"У меня есть преимущество: я вижу мир исключительно таким,
каким он должен быть."
Эркюль Пуаро
"Убийство в восточном экспрессе"
Проснувшись утром под лёгкий вой Сони, я обнаружила, что жар отстал, а опухоль с ноги ушла. И ещё бы нет! Мелёхина рядом не оказалось, а я была одета. Пытаясь угадать по поведению малыхи, знает ли она, и думает ли меня прибить, я на ощупь проверяла следы преступления. На моё счастье их не оказалось. Я пыталась понять, каково сейчас Соне, которая угасала на глазах, ходить за мной — здоровой и бодрой. Она потеряла не мало крови, временами теряла бдительность. Я видела, как она мотала головой, чтобы привести себя в чувства. Моя родная старалась даже сейчас сделать для меня что-нибудь хорошее, в то время, как Мелёхин снова где-то пропал. Я запуталась во временных пространствах. Даже не знаю, в какое время суток у нас с Михалычем был секс. В пещере всё время ясно, словно фонарики там, за водопадом светили. И не видно: шёл ли на улице дождь; может уже выпал снег? Михалыч вернулся с новой дичью. На этот раз он раздобыл три крупных рыбины. По скольку никто это не ел, всех дружно передёрнуло от запаха. Выбора в таких условиях нет, потому малыха приготовит эту дичь, сто процентов. — Я успела подумать, — начала чистить рыбу Соня — мы поехали на игру, потому что Михалыч нас позвал… — И блин хочешь сказать, что я вас на убой повёз? — перебил Михалыч, — Мне чё совсем не фиг делать? Меня в это же втянули, я не стал бы своей шкурой рисковать. — Своей шкурой? А она у тебя разве одна? — поддела его я. — Вот тебя щас не хватало! Мы красиво поддерживали свою игру, и как ни в чём не бывало сражались красноречием. — Да подождите вы! — прикрикнула малыха — Организатор этого забега предлагал десять лямов за победу. — За победу на следующей игре. — поправила я. — Бог с ним! Ладно, но вам не кажется это королевской наградой? В смысле, мы же не Олимпиаду проходили, за что такое вознаграждение? Камеры нас не снимали, дроны не летали. — Кстати, да. — подхватил Мелёхин — На телефоны обычно фоткают сами игроки. Для продвижения личных групп это делается. О профессиональной съёмке и лапоть не звенел. — Значит, — создала интригу паузой Соня — игра действительно была по плану. Импровизацией стала перестрелка. — Типа, кто-то нечаянно набрёл на свидетелей или нелегальные свою территорию прятали? — предположил Михалыч. — Обычно, на игре никого не убивали. — перебила я — Обычно, живыми и невредимыми все возвращались домой. А всё потому, что игровую площадку выбирали и готовили заранее. — Вот именно! — воскликнула малыха — А в этот раз неожиданно всё переигралось. И площадка была другая. Мужики незнакомые эти покоя мне всё не дают. На команду «Рыси» похожи они не были, но в такой суматохе внимание-то и не обратили. Это ведь они площадку оформляли, потому как приехали раньше всех. Возможно, они рабочие, которым потом предложили сыграть бесплатно. Но тогда не логичны проколы со стартом игры, на которой начинается первая перестрелка. Там шарики в магазине были, а под конец вдруг холостые и стальные. Плюс со связью фигня. Следовательно, кто-то испоганил частоту заглушкой, предварительно оставив только свет и и панельку, чтобы не проверил никто. И ещё, у тех мужиков амуниция не стандартная. На шевронах круглые значки с изображением тигра и медведя с мечами. У нас таких не было, ни у кого. Плюс ко всему ребята были без позывных, что тоже странно. — Когда ты это углядела? — с сомнением спросил Михалыч. — Когда мужик на меня пялился. А я не люблю такие вещи, поэтому разглядывала его с ног до головы презренческим взором горгоны, чтобы жизнь мёдом не казалась. — Ну он по-любому это понял, и больше не смотрел. — хмыкнул Мелёхин, а Соня угрожающе на него зыркнула — А дальше? — Дальше? Всё, кажется, проще. Когда игра разошлась, у душегубов появилась возможность выиграть