Михалыч никогда нам с Сонькой не забудет тех едких комментариев и насмешек, что исходили от наших уст к его ушам. Обижаться на всю эту свору подростков — это всё, что можно было делать. Ругаться — бессмысленно, бить — законом запрещено, а воспитывать должны были родители.
— Хочется чего-нибудь сладенького. — громко говорила я, играя бровями перед глазами Соньки.
— Твоих губ, например. — продолжала она, издевательски улыбаясь и вздыхая.
Мелёхин психовал, шипел и бордовел. Негодовал, выплёскивая гнев в мучениях, постоянно обижался. Но это только добавляло огонька. А нефиг любовь со всеми крутить! Бабник…
— Если не подчинитесь рекомендациям врача, — а я подчёркиваю, что они настоятельные — то мне придётся позвать помощь. — Я отвечаю за подругу. — проблеял Михалыч. — Конечно, — сведя брови домиком произнесла медсестра — вы только поможете. Она подала Михалычу второй халат, более плотный и длинный. Пока он мыл руки, сама втиснулась в синий фартук, одетый поверх прежнего прикида. Однако, закрыть её выпирающую «троечку» не получилось, да и задний фронт был прикрыт не целиком. Стыдясь вставшего возбуждения, Михалыч поплёлся ближе к кушетке, то и дело поправляя передок, чтобы было удобнее переносить присутствие этой барышни. «Ну надо же, - думал с досадой он – бабе почти сорок, а я слюни плету. Это всё стресс, и ничего роме стресса! Нужно поспать, поесть, телек поглазеть…» Сонька, тем временем, уснула. Женщина велела оголить ей верхнюю часть туловища полностью, пока она сама заправляла простынь под нижнюю. Мелёхину, итак, не сладко, а тут ещё Соньку раздевать. Одно издевательство! Разом и наша бурная ночка припомнилась, и жар его конкретно доконал. — Мне нужно выйти, от запаха тошнит. — плюнул он и вылетел из кабинета. Солдат, сопровождающий его и малыху покосился на него, а Михалыч посмотрев в приоткрытое окно, жадно спросил: — Покурить будет? Солдат неуверенно кивнул, а потом достал пачку синего Мальборо. Михалыч с тремором в руках пытался одну достать, но она постоянно выскакивала. В конце концов он плюнул и въехал кулаком в дверь. Тогда, понимающий мужское состояние товарищ вынул сигарету, сам прикурил и подал бедному Мелёхину. — Спасибо, — затянувшись по полной, произнёс тот. — Да, бывает. — вдруг вымолвил солдат. Михалыч удивлённо уставился на него. — Ты разговаривать умеешь? — А ты думал в наёмники немых берут? — улыбнулся тот и тоже закурил. — Я думал вы чипированные и приказы вам с компьютера в бошку загрушают. Они оба захихикали, а потом закашлялись. Докурив, немного помолчали, побросали окурки, да снова к двери. — Бен, — представился солдат и протянул руку. — Вадим, но лучше Михалыч. Так девчонки обозвали. А ты русский откуда знаешь? — Так я из Ростова. Депутата города завалил киллер по имени Кролик, а я его знал и всё видел. Попал под программу защиты свидетелей, а они мне выбор: страну, имя, хобби. — Ну? — Ну и я решил в армию. А там такой бардак творился. Кароче, пацаны, с которыми я в одной роте служил, на губу присели за то, что гражданского в отпуске завалили, и меня за одно с ними. А там узнали, что я по программе и отдельно меня в наёмники отправили. Имя дали мне Бенжамин Скортвен, обрили, обмыли, скажу «спасибо», шо не кастрировали. — Да, евнухам тяжело. — согласился Михалыч, потирая больное место, с которого опухоль сошла. — Вот и выкупили меня потом. Я как шлюха — всё по клиентам. Хоть бы кто чаевые кинул, или премию выписал. — А тут ты сколько? — Второй годок пошёл. — Так тебе лет сколько? — Двадцать семь будет нынче. Михалыч оглядел парня, бороду почесал, а потом в дверь. Увидел, сколько крови на столе и фартуке, и обратно дёру дал. Весь позеленевший, держал рот закрытым, чтобы коридор ненароком не запачкать. — Ну что там? — сочувственно спросил Бен. — Кровушки много… Слушай, история твоя прекрасная. Но всё равно как-то странно, что ты с губы живым вышел. И вообще странно, что живой