ловец снов

мягкая рука падет на макушку, когда Ру спешно откроет глаза. он очнется на чужих коленях, ощутит трепетные касания, и многочисленные осторожные перебирания свисающих прядок челки. он опешит. на этот раз предельно ясно, то было ванилью и чудесным сном. и ощущал он это, едва понимая происходящее. слишком уж хорошим было то начало. слишком уж мягкими казались эти неоднозначные секунды. в какой-то момент даже придет мысль и вовсе не шевелиться, притворствовать дальше, в своем же сознании, чтобы эта приятная минута не заканчивалась. он делает вид, что все еще находится внутри оков сознания, пока бережная дорожка из мягких касаний падет на его тело. рука мягкая, кожа ее словно пряное лакомство. не страшно было в эти моменты. не страшно было дышать, двигаться, на этот раз он доверял плоду сознания, доверился себе. все в этом сне веяло теплотой и уютом, окружение, что тот не разглядел толком, мягкие и аккуратные касания, теплый шепот и расслабленные минуты. минуты спокойствия. минуты, когда он может не боятся, когда может расслабиться и насладиться, отдохнуть, иначе говоря. образ возлюбленного не был искажен, был чист и весел, каким тот был в реальности. был так любезен и мягок, был сравним со слитком золота. идеальный блеск, что так интенсивно отражали глаза. руки его бережные, все касаются и касаются вновь, едва настойчиво, не переходя грань навязчивости. тактичная середина, идеал. идеально было и его поведение в целом, каждое неуловимое движение, и размышления на уровне божественного. слова на вес золота, руки, сотканные солнцем и яркий, идеальный взгляд. все в нем было высшего качества, и таким, к сожалению, не был сам Рубедо. ошметки прежней зависти не давали покоя. бесконечная благодарность и любовь затмила бушующую и рвущую душу ненависть, стала открыткой и приглашением в свободу. но пустота внутри никуда не делась. наполнялась постепенно золотом и даром, но утекала сквозь многочисленные расщелины. а осознание небытия как идеала давило, заставляло раз за разом стенки искусственного сердца раскалываться на мелкие части. крупицы его растворялись в небытие, причиняя боль, не касаясь физического тела. взгляд его уставший не поднимается. он все еще притворствует во свое благо, ибо не хочет расставаться с этими редкими проявлениями любви. все в его жизни было безнадежно, и лишь такой уберегающий луч света привносит крупицы радости. становление им должно было принести радости, и он не знает, сколько же раз ошибался. сам он и нахождение с ним является смыслом. самым сокровенным и светлым. чистейшим и идеальным. неловкое молчание в собственных размышлениях. черствая правда жжет глаза, заставляя подрагивать, и подать знак, что Редо в сознании. это не реальность, так к чему ложь? неужели Редо не может быть откровенен хотя бы с собой? к черту правила, он имеет полное право высказать все в лицо, пусть и вовсе не реальному оригиналу, но хотя бы внутри сознания он заслужил знать правду. а Редо заслужил право голоса. он неловко поднимается, не убирая руки со своей головы. она сама вскоре спадет, когда он сядет напротив. смотрит так равнодушно, пусть и беспокойно, мешая горечь и неимоверную привязанность, дорожит ведь, и не признает. точнее, не хочет признавать то, что должен сказать. взгляд на чужую шею лишь заставляет искривиться. золотой ромб вызывает смешанные чувства. вызывает чертову зависть вновь. а оригинал смотрит вопросительно напротив, с пониманием, и молчаливым осознанием. не хочется ему слышать удушающих подробностей, но хочется помочь. смотрит на избитый жизнью силуэт со всем сочувствием, что он только может испытать. раскрывает уголки души, и впускает пригреть намертво замерзший силуэт. он отговаривает себя, и все же решается. кивает, немного запинаясь, хочет услышать, и ждет. -это так… обидно порой. я не хочу признавать это, но я все еще ужасно завидую. я завидую твоей нечеловечной идеальности, и в целом... тебе это все удается так легко. я глуп, ужасно глуп, и ты глупец безнадежный, раз до сей поры со мной. но все же ты хороший глупец, идеальный и… прошедший