Московские

Одному в родной квартире не страшно, но у подростка дрожат колени. Время позднее, а на завтра запланировано много дел. Нужно ложится спать и быстрее, часов на полноценный сон уже не хватит, опять встанет выжатым и вялым, словно и не ложился. Паша ужасно устал, ноги его не держали, из рук всё вылилось, голова ходила ходуном. Организм требует отдыха, но провалиться в царство Морфея не хочется. Хотя выбора у него нет. Он переодевается, проводит водные процедуры и кое-как заставляет себя лечь. Тело расслабилось, мозг отключился. В последние секунды Подольск чувствует липкие страхи и кошмары, которые затягивают его в болото. /Паша сидит в тускло освещённой комнате, с тёмными заплесневелыми стенами. Холод бьёт по телу, заставляя дрожать и съёживаться. На ноге металлическая цепь, край которой уходит в темноту. Напротив него сидит знакомая и родная кошка, она тоже прикованна, но уже за шею. Вместо золотистого ошейника, на ней сейчас железный браслет, который слишком тяжёлый для кошачьей шеи.   Москва-река жалобно мяукает, в надежде, что её близкий сейчас подойдёт и снимет этот груз, мешающий дышать. Паша не подойдёт, не может. В горле чувствуется ком, перекрывающий воздух; в глазах слой влаги, размазывающий всё, что попадает в поле зрения; в холодных руках пистолет. Он сразу понимает, что с ним делать. Направляет на кошку. Она смотрит своими голубыми глазами. Кажется, тоже плачет. Очередной раз всхлипнув, нажимает спусковой курок. Капли крови и ошмётки шерсти летят в пустоту и стену. Парень смотрит на свои руки. На них кровь. Он остался один./   Парень вздрагивает. В голове застрял образ бедной кошки, что тоже боялась и не хотела умирать. ***   В такси ехать ещё долго. Атмосфера поездки была приятная: на улице темно, но множество огоньков хорошо освещают всё вокруг; машина приятно вздрагивает и укачивает; тихое радио играет приятные песни СССР. Крыши домов дрожат под тяжестью дней Небесный пастух пасёт облака Город стреляет в ночь дробью огней Но ночь сильней, её власть велика А тем, кто ложится спать Спокойного сна, спокойная ночь Тем, кто ложится спать, спокойного сна Спокойная ночь   В это время Московская область была предоставлена сама себе, разумеется они были пионерами, но дома были одни, из-за чего Лёша часто с ними оставался, чтоб приглядывать. Он, обычно, рассказывал истории из своей жизни, когда укладывал детей спать. Иногда даже на это сил не хватало и он включал кассету с "колыбельными" как он их называл. Этими колыбельными были убаюкивающие песни такие как: "Спокойная ночь" и "Я тебя люблю" Цоя; "Ланфрен-Ланфра", "Зеленоглазое такси" и "Всё пройдёт" Боярского. Там, вроде, ещё были и другие произведения, но Паша, всегда засыпал раньше, чем они начинались.    Кажется, люди составляющие эфир, специально хотели, чтоб он уснул именно сейчас. Хотелось бы надеть наушники и засесть в телефоне, но ужасно болела голова, а глаза не могли сосредоточиться на экране. Он и не замечает как голова падает назад, а глаза закрываются. /На остатках всей области холодно, хотя взрывы, раздающееся со всех сторон, иногда дают волну жара. Рядом никого нет. Небо алое, все в тяжёлых тучах. Какой-то парк, в пятидесяти метрах от Паши, горит. Асфальт, на котором он сидит, в трещинах. Река, протекающая не далеко, грязная и, кажется, в ней плывут конечности человеческих тел. Вокруг валяются обломки от каменных строений. Земля трясётся от взрывов и... криков? Это были не крики боли, а злости и ликования одновременно. Кричали на немецком, что успел оставить не лучшие впечатления о его носителях.   Громкий голос всё приближался и не было понятно от-куда именно. Вдруг он раздался прям над ухом. Паша только на секунду успел поднять голову, как тут его схватили за волосы приподнимая, на болевшие ноги. Было страшно столкнутся с ледяными глазами Берлина - высокого мужчины, что успел напугать все страны. - Nettes... nettes russisches Kind...   Подольск бросают в яму, которая появилась, почти, под ним. Приземляется он на что-то странное и, в тоже время, знакомое. Осмотревшись, Паша чувствует, что задыхается. Вокруг него его семья: Отец, братья, Алексей, Москва-река. Все мертвы и у всех запечатлён ужас на лице. У кого-то пробита голова, у кого-то грудную клетку воткнуты штыри, но общее одно: они плачут. Плачут кровью и слезами. Сверху раздаётся щелчок. Посмотрев на источник звука глаза встречаются с дулом пистолета. Следующий щелчок приводит к тому, что Подольск присоединяется к родне./ Резкое пробуждение в такси. По радио играет уже песня по веселее. *- Опять пистолет. Второй раз подряд.