Локус контроля

Локус контроля 1      Сичень чувствовал необходимость, но все равно никак не мог вспомнить тот момент, когда он потерял брата. Когда утратил контроль и перестал понимать даже мотивы. И главное, когда ему перестали доверять.      Младший брат всегда был константой, единственной постоянной величиной, в жизни Сиченя. Менялось все, семья, клан, мир, даже правила, и только брат всегда был рядом и оставался именно таким, как и ждал Сичень, спокойным, послушным, надёжным. Предсказуемым.      Опорой и поддержкой, обещанной и гарантированной радостью.      Ни ему, ни дяде, ни старшим наставникам, и в голову не могло бы прийти, даже в самых безумных фантазиях, что произойдёт то, что произошло.      Когда все изменилось?      Было несколько раз, когда младший брат показывал характер, но все эти демарши относились к раннему детству, в основном к тому времени, пока была жива мать. Тогда маленький мальчик никак не мог согласиться с режимом свиданий раз месяц, и упрямо пытался самовольно пойти к маме когда хотел. А хотел он к маме всегда... Его наказывали, на какое-то время этого хватало, потом он снова пытался пробраться к матери. И только годам к пяти прекратил побеги. Как выяснилось много лет спустя, не отказался от идеи, а просто перестал попадаться. Такая мысль никогда бы не пришла Сиченю в голову, но раньше он и не знал, на что в действительности способен младший брат. Оказалось, практически на все.      А про побеги к матери рассказал главе их первый учитель музыки, когда Ванцзи отбывал наказание после мятежа, старик счёл необходимым сознаться, что пособничал когда-то маленькому А-Чжаню, решив взять это нарушение правил на себя, и избавить малыша от лишних трепок. А потом брат научился не попадаться вовсе.      Но после смерти матери упорно ходил к её дому видимо не только переживая утрату, а ещё и прося прощения за проступок. И ничто, ни уговоры, ни объяснения, ни угрозы, ни наказания, ничто не могло его остановить, все стекало с него, будто и не было. Тогда он уже не прятался, а шёл напролом, в положенный день вставал до подъёма и спешил к дому матери, не оглядываясь. Годами...      Возможно уже тогда Сичень и утратил доверие. Он помнил, как в самом раннем детстве они с А-Чжанем рассказывали друг другу сказки.      Сичень довольно долго боялся темноты, и младший, который казалось не боялся вообще ничего и никогда, приходил спасать его каждый раз, каким-то образом точно зная, когда особенно необходимо. Приходил бояться вместе и разделял страх на двоих.      Тогда они сворачивали гнездо из одеял, накрывались сверху так, что наружу торчали только носы, подтыкали со всех сторон, и обнявшись, шептали друг другу сказки. Сичень пересказывал прочитанное, а маленький А-Чжань вдохновенно сочинял на ходу...      А в пять лет не разделил с ним свою тайну. И страхи приходил разделять все реже. С шести лет никогда. И сказки свои больше никому не рассказывал. Сичень только сейчас понял, что тогда младший брат обзавёлся собственными страхами. А он, старший так ни разу и не пришёл их разделить. Единственный раз, когда пришёл, после очередного ежемесячного бдения у дома с горечавками, явился не за этим, а принёс свою боль. Конечно они оба вволю наплакались тогда, но этого было все равно недостаточно.      Удивительно, что покуда была жива мама, она тоже скрывала выходки младшего сына. Или не удивительно?      Мать не раз говорила не ждать от брата многого, но брать все, что он может дать. Вот она и брала...      А Сичень далеко не сразу понял, что имела ввиду мать. И так и не научился на самом деле принимать младшего таким какой он есть, иным, отличающимся и от сверстников и вообще от всех остальных людей.      Со сверстниками выходило хуже всего. Брату с избытком хватало матери и Сиченя, другие дети будто бы мешали ему, вторгаясь в его тихие игры, ломая все и разрушая его хрупкий мирок. Собственно и Сичень тоже частенько что-то портил, и не всегда даже понимал что именно и каким действием. Но ему прощалось, ему было можно практически все.      А ещё он точно знал, что мама подначивала и заводила младшего брата только при нем или дяде, но стоило им остаться наедине, как все менялось, она становилась серьёзной, и могла часами разговаривать с Ванцзи как с равным взрослым, пока Сичень сидел за ширмой, делал уроки  и умирал от зависти. Но у него-то ещё был дядя, с которым у них всегда было полное взаимопонимание.      У Ванцзи же контакта с Лань Цижэнем не сложилось вообще. Дядя его совсем не понимал, брат дядю попросту терпел. Это была такая форма уважения, большинство остальных взрослых он вовсе не выносил, и не считал нужным делать что-то кроме рамок формальной вежливости... Учителя конечно были вне этого, Ванцзи до какого-то момента безоглядно боготворил их всех. Пока не перерос большинство.      ...А потом у Сиченя остались брат и дядя, а у Ванцзи только старший брат. Который как выяснилось не был ни другом, ни защитником.      