бой со счётом один ноль. Ведь, их то мало — против тыщи не попрёшь. Тогда они и начали отстреливать помаленьку: кого холостыми, кого стальными, кого пластиком. И, самое интересное, выборочно. Наши остались живы, но ранены. И ещё вопрос, где были Леший, Ильин, Зелёный и остальная свора их шестёрок? Мы с Михалычем испуганно переглянулись, а Соня с простотой продолжила. — Предположим, когда началась канитель с переносом флага и рацией, Николаич уже в стельку пьяный и не может контролировать ситуацию — в этом подстава номер один. Второй по счёту можно считать отгон всех машин ближе к дороге. Зачем? — А подстава номер три есть? — с издёвкой спросил Мелёхин и я толкнула его в бок. — Я об этом не подумала, — скривилась малыха — но загадка вот в чём, живы ли наши ребята? Прошло двое суток спустя этой неразберихи, а нас так никто и не ищет. — Почему не ищут? — вмешалась я — Ещё как ищут — те упыри с авэмками. Ставлю тысячу, что это они по лесам шастают. Мы просто сейчас скрылись и сделали им облом. — Тогда ставлю две тысячи, что сейчас они в запутье, и мы сможем найти их лагерь. — гордо взглянул на нас Михалыч — Мы сможем его найти, и уехать на их тачке. Я и Соня призадумались над этим. С его слов затея проста и чиста, как родниковая «аш два о». С другой стороны, если нас потеряли из виду и мы им нужны, как воздух, — поиски будут более тщательными. Значит есть шанс угодить им прямиком под нос. — Нам нужно найти марк Ильина. — выпалила Сонька. — Чего блин?! — вскрикнул Михалыч — Здесь есть тачка, а вы поди брезгуете её брать?! — Нет, Михалыч, — вмешалась я — не в этом дело. — А в чём?! — Машине каюк. Мы с Кирой прокатились на марке немного, и она в говно у дерева лежит. Я хочу найти там что-нибудь полезное. Что может связать нас с внешним миром, или даст ориентир на дорогу, или хотя бы, прольёт блеклый лучик света на всю хрень. Мелёхин только развёл руками. Я его понимала, стоило раньше про тачку рассказать. Сонька заметно выбилась из сил выстраивая цепочку событий, ей нужен был отдых. Он был необходим, а она рыбёшку на палочках обжаривала. Мелёхин нервно перебирал пальцами, пытаясь собраться с силами. Странно для него, но он чувствовал себя ответственным за двух дурочек, что угодили в новую западню и насильно затащили его с собой. — И за что нас так? — спросила я. — Тебя есть за что, змеюка. — плюнул Михалыч в мою сторону. Естественно, я не выдержав, кинула в него маленький уголёк, а он взамен накинулся на меня. Стал творить из моих волос воронье гнездо, при этом издавая подобие смеха. — А разве дело вообще в этом? — туманно вопросила Соня — Мы нарвались на типов в городе, когда произошла та безумная поездка и неделя, типа карантина за прутьями мусарни. Они вполне могли организовать нам реванш, к тому же Мелёхин красиво охарактеризовал их. — Да малыха, те гвозди вообще не отсюда. Ты их костюмы видела? Они из мафии, а не из дебилов, которые по лесам скачут. Да и вообще, мы не должны были с ними пересекаться потом. — Михалыч сдвинул брови, а затем посмотрел на меня, пока я, краснея в его обхвате, барахтала конечностями в попытках слиться. — А что если эта история связана с последним Кирюхиным делом? Согласитесь представление достойное: от подозрений подальше заманили наших друзей, и левых барабашек, которые могут позабавиться. — продолжила Соня. — Да, ага, — всё ещё мучая меня пыхтел Мелёхин — мы же до фига натворили, чтобы казнь прошла в лесу среди своих… А кстати, что натворила киллерша? — Ну нашли они чудиков, которые по первому зову побегут на стрельбище и всё. У нас криминала мало? — Нет, малая, — выдохнула я — но к тому делу это вряд ли относится. — Тогда, — серьёзно начала Соня — есть некто, кому выгодна вся эта идиотистика, и зуб он точит за дело. Предположим, что этот кто-то из окружения Киры — и я согласна с Михалычем, не каждый додумается