все проверки, а я… а я просто безнадежный глупец. мне так хочется быть чуточку лучше для тебя. и мне грустно. я боюсь, что когда-нибудь твое терпение лопнет, и я вновь стану разочарованием, и... и мне хочется быть как ты. быть тобой, и быть с тобой. а если ты разочаруешься во мне даже так, то я заставлю тебя полюбить и себя тоже. но... я даже до половины твоего уровня не дотягиваю. порой это страшно так. смотреть на тебя, на твой раздражающий ромб, на твое лицо и... плохо становится. плохо от самого себя. я очень боюсь, что в один момент покину тебя. или ты покинешь меня. или хуже, я сделаю что-то не то и вновь буду в одиночестве. мне очень хочется стать похожим на тебя, чтобы даже после потери быть рядом. и твоя идеальность меня так раздражает и восхищает. и в итоге я вновь ужасно запутан, и в итоге… я вновь ничего не знаю. даже сейчас ты на голову выше меня, ибо знаешь в чем дело. я уже вижу, как ты думаешь над ответом. твоя светлость иногда так выводит. я боюсь, что люблю недостаточно сильно. и мне жаль что я об этом думаю. и мне жаль что... что я не сказал этого раньше. я не хочу быть мертвым для тебя, но и говорить нечто подобное так эгоистично. я не хочу быть эгоистом. я просто хочу быть… таким же. хочу быть идеалом для тебя. проговаривает на одном дыхании монолог. слова льются словно из ведра, и с каждым он становился все менее стеснительным и неуверенным. кисти его где-то на середине окажутся в чужих. мягкие пальцы поглаживают кожу, настраивая нужным образом. «оригинал» напротив, сидит и размышляет сквозь ступор, а затем медленно, едва настойчиво, протянет ледяные руки к Редо, и со всей нежностью и трепетом обнимая, лишь вздохнет в ответ. трескался мир Редо от малейшего лишь издоха. это все, что он смог придумать? Редо не перестал любить его меньше, не перестал считать идеалом, но насторожился таким нетипичным поведением. а его ли это идеал? а не настолько ли все плохо, что его явь мешалась с больной фантазией? эти мысли никак не желали сгинуть, а стук где-то там, отдающий расколом, рассыпался нескончаемым фарфором. что для Рубедо есть идеал? за какие качества он полюбил свой Идеал? все его поведение подходило под "стандарты" Ру. тот был гениален и спокоен, вечно держит себя в руках, и обладает острым умом. его движения согревали душу, сквозь ледяные руки. лишь касаясь Редо они взаимно нагревались, и становились источником взаимной теплоотдачи. и лишь вместе они могли существовать. Альбедо идеально подходил во всех планах, и был нелюдим, и лик его легко запомнить. но разгоралось что-то гнусное в груди. что-то несчастное и вечно хнычущее пыталось выбраться наружу. к чему же делить Альбедо с другими, ежели его лицо столь привлекает, а вот лик Редо совсем не подходит под это описание? страх потери постепенно сдавливал горло, проникал в глубины шрамов. Редо в голову приходили по правде страшные вещи. воистину пугающие. и сам он стыдился их, старательно отгонял от себя едва не дрожа. и чужая теплая рука ему в этом помогала. оглаживала тело, и согревало каждый бутон синяков. внутри души Редо прорастали целые букеты, когда возлюбленный был рядом. тот не позволял им завянуть, и сам Редо не позволит. он осознает, что эгоистично будет удерживать источник и спасение от увядания рядом насильно, но будет ли у него выбор? а хочет ли он быть эгоистом? аналогичное отрицание, но вот что покоя не давало, а не увянет ли сам Альбедо в таких-то обстоятельствах? он не был готов распрощаться со своим светом и лучом жизни. и потому должен был соответствовать. он не хотел стать разочарованием, хотел запомнится, хотел быть таким же идеальным. хотел быть идентичным. такой идеал как Альбедо несомненно не будет испытывать ненависти к себе, а значит если Рубедо станет точной его копией, то наверняка тот полюбит и его. так рассуждал Рубедо. но не только ради любви он хотел стать лучше. он хотел быть идеальным для Альбедо, идеальным, чтобы вместе испытывать это счастье. а потому искренне не понимал, почему каждый раз, когда он делал успехи в своем копировании чужой манеры, то на него смотрели