Искорки

Начало декабря. Непонятная слякоть под ногами и перманентная усталость. Обычно бывает такое, что новогоднее настроение наступает уже в октябре, но Рима была исключением — ни намёка на новогоднюю атмосферу в душе. Хотелось лишь поскорее справиться с очередной домашкой по китайскому и отправиться спать. Как же она ненавидела такое состояние — отстраненность от всего и вся. Её душило это, но девушка при всем желании, кажется, не могла это контролировать. Подчинить себе собственное состояние казалось непосильной ношей. В голове словно шарманка крутились одни и те же серые мысли. Не исполненные особо ничем, они забывались и возвращались обратно, будто не вскрытые письма, которые наконец придётся когда-то открыть. «Устать от самой себя — вот это достижение в 18 то лет», — подумала про себя девушка и приподнялась на локтях в кровати — пришло новое уведомление. «Ты придёшь сегодня.» — гласило сообщение от подруги в телеграмме. Взглянув на экран телефона и прочитав сообщение, Рима тут же убрала его обратно и недовольно и устало выдохнула. Идти куда-то совершенно не хотелось, да и какой тут волейбол в такую погоду — за окном всё сильнее разгуливалась метель. Крупные снежные хлопья с силой врезались в окна. Ещё пару минут прожигая потолок, она пролежала в кровати вверх тормашками — задрав ноги на стену. Звонок. — Да, слушаю. — звонила подруга. На том конце отчётливо раздалось: «Это был не вопрос. Собираешься и выходишь, я жду у подъезда». — Блять, Сонь. Рима снова вглядывается в потолок, пытаясь найти в нём что-то, чего, возможно, ей не хватало. Но тут девушке приходится оторваться от своих собственных мыслей и начать собираться на тренировку. Волейбол был лишь хобби. Она играла по любительски. Можно сказать, и по любви. Наверное, только китайскй и волейбол спасали девушку в этот неприятный для неё период. И, казалось бы, всё хорошо — близкие живы и здоровы, обута и одета, учится там, где хочет, но всё равно, что-то не то, так ведь у всех бывает когда-то, верно? Видимо сейчас ей суждено было пройти именно такой период. Если бы не первый курс, а соответственно, новый жизненный период, подразумевающий под собой новых людей и новые обстоятельства, то она, возможно, вообще скопытилась бы у себя на старой квартире, где прожила все школьные годы. И ничего страшного в этой квартире не было, всё страшное селилось и занимало место только у девушки в голове. Она понимала это, и потому всячески старалась себя подбадривать — мол, вот могло быть и хуже, как было в 11 классе, тогда дома, на квартире, но это не работало. Такие «ободряющие» мысли очевидно мало помогали. Нужно поторопиться, она опять увязла в собственных мыслях. Снова звонок. На том конце Соня рвёт и мечет, поэтому Рима уже со всех ног несётся вниз по ступеням, придерживая сумку на плече. — Наконец-то, а то я уже думала ты там присохла к своей кровати, — улыбаясь, смотрит на нее подруга. Рима лишь негромко хихикает и идёт вперёд. — Ну, Рим, опять киснешь что-ли, давай, соберись, сейчас поиграем и всё хорошо будет, — пытается приободрить её Соня, но Рима способна только выдать вымученную улыбку. — Спасибо, Сонь, правда, я просто немного не в состоянии, — пытается быть благодарной девушка и легонько дотрагивается до плеча подруги. — Состояние — нестояние, — снова шутит Соня и подхватывает Риму под локоть, устремляясь в сторону спорткомплекса. — Сегодня вроде все курсы вперемешку играют, знаешь? — прикрывая лицо рукой от снега, спрашивает Соня. — Нашла время спросить — нас сейчас занесет и никакого нам волейбола, — недовольно пробурчала девушка в ответ. Прибежали подруги в спорткомплекс точно словно два снеговика — только глаза и было видно. В раздевалке уже медленно собирался народ. — Чувствую себя некомфортно, тут какие-то взрослые тёти, — оглядываясь по сторонам, тихо прошептала Рима. — Это четверокурсницы, Рим, всё хорошо, у меня как раз есть одна знакомая с четвертого курса исторического, так что не боись, — успокаивала её подруга, попутно переодеваясь. — Да и не сдалась ты им, сегодня же просто играем, для себя. С Соней они познакомились на первом курсе и достаточно быстро стали близко общаться. Рима всегда находила в подруге то, чего ей самой так отчаянно не хватало — позитива, интереса к жизни и необычайной стрессоустойчивости. Последняя из трёх, как казалось Риме, лилась через край. «Такое есть не у всех людей» — первое, что подумала Рима, когда стала всё ближе общаться с