~2007~
Голос преподавателя Яги звучит строго. Как и всегда, он инструктирует второкурсников о важности грядущей миссии. — Ваше задание заключается в поимке крайне пакостливого проклятия первого уровня. Задача будет не из легких, — добавляет Масамичи. — К тому же, с вами отправляется Сёко. Так что я договорился о помощи Мэй Мэй и Утахимэ Иори. Она будет кстати. Сатору издаёт дерзкий смешок, откидываясь на стуле и балансируя на хрупких ножках. Ему всё кажется несерьезным. Он даже не интересуется подробностями, ибо знает, что их с Сугуру сильнейший дуэт не может не справиться. — Как забавно. Чувствую, что нам будет крайне весело. Реакцию директора не рассмотреть — на лице Масамичи красуются неизменные черные, солнцезащитные очки. Видно только, как брови недовольно сводятся к переносице. — В чём заключаются пакости? — Гето интересуется ради приличия, отвлекая внимание Яги на себя. — Дух обосновался в одном частном доме. Хозяева временно съехали — не выдержали выходок. Наше проклятие обожает перемещать предметы в комнатах, портить детские игрушки, пугать завываниями. Был случай, когда хозяева оказались покалечены собственной кухонной утварью. — Кажется у нас тут фанат фильма «Паранормальное явление», — похихикивая, комментирует Годжо, прижимая ладонь ко рту. — В общем, — сурово продолжает Яга, — Нужно изгнать его, как можно скорее. Вы будете проживать в доме, пока не закончите. Так что ведите себя прилично. Хозяева хотят вернуться туда в кратчайшие сроки. И еще, — он выразительно косится на детей. — Чтобы никаких жалоб от девушек. Вам ясно?***
Дом оказался большим: три этажа, пятнадцать комнат со свежим ремонтом, длинные коридоры, крутые лестницы. Проклятью было где разгуляться. На часах три ночи. Дом погружен в полный мрак и покой. Только малышка Иори шастает по пустым коридорам — задержалась в душе. Горячие струи воды расслабили напряженное тело. Хотелось простоять так целую вечность. Когда Утахимэ вышла из ванной, на уши уже давила напряженная тишина. Они и так заехали в дом поздним вечером. А из-за привычки Иори читать по вечерам, она пошла в душ самая последняя. Ступая в темноте, она с укором вспоминала последние мысли, мелькавшие в голове: «Ещё одна глава и точно в душ. Еще одна глава и точно спать». Мэй милосердно обещала дождаться её и сопроводить до спальни, которую они вместе заняли. Но выйдя за пределы освещённой душевой, Утахимэ никого не обнаружила. Перед глазами только длинный коридор, уходящий, казалось, прямо в кромешную темноту самого ада. Заиграло воображение. В черноте начали прорисовываться причудливые образы и формы. Кожа тут же покрылась мурашками. Иори нервно сглотнула, ощущая сухость во рту. А что если пакостник, которого они собирались поймать, решил, что она тот самый лакомый кусочек, с которым можно повеселиться от души? — Мэй, это совсем не смешно, — Утахимэ не теряла веры, что подруга просто решила пошутить и ждёт её где-то рядом. Никто не отозвался. Тишина продолжала угнетать. Выходило так, что Иори предстояло добраться до спальни самостоятельно. От нервов скрутило живот. Благо хоть телефон оказался с собой. Правда заряда не много, но достаточно, чтобы она успела добраться до укромного местечка. Иори поднесла экран к лицу: двадцать процентов. Должна уложиться. Утахимэ судорожно выдохнула и погасила свет в душевой, погружаясь в пугающую темноту. Палец потянулся к кнопке фонаря на телефоне. Узнай об этом недомерок Годжо, долго бы смеялся и дразнил её. Хотя, казалось бы, куда ещё больше? Он ведь и так Иори не во что не ставит, считает слабачкой и совсем не уважает, как старшую. Она раздраженно фыркнула, вспоминая его надменную физиономию и дерзкую ухмылку. — Так, Утахимэ, спокойно, — она убеждала саму себя. — Ты сильная, а значит проклятье вряд ли заинтересуется тобой. Это тот же коридор, что и днём, просто сейчас все спят. Иори