затащить жертву в лес, это странно. Значит мститель изобретательный, и семь к десяти по душу Киры. — С чего бы? — возразила я — У тебя самой было жутко странное поведение. По-любому вляпалась, а признаться стыдно! — Я в этот раз ни при чём. — покачала она головой — Это точно. Могу даже заверить. Но вопрос-то без ответа. — Я согласен. — встрял Михалыч — Никто не хочет рассказывать мне, что нафиг произошло! Сонька глянула на меня, я на неё. Обе молчали как партизанки. Как-то раз, Мелёхин запретил мне промышлять чёрной работой, чтобы меня не постигла дурная участь. Я пообещала тогда, что покорно последую его совету, и показала ему в спину тысячи некультурных знаков. Только поэтому признаваться в косяке века сейчас было страшно. — Я так понимаю, меня никто не послушал… — грозно начал Михалыч. — Ты главное не нервничай. — прошептала Соня перед тем, как громко шлёпнуться. — Михалыч! — отчаянно вскрикнула я. Мы налетели на Соньку, испуганно проверяя пульс и дыхание. — Я посмотрю рану, а ты сними чистые вещи и намочи холодной водой. Я нашла слегка влажную серую футболку. В реке протекала чистая вода, которой я воспользовалась. Немедля вернувшись в укрытие, стала помогать Михалычу. Он успел перенести её на моё бывшее лежбище и открыть рану. Она начала гноиться. — Дело плохо. — напугано сказал он — Нужно очистить поражённую часть и прижечь. — Я не смогу. — я закрыла лицо руками и заплакала. В этот момент мне захотелось улететь, куда глаза б увидели. Не знать, что у меня есть близкий человек, от смерти которого я испытаю самое страшное чувство. У меня не билось сердце в бешеном ритме, не тряслись руки и колени. Я просто хотела потерять память. — Кир, Кира! — тряс Мелёхин — Приди в себя! Ты ей нужна! Сейчас нужна, чёрт возьми! А я себя теряю от стыда и страха, который зажимает меня, как игрушку в прессованной машине. Михалыч бегает из стороны в сторону, собирая ветки, пытается разбушевать огонь. А я сижу и смотрю на фиолетово-чёрную кожу у Сони на боку. — Кира, да не сиди ты! — орёт Михалыч — Неси воду! — В чём блин?! — не выдержала я — В святых устах?! Отстань от меня! Рыдая взахлёб, я выскочила из пещеры. Бросилась бежать. Листья мокрые, трава мокрая, мокрое моё лицо. Что со мной? Я никогда не убегала от опасности. Может, дело в том, что я устала? Сейчас не самое лучшее время сдавать, но я это сделала. Михалыч, тем временем, раскалил складной ножик. Держать малыху было не кому, поэтому ему пришлось связать ей руки крестом на груди, а ноги придавить своей массой. Он долго не решался опустить лезвие к плоти. Медлить нельзя, но пот застилает глаза, как водопад выход из пещеры. — Не смей бросать тут коньки. — ворча, настраивается он. Прицеливаясь, словно сейчас нужно в мишень попасть, он еле опускает нож. До кожи дело так и не доходит — руки в треморе, лезвие остыло. Михалыч снова садится у огня, языки которого с удовольствием облизывают металл. Инструмент, готовый к использованию, опять над плотью малыхи трепыхается в нерешительных руках. Михалыч громко дышит, облизывает пересохшие губы. — Стой! — скомандовала я. Он вздрогнул, а потом с облегчением вздохнул. Не одному на грех идти, уже хорошо. Я села рядом, положила голову Сони на свои колени и кивком дала знать, что готова. Михалыч вновь вздохнул, пожмурился и приблизился с ножом у раны. Когда сталь начала срезать плоть с отвратительным треском, меня затошнило. Из под отставшей кожи вырвался отвратный запах гнили, от которого Михалыч отвернул лицо и прикрыл рот кулаком. — Я не могу, — еле сказал он — это через чур. — Мы запустили, нам и исправлять. — сухо произнесла я. Взяв в руки мокрую ткань, я стала осторожно выдавливать жёлтую слизь. Михалыч медлил, чтобы спокойнее продолжить удалять поражённый эпидермис. Было слишком тяжело, потому что Соня начала стонать и шевелиться. — Держи её, Кир. — сипло