришлось в день, когда Хазин, в поисках гирлянд чуть не расшиб себе колени. Удивительно, что целиком не расшибся. –Петь… Да я Новый год как-то… не праздную. Давно. У меня и нет ничего. Нет, ну есть игрушки, от отца ещё…       Дальше Хазину не нужно было слушать. Даже шок, пришедший после слов Игоря быстро исчез. Теперь ему необходимо было увидеть эти самые игрушки. Пришлось Игорю лезть и с самого верха своего ветхого шкафа доставать коробку, которую в последний раз доставал наверное еще его отец. –Вот. Держи, только аккуратно. Им лет наверное как Прокопенычу.       Петя с восторгом в глазах смотрел на стеклянных космонавтов, ракет, звездочек. На обилие не менее стеклянных лимонов, шишек, медвежат и дед Морозов. Игорь, сам того не ведая, держал дома настоящий винтаж, который и при желании нигде не выцыганишь, а если удастся, то за баснословные деньги. Последний раз что-то подобное Петя видел в далеком детстве, приезжая на каникулах к бабушке и рассматривать на елке её старые игрушки. Где-то в подсознании мелькнуло воспоминание о стеклянной ракете, которую маленький Петя однажды чуть не разбил, из-за чего так испугался, что кажется даже заплакал. Бабушка тогда налила ему теплого молока, посадила на колени и рассказывала сказки, с участием космонавта на этой самой ракете. Петя тряхнул головой, отгоняя воспоминания и переводя взгляд на Грома. –Ахуеть… Они такие же древние, как и ты… –А ну! Кто тут еще древний.       Возмущения Грома Петя пропустил мимо ушей, зачаровано разглядывая содержимое коробки. –Этим и будем украшать. И флажки еще куплю. Я видел такие, с щелкунчиками. Почти как на тарелках новых. И гирлянду надо купить. На твое окно вообще шикарно будет!       Игорь тяжело вздохнул, переводя взгляд на своё окно, которое уже не первый месяц вызывало в Петре бурю восторга. –Да, Петь. И флажки купим.       Во всей этой новогодней канители Игорь вдруг понял, что он не умеет ничего из вещей, связаных с Новым годом. Последние пять лет Гром проводил новогоднюю ночь в компании банки пива и какого-нибудь новогоднего концерта, программа которого не меняется уже двадцать лет. От приглашений Прокопенко отметить Новый год с ними он отказывался, ссылаясь на компанию несуществующих друзей и обычно приходил к ним в гости первого числа, обменивался подарками и наконец-то вкусно ел. Единственный Новый год проведённый с Юлей прошел у неё на квартире, в компании вина и искусственной елки, которую Пчелкина собрала сама. Так что неожиданно для себя Гром понял, что он не умеет ни выбирать хорошую ёлку, ни ставить её, ни откладывать деньги на новогодний стол и хорошие подарки, ни хранить семейные праздничные рецепты. Благо с последним пунктом хорошо справлялась тётя Лена, и от Игоря требовалось совсем немного. Дать Петру её номер.       Петя же активно размышлял над едой, придумал три тысячи способов украсить Игореву хибару, и повесил повсюду гирлянды уже десятого числа. А за ними и флажки с Щелкунчиками, о которых так много говорилось и которые вызывали в Пете неописуемый восторг. Когда же речь заходила о подарках Петя игриво стрелял глазками и ничего не говорил, заставляя Грома нехило так волноваться.       В общем подготовка у Хазина шла полным ходом. Игорю даже в какой-то момент пришлось останавливать его в порыве купить очередные свечи с очередным новогодним запахом. «Ну Игорь, ты не понимаешь, те пахли клюквой и имбирем, а эти можжевельником и апельсином!!! Это другое!». Понимать если честно Игорь не хотел, просто знал, что такое обилие свечей в доме пожароопасно, чтобы Петя ему не говорил.       