Зато Ванцзи защитником был, даром что младший. В детстве защищал, правда с нежностью урагана, сметая все. Брату было кажется не больше семи, когда Сичень застал его и несколько мальчиков постарше сразу после драки. Наставники конечно быстро разняли детей, но разбить носы обидчикам Ванцзи успел. И стоял теперь, покорный, но абсолютно не раскаивающийся, и упорно бубнил: "Запрещено обсуждать других" Оказывается юные адепты банально сплетничали и что-то недоброе сказали про Сиченя. Ванцзи услышал и не сумев, а скорее и не попытавшись ответить словами, полез в драку. А рука у него всегда была тяжёлая, и мальчишек не спасло ни количество, ни разница в возрасте. Потом Сичень не раз удивлялся, как хорошо, как сильно брат контролирует себя, ведь он по натуре был так горяч и скор на расправу! И при этом уже годам к двенадцати его считали одним из самых уравновешенных и спокойных молодых адептов.      Но это касалось только заклинательства, в обычном общении все  было нехорошо. Все попытки общаться с ним заканчивались провалом. А сам он и не пытался. Или делал это так, что только пугал других. Ванцзи не понимал намёков, не реагировал на взгляды и движения. Сичень быстро понял, что младший не игнорирует язык тела других людей, а попросту не видит ничего из этого, а слова воспринимает исключительно буквально. И другие дети сначала перестали пытаться общаться с ним, а потом стали бояться, Ванцзи же или отвечал невпопад или грубил. Молчание оказалось лучшим, из вариантов взаимодействия.      К счастью с ровесниками его быстро развели, и в учёбе и в остальных практиках, Ванцзи обогнал их, и уходил все дальше и дальше. Стычки и сплетни прекратились, но младший брат остался в полном одиночестве. И зона отчуждения росла с каждым годом. Правда Сиченю казалось, что брат не тяготится этим, скорее наоборот. Но очевидно он ошибался и тут.      Зато дядя предпринимал попытку за попыткой, и таскал мальчиков с собой по всем дружественным кланам с детьми возраста Ванцзи. Вряд ли дядя признался бы что пытается найти младшему племяннику друзей, но это было действительно так, и до его лет девяти-десяти дядя методично перебрал всех ровестников вне клана.      Хуже всего вышло с братьями Не. Младшего Ванцзи кажется попросту не заметил, зато мигом приревновал Сиченя к старшему, не безосновательно разумеется. Горячий нрав вырвался наружу и он вызвал Не Минцзуэ на поединок. На тот момент наследник Не был почти вдвое старше Ванцзи и практически втрое больше. Но вызов принял. В шутку. Он не учел, что Ванцзи в принципе не понимал шуток. И владел мечом намного лучше сверстников.      Пока мальчики "налаживали отношения" Лань Цижэнь не раз возблагодарил небеса за то, что взяли они даже не деревянные учебные мечи, а легкие тренировочные бамбуковые шесты, цимэйгунь, такими не покалечишь и уж точно не убьёшь. Но они старались. Сичень испуганной белкой скакал вокруг, пытаясь разнять, младший Не от ужаса рыдал навзрыд, Глава Не вцепился в саблю, госпожа Не держалась за сердце, а Лань Цижэнь уже придумывал, как же объяснит случившееся своему старшему брату.      Но ничего не случилось, к счастью, шесты попросту разлетелись в щепки, не выдержав напора. Не Минцзуэ вытер рукавом разбитый нос, и хотел было поднять и отряхнуть с ног до головы извалянного в грязи младшего. Тот предостерегающе выставил ладошку: не прикасаться, сам. А потом милостиво махнул в сторону старшего брата, подходит, дружи. С тех пор младший Не в панике убегал при одном упоминании Ванцзи, а старший его обожал, чем вынуждал ревновать уже Сиченя.      Чуть лучше выходило разве что с девочками, с ними Ванцзи хотя бы не дрался. Зато ревели они ничуть не уступая младшему Не. И это при том, что чаще всего Ванцзи ничего не делал, вообще ничего. Но молчал таким тоном, что сомнений в несказанном не  оставалось.      И дядя сдался, решив что себе дороже постоянно мириться и извиняться за племянника. То ли дело обаятельный и улыбчивый Сичень, любо дорого, старший племянник, видимо для равновесия в семье, умел понравиться даже табуретке...      Сичень считал, что они с братом дружили, не смотря на разницу в возрасте. Да и разница эта с каждым годом сокращалась. Это в пять и десять лет между людьми лежит пропасть, а в десять и пятнадцать уже можно общаться если не на равных, то по крайней мере с взаимным интересом. Тем более, что младший в развитии всегда сильно опережал сверстников,  и учился не только с упорством, но и с неподдельным увлечением. Если в раннем детстве силы и рвение Ванцзи тратил на борьбу за общение с мамой, то теперь вся эта махина, огромная на самом деле силища, тратилась на учёбу и совершенствование.      Сичень считал, что они дружили... Они вместе учились, тренировались, Сичень очень любил совместные практики, с младшим братом было увлекательно все, играть, стрелять, фехтовать, он учился с полной самоотдачей и быстро настал момент, когда роли поменялись, и старший с трудом поддерживал равновесие, едва успевая, а потом и уступая. Сначала проигрывать Ванцзи было странно, но никогда не было обидно.      