лишь с разочарованием. словно во взгляде его исчезала та искра, словно осталось лишь там сожаление, приукрашенное прежней теплотой. "я стараюсь недостаточно" оглашал его внутренний надзиратель - он сам. хотя на деле все было куда проще. Альбедо не понимал, почему так происходит. не понимал и винил себя, что недостаточно любви проявляет, ибо к чему же такие отчаянные попытки обратить внимание. наблюдал, как самый дорогой в его жизни человек разрушает себя. свою искренность и реальность. разрушает себя. разрушает того, кого оригинал и полюбил. как растекаются трещины на кварцевых руках, вылепленных прежде с такой учтивостью. бесценных и как их владелец, аналогично бесценный, распускает ядовитые вмятины, метаясь от образа к образу. тот был готов расцеловать каждый синяк и шрам Редо, делая их украшением. был готов говорить нескончаемое количество комплиментов комплексам, и превращать их в повод для гордости. был готов принимать и лелеять самые гнусные мысли и черты характера, оставляя все это в прошлом, и протягивая руку помощи. Альбедо любил копию не за то, что тот являлся копией. любил за качества, присущие людям. за этот баланс в недостатках и плюсах, за эту переменчивость и глупую импульсивность, за эти подколы и забавные попытки извиниться, за многогранность и разносторонность характера. и то было правдой. Редо действительно был сочетанием самых различных черт. взрывным набором дополняющих друг друга составляющих, и рвущих белые, вылепленные самым типичным материалом стены закрытого мира. что сильно разнилось с "удобным и послушным" набором качеств Альбедо. он был "идеальным" лишь в понимании удобств, а Редо был хорош во всем. он рвал эти законы идеальности сам того не зная, и наблюдение как шипы собственных цветов рвут его тело и душу на части это истинное смертельное шоу. и сейчас, когда он говорит все это, хочется расплакаться и убежать. хочется протянуть руку, и убежать вместе. укрыться от всего этого, отгородиться от проблем под теплым одеялом, и мирно прожить вместе остаток сознательных дней, болтая обо всем без разбора. боязно и больно ему было смотреть на попытки Редо загнать свое великолепие индивидуальности в никуда. стать серым и блеклым. стать "Идеалом". и вздох его был не разочарованием. скорее болезненным пониманием всего толстого слоя разных мнений и взаимных ошибок. вздох полный надежды на будущий диалог. и движения его, слегка отдалили повисший на плечах силуэт. смотрит глазами полными восхищения, и Ру повторяет, пусть и подрагивает боязливо, после такого откровения. он до сих пор не может довести логическую цепочку, и сидит лишенный ответа. но получит подсказку, а точнее, со всей нежностью сказанный полный ответ, уже догадавшегося до сути. —ты и не должен быть идеалом для меня. и я для тебя не являюсь идеалом сейчас твои изъяны красят тебя, и я искренне хочу, чтобы ты любил их так же, как и я. все твои слова и движения поражают меня, и я восхищаюсь тобой. ты сама человечность, воплощение всей ее сути и концепции, и к черту тебе не нужна "идеальность", чтобы быть полноценным и счастливым. ты сам по себе, набор прекрасного баланса и сочетания формул характера, который я искренне люблю. я понимаю твое рвение стать, но ведь это не стоит тебя. я пойму и твое разочарование, ведь все проделанное лишь разрушало тебя, но нет в этом твоей вины, есть в этом замечательное свойство и возможность принять свою ошибку. как раз ошибки делают тебя тобой, делают тебя настоящим. дополняют тебя, а не уничтожают. "ее" идеалы не должны пятнать твои. у нас нет возможности вырезать из памяти это, но мы можем вместе похоронить прошлые действия, и в будущее сойти уже готовыми людьми, Редо. медленно трескаются прежние мысли и устойчивые мнения. с каждым словом он понимал, насколько же ошибался. искренне старается не винить себя, искренне старается не пасть духом и всем телом куда-то в небытие, пусть и желание просто в момент исчезнуть мелькало где-то язвительным фоном. не желал он более слушать, а все равно внимал слова. приятно было знать, и так же обжигающе, что не ненавистью