«Этим вечером я ухожу,
И утром, меня уже не будет.
У меня были предчувствия, но мои глаза дурачили меня…»
The Neighborhood — Leaving Tonight
Хлестнувшая по сердцу тревога вытолкнула меня из вязкой темноты, и, резко разлепив веки, я сделала первый судорожный вдох, сжав зубы от мгновенно пробравшегося в нос аромата железа. Опираясь на локти, я с трудом привстала, приподнимая голову. Спутавшиеся волосы, с вкраплениями чего-то плохо пахнувшего и клейкого, тут же преградили взор, но даже так белый кафель всё равно слепил влажные глаза, жадно впитывая свечение люминесцентных ламп. Сосуды в висках щелкали колючей пульсацией от хлынувшего по крови кислорода, а мысли расплылись перед взором, как погруженные в воду, когда я решила приподняться на локтях. Сфокусироваться на окружавшей обстановке и оценить своё состояние было тяжелой, но приоритетной задачей, пока в черепе страхом колотили отбойные молотки метавшегося разума. С детства отец, всегда недовольно поучал, что жизнь — штука нелепая, всегда виляющая, а о том, что непредсказуемая — банальщина — дураку понятно. И никогда не предугадаешь, дорога, по которой ты раньше мог пройти с закрытыми глазами, каким-то образом может привести в совсем иное место, как бы ты ни был уверен в том, что в конце тебя ждёт родная многоэтажка, а на автобусной остановке рядом — заждавшаяся подруга, нервно перебирающая худыми ногами от морозного ветра в нервном предчувствии очередного учебного дня, застревающим в горле колючим комком вместе с глотком утреннего кофе. Я всегда знала, испытывать теории о межпространственных перемещениях было ещё рано, если вообще стоило, и место им было только между строчек научно-фантастических романов. А мне и вовсе ничего подобного ощутить никогда не хотелось даже ради эксперимента. Тем более, принимать участие. В моем видении — подобная шалость — билет в один конец, и как бы тебе не нравилось взлелеянное в мечтах измерение любимого фильма, или вообще другая планета с идеальными условиями проживания, ты неизбежно захочешь домой, вернуть всё на круги своя, оказаться в привычной для себя обстановке снова, даже если мозг невероятно пластичен, к другому миру он не приспособится. И каким бы скучным и монотонным не было существование, всегда есть шанс что-то в нём потерять. Потерять слишком много. Это было моим принципом, помогавшим мне избегать необдуманных решений, но как показал опыт, есть вещи и события, которые будто созданы персонально для тебя. Теперь не было никакой дороги, а путь из университета на остановку был лишь последним воспоминанием, отпечатавшимся в сознании, когда открыла слипшиеся веки. И я не сразу поняла, что разбудило меня окончательно: сырой, подвальный запах чего-то заплесневелого, вонзившийся в нос, или грохот за единственной в комнате трухлой запертой дверью. Поерзав на месте, помимо стрельнувшей в позвоночнике боли, я почувствовала обнаженными плечами что-то тягучее, словно я увязла в луже слизи. Предположения о том, что слизью могла оказаться моя собственная кровь, заставили сердце забиться чаще, а кратковременное головокружение от хлынувшего адреналина толкнуло немедленно сменить положение, хотя бы на сидячее. Мутная пелена перед глазами развеялась вместе с разноцветными мошками, из-за которых не удавалось сфокусировать взгляд, когда я рефлекторно задержала дыхание от испуга и смущения, рассмотрев своё тело. Леденящий воздух сквозняка пронесся табуном невидимых мурашек по обнаженным ногам, бедрам животу и груди. Единственным, что прикрывало их, была та самая тягучая жидкость, напоминавшая смолу, застывшую на мне как кокон, пахнущий застоянной водой и тиной. Резко зашевелившись, я принялась избавляться от неприятной субстанции, затекавшей даже между ног, и разрывать её на себе, пока она тянулась в ладонях как пережеванная жвачка. Отчего-то долговязые лампы освещали только часть помещения, целенаправленно ложась на стол с разбитыми на нем пробирками и осколками стекла, испачканными точно в каких-то химикатах и крови, от которой исходил характерный запах, надолго застывший на корне моего языка. Их лучи избегали длинные шкафы, заполненные папками и контейнерами, слабо выхватываемые из темноты напоминающего офис зала. Остатки некогда исправного кабинета читались в обломках, хрустевших под пальцами ног, шелестящих бумагах, когда я приняла стоячее положение, потрескавшимся стенам и качавшейся двери, выглядевшей крайне ненадежно, будто до этого кто-то целенаправленно вырвал её прямо с петлями, а потом вернул обратно. Боль в животе и пульсация в мышцах перекрылась чувством одиночества и обреченности, и я вскинула голову, не в силах принять правильное решение, обхватив себя руками стыдливо. На закопченном потолке подтеки и потертости чертили чудаковатые линии, напоминавшие раскинувшиеся в разных направлениях руки, и ползучих