остался, не обижайся. — Да было бы за что. — улыбаясь, развёл руками парень — Не доверяешь, понимаю, я и сам никому здесь не верю. Меня к вам приставили, стало быть на убой не поведут. Если бы убрать хотели, так давно бы убрали. — Тебя по-прежнему то звать как? — А, Митька Ковалев. — просто ответил Бен — Только, я тебе не говорил. Работать вместе будем, если чего надо — говори. Мы своим завсегда поможем. Но сильно на меня не пеняй, я подневольный. Михалыч понимающе кивнул, а затем со вздохом глянул на дверь. Там бренчали стальные инструменты, гудел аппарат сердцебиения и капельница. Михалыч даже был готов поклясться, что слышал дыхание малыхи. — Ты на Нинку не серчай. — вдруг сказал Бен — Она классная, нравится мне, знаешь ли. — А она то, что о тебе думает? — Да пойди их, баб, разбери. — отчаянно махнул парень — И цветы дарил, и ночью в окошко лазил. А ей другое видать подавай. Повздыхали немного, а потом Михалычу пришлось за Сонькой заходить. В палате от прежнего смрада осталось лишь непонятное послевкусие, смешанное со спиртом. Сонька, перебинтованная и укутанная начинала приходить в себя. Нинка чистила окровавленные железяки, которые зловеще поблёскивали при солнечных лучах. — Как она? — выдавил Михалыч. — Жить будет. — ласково ответила медсестра — В хирургии помощи от тебя кот наплакал, пошли, хоть в процедурной мне поможешь. Михалыч жалостливо посмотрел на малыху, а потом поплёлся за Нинкой. Она своей походкой виляла, как самка в течке. У Мелёхина опять голову повело, а достоинство так и норовило дырку в штанах проделать. В пору уже скулить, как пёс сторожевой, да на глазах пелена. Внезапно шею пронзила лёгкая жгучая боль. Он вопросительно посмотрел в сторону раздражителя, а там Нинка держала в руках опустевший шприц и ватку. — Это прививка, ещё надо пилюлю глатнуть. Всё ради безопасности. Она подала ему пару цветных таблеток и стакан воды. Всё это с трудом удалось пропихнуть внутрь горла, потому что тёплая рука медсестры упала на поясницу Михалыча. Он почти поперхнулся, но сдержал порыв. — Вот так, — блаженно улыбнулась женщина — поставим это сюда. Она призывно перегнулась через Мелёхина, специально прижимаясь грудью. Дно стакана звякнуло, соприкоснувшись с металлическим подносам, и его эхо разлетелось по пространству. Нинка, тем временем, уже дышала в губы Мелёхина. Его в край унесло, а руки инерционно держались за ягодицы, что обтягивала белая ткань. В губы вторгся чужой язык, а в голову хлынул адреналин. Ноги понемногу разъехались по сторонам, впуская бёдра с бежевой сеткой. Не имея понятия, как остановиться Мелёхин смог только подчиниться дурацкой природной потребности. Ахи, вздохи, стол, скребущий по полу. Нинка Михалычу всю спину исполосовала когтями и довольная, что парочку банок разбили. Мелёхин еле штаны нацепил, дыхалка с трудом воздух качала, головушку кружило, а руки тряслись сильнее. Бред ушёл с появлением в глазах Михалыча Бена. Парень по уши эту шалаву, а она на всех кроме него скачет. Вот и доверяй после этого девкам. А у него, Мелёхина, горит всё, кроме шишки, и стыдовушка моральная с парнем разговоры вести. Но парень думая, что бесстыдник просто от вида крови мутится с разговорами не лез. Комнаты Михалыча и Сони соседствовали, и располагались в застеклённой части дома. «Чтобы на виду таскались» — подметил про себя Михалыч. Бен указал Михалычу на дверь его комнаты, а сам повёл малыху дальше. Мелёхин только зашёл, окинул взглядом приличное убранство и вышел вон. — Я побуду с ней. — спокойно заявил Мелёхин — Под дверью будешь стоять? — Зачем под дверью? — удивился Бен — На обед пойду, а потом к Нинке, она устала, деваха. — Обед? — так же удивился Мелёхин. — А ты думаешь наёмники святым духом питаются? — усмехнулся парень и подмигнув, вышел. Михалыч посмотрел на Соньку, которая вымученно улыбалась ему. Он надеялся, что их с Нинкой кувырканий она не слышала, а потому опасливо глазел