***
В отличие от малыхи, я не могла спать. Отправившись к Стиву, решила отвлечься от безрассудных мыслей, настигнувших меня так не кстати. Словить расслабон с Уолкером было хорошим решением, после которого я спокойно справлюсь с примирением меня и Соньки. Уолкер не имел личных покоев, а потому пресмыкался со своими наёмничками в отдельном помещении, типа бани с высокими потолками и средними по размеру окнами. Стены стояли, сверкая голыми покатыми брёвнами, с частичной мебелью. И пахло там не хорошо. — Стив, — позвала я улыбающегося своим дружкам парня. — Мы можем поговорить? Он кивнул, шепнул чего-то соплеменникам, и дружно поржав они выпустили его из своего симбиоза. — Что случилось, ягодка? — ухмыльнулся он. — Расскажи, что ты знаешь о корпорации, — попросила я. Мы плавно направились в мою комнату, огибая внутренний двор с бассейном. Стив шёл рядом, не прислоняясь ко мне, но его малиновый бриз так и касался моего носа. — Я мало чего знаю о корпорации, но знаю директоров. Пару раз был при их сборах — это ещё то зрелище. Смит обитает в этом доме не просто так и у него свои виды на бизнес. Остальные предпочитают лишь получать прибыль, сидя в удобном креселке на колёсах, которые скользят по их дорогущему полу из мрамора. — А что, у всех пол из мрамора? — съязвила я. — Они просто сговорились! — смекнув, возмутился Уолкер. — А в папке, что дал мне Смит, есть имена директоров? — Какая папка? — навострил уши Стив. — Ну, такая старенькая, потрёпанная, — пожала я плечами. — Будет интересно на неё взглянуть. Он нездорово заблестел глазами, узнав о папке. Я объяснила это желанием охоты, и той же корыстной страстью разгадать загадку. Пока мы мирно двигались через коридор второго этажа, нам навстречу летела заплаканная Нинка. Она чуть не снесла нас с ног, пролетев меж нами, а следом за ней семенил Бен (до селя мне ещё не знакомый). — Бенджамин, — остановил его рукой Стив. — В чём дело? — Босс, — остервенело выглядывая из-за плеча Уолкера, шептал парень, — мне срочно нужно девушку догнать. — Что за любовные истории? — нахмурился Стив. — Здесь тебе не богема, давай на свой пост! Возражениям его приказ не подлежал, и расстроенный парень поплёлся обратно, то и дело поворачивая голову за наши спины. — Давай, давай, — поторапливал Стив. — Почему им нельзя убивать время на девушек, пока оно ещё есть, когда ты волен делать это в своё удовольствие? — Кира, — улыбчиво протянул он — я иду с тобой не потому что влюбился, а по требованию дела. И к тому же, ты сама не пошла той тропой, что я тебе предлагал. — О, — скривилась я — ты такой услужливый, что аж тошнит! Я заглянула ему в глаза. Они были до краёв наполнены дикой надменности, что не понравилась мне. Там он, значит, про доверие и любовь, а здесь ничего не знаю. До двери в мою комнату оставались сущие сантиметры, а я уже разозлилась, готовая уйти. — Я справлюсь сама. Без твоего, на то, присутствия. Тот нервозно хихикнул, а когда я на пятках развернувшись, ринулась в свою комнату, уцепился за мной. — Да подожди ты, Кира, — ещё смеясь просил он. — Я не это имел в виду. Пожалуйста, будь человеком, не плюй ядом в милого парня. — Ты не милый, уж поверь, — фыркала я, — имей свою руку. — Ладно, — шумно выдохнув, Стив бросился за мной в дверной проём. Я не успела и миллиметра промежутка сократить дверью, как с силой Уолкер распахнул ту, и накинулся на меня, страстно затягивая в поцелуй. Дверь он закрыл пяткой, (будь она проклята) сильно хлопнув о косяк. Грохот был, что надо. — По сравнению с тобой, — пыхтел