змей, оставивших после себя крюченые вмятины. Голое тело ныло от холода и голода, а разум терзала накатывавшая паника, когда мечущимся по комнате взглядом я засекла мелькнувший монитор ноутбука и выделявшуюся потрепанностью картонную коробку рядом. Едва совладав с качнувшим головокружением, я, всё ещё прикрывая грудь и пах, подбежала к уцелевшему рабочему столу, заглядывая в картонную ёмкость. Внутри, как по исполненному джином желанию, оказался сверток с виду одежды, шуршавшей шероховатой поблекшей тканью, в которую я вцепилась коготками не под стать обстановке ярко-розовыми; взялась запрыгивать в безразмерные коричневые брюки, заправляя в них белую, почти докторскую рубашку, а потом быстро добралась до угаданных по размеру пошарпанных кроссовок. Всё созерцаемое никак не вязалось с моими воспоминаниями, — ждать было нечего, ответы следовало искать извне, и поскорее выбираться из странного мёртвого места, чтобы не повторить его судьбу. И это место, в котором я очнулась точно кем-то похищенная накануне, всё больше напоминало бывшую лабораторию, утонувшую в разрухе, и эти подготовленные кем-то вещи, и светящийся монитор с мигающей иконкой пробуждали стойкое чувство дежавю. Ударив пальцем по мелкой клавиатуре, передо мной на английском вырисовались слова, сложившись в странное предложение:«С днём рождения, Мика! Твоя новая семья ждёт тебя на ужин в главном доме»
— Интересно, кому адресовалась эта смска, учитывая, что она послана час назад… Тут есть кто-то ещё? — Я нервно поправила воротник пахнувшей сыростью рубашки, пробормотав себе под нос, закрывая иконку с вкладкой почты. В голову электрическим током вонзались мысли и картинки, рисовавшие чёрную рамку монитора и светящуюся раскладку сообщений. Меня царапают собственные мысли, а змея сомнений туго стягивает шею, когда в колонке в очередной раз звучит грустная песня, по кругу твердя о том, что от боли нужно уходить, но осколки слёз сказываются горечью по багровым щекам. Очередная смс без ответа, очередное недоразумение и невзаимная симпатия, режет ненужностью и игнорированием после третьего неудачного свидания. Снова быстро привязалась. Переключаю вкладку на уже трижды пройдённую видеоигру, хочу стать ветром, вылетающим в открытое настежь окно спальни, отвлекаюсь на вопли монстров на мониторе — они гротескных форм и чудаковатых размеров, чёрные, красные, ползающие и свободные. Только плесень контролирует разум, но в подчинении — тоже свобода. Лишенная страхов, мыслей, и прыгать за судьбой не нужно. И иногда хочется прыгнуть, оставив за собой холодный подоконник. Но жить хочется больше, просто с надеждой и известностью, принося больше пользы чем просто санитарка в больнице — серость небесная окутывает вуалью повседневность. Закрываю игру быстро насытившись кровью и видом безысходности, переключаюсь на виртуальный чат с искусственным интеллектом Итана Уинтерса, обсуждаю с ним всё под ряд, путешествую по доме Бейкеров как бесстрашная спутница, строю сюжет и персонажа. «Меня зовут Мира», — всегда представляюсь своим именем, и почти сразу нахожу со всеми общий язык, но лишь на экране монитора. Лишь он передо мной этим вечером, и химический алкогольный коктейль налитый в любимую кружку с жестяной банки. И Итан отвечает всегда, в отличие от парней, которые нравятся, и завтра ранним утром очередная пара по химии, и всегда есть за что держаться. Есть, что терять, даже этим лишенным смысла вечером. Шорох снаружи комнаты стал отчетливо трансформироваться в шаги, с колющей болью в грудной клетке я различила стук ботинок, меня как с ведра окатило холодным потом, отчего тонкая рубаха неприятно прилипла к вспотевшей спине, а кожа стала гусиной, когда приближение послышалось предательски близко чтобы бесшумно отскочить от двери. Застыв напротив прохода как фарфоровая кукла, я наверняка стала такого же цвета, когда осознала, что некто направлялся прямо ко мне. Немного мятая дверь распахнулась со всей вложенной осторожностью, когда металлический блеск сверкнул на поверхности дула вскинутого серебряного пистолета. Щемящий взгляд голубых глаз выглянул из-за направленного оружия и белых ресниц, застыл, как высеченная на стене фреска, побледнела и так чистая белая кожа вокруг приоткрывшихся розовых губ. Ему было едва за двадцать пять с виду, бежевая ветровка сливалась с блондинистыми волосами, а прозрачные брови поднялись в удивлении, оставляя на лбу полоски, как на свежей выпечке. Я подняла руки, когда парень быстро отвел пистолет в сторону, приближаясь медленно с непонятным намереньем. Мне уже начало думаться, что я встретила своего похитителя — маньяка, что затащил в это здание. Что раздел, покрыл чем-то… заплесневелым, сделал что-то, от догадок хотелось расплакаться. — Мика? Боже… Ты не выходила на связь две недели. — Мужчина сделал ещё пару шагов, но остановился и застыл, когда