и разочарованием то было. что было искренним беспокойством. и старается он верить ему. тактильно не отпустит, будто бы укрывая лицо от чужого внимания. будто бы страшно ему стало, и то было правдой. а вдруг его образ настолько пропитан фальшем, что он настоящий никому не придется по нраву? а, быть может, все что он ощущает это сотканные им же обилия лжи? а возможно ли такое, что его стремления и усилия все же были к лучшему? вдруг оригинал не возжелает любить того, кто скрывается под красиво обернутым фарфоровым слоем, и выкинет подобно ранее произошедшему? медленно канули его радости и надежды, но не было позволено им безвольно исчезнуть. Редо не дурак, глуповат немного, но не полный же идиот. он сомневается без конца в решении что сказать, борется с импульсивностью и смотрит. не может повернутся язык назвать Альбедо "отражением" даже в чертогах разума. а презирающая фигура медленно растворяется, будто бы ее и не было никогда. не хотел Редо следовать указаниям на страницах романа, он был реальным. был живым, совершенным, идеальным в своей человекоподобной природе и действиях. это было в нем важнее, чем удобство и актуальность. был тем, кто порвет красивый слог и страницы, выберется из оков шаблонности и границ понимания. не нужно было ему становится кем-то "хорошим". не нужно было обладать набором прекрасно дополняющих себя и универсальных качеств. он сам по себе идеален, и что важнее, полноценен. или волен сделать себя полноценным. его решение, что он захочет сделать частью себя, а что отвергнет. весь внутренний мир в его руках. но не стоит сильно заигрываться манией, не стоит перечеркивать все, что уже есть. он волен творить себя и свою жизнь без угроз. ежели превознесет себя слишком гиперболизированным и набитым, по телу вновь разрастутся трещины, да рухнет он вскоре, клейменный дураком. обещает себе быть осторожнее, ибо такова его ноша и судьба. выбор сложен, а жизнь никогда не была сладостью. его воля сделать ее иной. пережить со всеми трудностями и ошибками, творить чушь вновь и вновь, дополняя себя. светится от осознаний, горечью изливаться когда больно. реагировать так, какова воля его. постепенно растворяются его недоразумения, от многочисленных касаний. он объяст излюбленного в ответ. руки его под чужими, а кисти в замок склеятся, когда окажутся у шеи. и там же голова собственная, уляжется на плечо, да изредка моргает, смотря в пустоту и обдумывая. пока не хочет отстраняться, сделает это позже. занимательно выглядело, стоит кому-то сказать едва слово, а затем неторопливо закончить, второй не сумев выдумать ответ в моменте, словно сбежит от него во мгновение. то было забавно, и никто не видел проблемы. все же, какими бы не были различия у них - они похожи. не идентичны и не одинаковы в радикальном смысле. эта схожесть была скорее дополнительной сладостью. питала надежды и понимание, что было довольно важно для них. молчаливое считывание слов и мыслей друг друга все очень упрощало, для двух нелюдимых созданий. не были они четким отражением, пусть и могли зеркально отражать замыслы и действия, проходило все через призму собственного восприятия, опыта и привычек. несомненно, идентичность это замечательно, но ради нее не было смысла убивать свои качества. сломленные могут заполнить раны и трещины друг друга после скоса "лишних" ветвей, но то было не важнее нынешнего и собственного положения. было это отличным побегом. было отличным решением, и самой настоящей верой. тон дальнейший его был полон изъянов и неуверенности, словно колеблется, и то было правдой. -нам стоит... отпустить это. мы вольны с тобой жить вне купола долга, и я думаю, мы слишком долго не видели света и прикидывались. я не хочу разрушать нашу связь и все произошедшее, я предлагаю сжечь старые идеалы. сжечь то, что нам досталось в наследство и отравляло. я хочу избавить тебя от угнетения, и самим вдохнуть кислорода, так будешь ли ты свободным человеком со мною? сотворишь ли ты со мной новый идеал, Редо? столь решительно и ответственно заявляет. на деле едва не дрожит проговаривая, и держась