он, стягивая с меня кофту, — моя рука никуда не годится. — А мне дела до этого нет! — пыталась отнекиваться я. Но куда уж там. Как только он сбросил свою широченную чёрную футболку, у меня туман в глазах появился. Температура тела подскочила до кошмарного высоко, а ноги задрожали. А когда его горячие поцелуи на шее стали чередоваться укусами, и переходили на грудь, я взвыла. Стив предательски посмеивался, добивая дело сжатием моих бёдер его руками. У меня содержимое глазниц испарилось, а кровь в миг поледенела. Я словно рухнула на крещение в прорубь, от чего в тряску бросило тело целиком. Но, что окончательно заставило дыхание исчезнуть, так это его прижимания пахом. От первого раза я даже громко охнула, а потом прикусила ему плечо, чтобы шума меньше стало. Мы так провели минут двадцать, но приступать к делу никто не смел. Я начала сходить с ума от перевозбуждения, и силилась освободить ноги от джинс, но Уолкер переиграл и уничтожил. — Ты такая вкусная, — прохрипел он мне в распухшие губы. — Так и съел бы. — Подавишься, — стараясь не показывать, что сдала позиции, оскалилась я. Он слабо улыбнулся, не отводя взгляда от ключиц, на которых сверкали кровоподтёки. Похолодевший палец осторожно коснулся их, и в этот момент у меня в глазах померкли звёзды. Ничто так сильно не будоражило во мне сердечное биение, как этот трепетный жест. Он словно жалел и радовался этой находке, разрываясь в ярости и усладе. А меня разрывало ещё больше. Как я могла допустить такое? Как могла влюбиться в человека столько краткосрочно? Я не могла ошибиться, ведь все признаки на то показали: жар, дурацкое желание плакать и смеяться одновременно, словно за спиной крылья, что тянут летать, словно я — уже не я… — Прости, малыш, — виновато сказал Стив. — Мне так не хочется подставлять тебя под дуло пистолета. — Ты о чём? — Я ведь наёмник, что с меня взять? Ни семьи, ни тихой пристани, только кровь и порох на руках вперемешку со смертью. - Почему мы не можем спокойно демонстрировать нашу близость здесь, за пределами взглядов вражеских, м? - Потому что враги здесь есть. Я стала соображать, наблюдая, как с его щёк пропадает жаркий румянец. Мне бы как-то задержать эти розовые тучки на его коже, и успеть почувствовать их тепло, но Стив уже поднялся и сел напротив меня, напяливая свою футболку. — Ты отказываешься от меня из-за работы? — не поверив, произнесла я. — Поверь мне, за всё время, что я жил, у меня не было большего восторга и радости, как от ощущения тебя в руках. — он вдруг погрустнел - Я не хочу, чтобы тебе причинили боль. — Моя очередь просить прощения, но я никому не верю. Уолкер понимающе кивнул, а затем подал мне рубашку. Поскольку динамили меня вот так впервые, что с этим делать я во истину не ведала. Сидела и смотрела, как Стив необузданно раскрашивал мою фантазию своими ощущениями, пока находится со мной рядом, а я не могла в это поверить. - Кем приходится тебе этот бородатый чудик? – серьёзно спросил Уолкер. - Ты знаешь. - Не верю я этому – по взглядам всё ясно. - Тебя не понять, - возмутилась я – то ты клянёшься быть со мной, то отдаляешься. Не люблю я это всё. Либо да, либо нет. Не будь собакой на сене, не то я выстрелю в тебя из дедовской двухстволки. - С тобой опасно дело иметь, - засмеялся он. – Договоримся так, пока я лишь твой друг и наставник, но не любовник. Иначе мне тебя не защитить. - А мне нужна защита, мне нужны доказательства верности. — Я докажу тебе, Кир, — начал он бижиться. — Помогу со всем, но обещай мне, что ты не станешь рассказывать обо мне, и не будешь попадать в неприятности. — Я обещаю, — произнесла я таинственно, а сама скрестила пальцы за спиной.***