всхлипывая, говорит Мелёхин — Держи, или я дальше не смогу. Я видела, как катиться его слеза, когда он отрезал остатки. Когда малыха уже переходила на вой, а я закусывала губу так, что звёзды в глаза лезли. Когда Михалыч останавливался передохнуть, я промывала оголившееся мясо, от неудалённых остатков. У нас с ним в круговерть всё пошло. Но это было не самым страшным. Последний шаг в обеззараживании раны — прижигание. Вы когда-нибудь чувствовали запах человеческого мяса? Когда Мелёхин начал частями прижигать Сонин бок мы все это почувствовали. Малыха истошно завопила, пребывая в лихорадочном сне. Начала извиваться и плакать, а мы вместе с ней. Нас выворачивало от запаха, от вида только этого кошмара… — Я не смогу такое снова провернуть. — устало говорил Михалыч. — Согласна, — поглощая взглядом огонь, ответила я — мне тоже не легко далось такое мероприятие. — Как думаешь, она выкарабкается? — Будем надеяться на это, а если произойдёт нечто ужасное… — Это не наша вина, Кир. И думать о плохом забудь. Он подсел ко мне ближе, чтобы я не чувствовала себя такой одинокой. Слёзы всё ещё вздувались внутри, но она уже не смогут сломить меня. Я поняла это, когда смывала Сонькину кровь со своих пальцев; когда желудок вывернул наизнанку мой внутренний мир; когда Мелёхин сидел, и плакал, стараясь развести новый костёр. Нам не хотелось есть. Такое чувство осело внутри, будто из-под кожи выскребли даже косточки. Сидишь ты такой, пустой, как папье-маше, и на лице эмоции не играют. Такая неистовая тяжесть, что и крылья ангельские её не облегчат. — Мне не хватает тебя. Я едва ли произнесла эти слова. От них что-то сжалось в комок и загудело. Мир повернулся несколько раз на триста шестьдесят градусов, в ушах прозвенел треугольный трензель. И если бы не горячая рука, от одного прикосновения которой тепло разлилось по стану, я наверняка поддалась новому терзанию души. Почему-то Мелёхин понял меня. Возможно, он и сам был сейчас одинок и беспомощен. Но сидя вот так, в обнимку перед шуршащими языками горячего пламени, становилось куда легче. Меня накрывало спокойствие, когда я ощущала, как тихо вздымается от дыхания грудь Михалыча. Его пальцы накрепко стиснули моё плечо, показывая насколько сильно он сейчас готов быть рядом. И готова поклясться, что в случайный миг он невесомо задел меня губами в месте, где самая тонка кость головного черепа. У Сони начинался сильный жар. Эта ночь обещала явить нам все ужасы, которые мы ещё не переносили. Соня сначала хрипло выдавала дыханием болевые ощущения. Двигаться не могла из-за обскрябанного бока. — Нужно ещё холодной воды. — сказал Михалыч — И ещё немного сил, чтобы не сойти с ума. Когда крики малыхи обрели крылья, и стали слетать с уст, мы и вправду стали молиться. Приходилось её держать, проводить мокрой от ледяной воды тряпкой, чтобы немного унять жар. Михалыч пел разные песни в надежде, что это хоть как-то осветит Сонькины кошмары в разрывающем естество бреде. Я шикала Соне, похлопывала по щекам, говорила её имя вслух. Вскоре Соню посетила эпилепсия, которая случалась временами в организме из-за стресса. К счастью в этом мы успели стать экспертами. Нас уже не пугали её дикие крики, больше похожие на звериные. Руки, что живьём могли содрать кожу и мясо, крепко прижимались мной к Сониной груди. Ноги держал Михалыч, взвалив на себя задачу унимать лихорадку. Ближе к утру мы вздохнули с величайшим облегчением. Температура тела малыхи почти пришла в ному, холодный пот остановился, и она обратилась в спокойный, естественный сон. — Нам нужно тоже поспать. — шепнул Михалыч — Я скоро вернусь, потуши огонь. Я послушно выполнила его просьбу. Вещи, которые послужили сполна за эту ночь, простирнула и развесила почти у потухших углей. Михалыч в это время принёс огромную копну зелёной травы. Мы соорудили малыхе более удобную лежанку нежели