на малыху какое-то время. Напротив её кровати стояла детская, а в ней, сопя ёжиком, спала Венера. — Слава Богу, — выдохнул Михалыч, подойдя к кроватке — малипуська спит. Живая. — Я так волновалась за неё. — За себя поволнуйся, от тебя ж кусок мяса отрезали. — заметил Михалыч. — Да, нормально я. Тебе стоит позвонить Егору, или Дане. — обеспокоенно сказала Соня. — Позвоним им вместе? — спросил Михалыч — Уверенна в нормальности происходящего? — Нет, мне нужно тебе, кое-что рассказать, но сначала звони ребятам. Михалыч набрал первым Егора, но тот не ответил. Даня, вероятно, тоже был занят. Ответил Никита, после пяти десятого звонка. — Да? — прозвучал его голос на том конце провода. — До вас, как до президента Китая, фиг дозвонишься. — А ты ему пробовал звонить? — засмеялся тот. — Борзости бы тебе поубавить. — пригрозил Михалыч — Что произошло на игре? — В смысле? — Я даже не знаю, сколько смыслов можно озвучить! Почему все разъехались? — Ты чего, Вадян? Мы же все вместе уехали! — Ты гонишь?! Мы в палатке всю ночь куковали! Мы переглянулись, а Михалыч перекрыл динамик. Малыха пожала плечами, не понимая, зачем Михалыч спрашивал про игру снова. Однако, тот решил начать расследование с лучшего друга. — Ты курил травку? — после паузы спросил Никита. — А? — Ты курил? — Нет. — Михалыч был в растерянности, при чём тут курево? — Тогда чё за глупые вопросы, мы с парнями впереди вас ехали. — Мы остались в палатке! — заверещал Михалыч. — Так, погоди, — Никита замолчал на время — а кто тогда ехал в фургоне? — Не я! — Тебя девки нагнули что ли? — неуверенно засмеялся Никита, а потом офегевше добавил — Или вас всех опрокинули? — Да видимо всех троих… — Тебе нужна помощь? — осторожно спросил друг. — Ты ведь говорил малыхе, что не помнишь, как обратно возвращались. На том конце повисла пауза. Малыха с замиранием сердца ждала ответ, а Михалыч не отводил от неё глаз. Его недоверие только росло, потому что сейчас его явно кто-то из друзей обманывает. — Я не помню, что ей говорил. — нервно ответил Никита — Сам знаешь, что мне не нравятся разговоры с ней. А она ещё и с незнакомого звонила, да и я, знаешь ли, не в состоянии был! Мы все вернулись домой, не собирались, и не перезванивались! Чё за наезды? — Мы не дома, дружище, — с издёвкой ответил Михалыч — а во Флориде. Нас привезли сюда, как декоративных зверюшек, а Соньке сделали операцию. Её ранили, как меня и Киру. А ты орёшь. — Так, подожди, но Соня звонила мне недавно и сказала, что у вас всё нормально. — Да, всё ок. — со вздохом процедил Мелёхин. Малыха, в этот момент, вопросительно посмотрела на него, а он покачал головой. Не стыковалось опять в этой истории фактическое состояние с моральными опасениями. — Ладно, бро. Я потом позвоню. — Странно это, Вадян. Я точно помню, как видел тебя, залезающего в фургон. Потом мы ехали впереди вас, но был туман и вы вполне могли отстать. Мы бы это заметили — фары бы пропали, но вы ехали за нами вплоть до дома. Я думал, что вы расскажете нам подробности потом. — Никита замолчал — Всё ок? — Спрашиваешь второй раз, всё нормально. Я отзвонюсь потом. — Михалыч отключил вызов и серьёзно посмотрел на Соню — Не объяснишь? — Я звонила ему, — растерялась малыха — он говорил, что они попросту обкурились и всё им причудилось. — Так. — напирал Михалыч. — Сказал, что проснулся дома, и они с ребятами не разговаривали потом. — Так. — И всё, — тихо пролепетала Соня — я говорила же Кире об этом. — Да? — малыха ему кивнула — А вот мне она не сказала. — Но ведь я говорила при тебе. — Там был этот урод, мне некогда было. — Просто потом про это забыли. — Конечно, с таким красавцем забудешь! — скривился Михалыч. - Но мне показалось странным, что Никита видел тебя и фургон. Только мы на этом фургоне укатили до вертолётов, как объяснить, что твой ауе стоит на вотчине родной? - Меня больше тревожит, что Ерёма за всех отвечает, а те двое утырков в тряпочку и «ни-ни». Допустим, ауе они угнали после нашего отлёта,(это приблизительно часов пять-шесть вечера) но парни в это время уже пришли в себя. А если Егорик и Данька живые, то не моги обо мне забыть. Кто-то да пришёл бы ко мне домой. - Нет, Михалыч, хорошо что не пошли. Твоя мама ещё ничего не знает, а если бы знала, Ерёма сообщил бы. Даня и Егор, скорее всего, считают нормой наше отсутствие, потому что Никитос им точно рассказал. Тогда остаётся вопрос: во сколько же нас должны хватиться и хватятся ли вообще? - Хочешь сказать, что этот поганец голубоглазый про друга правду сказал? Михалыч нахмурился, а Соньки язык не повернулся назвать имя подозреваемого. Друзья – это такие люди, от предательства которых тошнее быть не может. Если спутник жизни разбивает сердце, друзья сжигают плоть и проклинают душу. - Слушай, - с тоской начала малыха – выяснить это труда не составит, надо только постараться. Пока Кира занимается своими делами, мы с тобой должны прикрывать тыл. Мы одна команда, нам по отдельности нельзя. — Значит так, выясним что там произошло, но чуть позже. — Согласна, сейчас нужно помочь Кире. — Прикинь сколько бабала?… — присвистнул Мелёхин — мы бы всей шайкой до конца дней батрачили. — Надеюсь, что эта история поскорее закончится. — Ты хотела что-то рассказать? — Да, слушай…***
Я представляла Сьюдад-Хуарес песочным городом посреди мексиканской пустыни. Единственная улица без асфальта со старыми деревянными постройками, и перекати-поле гоняет замызганную курицу вдоль неё. Интерпретация мультфильма «Ранго» вполне подходила к этой обстановке. Я словно тот домашний и беззащитный хамелеон, которого неожиданно выкинуло из террариума в суровый мир. Только вот у меня есть поводырь, а Ранго сам до города добрёл. Когда Уолкер нёс меня по коридору на выход, моя показушность сдулась. Я устала барахтаться и кричать, и наконец, признала, что мне нравится возлежать на мощном плече. Одной рукой он придерживал меня, а второй держал автомат. Пальцы руки затрагивали часть ягодицы, и немного уходили во внутреннюю часть бедра. Разумеется, меня это здорово волновало, потому что ёрзая на его плече я доставляла неудобства обоим. С собой Стив никого не брал, провозгласил какую-то команду, окрестил одного полудурка старшиной и закинул меня на пассажирское рендж ровера. Тусанул с Громилой у багажника, а потом засел на водительское, с любопытством оглядывая меня. Я с красным лицом и полурастёгнутой джинсовкой Михалыча, пыталась отдышаться. Дорожку между правой и левой грудью рассекала потная полоса, которая каплей съезжала вниз к пупку. Я видела, как у Уолтера слюна побежала, и чтобы его дожать, расстегнув последние пуговицы, распахнула края. — Жарко. — пожаловалась я, а у него отвисла челюсть. Под джинсовкой не было ничего, и довольно давно. Чувствовалось паршиво, но даже в таком непотребном состоянии я могла довести мужчину до кондиции. Плечи оголились и воздух облизав кожу, смахнул капли воды. Я откинула спинку сидения, улеглась, немного поднявшись по выше, и раздвинула колени. Стив, едва сдерживаясь, завёл двигатель и отвёл глаза. Довольные и обсуждающие мой поступок громила и разрисованный бульдозер, делали ставки кто кого поехал тренировать. Тут даже ежу ясно, кто на коротком поводке. — Позади приличная одежда, тебе нужно её надеть. — скомандовал Стив. — Не нравится мой внешний вид? — игриво надула губы я. — Солдат слушает приказ командира. — дрогнув голосом выдавил Уолкер. — Слушаю и повинуюсь. — оскалилась я, опуская голову к передаче скорости. Тот по струнке выпрямился, а я приняла позу кошечки. Хождения по масляному лезвию ножа врождённое чувство, а самосохранение не работает. Я лишь задела зубами резинку чёрной грубой ткани штанов, а у Стива руль резко вправо сдал. Он засопел, покрываясь пятнами ярости, а я смеявшись, залезла на заднее сидение. Там скинув с себя штаны, приняла ещё одну непристойную позу, делая вид, что