Что ж, фактор снижения стресса в критической ситуации, в которой фигурировал конфликт, успешно применён. Я бодрая шагала к Соньке, зная что буду говорить. На фото из папки Стив узнал лица директоров ДД, чем я спешила так любезно поделиться с подругой. Не хотелось, конечно, говорить о скором отъезде, который мы запланировали со Стивом втихушку, потому что наши потенциального шантажиста. Пожалуй, я умолчу об этой миссии, и оправдание у меня великое — малыха тоже от меня что-то скрывает. Я негромко постучала в дверь её комнаты три раза. За дверью стояла тишина, а после моего вмешательства и во все оглушила. А затем, я услышала приближающиеся шаги, после которых скрипнули дверные петли. — Кира? — несколько удивилась, и кажется, испугалась Сонька. — Будешь держать на пороге? — Заходи. Стоявшего у Сониной кровати Михалыча, я заметила в первую очередь. Он малость побледнел, полагаю от злости, хотел высказать, наверняка, занятную речь, но слова застряли в его горле. — Ревность не клицу тебе Михалыч, а любовные образы, тем более. — не растерялась я. — Зато тебе тупые качки к лицу, — вернул мне он. — Ребята, — зашептала малыха, — не здесь и не при мне. Я дорожу вами обоими, не разбивайте мне сердце своими детскими ссорами. — А кто ссорится, Сонь? — показательно поднял брови Мелёхин. — Я пойду прогуляюсь, посекретничайте. — а затем он подойдя к малыхе, крепко обнял и даже поцеловал в лоб. — Разрешение своё коту из Норвегии в копилку засунь, — выпалила. Но Михалыч лишь скромно улыбнулся и спокойно вышел, чем обеспокоил меня. Соня пошла красными пятнами на лице, не зная, как объяснить такое поведение друга. Зато я всё прекрасно понимала — это жалкий спектакль в поддержку моих догадок, об их с Сонькой шашнях. — Хорош, — любезно заметила я. — Не знаю, зачем он так делает, — проблеяла Сонька. — Да не важно! У меня есть новости о директорах, я знаю их имена. Пока что четверо точно известны мне. — Но директоров шесть. — Откуда ты знаешь? — Михалыч искал инфу про корпорацию и нарыл интересную историю. Соня коротко рассказала мне про Станислава, а я указала ей имена директоров. Потом я отважилась сказать ей, что всё же Стив слегка колышет подол моей юбки, а она лишь горестно вздохнула. Когда её дух был ко мне в наилучшем расположении, я смогла заговорить об отъезде. — Ты только не нервничай. Мне нужно ехать на задание, которе Смит успел поручить Стиву. Звони в любое время, когда я уеду. Я смогу отвечать тебе. - Что за задание? - Никакой опасности, просто небольшая слежка. Смиту вопросов не задавай, потому что он не расскажет. Сказал – строжайшая секретность. А у тебя интересности для меня будут? Я всматривалась в лицо подруги и не узнавала. Она натужно сдерживала в себе несколько секретных тайн, о которых видимо я не должна знать. Мне было настолько обидно оказаться продинамленной второй раз за день, что даже улыбка с лица смылась. — Кирюш, ты ведь понимаешь что происходит? - словно, тема под запретом, проговорила Соня. Ну почему в мире вдруг появились табу, которые мне совершенно ни к чему знать?! Я не вредитель, и не Гитлер. Мне непременно важно быть в курсе движения и тектонических плит, и Сонькиных любовий! — Я офигеваю, потому что такое только в детективах пропагандируют! Я просто хотела заработать лёгких денег, какого фига происходит я не понимаю. — Лёгких не бывает. — А вот и бывают! Мы ими дышим! — я старалась