та, что была прежде. Но на этом Мелёхин не остановился и вторая копна была уже для нашего лежбища. Он всё делал молча с лицом серьёзнее, чем мировая война. Желваки ходуном гоняли по челюсти, брови сползли к глазам. Такой его вид всегда вызывал во мне восхищение. Я его побаивалась. Только в одном таком виде Михалыч вселял людям свою силу. Напор и устрашающая уверенность захлёстывали, как вол морской. Мелёхин оголил торс, разложив горку и футболку на траве, а затем молча подошёл ко мне и поднял под мышки. Укладываясь, сплошняком прилип ко мне со спины, выдыхая мне в затылок. Он сразу отключился. Даже не пискнул. Его рука, что послужила мне подушкой, обнимала оба плеча сразу, а вторая обхватывала живот. Я уснула следом, задыхаясь в тёплых объятиях. — Как ты себя чувствуешь? — спросила я у Сони, которая с чего-то была на ногах — Помнишь, что было сутки назад? — Нет, — честно ответила она — но было дерьмово. А теперь болит бок с такой силой, что тошнит до чёртиков. Она проспала больше суток с той ночи, но не выглядела лучше. Михалыч говорил, что ей бы отлежаться, а я наперекор твердила о возвращении домой. — Раз ты уже можешь ходить, — влез в разговор Мелёхин — то пришло время бросать милый кров. — Я могу. — ответила малыха. — Но у неё серьёзная рана, Михалыч. — А кто торопил меня всё это время? — рявкнул тот — Все мозги съела. От того приятного и тёплого вечера с приступом безумия не осталось и следа. И так было постоянно: сначала Михалыч играл принца, а после определённого тайм-энда становился Шреком. Самое сложное было поверить ему, а затем подыгрывать дурацким эгоистическим повадкам. Но делать не чего, поэтому пришлось сворачивать удочки. Прощание с домом было весьма трогательным. Малыха оставила повязку на ветке, а Михалыч, не заметно для неё, потом снял со славами: «Вот кто мышь в нашем отряде!». Не в обиду, конечно, он просто знает, что сентиментальность малыхи в частых случаях приводит к катастрофам. Мне тоже немного досталось, потому что «для профилактики и не фиг рот открывать, пока малая косячит». Тропу, — видимую и невидимую тоже — мы не обнаружили, а вытаптывали сами. Высокие стебли травы, как пшеница в полях, делали зелёные морские волны, кода дул ветер. Было слышно чириканье птиц, скрежеты стволов старых деревьев, скрипки кузнечиков. Такая беспощадно прекрасная природа водила в заблуждение. Шум реки постепенно отдалялся, хотя, казалось, что мы идём вдоль её берега. Михалыч держался близ склона, чтобы не повторить кувырок в воду снова. Но оказалось это было напрасно, потому что спустя ещё несколько минут, мы потеряли реку. — Михалыч, — я подпёрла руками бока — мы что, заблудились? — Не должны били, Кирюш.- удивлённо ответил он — Я держался берега, по крайней мере, я так считал, Вот же он, склон. Он наглядно решил показать, что я ошибаюсь, но за стеной деревьев и травы не было склона. Лишь небольшая канавка, которая уводила ещё, бог знает куда. — Значит нужно вернуться назад. — отрезал он. — Давай-ка с самого начала. — Сначала? — Да. — Так, когда мы выдвигались от пещеры, то должны были преодолеть около пяти ста метров и выйти к реке, но я не вижу тут реки. — задумчиво произнёс Михалыч. — Странно, что ещё и думать умеешь. — оскалилась я. — Изыди демон! Малыха начала паниковать, оглядываться по сторонам с ощущением каких-то звуков. Она ходила вокруг нас, пока мы доставляли друг другу удовольствие облить собеседника грязью. Я начинала — Михалыч заканчивал. Все препирания между собой мы делили поровну, а вокруг поговаривали, что муж и жена одна сатана. Это было похоже на правду, но мы наотрез это отрицали. — Река была около пещеры, нужно было идти прямо по реке! — оспаривала высказывания Михалыча я. — Ага, блин! — плевался он — Вёсла тебе в руки, иди гондоллу строить! — Да это ты гондола! — А чё ты сразу обзываешься? Если боженька