Елку наряжать Петя захотел исключительно вместе. Он вообще в этот день носился по дому в каком-то не здоровом возбуждении, то и дело поглядывая на елку и на коробку с игрушкам. –Ну давай уже наряжать! Игорь с кряхтением поднялся с дивана, поднимая вслед за собой коробку игрушек и протягивая её Петру. –Давай. Держи. В итоге в самом начале украшательства Игоря усадили обратно на диван, с которого он так и не встал. Ибо не нужно вешать игрушки на веточки не по фен-шую, а нужно думать и понимать, что синяя и синяя игрушка на одной ветке это не прикольно и вообще указывает на отсутствие фантазии. В итоге ёлка, собранная Петром, могла быть достойна всех премий мира на самое красивок новогоднее дерево. По крайней мере Игорь думал именно так. Да и Петя, чего греха таить, тоже.       Тридцать первого числа оба проснулись достаточно поздно, что дало Пете повод в срочном порядке убегать на кухню, а Игоря отправлять в магазин за свежим хлебом и забытым ранее луком. Если бы Игорь знал, что поход в магазин накануне Нового года, это битва не на жизнь в на смерть, то сделал бы все, лишь бы никуда не идти. Ему чуть не пришлось вступать в баталию с неким дерзким гражданином за последнюю булку. К счастью с собой была ксива, которой Игорь успешно помахал перед нахальной рожей оппонента и улизнул с последним батоном.       На улице же, не смотря на приближающийся Новый год было хмуро, грязно и совершенно не снежно. Атмосфера совсем не новогодняя, как бы её не пытались спасти владельцы всевозможных кафе и магазинов центра со своими рождественскими украшениями. Петя сетовал на погоду чуть ли не каждый день, почти что плача. Надеялся бедняжка на снежную зиму, не думая о том, что погода вещь непредсказуемая и своевольная.       В квартире же все было очень по-новогоднему. Петя стучал ножом, нарезая пару банальных («традиционных, Петь») салатов. Телевизор издавал звуки ненавистной Игорем еще с детства «Иронии судьбы», но с этим фактом оставалось лишь смириться. –О, ты вернулся уже? Быстро. –Вернулся. Правда чуть в мордобой не попал. –О как, уже интересно. –Попозже чуть расскажу. Но пока скажу, что меня спасла ксива.       К одиннадцати вечера все, что наметил Петя было готово. Мясо в духовке, салаты в холодильнике. Оставались бутерброды, которые нарезал уже Игорь, пока Петя, сидя на столешнице, дымил сигаретой в прикрытое кухонное окно.       Вдруг Петя дернулся с непонятным звуком, чуть не упав со стола, чем не хило так перепугал Грома. –Ебать, Игорь. Там снег!!!!! Слышишь?! Снег пошел!!! Наконец-то!!!       Игорь и опомниться не успел, в то время как Петя уже несся на улицу, чтобы посмотреть как город наконец-то покрывает снежным покровом. Гром нагнал его уже во дворе, накидывая ему на плечи пуховик. –Ты куда убежал так, шебутной? Замерзнешь ведь. На, оденься.       Петя повернулся к нему такой счастливый, что у Игоря где-то в сердце защемило. Вот оно действительно новогоднее чудо. Первый снег этой зимой и Петя такой радостный, что хочется его прижать к себе и не отпускать никуда. Впрочем Игорь так и сделал. Притянул Петю к себе, под его звонкий смех. В волосах у Петьки запуталось уже под сотню снежинок, которые тут же растаяли от тёплого дыхания Грома. –Снег, Игорь… –Снег, малыш, снег. Дождался, видишь. А то грустил вон как. Вот он и снег.       Через несколько минут Игорю все удалось завести Петю в дом, только теперь Хазин расположился на подоконнике огромного Громовского окна и смотрел на снегопад оттуда до самого Нового года. –Петь. Речь про трудный год пропустишь. Иди ко мне, хватит там торчать.       Игорь взял подошедшего Петьку под бочок, начиная разливать шампанское под бой курантов. Желание у них одно на двоих, тепло тоже, поцелуй так тем более поделили между собой.       Не успели отметить, как Петя Игоря на улицу утянул. Утянул гулять, нелипким снегом кидаться, смеяться во весь голос, песни на улицах горланить. В этом весь Петька и есть. Громкий, шебутной, такой счастливый. Настоящий. Весь в снегу, улыбается, Игоря тащит куда то, а тому только в радость. Когда так, когда громко и смешно, когда Петя счастлив. Гром и сам счастливее становится, на него смотря.       