от запинаний. не уверен в словах, не уверен, что не сможет без наставлений. не сможет без награды и титула - внутреннего устоя. но взгляд на вдумчивое лицо напротив все решает, с ним - все возможно. а сам Редо размышлял… глубоко. глубоко был в замыслах, как бы ему сбежать в такой ответственный момент. он понимает, что не должен взваливать все на Бедо, не должен оставлять свою жизнь в чужие руки, и пускать все на самотек. раны его не заживут, если он не предпринимает никаких действий. загноится душа, если не излечит вовремя, и будет обилием вытекать из его трещин яд, пока и вовсе тело не сломается, и не лишит и так давно измученный дух последнего шанса. словно окликают его неожиданно, он выпалит встревоженно, не размеренно, а скорее глупо. со всеми сомнениями, и таким же пропорциональным доверием. ему хотелось согласится, и раз у него есть воля, он должен исполнять свои желания, ведь так? -я думаю… ты прав. пусть это гнусное прошлое пылает, а мы построим новые реалии… не сделаем их куполами и стенами, пусть это будет чудесное дополнение. ты ведь обещаешь все еще любить меня, после того как мы разобьем это отражение? зная ответ наперед, постепенно набирает уверенность Рубедо. слова его льются так славно. он ощущает, как чужая рука коснется его кисти. сожмет со всем трепетом, будто бы безмолвно отвечая. момент этот был воплощением совершенства. каждый молчаливый и усталый вздох разгонял мертвые прежде додумки. не будет недопониманий, ибо свершилось нечто. ибо произошел ритуал отказа. совместного посыла и отвержения прошлого. принятия его, равнодушия. черствого и бездушного. всю душу и эмоции они словно кирпичи возложат в настоящее, и наслаждаясь моментом, обменяются безмолвными ответами. вторая рука, принадлежащая алхимику, на момент встряхнет кисть и потянется к собственной шее. Редо в недоумении, не может пока сообразить, к чему такое казалось неуместное напоминание, но обомлеет его лицо в последующих действиях. он сочтет это переизбытком важных событий для одного теплого вечера. однако, ежели любимому так легче, он не возразит, лишь едва ехидно ухмыльнется, и прильнет с большим энтузиазмом. пусть и ошеломленно, он доверяет действиям, а если тот и будет жалеть, Редо не имеет ничего против тренировки эмпатических и утешающих навыков. секундами ранее, как и было упомянуто, рука скользнет медленно, набираясь решимости. огладит кожу, едва не ограничивая воздух. взгляд его был в тот момент как никогда спокоен. словно такое он вытворял ежедневно. он знал что делает, знал какие последствия ждут, и знал как тяжело будет принять. знал, что его и путать будет легче, знал что придется выдумать что-то новое, знал что таким образом отказывается от важного задания, знал что оборачивает на себя гнев и недовольство. но возможность дышать свободно была важнее. было важнее построить собственные идеалы. создать собственную обличительную черту а не быть "продуктом высшего качества". стоит ладони немного задержатся, награда в виде ромба растворится в коже. останется лишь безнадежный, едва заметный шрам. любое событие не может быть окончательно потеряно, так и прошлое он не вырежет из себя. но он будет горд собой, своим воплощением, у кого есть собственные стремления. и Редо аналогично, не будет в тени. вскоре он обязательно проявит себя. проявит себя, и наконец объявит более, чем "кем-то идентичным". проявит себя как отдельную личность. не будут они вспоминать то, что было с болью или страхом. это будет уже пройденный путь, полный рваных подъемов, и критичных падений. не сложно понять, что паника была бы соответствующей частью. однако они насмехались над прошлыми и будущими ошибками. в их распоряжении была целая жизнь, причем намного большая. нет причин запрещать себе быть человечными, и зачастую нарушать идеалы. нынешние, или прошлые - они не должны стать границей. они будут дополнением. неидеальные будут сами решать, кто они сейчас, тогда и в будущем. сейчас они - лишь двое влюбленных, что мирно тлеют в объятиях. в какой-то момент Редо даже забылся, и возжелал чтобы этот счастливый сон оказался явью. пусть это и маловероятно. крайне. 