только на это язык дал, то мозги стоило у матери просить! — Ты, смотрю у своей много просил, с бывшей пятьдесят раз сходился! — Я с одной, пятьдесят раз сходился, а ты с пяти десятью по одному! То же мне, отличилась! — Я хотя бы могу признать, что ошибаюсь, а ты вечно на всех вину перегоняешь! Сладкие речи любви перебила малыха, подняв дикий ор. Она покраснела, затряслась и почти выкипела из своего тела. — Вы заколебали! Сколько можно? Поженитесь уже и качайте друг другу права, а пока вы не успели приклеить ваши милые попки к браку, пожалуйста сосредоточьтесь на выживании! У меня дома маленький ребёнок, который ждёт моего возвращения! Если вам не чего терять, то оставайтесь и жрите друг друга, а я пойду! Она круто развернулась и втопила, куда глаза глядят. Её быстрый шаг громко шелестел по траве, при боковом то ранении. Пулей в замедленном действии она неслась мимо деревьев, но не понятно куда. Нам пришлось заткнуть фонтан красноречивости и лететь за ней вслед. Даже при условии чистого разума была вероятность повторной лихорадки. Мы были обязаны иди следом. Когда малыха нервничала, то оставляла позади всякую осторожность, громогласно заявляя о своей силе непомерной. Обычно, это выглядело мило, но сейчас, при всём обилии опасностей, она значительно усугубляла ситуацию. А я уже подметила характерную хромоту, которая перекашивала Соньку, и отправляла запросы вселенной о счастии и благополучии. — Если бы ты больше времени уделял личному развитию, мы давно бы уже выбрались! — успевала я на бегу. — Если бы ты встречалась только с одним мужиком и он тебе изменил, то я бы подумал, что ты ангелочек! — не отставал Михалыч. — Тебе не свойственно думать! — шипела я. Это не очень естественно выглядело, потому что мы словно мяч друг другу бросали. И каждый старался попасть в носу другому. А малыха, тем временем, и не думала выбиваться из сил, снижать скорость или останавливаться. Михалыч летел за ней, пытаясь вставить слово, но четно. Я вскоре, болталась на конце колонны, стараясь не отставать. Мы гнали неизвестно куда, а затем начинали видеть белоту сквозь сплошные зелёные узоры. Так рьяно бежали к просветам, но выбежали лишь на очередную мини поляну, за которой снова начинался лес. — И куда теперь? — плюнула Соня. — Не нервничай фифтик, — приобнял её Михалыч, физиономией мигая мне делать тоже самое — сделаем передых, прогуляемся в стиле пенсионных, и немного подумаем. — И не называй меня, как он! — пригрозила Соня. — Ладно, не буду. — Мелёхин осторожно убрал руки и криво улыбнулся. — Мы так в край заблудимся. — оглядевшись по сторонам произнесла я. — Да выберемся! — шугнул Михалыч тоном и взглядом, указывая на испуганную Соньку. — Стойте… — от негодования я проглотила воздух и он застрял у меня в горле — Мы вернулись на то место, откуда сбежали. И действительно. Если бы не завалинка, за которой мы прятались в роковую ночь, я так бы и не догадалась о хождении по кругу. — И бит… — Ться сердце перестало! — перебила Михалыча Соня. — С Кухни цитируешь? — мельком спросила я. — Да. Так надо. — Столько трущоб пройти и оказаться у начала! Это всё равно, что в детскую игру с фишками проиграть. — взялся за голову Михалыч. — Раз уж мы опять сюда приковыляли, то нужно найти марк Ильина. — объявила малыха. — Я согласна. — поддержала я — Пусть марковка и не живая, но у нас есть возможность выйти из этого адского леса. Мы всё так же стояли, оглядывая совершенно пустую поляну. Сейчас она выглядела, как все лесные опушки, на которых не происходила криминалистика жанра. — Заметь, — сообразила малыха — они теперь и палатку свернули. За нами следят, на самом деле мы не были в безопасности. — Мы просто были на мушке… — выдохнул обескураженно Мелёхин. — Нам срочно нужно найти тачку. — уверенно сказала я. — Куда идти? — поинтересовался Михалыч — В гараж? Последнее слово было