Скажи, что мне не снятся твои губы,
и твои безумно широкие плечи.
Снимая одежду о многом не думай,
если будет нужно - задуй все свечи.
В страхе все трое стартанули прочь от марка в рассыпную. Ни предупреждения, ни плана, ни карты. Вау! Да я о таком блин всю жизнь мечтала! Если бы я удирала от бандитов в Австралии, кенгуру сдали бы свои позиции по прыжкам в длину и высоту. Откровенно говоря, меня начинало это забавлять. Возможно, это запах безумия, но он мне заходил по вкусу. Мои губы дрожжали и поджимались, а между ног горело. Чувство, словно, это всё в последний раз творится и больше таких приключений не будет. И Мелёхин какой-то игривый, а Сонька тихая и невинная. Я - готовая выпустить ещё одну пулю. Забавно, но я даже и не упоминала о своих чувствах, когда впервые убила человека в реале. Одно, когда от твоих рук погибают в игре. Их не жалко, ведь они не настоящие. А тут - живое существо, созданное богом, плотью и кровью, и душой. И никто не посмеет безнаказанно лишать детей божьих жизни, но я нарушила устав. Я не одна в своём роде - убийц по желанию много - людей, убивающих по принуждению случая меньше. Но осознать, что тело теряет тепло из-за меня, это всё равно, что малыха добивается своих стремлений по щелчку пальца. Вот, собственно, и причина моего бурного желания бегать по лесам и дальше. Правда, это всё надоест, но пока я этим довольна. Если у меня появится новая возможность убить - сделаю это без всяких колебаний. Малыха в момент моего прыжкового экстаза бежала по своей траектории. Она, кажется, больше соображала, нежели я и Михалыч. Белёсая кожа мелькала средь деревьев, а затем исчезла. Меня не покидала тревожность, ведь я потеряла из виду и Мелёхина.***
Михалыч гнал себя в зелёные чертоги так, чтобы не было прижатого к спине дула. Глотку, словно кислотой обдало, и изо рта выпенивались кипячёные слюни. Давление вымещало белки из глазниц, но куда более сильно болели ноги. Они почти ломались, подгибались и не хотели шевелиться. Михалыч обессиленно повалился на землю, с хрипом глотая воздух. Было пофигу схватят его или нет. Своё сердце он слышал в голове, которая в такт, казалось, ударялась о камень. А само тело трясло от бешеного забега, который ещё не закончился. Мелёхин с трудом перевернулся на спину, еле открыл глаза и увидел небо. Синева в зелёной древесной рамке окрапилась чёрными вспышками. Они постепенно выцветали и зрение приходило в норму. — Вот тебе бабушка, и Юрьев день. — прошептал Михалыч и усмехнулся своему же изречению. Попытки три спустя он смог сесть. Тошнота сдавливала желудок, голова отвинчивалась от шеи на живую, однако, Мелёхин преисполненный горячим желанием не сдаваться, встал на ноги и пошёл. Кругом была такая привычная ушам тишина. Кроме природных звуков зверья на мили пусто. Это начинало раздражать его, потому что заикой становить не хотелось. Михалыч осторожно двигался между стволами берёз, пытаясь немного различать картину мира. Однако, снайперские винтовки и человеческие глаза мерещились повсюду. — Чтоб вас всех порвало, — прошипел себе под нос Мелёхин — выходите черти. Где-то за спиной у него что-то треснуло. Он круто повернулся и от неожиданности забыл человеческую речь. Прямо перед ним стоял убитый стрелок в балахоне, с выставленной под прицелом винтовкой. — Это не может быть. — осилился вдруг Михалыч — Тебя кокнули, потом раздели, а после закопали! У тебя чё близняшки есть? Стрелок стоял и смотрел, медленно наклоняя голову в бок.***
Сонька снова бредила. Бред защищал её слабый организм от перенапряжения. Она двигалась и разговаривала, одержимая горючей лихорадкой. Не голос велел ей бежать, а набор из самых настоящих воображений. Каждая картинка показывала смертельный исход, когда Соня выбирала путь. Она петляла по лесу, бегала кругами, словно белка в колесе. — Соня! — раздался эхом мой голос — Прошу, иди за мной! Малыха послушно шагала в сторону голоса, но что-то настораживало. Слишком громкий звук падающих с листьев капель дождя. Холодало и руки краснели от холода. Губы выпускали белый пар, когда малыха звала меня. — Кир, где ты? — она оглядывалась, как запуганная — Я не вижу тебя, скажи, где ты? — Я здесь. — чёткий контур появился в Сониных глазах — Я нашла тебя. Ты быстро