А еще брат всегда был отличным  слушателем, и Сичень делился с ним очень многим.      И как то само собой считалось, что Ванцзи делиться нечем, старший брат и так все о нем знает, учёба, занятия, тренировки, дела клана, в которые Сичень постепенно включал младшего. А больше и нет ничего. Но и это ничего Ванцзи тоже нес старшему брату: свои достижения, новые знания, и особенно восторги миром. Сиченя всегда удивляло, насколько такой внешне казалось бы отрешенный от всего брат умел видеть и чувствовать прекрасное, подмечая и ловя малейшие изменения вокруг. Насколько чувствительной и ранимой была его душа. И как сложно, почти невозможно было явить миру все эти чувства и переживания. Сичень считал, что понимает брата, тот действительно был с ним открыт насколько вообще мог, и у Сиченя без труда получалось додумывать все то, что у брата не договаривалось.      Чего Сичень не понимал, так это как же так выходит, что Ванцзи может прекрасно ответить урок, высказывать суждения о том, что знает, четко и подробно отчитаться о выполненном задании, и все это независимо от количества слушателей. И при этом неспособен говорить ни о чем, касающемся лично его, кажется он вообще никогда не произносил ни одной фразы, начинающейся с "Я" или "мне".      Однако став постарше брат научился с абсолютной достоверностью воплощать все пережитое, все чувства и личный опыт, нет, не в словах, всегда дававшихся не лучшим образом, а в музыке. Сичень не умел так, хоть и старался, но ни такого дара ни такого упорства не имел. Он тоже очень любил музыку, владел и техникой и инструментом, и с удовольствием облекал чувства в звуки, намного лучше, чем получалось у остальных адептов.      Но по сравнению с  Ванцзи он всякий раз ощущал себя глухим и безруким... Для него самого музыка всегда была любимой игрой, одной из многих возможных, а для младшего брата стала способом общаться с миром, едва ли не единственным. Ведь никто кроме старшего брата не был заинтересован разгадывать внутренний мир Ванцзи.      Сичень конечно всегда был рад провести вечер с младшим братом, слушая его игру, или день, гуляя с ним по горам, любуясь природой и декламируя любимые стихи. Это были чудесные мгновения, которые Сичень любил и берег. Только вот времени на них становилось все меньше и меньше.       Его все больше нагружали обязанностями главы клана, и Ванцзи видя это, и сам отстранялся, стараясь лишний раз не отвлекать и все меньше и меньше претендовал на личное время старшего брата. Как-то раз еще и дядя неосторожно догадался упрекнуть Ванцзи в эгоизме, мол мальчишке еще  бы в игры играть, а у Сиченя ответственность за целый клан. И все, больше младший брат никогда сам не инициировал их неформального общения, оставаясь совсем один.      Технически Сичень понимал, что такое положение вещей неправильно, и подростку необходимо нормальное общение со сверстниками, какая-то личная жизнь, кроме уроков и обязанностей. И Сичень с радостью и предвкушением ждал начала ежегодного обучения представителей кланов, наконец ровесников младшего брата. Замечательная возможность пообщаться со сверстниками, не знакомыми с Ванцзи, и непредвзятыми.      С непредвзятостью не получилось сразу, слава о двух нефритах клана Лань опередила их, а затем и дядя не поспособствовал улучшению отношений, то и дело противопоставляя брата, ставя его в пример остальным, а то и вовсе назначая присматривать за исполнением наказаний, что только поспособствовало образованию вакуума вокруг него. Не прошло и нескольких дней, как юные наследники уже шарахались от Ванцзи как от огня...      Сичень конечно и не рассчитывал, что младший брат станет душой компании, но то, что его сторонились и боялись, очень расстраивало.      Однако то что получилось все равно превосходило его ожидания, Ванцзи не только явно заинтересовался и потянулся к другому мальчику, но интерес оказался взаимным.      Конечно дружбу они начали весьма своеобразно, несколько раз подравшись, причем поразительно, но зачинщиком всегда был образец самоконтроля Ванцзи, который почему-то в присутствии этого юноши сразу уходил в глубокое пике, и начинал вести себя так, будто ему снова семь. Но надо признать, что и второй мальчик, молодой господин Вей, оказался не менее неординарным, чем брат. И точно так же сразу сосредоточил все свое внимание и весь неуемный темперамент лишь на одном объекте, на Ванцзи. Вреда друг другу они не причинили, зато очевидно оба получили немалое удовольствие от своих сражений и постоянных препирательств. Походя ухитрились перенарушать огромное количество правил клана, и найти себе немало приключений. Будто бы решили в эти три месяца доиграть все оставшееся детство и запихнуть целую юность! Вместо обычных чинных занятий все молодые гости с интересом наблюдали за тем безумным спектаклем, который учинили эти двое.      Дядя был в бешенстве, Сичень же радовался и тихонько провоцировал, аккуратно подливая масла в огонь свежерожденной дружбы. Да и дружбы ли?