разрядить обстановку. — Дэн попросил меня… — Дэн? Уже так неофициально? — Нет, нет, что ты! Это при тебе. В общем, он попросил навести некоторые справки для тебя по всем именам, которые ты назовёшь, чтобы тебе было легче, а Михалыч остаётся со мной для присмотра за малой. — Вас поженить? — я сложила руки в пистолет. — Если твоя ревность превыше дружбы, — она посмотрела на меня — то да! — Ах вот оно что? — я толкнула её на подушки. — Да! Он так выживет хотя бы! — смеясь выдавила малыха — И мозг у него целым останется! Я его пилить не буду! Накормлю, бородку причешу и спать положу! — Обойдёшься! Смеяться, как раньше у нас не получалось, но я старательно выдавливала из себя хоть чуточку веселья, как и Соня. Теперь мы были не лучшими подругами, а подозреваемыми. Я подозревала её во лжи, она подозревала меня в ревности. Тут счёт не равный, потому что с моей стороны подозрения куда хуже глупой делёжки мужика. Чтобы не испортить натянутое до предела дружеское сопрано, я самовольно взялась за вино. Сонька даже удивилась, что я прибегла к помощи алкоголя, для её улыбки. Я не возражала, однако, малыха стала прочнее платины и на темы досужие вообще говорить перестала. Так я и не смогла выудить из неё хоть что-то полезное для меня, зато не хило так заподозрила. Ведь другом, предавшим меня, легко могла быть Сонька.***
Михалыч угрюмо шёл по ночному коридору, мусоля на устах историю о Стиве. Похрустывая костяшками пальцев, он то и дело менял направление, вытаптывая в мраморном полу ров. Он думал над словами, что рассказа ему малыха и не решался поделиться ими со мной. Тяжбы справлять о лобызаниях с Нинкой ещё сложнее, потому что с Беном он успех хорошо сойтись. Ещё невозможней оказалось пуститься во все тяжкие. — Да к чёрту! — крикнул он себе. — Не спится? — за писной послышался голос Стива. — Чего тебе? — вздыбился Михалыч. — Эй, эй, приятель. Давай без драки. — Я тебе не приятель! — Переживаешь за свою подружку? А вот она о тебе не говорила, пока мы занимались — он сделал паузу — командировкой. — Отвали, — плюнул Михалыч и зашагал прочь. — Запомни, друг, мы не конкуренты. Каждый из нас должен выполнять долг. При лёгком уличном освещении улыбка Стива казалась необыкновенно коварной и зловещей. Они стояли друг напротив друга, только Михалыч сжимал кулаки и играл желваками, а Уолкер спокойно смотрел ему в глаза. — Когда она мне это скажет, я приму к сведению. Мелёхин был в моменте перед прыжком. У него душа чесалась этому гаду с жемчужными зубами по морде навалять. — Тогда перестань стоить глупого ребёнка, потому что во взрослых отношениях присутствует толика понимая. Михалыч вдруг скинул щит, суровый взгляд сменил на удручённый, и направился по дальше от Стива, не желая участвовать в петушиных боях. «Надо будет – сама пошлёт!» - думал он про себя. Душу разрывало от обид, потому что он почти никто. Там, среди никчёмных сопляков, он мог по достоинству оценить свои виды на меня. А при вездесущей фигуре Уолкера любые достоинства отпадали. — Тогда сделай одолжение, — Михалыч обернулся — не смей подводить её под пули или нож. — Ты любишь её? — спросил Стив, сверля глаза Михалыча. — Мы семья. Одна большая семья. И я буду переживать и любить каждого из них. — Забавно, — не отступил Стив — но ведь нельзя иметь гарем. — Чё ты сказал? — Михалыч грозно двинулся на Стива. — Я имею ввиду, поделись со мной Кирой, раз вы семья. Она нравится мне. — Она не вещь, чтобы я её отдавал. Всё зависит от неё. — Тогда не мешай. Михалыч снова развернулся и пошёл к себе. «Ну