*  *** - Ты почему ещё не в кровати?   Михаил смотрел сурово на сына. - Время два часа ночи!   *- Такой же вопрос к тебе.* пронеслось в голове. - Я уже собирался ложится. - Давай быстрее. Завтра, у тебя, выходной, но это не значит, что можно бодрствовать пол-ночи. - Да, я уже иду.   Паша поплёлся к себе. Сегодня он остался у отца, что было самой приятной редкостью, для всей области.   В Московской квартире было много комнат; огромная гостиная и кухня; спальня и кабинет отца; ванна и душ, два отдельных санузла; две большие комнаты. В этих комнатах и оставалась Мос.область. В каждой из них было по большому шкафу, просторному письменному месту и три раскладных дивана. Подольск расправил один из них и плюхнулся не переодеваясь, в чём и не было необходимости, так как не нём были обычные домашние шорты и лёгкая футболка. /Тёмная комната. Не видно стен или потолка, только серый пол, стол, стул, ручка с документом и сам Павел. Московский Павел Михайлович, или же Подольск, именно так назывался паренёк на бумажках перед ним. Сами эти "бумажки" Паша читал в восьмой раз. Или девятый?.. Читать было важнее, чем считать. По коже пробежал холод, хотя в помещении комфортная температура. Глаза снова и снова видели один и тот же текст, о присоединении Подольска к Москве и о том, как это важно. В нижнем углу подпись отца. Он знает об этом и согласен с решением. От этого лёгкие и горло зажались. Хотя... может папа прав? Может, присоединение будет хорошим решением для всех? Если Москва выдал указ - значит нужно выполнять. Выбора, который был предоставлен, больше нет. Ручка быстро и гладко прописывает подпись парня. В груди что-то кольнуло и ещё больше затруднило дыхание./   Последний отчёт дался с трудом, для уставшего мозга. Челябинск, опять, жалуется на экологию, хотя сам в двадцатом веке цеплялся зубами за эти заводы. Михаил оглянулся. Кошка, что, обычно, спала где-то рядом, отсутвовала. В любом случае нужно идти в ванну и ложится спать. Времени на сон осталось немного.   В коридоре мужчина слышит громкое мурчание с редким, обеспокоенным мяуканьем. В комнате, которую обычно называли "Детская" был выключен свет. Сын не спал и... плакал? Слёзы, на щеках, отражали свет за дверью. Шмыганье носом были не слышны из-за колыбельной, в исполнении Москвы-реки. Дрожащей рукой подросток проводил по белой шёрстке, вспоминая сон, где он застрелил семейную любимицу. - Паш, что случилось?   Слышится тихий отцовский голос. Сам Михаил аккуратно подходит к спальному месту. Подольск быстро вытирает слёзы. - Да так... Кошмар... - Сильно страшный? - Нет. Просто очень не приятный.   Мужчина гладит ребёнка по голове, приобнимая второй рукой. Ему самому часто кошмары снятся и он понимает, что сейчас чувствует его сын, что до сих пор дрожит. Паша расслабляется в объятьях и кладёт голову на родное плечо. Михаил, кратко целует сына в лоб и ложится на подушку подтягивая его за собой, тот устраивается под боком, обнимая отца. Кошка взбирается на грудь старшего хозяина, кладя голову на руку младшего. По комнате, мелодией, разносится молитва. Такая тихая и монотонная, что не возможно разобрать слов. Она так и тянет в беспечный сон.   Глаза разлепляются утром. Телефон, с будильниками, давно отрезвонил в рабочем кабинете. Настенные часы показывают 9:00. Проспал. Мужчина начал мысленно ругаться на себя и свою слабину. Без шумно согнав кошку и выскользнув из-под детской руки, он поспешил собираться к новому рабочему дню, который начался значительно позже. - Паша...   Московский аккуратно будил сына. Тот открыл глаза и начал щурится из-за света от не зашторенных окон. - Я тебе завтрак заказал. Курьер будет в десять. Кошку не корми: она уже ела. - Хорошо, пап... - Всё, я на работу. Буду поздно, ты знаешь. Пока! - Пока! Хорошего дня!   Сонно пробормотал Паша. - Тебе тоже!   С этими словами Михаил встал и вышел из комнаты. Через пару минут входная дверь хлопнула. Парень остался на двенадцать часов с кошкой. За это время он много сделает и с кошкой поиграет, и приготовит что-нибудь, и уберётся в квартире помелочи... Найдёт чем себя занять до прихода родителя.