шептала себе под нос, продвигаясь вперёд. Звуки собственного бормотания её немного успокаивали. Она двигалась уверенно, продолжая утверждать себе, что всё будет хорошо и осталось совсем чуть-чуть. «Пятнадцать шагов, двадцать шагов…» Неожиданно, она поняла, что что-то не так. Слух уловил второе эхо шагов прямо за спиной. Кто-то остановился вместе с ней. Тонкая рука судорожно сжала телефон, а сердце ушло в пятки. По телу будто кипятком прошлись. «Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт!» В голове ничего кроме ругательств. Несколько секунд Иори стояла неподвижно, обдумывая, насколько быстро она успеет добежать до собственной спальни или спальни парней. Хоть куда-нибудь! Отчётливо ощущаемая фигура за спиной замерла. Она не предпринимала никаких попыток ей навредить, а значит можно было пойти на риск, что Иори и сделала. Глубоко вздыхая, она резко обернулась. Перед глазами зашевелилась тень: что-то белое и имеющее чёткий силуэт. Утахимэ не стала вглядываться — напугалась до чертиков. Мозгу было всё равно что это, главное, что живое и двигалось. Коридор наполнился её визгом. Телефон полетел на пол, отключаясь от падения с высоты. Она дёрнулась, пытаясь сбежать, но запястье тут же сжали в крепком захвате. — А ну отпусти меня, мерзкая тварь! — Иори принялась брыкаться. Со свистом взмахнув ладонью, она направила ее в сторону незнакомца. Попала — над головой раздался хриплый вздох. — Чего? Да моя красота подобна звёздам! — голос звучал с лёгкой укоризной. Можно было разглядеть, как тень обидчиво трет щеку. — У тебя в привычку вошло раздавать мне пощёчины? Вот так и приходи к тебе на помощь. Этот дерзкий тон с трудом можно было спутать с кем-то другим. Наглец, сжимающий её руку, никто иной, как Сатору Годжо — единственный и неповторимый. — Годжо? Ты придурок?! — истерично выкрикнула она. Уголки ее глаз наполнились слезами — эмоции взяли верх. — Эй, мышка, — позвал ее Годжо. — Я пришёл, чтобы проводить тебя, а ты ещё и недовольна? Ты там снова ревёшь что ли, хах? В его голосе было столько самодовольства и насмешки, что щёки Иори запылали. Хорошо, что румянец от стыда предусмотрительно скрыла ночь и сломанный гаджет. — Я не реву! Да и кто тебя просил вообще? — Мэй Мэй, — довольно отозвался Годжо. — Она устала и отправилась спать, а я ещё не ложился. Поэтому эту тяжёлую ношу мне передали по старшинству. Ему ещё и смешно? Сатору говорил так задорно, что появилось желание завершить его речь очередной звонкой пощёчиной, чтобы тот наконец прикусил язык. Надо же, и правда вошло в привычку. « — Мэй специально это сделала? Она что, издевается надо мной?» — от накатившего негодования её бровь нервно дёрнулась. — Пусть так, но для чего, скажи на милость, стоило подкрадываться? Ты специально хотел напугать меня? — О, так ты признаёшь, что тебе было страшно? — он сорвался на лёгкий смешок. Подгибая колени, Годжо присел за телефоном, а затем вручил устройство прямо ей в руки. — Тогда я буду рядом и провожу тебя, прямо как рыцарь свою даму. Казалось, его очень воодушевила эта мысль, словно маленького ребёнка новая игрушка или сладость. Годжо потянул Иори за собой, не отпуская запястье. Её щёки вспыхнули, и она фыркнула ему в спину, но послушно пошла следом, слегка отставая из-за его слишком длинных ног. Сердце всё же предательски почувствовало облегчение. Тёплая рука этого болвана успокаивала натянутые нервы. Неужели она всегда была такой крепкой и надёжной? Годжо ведет пальцами ниже, переплетая их руки вместе. Утахимэ молчит и робко косится вниз — туда где сцепляются ладони. В сердце что-то ухает. Под ребрами царапает непонятное чувство. Уходить глубоко в размышления, Иори не стала. Не время. Пара метров, один спуск по лестничному пролёту и они добрались до нужной комнаты, откуда доносился тусклый свет. Годжо неохотно выпустил ее руку из плена. — Мышка, если