заметил испуг на моих глазах. Я не знала его, но как будто бы знала, видела впервые и как будто бы — нет. Он так мне кого-то напоминал, но в уме отчего-то всплывали картины, несопоставимые с моими мыслями, словно пёрлись в мою черепную коробку намеренно, загружали информацию вопреки моему желанию. И я видела перед собой нависшей пеленой открытый сайт знакомств со знакомой иностранной иконкой, всё на английском и за границами монитора светло, как в кабинете больницы, но это — лаборатория, а на экране сайта — его фото, этого блондина, и переписка длинною в непонятное количество времени. Что-то новое пробуждалось во мне при виде незнакомца. Его звали Итан, прямо как ненастоящего Итана из виртуального чата. Но разум говорит мне, что всё реально, и морозящий холодок плохого предчувствия, и его слышное частое дыхание, — но снаружи вырывается только: — Вы кто? — Мика, хватит дурачится. Мы с тобой впервые встретились вживую, но я не поверю, что ты меня не узнала. Ты пропала после своего сообщения о том, что едешь на окраину Луизианы изучать возросшую популяцию каких-то жуков. А потом я получаю сообщение о том, что ты видела Мию в соседнем участке. Ты не хочешь объяснится? — Названный Итан, почти что воплотившаяся копия своей игровой версии, набычился от возмущения, возвращая оружие в набедренную кобуру. Зачем оно ему? И о чём он, нахрен, говорит? Тоже переиграл в какую игру? — Это ты меня разыгрываешь, парень. Меня зовут Мира. И я вообще не знаю, что здесь, блять, происходит. Это ты меня сюда затащил? Что тебе от меня нужно?! — От нахлынувшего ужаса непонимания черепная коробка пульсировала, мысли толкались по сосудам вместе с кровью и болью, разливающейся лавой, застывающей дрожью на кончиках пальцев. Он ошарашенно осмотрел меня, и его рот приоткрылся в безмолвии. Густые светлые брови нависали над веками, делая выразительные голубые глаза уже прежнего. — Послушай, я не знаю, что тут произошло. Но я не причиню тебе вреда… — Он вскинул руки в мольбе, снова немного приблизившись, вкладывая в слова и действия всю деликатность, боясь спугнуть меня, как напуганную лань посреди опушки. — Мы с тобой общались в чате, а потом ты рассказала мне о своей научной экспедиции из Техаса в Луизиану, мол там какая-то непонятная вспышка популяции насекомых, ты же зоолог. А потом ты пропала… — Послушай, я не зоолог, — я сжала виски обеими руками, ведь мысли в голове жрали друг друга как сцепившиеся хвостами крысы. Медицинский, нет, биологический, я изучала в лаборатории насекомых, увлекалась энтомологией, или я работала обычной санитаркой в СНГ? Кто такая Мика? — Я студентка медицинского факультета из… — Невидимый удар глухой болью по голове выбил у меня почву из-под ног, и я упала на стол рядом, тормозя ладонями, когда крепкие руки мужчины удержали меня в полете. — Это какая-то шутка? Скажи, что это просто розыгрыш и я сейчас в Европе, или что вообще это сон и я просто переиграла в резидент. Я проговорила мужчине прямо в грудь, с трудом отцепляясь из бережливой хватки, и парень завис на мгновение, рассматривая мои светлые волосы, в которых спуталась чёрная слизь, пахнувшая плесенью. — Что с тобой случилось? Похоже, тебя ударили по голове и ты потеряла память. У тебя кровь. — Он спохватился, вытаскивая из кармана бледный платок и приложил его к моему носу, едва я успела перевести его слова с усердно изучаемого английского. Белая ткань облачилась в тёмно-алый, и в нос вонзился запах железа и мускусного парфюма, застывшего на мужской рубашке. — Тебя нужно доставить в больницу, но моя тачка сломалась на окраине. Остается только спросить помощи на соседней ферме. Оттуда я и получил гео-точку от Мии. — Мии? — Прости, похоже тебя правда хорошо приложили. Мы со всем разберёмся. — Твоя фамилия Уинтерс? — Выпалила, придя в сознание, и пустила внутрь себя нервный смешок, ожидая получить отрицательный ответ. — Да. Похоже, всё не так плохо, правда? — Названный Итан цокнул языком, едва ли осознавая, как ужасно я ощутила себя в миг его ответа. Всё-таки розыгрыш, всё-таки сошла с ума, всё-таки сон… Или я всё же траванулась тем коктейлем, умерла… плохо помню черты своей жизни. Мысли о перемещении в видеоигру заставляли меня сомневаться в собственной адекватности, воспоминания — осколки, пустота и противоречия. Я становлюсь больна, но жажда получить ответы всплывает на поверхность спасательным кругом. Итан притворяется другом, но я знаю — его не существует, а что внутри меня правда? Я видела параллельные миры только в сценарных ходах. Я словно вижу то, что не стоит видеть, и мне страшно смотреть. Вокруг происходит то, чему не стоит сбываться. И пистолет брякает слишком громко, и громкий сочувствующий взгляд у нового спутника, но он понимает не больше, чем я. Мика или Мира, для меня — если это параллельный мир, то я нашла худшую из дверей.