чётко выделено для того, чтобы я приняла своё место и статус на скамье беспомощных, которые были ещё и безмозглыми. Я бы ответила, да Сонька с красными глазищами порезала мои лучшие ответы зловещим оскалом. Она помнила дорогу, но от чего? Я забыла в каком направлении вела авто на верную гибель под сильным натиском градуса, а малыха, в таком же Je me suis perdu (я потерялся) запомнила место дтп. Возможно, она и не была в стельку, а мне показывала другое. Наверняка, хотела слиться к Ильину, якобы напоив меня в ноль. — Вот. — показательно выступила она — От сюда Марк повело по склону вниз. — Вижу, — подтвердила я — вон следы. — А почему марк не потеряли? — спросил Мелёхин. Я чуть не ляпнула, что видела позади палаток после перестрелки. Пожала плечами и рванула по склону. Друзья последовали моему примеру. Мы нашли разбитый марк у двух деревьев, растущих близко друг к другу. — Мда, — почесал Михалыч голову — вам нельзя управление доверять. Любого средства передвижения. Даже собственные ноги. Сонька цокнула, я закатила глаза. Ему понравился это подкол — он будет работать на него ещё долго. Малыха открыла водительскую дверь и заглянула внутрь. — У руля пусто. — В бардачке тоже. — отчиталась я. — А у меня кое-что есть. — медленно прожевал Мелёхин. Мы кинулись к находке и челюсти у обеих отпали. В багажнике лежал приёмник, шумоподавитель радиоволн, из-за которого не работала рация. Я заметила, как побелела Соня, вцепившись в цветную брошюру. — Что это? — спросила я. Она протянула мне красочную бумажку, от которой я и сама оцепенела. — Что там? — спросил Михалыч, с любопытством заглядывая в буквы — Русскую речь увидели? — Язык спрячь. — прошипела Сонька — Смекаешь, Кир? — Кажется, да. — Да, что это? — теряя улыбку, взвизгнул Мелёхин — Приглашение на мировое турне? Чего вы заткнулись то? Обе видели, о чём идет речь и молчали, потому что оказалось косяк во всём этом мой. На брошюре ровными большими буквами вырисовано название игры, которую я взломала. — Значит ли это, что Ильин причастен к произошедшему? — тихо поинтересовалась я. — Я не знаю, Кира, — в ужасе ответила Соня — ему какой резон? Он же с Николаичем в корешах, он не будет ему вредить, как и мне. — Ну вот Николаич и в порядке, а мы по лесам, как кочевники. — я с прищуром глянула на неё — Где вы были, когда все в пьяном угаре ползали? — Мы ходили на территорию игры… — Что, блин?! Я была готова Соньку задушить. Если Ильин вёл её на обзор, значит намеренно. Поэтому мы и заблудились, поэтому и пришли поздно, поэтому в палатке нас не тронули, и по этой же причине Ильин не отпускал от себя малыху. Нужно было посмотреть, что я стану делать. Соня об этом же подумала. — Он не мог, Кира. — чуть ли не со слезами прошептала она — Я не говорила с ним об игре. Мы просто гуляли. — Он нарочно тебе территорию показал! — От куда он бы узнал, где мы пройдём к флагу?! Пока мы выясняли отношения, поражённый Михалыч перепрыгивал взглядом от меня к Соньке и обратно. Ртом ловил свежий воздух, для проветривания черепушки, и не мог вникнуть. — Он тачку не искал, потому что знал, что ты её найдёшь! Он виноват! — Он может быть виноват! — уже с истерикой крикнула малыха. — Да с хера ли?! — Его убили потому что! — взвыла малыха. Она огорошила меня. Я думала, что в состоянии на грани бреда, Сонька не сможет глазеть по сторонам. Она чисто из рациональной логики не смогла бы увидеть трупы. Как она узнала? — Я видела. — словно прочитала мои мысли она — Когда меня Михалыч в палатки нёс. Я видела, как он бежал и ему пробили голову. Он так и не встал. Я замолчала. Что ещё я могла сказать? Для меня оставалось загадкой всё это. Сначала, я подумала, что распуталась, но оказалось, что во все нет. — Тогда, что в его багажнике? — прозвучал вопрос, который не давал мне покоя. Дело — дрянь, нужно было выбираться из леса, который окружил нас