увлечена разбором одежды. Едва справляясь с управлением, Уолкер разрывался меж светофором, моей голой талией и потоком людей. Они толпились на улице, нагло пересекая дорогу не в положенных местах. Водители гудели клаксонами, кричали, но было бесполезно. Это нормальное столпотворение, если не считать, что в России такого не наблюдалось. — А почему мы не воспользовались ветрушкой, на которой прибыли сюда? — вдруг спросила я. — Потому что вопросов много. — гневно ответил Стив — Долго будешь так делать? — Как? — я высунулась вперёд, заглядывая ему в лицо и сверкая грудью. — Так. — процедил он. Кто-то из пешеходов присвистнул и помахал нам в окно. А я, решив окончательно довести Уолкера, помахала в ответ. Затем вернулась на задние, продолжая одеваться дальше. — Будешь измываться дальше, я стану плохим дядей. — пригрозил Уолкер. — Будешь угрожать, и я сделаю твою жизнь невыносимой. Перелёт занял пару часов. Стив полетел бизнес-классом, а меня запихнул в эконом, но и там я умудрилась ему досадить. Из салона Глории я вылезла в сопровождении горячего мексиканца с гитарой за спиной. Он много говорил, улыбался, то и дело затрагивая моё плечо. Уолкер терпел и выжидал, когда я наворкуюсь, а потом топал впереди, словно обиженный ребёнок. Остановились мы в небольшой гостинке, с номером на двоих, но я и секунды не провела в номере. Стив повёз меня загород, как он объяснил на поле брани. Пустыня вполне на его взгляд подходила для подготовки. — Вот здесь мы будем тебя тренировать. — словно гордясь этими трущобами, улыбнулся он. — О-о, Чиуауа-а! — протянула я, пронзая его сарказмом. — Тебе смешно? — его брови сложили крышу домика — Смешно?! На последнем слове он уже улыбался, предвкушая погоню за мной и сладкую месть за обиду над лагерем. С низкого старта он сорвался с места. Я не растерялась и пустилась прочь от него. Догнав меня быстрее пули он обхватил руками и повалил на землю. — Я тебе покажу, как смеяться над моим храмом! — хихикал он и щекотал мне подмышки — Это тебе с рук не сойдёт! — Ну уж дудки, я сильнее! — что было мочи, я перевернулась и уложила его на спину. Его голубые глаза отражали солнце, которое словно вливалось и разбавляло цветовую глубь. Он странно смотрел на меня, так непривычно, спокойно и мягко. Кажется, он видел во мне девушку, потому что направление его взгляда следовало от глаз к губам, и обратно. — Придётся смириться со своей участью. — вздохнул он. — С чего бы тебе так потакать моим капризам? — Ну ты всё же не накачанный и потный мужик с волосистыми ногами, а вполне привлекательная девчонка. — белоснежная улыбка отразила луч солнца и тот ткнул меня в глаз. — Да, девушка из меня конечно… — Девушки тоже могут выполнять мужскую работу, — сказал Стив поднимая меня на ноги — и не хуже между прочим. - Почему мы здесь, если водить меня по парапету с кусочком мяса в руках можно и на вилле? Стив, громко рассмеявшись, вскинул лицо к небу, затем скосив взгляд на меня. Я стояла, как бутылка водки среди сахарных пряников, в край не находя себе места. Он будто шизой разбогател, и теперь, его личности по переменно покупают билет до моего сознания. То он добрый, то возбуждённый, то злодеус злей, а то и хрен его разберёт. К чему ведут его перепады личностных категорий оставалось лишь догадываться, и при этом искать убежище с подходящей провизией. - Я хотел провести с тобой время по дальше от всех. Уж очень любопытно, какая ты сама по себе. Без друзей и пафоса, без комфорта и привычных повадок. Хочу знать тебя дикую. Его глаза сузились до ястребинного размера, а затем зловеще стрельнули. Фишку я просекла, окей, а как же быть с моими чувствами и нехваткой определённого набора витамин? Раз уж он распотрошил моё гнездо развратных и неприемлемых мыслей, придётся теперь дать им себя пожалить. - Что ж, - пожала невинно плечами – я, как я. - Увидим, когда ты начнёшь жить убийствами, а не прикидываться