бегаешь. Мокрая и продрогшая малыха глядела на своё спасение огроменными глазищами. Руки вжимались в обмокшую ткань. У Соньки душа вознеслась от радости и облегчения, потому что она была не одна. Она заулыбалась, показывая сверкавшие водой зелёные радужки. Но потом, её лицо поменялось. Она, словно в осознании чего-то ужасного начала шагать назад. — Что с тобой, Соня? Куда ты уходишь? — Это не ты, ты не Кира. — У тебя бред, твой бок снова в крови. Соня посмотрела на одежду, которая уже хлюпала от влажности. Бок резко кольнуло электрическим разрядом, а в голову ворвалась мигрень. — Кира в лесу, она нуждается в моей помощи. Ты — не Кира! — Я здесь, куда я от тебя уйду? Я вечно буду бегать за тобой, подтирать тебе зад! Я твоя подруга, которая пожизненно у тебя в долгу за прелестного Мелёхина! — Прекрати! — завизжала Сонька — Прекрати это! — Вот вы где? — подбежавший Михалыч уставился на Соньку. Её зарёванные глаза взмолились от отчаяния. Ясное и прерывистое дыхание было с голосовым сопровождением напряжённости. Она начинала рыдать. — Нет, только не это, Сонь! — заорал тот — Это же лес! — Почему ты не можешь быть ко мне снисходительнее? — пронзительно завизжала малыха. Её колени погрузились в чёрную грязь, которую сотворил дождь. Последний вдруг так хлынул, прижимая всех к земле. Сквозь его непроглядную стену было слышно, как кричит Соня. Как громко её рыдания разносятся по лесу. — Почему вы всегда так сурово относитесь ко мне? — закричала она сквозь дождь. — Потому что ты не для меня веселишь Мелёхина. Ты любишь его даже больше, чем я. Потому что ты хочешь его внимая и его тоже хочешь! Я всё знаю! Я это видела в твоих глазах. Михалыч равнодушно повернулся и пошёл прочь. Малыха с криками пошла за ним. Спотыкалась, ударялась, вытирала лицо грязными и ледяными руками. — Подожди, — выла она — умоляю тебя! Ты слышишь? Это не так! Я умоляю, Вадик, остановись. Пожалуйста, стой. Дождь застилал большую часть обозрения и малыха ненадолго Мелёхина потеряла. В тот момент дождь прекратился ровно так же, как разошёлся. Настала немая часть шоу, в котором Соня думала, что участвовала. Она выискивала взглядом Михалыча до тех пор, пока не заметила нечто непонятное. Он стоял прижавшись к дереву винтовкой снайпера, которого они, вроде бы убили. Когда он увидел Соньку, его глаза от ужаса округлились. Она не ожидала, что Мелёхин заедет стрелку в предполагаемую голову, со всех ног срываясь с места рванёт дальше в чащу. — Уходи, ненормальная! — заорал он — Я специально его за собой повёл! А Сонька ринулась в погоню как раз, чтобы стрелок побежал за ними, чтобы потом, когда Михалыч и Сонька разбегутся в разные стороны, снайпер растерялся на время. Но вместо этого она с перепугу заорала: — За нами не бежит уже никто!***
Меня пробивала редкостная, отчаянная и бессильная дрожь. То приведение показалось слишком реалистичным и до жути нагнало страху. Лес крутился, как бесцветные картинки в колыбельной карусели, и от того закружилась голова. Я не видела и не слышала Соньку, Михалыча, погоню призрака. Только свой бег и сбитое дыхание. Щёки налились горячим багрянцем и пульсировали, отдавая дробь вискам. Я бы и дальше бежала сломя голову, если бы внезапно меня не сбил Михалыч, а затем и малыха. Мы упали в одну кучу и с отдышкой лежали, чувствуя тремор друг друга. Честно сказать, я чуть снова с низкого старта не сошла, когда увидела краснющие Сонькины глаза на белом лице, а Михлыч был во все жёлтый. Мы успокаивали отдышку несколько минут, переглядываясь друг с другом. Соня подозрительно поглядывала на меня, а потом на Мелёхина. Тот съёжился, сунул голову между коленей и молчал. Я хотела бы понять, почему вызываю у Соньки странные взгляды, но этого мне было не дано. — Это чё, был глюк? — пробасила малая, узко обозревая моё тело. — Тебе ветки в глаза попали, какой нафиг глюк?! — пробубнил Михалыч — Он прямо перед нами стоял! — Алё, товарищи! Тут лес! Мало ли, что кому покажется. — пихнула я Мелёхина в плечо. — Да Кирюх, я же не нарик, я видел его. Только вот чё мы рванули не понял. Он поди сам напугался и смотался. — А вот тут интересно. Почему он вдруг исчез. На этих словах Соня по-странному огляделась. Она встала, обошла нас с Михалычем, обошла территорию