вплотную. Ориентироваться я вполне могла чётко, но потрясение выбило из колеи. — Так, это либо шутка юмора, либо мы опять нарвались на приключения! — пропыхтел Михалыч. — Злоключения. — пискнула малыха. — Михалыч, ты про шутку опоздал, Сонька первая это придумала. — острила я. — Ничего я не придумывала, всё итак очевидно! — А чё искать север по мху уже не работает? — оскалился Мелёхин. — Михалыч, тебе бы в передачу к Дроздову со своим мхом. — Кир, иди ты,… сама знаешь куда. — он опасливо посмотрел в сторону малыхи, а мне пригрозил кулаком. — Даже если мы выберемся, то остаётся вопрос о том, кто организовал эту чудесную встречу? — задалась вопросом Сонька — Я грешу на городских мужиков, у которых мы нервишки по полегону погоняли. — Да не всралось им это! — крикнул Михалыч. — Малых, я так же считаю. У них нет такого повода. Ну подумаешь тачку угнали, ну вернули. Главное не побили, и заплатили за аттракцион. — Ну ты вспомнила! — сплеснула малая руками — это когда было-то вообще, я то сейчас про других. — Года два, а что срок не такой уж и маленикий! — Ох, мать вашу, барышни! — выругался Михалыч — Я бы вас на кол посадил, или в речке утопил! После ваших подвигов страдаем я, Ерёма, Данька и Егор, потому что разбираем за вами разбросанные игрушки. — Тогда уж завалы. — пробубнила я. — Я тя щас сам завалю! — Стой! — подавилась слюной экстаза Сонька — Ты взламывала игровой сайт для про аккаунта, и удивлялась тишине фейкового жмурика? — Да, и при чём это здесь? — А при том, что… Ты вообще играла в ту игру, что взламывала? — Ну, нет. А это важно? — Вообще-то да, потому что игра на мировом рынке, и бабло несметное производителю несёт. Не удивляет, что ты раньше вообще не знала про эту игру, а чувак который просил прошку знал о ней всё. Ты так легко обошла защиту и получила деньги, а в ответ тишина? — Нифига не легко, у них защита лучше дюрекса. — Киллер плохо соображает! — вмешался Михалыч — Ты подставляешь свой зад под расстрел. — сказал он это мне чисто в лицо. — Ты это к чему? — всё ещё не во вкусе я. — Да к тому, — отчаянно всплеснула руками Соня — что это подстава номер три! Подумай сама, — хакер хакера из далека, так ведь, — непрошенный ноунейм и сам знает, как систему обойти, но просит тебя. Разве не странно? Ещё Как! Для опытного айтишники составить нужный алгоритм и спаскудить жизнь менее опытному — это два пальца об асфальт! — Клонишь к тому, что меня развели? — скептично подняла я бровь. — Как лоха, Кира, как лоха. — Тогда при чём здесь игра, ты и Михалыч, и ещё половина пострадавших? — Я не знаю, возможно за компанию. А подделать маршрут, загасить рацию и организовать наёмников с деньгами проще простого. — Тогда объясни, при каком здесь твой Ильин? — Не при каком, брошюра могла случайно там оказаться. — А заглушка тоже по волшебству там очутилась? — Кира! Это тоже очевидно! — Да? — Да! Потому что у него в порту постоянные проблемы с теплоходами были. У них связь шла перебоями из-за конкурентов, плюс рядом с портом новые вышки строили для покрытия территории. — Это не аргумент. — вмешался Мелёхин. — Да это всего лишь чёртов взлом! — заорала я — За это людей не убивают! — Убивают, если на кону крупная сумма! — До сих пор не понимаю, что этот Ильин забыл во всей истории? — Да, что ты привязалась то к нему?! — Потому что видела, как он таскался за тобой! Не зря видать! Мы стояли о рали на всю округу, воздвигая доводы на таком бредовом уровне, что запутаться мог бы и Пуаро. Михалыч непонимающе смотрел на нас, но осознавал, что скоро нам всем кирдык. — Капец… Кира, тебе, как и мне не сидится на месте. Обычно ты не учишься у меня плохому, но тут ты пошла против правил! — Да это постоянно происходит, я уже ничему не удивляюсь. — Ты уверена Кирюш? — Михалыч обалдевшим взглядом указал вперёд, а там стояло то лесное чудище, которого я кажись уложила.