тебе страшно, просто скажи мне и я спасу тебя, договорились? Сладких, — Сатору дерзко улыбнулся ей на прощание и уже через пару секунд Иори наблюдала за его удаляющимися, широкими шагами. «Какой же он всё-таки придурок. Стоп, что? Мышка?» — негодование заполнило ее. Не успела Утахимэ как следует разозлиться, как заметила, что Годжо вдруг остановился. Он первым почувствовал что-то неладное, и Иори почувствовала следом, что воздух наполнился проклятой энергией. Сатору медленно кивнул куда-то прямо перед собой. Она проследила за его движением и наконец заметила: в конце коридора что-то шевелилось. Объемная чернющая фигура извивалась в пространстве, а затем вдруг завизжала. Завизжала утробно и дико, так что кровь застыла в жилах. В нечеловеческом крике Иори услышала собственное имя. Проклятие взывало к ней. Среагировать она не успела. — Утахимэ, берегись! Режущий предмет со свистом рассекает воздух, рвёт человеческую кожу. Жгучая боль пронзает лицо, горячая и липкая кровь стекает по пальцам. Утахимэ оглушает. Она оседает на колени и прижимает ладони к лицу. Руки дрожат от шока и Иори не слышит ни слова из того, что говорит ей Сатору. Лишь затуманено видит обеспокоенный взгляд, и как шевелятся его губы. Она с трудом заполняет легкие. Но дышит ли она вообще? — Сёко! Сёко! — возгласы Годжо подняли на уши весь дом. В ворохе событий, она умудрилась заметить, что и у самого Сатору подрагивали пальцы. Первым вылетел Гето, чья комната находилась на расстоянии вытянутой руки. Мэй Мэй подоспела следом. Сугуру шокировано присел рядом с Утахимэ, рассматривая ее увечья. Мэй Мэй хмурилась, сжимая губы в тонкую полоску. Она была здесь самой старшей. Видимо злилась на себя за то, что допустила подобную оплошность. Долго она не простояла — бросилась следом за проклятьем, чья энергия тянулась вдоль коридора тонкой, дымчатой полосой. — Что произошло? — Сугуру, нет времени объяснять. Останься с Утахимэ, дождись, когда на этаж поднимется Сёко, — это последнее, что произнес Годжо прежде, чем последовать за Мэй Мэй. — Не смей! Я сам с ним разделаюсь! — крикнул он ей в след.~2018~
Сатору помнит, словно это случилось вчера. Помнит, прижимая мышку к стене. Помнит, скользя тёплыми губами по изгибу грубого шрама. Помнит, вдыхая ее запах и замирая от удовольствия. Он помнит её душераздирающий крик, собственный испуг, едкий запах крови и как сжималось его сердце. В тот день Сугуру пришлось оттаскивать Годжо от исчезающих ошмётков проклятия, которое тот с особой жестокость разрывал своей техникой. Гето говорил, что не видел в своей жизни более безумного и озлобленного выражения лица, чем у него. — Годжо, хватит. Не устраивай здесь сцену. Ученики всего в паре метрах от нас, — Иори упирается ладонью в его грудь, возвращая в реальность. Она всегда быстро разгоралась от его умелых ласк. Но сегодня Годжо был слишком напористым. — Не могу ничего с собой поделать, ты слишком привлекательная. Слишком красивая, — он судорожно выдыхает. Сатору никогда не сможет загладить перед ней вину. Мысль проносится в голове мгновенно. Мозг ошпаривает горечью. Иори доверительно смотрит ему в лицо. Снизу вверх. Маленькая, отважная и такая же дерзкая. Он видит румянец у нее на щеках, и в душе тут же зарождается желание. Желание сказать Утахимэ еще кучу сладких комплиментов. Лишь бы изучить все до единого оттенки красного на ее щеках. Годжо старается отогнать наваждение подальше. Сознание играет с ним в злые игры, и он проигрывает с треском. Все оправдания кажутся жалкими. Ведь шрам у нее на лице из-за его ошибки. В ту ночь Годжо позволил себе быть беспечным. Он допустил, чтобы Иори ранили. Чтобы ранили его близкого человека, которому он и свою жизнь доверил бы. И эта боль, её боль, навсегда останется ответным шрамом в его сердце. Любой скажет, что они слишком разные. А Годжо опровергнет — они слишком похожи.