Целоваться на морозе не очень приятно, но Петя вдруг говорит, что это его согревает и Игорь готов губы стереть его целуя. Лишь бы Пете было тепло. Петя же в ответ лукавит, играет глазами и за очередным поцелуем тянется, привлекая Грома за затылок к себе.       Домой они возвращаются в пять утра. Сонные уже, но счастливые сверх меры. В постель Петю укладывать пришлось почти силой, но стоило коснуться головой подушки, как силы тут же окончательно покинули тело. Осталось лишь совсем немножко на то, чтобы обнять Игоря и пожелать ему спокойной ночи в счастливом новом году.       А днем оба уже бегут к Прокопенычам с тремя пакетами. Два из них с подарками и один гостинцами, Петя своими кулинарными шедеврами поделиться захотел.       Дверь им открывает тётя Лена. –Ой, мальчики. Как я рада, заходите же скорее, ой, а соскучилась как.       Фёдор Иванович улыбаясь пожимает обоим руки и приглашает за стол. За спиной у него появляется тётя Лена с двумя одинаковыми свёртками. –А ну держите, кому какой.       В свертках два свитера. Тёплых, ручной вязки. Оба смотрят на Елену Ивановну с собачьей преданностью в глазах и тут же натягивают на себя подарки. –Петюш… А я тебе вчера дарил что-нибудь?.. Вопрос Игоря сбивает с толку. Выпили они вчера немного, не до амнезии, но Петя не помнит. –Нет вроде… –И я не помню. –А я тебе дарил? –И этого не помню… Кажется забыли…       Оба сходятся на мысли о собственном идиотизме. Сидеть в гостях спокойно теперь не выходит и им пришлось, извиняясь и обещая забежать завтра, убегать домой. Получать и дарить свои подарки. По дороге они поднимают друг друга на смех, пытаясь выяснить кто из них больший балбес.       Дома Петька заслуженно получает огромный пакет полный всяких мелочей. Новую пижаму, с покупкой которой явно помогала тётя Лена, пару книг, кучу сладостей и даже те самые новогодние свечки, пахнущие можжевельником и апельсином. –Ого! А кто-то говорил, что это огнеопасно. –Ну я подумал… Спалишь дом, но хоть счастливый.       Оба смеются, а Игоря в очередной раз Петя называет дурачком. Пижама новая тут же оказывается на Хазине, как раз под новый свитерок. –Ну как? –Красавец, как же еще. Никого красивей нет. –Подлиза. –А вот неправда. Честный просто.       Свою же коробочку Петя протягивает как будто немного опасаясь, что Игоря немного смущает. Коробочка совсем маленькая и Гром начинает догадываться, открывая её. И точно. В коробке лежат часы, очень похожие на отцовские. –Я просто заметил, что твои не ходят уже… Ну а зачем сломанные часы носить, вот я и… Ну… Они не такие же, сейчас таких не делают, но похожи… Вот. –Это отцовские, — голос у Игоря садится, приходится откашляться, смотря на подарок. Петя совсем поник. –Да, я знаю… Просто. Я не должен был, да? Это плохой подарок? Прости. –Нет, Петь. Не плохой. А лучший. Мои правда уже не ходят, а я все боялся их снять. Память же об отце. А эти тоже память, только ещё и о тебе. И ходят. Красивые часы, мне нравятся. Прям сейчас поменяю.       В подтверждение своих слов, Игорь снимает с запястья часы Константина Грома и надевает новые. На руке они сидят идеально, ничем не мешают, а внешне выглядят почти также. Губы сами собой растягиваются в улыбке. –Люблю я тебя, Петька. Может редко говорю, но никогда наверное я так не любил.       Игорь тянет его к себе, целуя в макушку, и понимает в голове, что это первый Новый год за многие лета, которые он точно запомнит и который действительно принёс ему счастье. На душе от этого радостно так, что смеятся хочется и Игорь кажется действительно смеется, утыкаясь в петину макушку.