киллером. — Если честно, это всё не для меня! — начала заикаться я — просто, я… Просто я, хм… Это… Не для меня. Вся эта стрельба, набеги, побеги и охота. Я люблю собак и полежать на диване, порубиться в игру с друзьями и просто жить, а не выживать. — Я понимаю, — кивнул Стив — тебе не приходило в голову, что ты просто боишься втянуться? Я обречённо посмотрела на него, а он только снова кивнул мне, как бы дополняя диалог: «Это точно, так и есть». Я тогда задумалась над его словами, но покорно пошла помогать с вещами и палаткой. Мини лагерь был организован молниеносно. Я неожиданно отметила для себя, что установка палатки для меня даётся очень легко, как и создание костра. Николаич объяснял мне по-другому, и так мудрил, что я никогда не справлялась. После урока от Уолкера во мне проснулось сомнение в качестве собственного обучение. Только благодаря сему моя непреклонная натура решила поддаться на уговоры нового гуру и работать вместе с ним над моим новым Я. — Пора поохотится. — оскалился Стив. — По-о… Что?! — опешила я — Ты не взял с собой нормальную еду? — Да, а заодно выбросил ненужные и вредные для тебя пиццу, бургер и хот-дог. — вежливо доложил он мне. — Ты в своём уме вообще?! — Всё для тебя. Эй! Расслабься, мы же на природе. Научишься догонять жертву для еды — научишься догонять жертву для расправы. — У тебя очень странные взгляды. Он, пожимая плечами, пошёл вперёд. Из оружия мне предложил обычный М19 сорок пятого калибра, а сам прихватил USP, объяснив для чего эти штуки. Было странно узнать, что охота на койота или зайца разрешена из таких пушек, но спорить я не стала. В итоге, я потратила все патроны, горестно отметила, что Уолкер не сделал ни выстрела. Зато, я убила мелкую птаху, от которой даже навара в похлёбке не будет. Стив глумился надо мной всю дорогу до палатки. Я канючила, что хочу ополоснуться, потому что пот из меня лил чудовищным потоком, а тот говорил об отсутствии водоёмов по близости. Велел мне принести палок для костра, да поживее. Издевался, что от моей птички хоть перья в прок, а от меня одни убытки. И пока разводил костёр, танцевал танцы, напевая как вождь краснокожих. — Мы разве домой не поедем? — устало проныла я. — Мы дома, любимая, — иронично ответил Уолкер — ужин почти готов, добытчица моя. Он скалился на меня исподлобья, когда ставил передо мной миску с ароматным мясцом. — Это не птица. — Это крыса. — Ты одурел?! Моему злу не было предела и лишнего выхода. Я думала, что кокну Стива во сне, но тот не спал в палатке, а сидел у костра. Хотела вылететь из палатки и окунуть в пламя огня, чтобы корчился от боли. Однако, он решил вдруг искупаться. Достал флягу воды из машины, поставив рядом начал раздеваться. — Что блин? — спросила я себя шёпотом — Ты издеваешься?! Зрелище из любопытнейших, особенно если предметом внимания становится огромная и мощная мужская спина, по которой глубоким каньоном выделяется позвоночная яма. А вот и две ямочки на пояснице, они прямо-таки стрелками указывают плыть по течению вниз. — Круглые… Идеально круглые… — Что ты там бормочешь? — крикнул вдруг Стив. — Ой! — тихо пискнув, я нырнула обратно в палатку. Я успела рассмотреть его ягодицы, не скрытые жёсткой тканью, и если бы меньше бубнила, увидела бы больше. Но это тело доводило до такой непреодолимой жути, что лёгкие сморщивались в гармошку. — Ты чего не спишь? — Стив вошёл в палатку, сверкая своими жемчужными зубами — Решила шпионить за шпионом? — Вот ещё! — я прятала глаза в подушку, а руки под живот. — Тогда сладких снов, — выходя он задержал свой взгляд на мне — учти, здесь водятся змеи. Я вскочила от ужаса и скаканула на него, только что осознав, что вылезла из укрытия. При чём я висела на голом мужике, который крепко прижимал себе и дышал прямиком в грязную шею. — Ты окунуться хотела, — произнёс он мне прямо в кожу — есть шанс. Я закатила глаза от такого бама, а Стив посмеиваясь, понёс меня наружу.