в круг диаметра пяти метров, и села на место. — А кого-то волнует, что он живой? — развела руками малыха — Кажется в последнюю нашу встречу он был покойничком. — Это ты со своими венками и отпеваниями его воскресила! — ткнул в неё Михалыч — Ведьма! — Это я то ведьма?! — возмутилась Сонька. — Ну! — Это вы мне дерьма в лесу наговорили! Михалыч вопрошающе уставился на меня, я на него, а потом мы зрительно спросили «какого фига» у малыхи. Она растерянно, но по-прежнему злобно смотрела на нас. Мы детально разобрать не смогли, что и как, но дело за следующим наступлением не стало. Соня услышала, что три пары берцовых сапог шелестят травой в нашу сторону. В этот раз решили не разбиваться, а попробовать что-то вроде засады. Вдруг, при новом забеге мы ещё чего Соньке в лесу наговорим. — Михалыч, главное оружие отнять, это не травмат, а реальные пушки. — наставнечески проговорила я. — Ой, это ж так легко! — сделал гримасу он. — Не верещи. — Эй тихо! — шикнула малыха. Мы устроились на позиции: я и Михалыч спрятались за ближайшие два дерева, а малыха улеглась в кустах. Я так волновалась, и боялась, что звон в ушах оглушительно нарастал. Дышать было тяжело, глаза застилала пелена, и видимо поднимался жар. Спустя какое-то время, я почувствовала ватность ног, а затем просто отключилась. — Эй, Кирюш. — Михалыч дул мне налицо и легонько пошлёпывал по щеке. — Твой картавый акцент услада для моих ушей, ведь я, как и ты говорю букву Р по-французски. — хрипло пропела я, удивляясь своим же словам. — Это так лес влияет, — опешил Мелёхин, говоря это скорее для себя — трава мурава, дурман, демьян… Я села, оглядываясь поняла, что мы слетаем по-маленьку с катушек. Опять долбанная глушь, опять предчувствие засады. — Где я? — В траве. — Соня? — Я не уверенная, что в норме, но поговорить нам стоит. — О чём? — перебил Мелёхин. — О том, что вы говорили мне в лесу. — Сонь, — спокойно начала я — мы разбежались в разные стороны. Я не видела вас с Михалычем ровно до того момента, как вы меня сбили. — Стой, — повернулся к Соньке Михалыч — как ты думаешь, снайпер был реальным? — Ты это к чему? — не поняла Соня. — Ну вот снайпера ты видела? — Да. — И я видел, но разговаривать с тобой начал только тогда, когда мы Кирюшу сшибли. Меня передёрнуло от такого коверкания имени моего, но и одновременно с этим понравилось. Такой, знаете, антиэкстаз, когда вроде бы «фу», но и в то же время"вот же чёрт». — И? — Михалыч, без рифмы! — скомандовала я. — У тебя глюники, малыш. Мы по отдельности в лесу бегали. — Хочешь сказать, что я умом тронулась?! — Сонь, мы все тронулись, просто ты чуть сильнее. Ты ранена, от того и состояние дурмана. — щадяще произнесла я. Малыха не воспринимала сейчас наш рационализм за правду, поэтому решила сыграть в молчанку. — Странно, что я так за секунду отключилась. — задумчиво сказала я. — Ага, я стоял и смотрел как ты синеешь. Эти жмурики мимо прошли. Молча при чём. Фиг знает, чего они тут шастают, если бы нас искали — давно нашли. — Не факт Михалыч, я слышала что они идут, а значит они не скрывались. Когда устраивают охоту, сливаются с природой, чтобы дичь подстрелить, а тут открытая прогулка в лесу. Не нас они искали. — Тогда кого? — Не знаю. — Это больше смахивает на психотропное воздействие таблетки, или сеанс в чудо-камере с реалистичными картинками. — выпалил Мелёхин. — Это симулятор называется. — скептично поправила я. — Только попробуй… — грозно прорычал он. Я только подняла руки, согнув их в локтях, чтобы показать моё безучастие в словесном споре. — Всё, попробуем снова выбраться, начнём сначала. Тут недалеко плещется вода, значит мы опять на реку набрели. Надеюсь, что хоть в этот раз правильно выйдем. После такого решения Михалыч поднял меня на ноги, встряхнул, по-дружески лапая мой зад, а затем довольной походкой повёл нас вперёд. — Ты ему веришь? — тихо спросила я у Сони. Она так на меня посмотрела, что стало ясно — шутку она не оценила. Благо — она отходчивая, поэтому отмалчиваться не стала. — Думаешь, он хочет нас утопить? — сощурила малыха глаза. — Я всё слышу! — отозвался Михалыч — Идите за мной ведьмы, и не смейте больше ворожить! От ваших шабашей окошки плачут! — Это он про глаза? — спросила малыха. — Не, это он про очки.