что за театр? — думал он — Мне не пятнадцать лет, чтобы разыгрывать эту мелодраму! У нас тут целый криминал, а у неё любовь на дворе!». И этот тоже хорош, прицепился со своими домогательствами. Что не хватает силы на такую, как Кирюха? Вот и правильно! Мучайся, смерд!» Он не знал от чего злится сильнее. С одной стороны на Киру, которая всегда знала, что он хочет, о чём думает, и даже какие видит сны. А с другой стороны его собственная гордость, страдающая от моих переменчивых нравов убеждала в обратном. Если бы Уолкер не махал своими словами, как тореадор красной тряпкой перед рылом быка, то он — Михалыч — ушёл и спал более спокойно, чем теперь. — Сдалась ты мне, — фыркнул он в темноту. На кухне горела тусклая подсветка и монотонно стучал маятник небесно прекрасных часов. Михалыч включил чайник, бросил в огромную кружку море чёрного кофе и сунулся в холодильник. Нахально, словно показывая свой протест, отхватил кусок от красивого торта и уселся за стол, пожирая кусок руками. В глубокой отчаянности и грязными от крема пальцами, он ухватился за чайник и плеснул кипятка. Гранулы кофе зашипели и окрасили воду в тёмный цвет. Забелить кофе молоком Михалыч не собирался, а по-свински швыркая осушил кружку разом. Пробубнил что-то невнятное переполненным едой ртом, и принялся расхаживать по кухне. И так, и эдак, собирал он пазл, затеянный им самим. Всё думал, стоит ли пойти против меня и устроить Стиву взбучку? А может, лучше подыграть мне и повиснуть на Соньке удавкой? И тогда я прикончу их обоих, зато в другом случае Михалыч прикончит себя из-за Уолкера. Нет, так не пойдёт. Немного пошарохавшись на кухне, он обогнул двор, потом прихожую, повалял дурака на диване в гостиной, и ближе к четырём часам решил идти почивать. Всё это время, под неустанными взорами охраны, избитый эмоциями Михалыч смотрел себе под ноги, а если бы смотрел выше, разгадка пришла бы к нему быстрее, чем это произошло. Единственным советником душещипательных драм всегда был Егор. Когда Мелёхин набирал цифры его номера, до пота молился, чтобы друг взял трубку. Сейчас лето, значит Егор сутками не спит и бегает по девкам. Чему ему стоит ответить хоть один разочек? — Какие люди! — прозвучал голос Егора. — Здаров, как сам? — Да пойдёт. А ты куда пропал? — Ну, мы тут внепланово решили в отпуск уйти. — Да, это мне Никитос сказал. — Что сказал? — насторожился Мелёхин. — Поговаривают, будто ты девок уволок на карибские острова, потратив месячную стипендию колледжа. Михалыч нервно харкнул смешком в трубку, поддержав мнение угуканьем. Выходит, друзья ни сном, не духом. об их исторически необъяснимом исчезновении. Тогда, почему Егор не перезванивал, когда Михалыч звонил ему не оставляя в покое телефонную линию? Вот это чудеса. Стоит ли рассказывать другу о происходящем сейчас? Вероятно, для начала, нужно узнать о делах сердечных. — А вот почему нас с собой не взяли, конечно вопрос! — перебил мысли Михалыча, Егор. — Не обижайся, у меня к тебе философский вопрос. — О, это я могу. Чего там у тебя? — Кира. — Так… Это… Вы встречаетесь? — Да, но только она. За ней приударил один тут, и она вроде как не против. — Ну пусть, раз так вышло, не насиловать же её. — Да, ты прав. Они проговорили остатки Мелёхтинской ночи, размышляя над чувствами и поведением Михалыча. Дипломатизм в делах любовных закончили фразой «Все бабы – дуры!» ровно к восьми часам по Ки-Уэсту. Мелёхин и сам подумал, что польза от разговора значима, после чего решил остаться в стороне наших со Стивом «начинающихся отношений».