𔓕𔓕𔓕 Рубедо медленно осознает, что то действительно было лишь плодом его фантазии. утешение после прошлых фантазий, или затишье перед бурей, пока не ясно. оригинала нет поблизости, что довольно… одиноко. Редо лишь накрыт чем-то теплым, и не особо желает вставать. с трудом он разомкнет тяжкие веки, сразу принимается обдумывать сон. тот оригинал и правда был почти как его. война с сознанием временно слилась в перемирие, в виде такого символичного подарка. не хочется ему засыпать - боязно, что вместо продолжения того момента он увидит что-то страшное. холод обдал руки, когда он наконец вылез из укрытия. тот был так похож на его оригинал. но не хотелось ему приносить столь важную часть в жертву. многое в этом сне он понял, пусть и до сей пор не хотел перенимать на себя. считал, что его образ во сне сильно искажен. признает, грешит изредка таким грубым к себе отношением, но не до такой же степени? хотя эгоистичные желания и позывы все же сквозь злость принимает. понимает, что не отвертится от самого себя. интересно, а что бы Альбедо сказал на это? а что бы чувствовал, если бы был главным героем такого? что бы ощущал, когда проснулся с полной памятью каждого момента? не хотелось награждать его такой ношей. было бы это эгоистично и глупо, да и смысла не имело объективного. рука его коснется ледяной стены, и словно внутри что-то вновь треснет от этого обжигающего мороза. вспомнит он про свои трещины. оцарапанную совсем недавно шею, и ноющую боль под ребрами. заслезится вскоре и глаз, веко которого он вскоре потрет лениво, и без особого энтузиазма. белая как снег кожа сливается воедино со светлым укрытием, а потому прикинувшись каким-то незримым явлением он отменяет путь куда-либо отсюда. дел у него никаких, лишь гордое одиночество. каждый день был серостью в попытках разобраться где-то внутри. дни в одиночестве, соответственно. постепенно все налаживалось. определяя по звукам, Бедо не так уж и далеко. слышатся шаги, именно его шаги. они размеренные и спокойные, идентичные по сути своей и друг на друга похожие. неторопливые. скорее всего тот идет налегке, иначе бы они были более тяжкими. значит тот не сжимает рукояти лезвия в ладони, и расправы можно не ждать - шутливо проговаривал сам себе. не собирался он менять своего мнения прямо сейчас, старое мнение въелось в мозг и сознание подобно паразиту. ругало за такие фантазии, едва Редо удерживался от очередной царапины на руке, сотворенной ей соседней. игра на нервах от осознания, что без поддержки реальности он никогда не получит такого итога. резкое опустошение и болезненные покалывания учащаются, когда он переведет взгляд. пустое совершенно пространств на миг мелькнет в его глазах, а затем все вновь станет привычным. будто вещее видение - видел он свою пустоту, ежели продолжит в таком деструктивном темпе. ежели не отпустит давно завершенное, и ежели не перестанет хвататься за инструменты раз за разом. отламывая высококачественный кварц от себя, не перестанет делать лицо более приятным и запоминающимся. не перестанет падать в вязкий страх потери - тут же отгоняет от себя этот бред, оголенной стопой ступая на аналогично ледяной пол. дрожью обдает все тело, когда он едва собираясь с силами отталкивается от поверхности и встает. тело в странном жаре, а больная голова тяжелая. смутные воспоминания выдуманных касаний поддерживали каждый шаг и жизнь. в его планах - сделать шаг. сделать шаг в новое будущее. не достичь успеха в момент, не стать новым человеком из-за какого-то бреда. лицо его серьезнее некуда, снисходительное и едва озлобившееся, от нескончаемых покалываний в конечностях. видно длительное нахождение в едином положении не хорошо сказалось, да и в целом состояние было сравнимо с разбитой драгоценностью. тот вскоре заметит и близкого себе, что одиноко расположился и вроде как занимался типичными для себя записями. трудно набраться смелости сказать, осипший голос своевременно утихал, но в одну фразу он выпалит четкое, и такое многозначительное. -мне нужно кое-что тебе сказать...