подругой. И несмотря на то, что иногда они вдвоём не понимали друг друга, что абсолютно нормально, Рима была безумно благодарна судьбе за встречу с ней. — Да уж, — самой себе под нос прошептала девушка. «Не боись говоришь, а всё равно неприятное чувство какое-то, они кажутся достаточно взрослыми» — промелькнуло у неё в голове. А взрослые в голове у Римы всегда были агрессивно настроены — это канон. Завязывая шнурки, Рима не заметила, как к ней приблизились две фигуры. — Вот и она кстати, про кого я тебе сказала, Лиза, — перед Римой возвышались двое — Соня и ещё одна девушка, теперь известная ей как Лиза. Она была на полголовы выше Сони, и от того та казалась ещё меньше, чем обычно. По сложившейся традиции в кругу близких подруг девушки ласково называли Соню Пуговкой. — Я Рима, — представилась в ответ девушка и неловко улыбнулась, по крайней мере, это ей показалось, что неловко. — Как давно играешь? — заинтересованно спрашивает Лиза. Девушка всем своим видом напоминала неприступную скалу — острый прищуренный взгляд из — под покатого лба и очень короткая стрижка будто предупреждали — «связываться не стоит». Возможно, всё было с точностью до наоборот. — Года два уже, со школы, — не особо охотно отвечает Рима и привстает с лавочки. — Ясно — ясно, ты ведь как и Соня — переводчица? — кажется, с какой — то долей нахальства произнесла старшекурсница. — Да. — коротко и ясно выдаёт Рима. Тут, понимая, что у двоих новоиспечённых друг для друга знакомых не складывается разговор, Соня решает взять всё в свои руки: — Пойдёмте, там уже, наверное, все собрались. Идя по коридору, Рима уже издалека услышала такой приятный и по — своему родной для неё звук ударов мячей и попутные возгласы играющих. Наконец — то, на некоторые секунды Рима почувствовала, что сознание сфокусировано сейчас на приятных воспоминаниях и эмоциях. Это было само по себе маленькое счастье для девушки — негативные мысли вдруг отступили. Дверь в спортзал отворилась, и в глаза ударил яркий свет, девушка зажмурилась. Трое шагнули внутрь и остановились у стены рядом с площадкой. Игра подходила к концу. 24:24. Рима рассматривала игроков. Кажется, среди них она успела заметить пару своих приятельниц. «Надо же, я и не думала, что в «общие» дни собирается столько народа» — всё ещё оглядываясь по сторонам, заметила девушка, однако от мысленного потока её отвлекло пронзительное «Аут». Мяч от команды переходит в команду противника. Напряжение наполняет площадку. Возгласы стихли и на подачу выходит «фигура». Минутой ранее Рима уже успела зацепиться за неё взглядом. Сосредоточенный взгляд исподлобья, Рима, кажется, отметила сразу, всё лицо девушки выражало внутренний покой и концентрацию. Руки ловко схватили мяч. Момент. Одно уверенное (идеально чистое) движение — и мяч оказывается в воздухе, прямо над головой девушки. Ещё рывок. Фигура поддаётся вперёд. Прыжок. Удар. Мяч с огромной силой врезается в заднюю зону площадки. Плюс один. 24:25. Наготове контрольный мяч. Рима, буквально впившись взглядом в девушку на подаче, следит за исходом. — Маша, давай, — громко выкрикивает Лиза и хлопает, следом за ней хлопает уже вся команда. И снова момент. Мяч над головой. Рывок. Прыжок. Удар. Победа. 26:24. Зал заполняется оглушительным гулом, от которого почти звенит в ушах. У Римы ступор. Она снова в своих мыслях. Но мысли эти почему — то были похожи не на неприятный серый и запутанный ворох, они шли плавно, можно сказать, гладко, друг за другом. Этот бросок, кажется, так сильно отпечатался в сознании девушки, что она запомнила всё в деталях: ловкость рук, уверенное и быстрое движение, такая пленительная сосредоточенность. Фотографическая память теперь позволит девушке ещё не раз воспроизвести этот момент у себя в голове. — Блин, харош, снова всё вытянула, — раздаётся знакомый голос на ухо. Говорила Лиза. К ним с площадки приближалась та самая фигура. Издалека в глаза Римы врезалась округлая мягкая улыбка. — И тебе привет, Лиз, — произнесла подошедшая незнакомка (пусть уже и известная как Маша) и слегка приобняла, по всей видимости, свою подругу. Утерев капельки пота со лба и немного откинув короткие тёмные волосы назад, девушка упёрла руки себе в бока и с неподдельным интересом посмотрела на стоящих рядом Риму и Соню. — Привет, я Соня, — тут же протянула руку девушка. — Мы с ней на отборах законнектились, отбирали первашей как раз, — упомянула Лиза и покосилась на Соню. Улыбка, обнажив зубы, кажется стала ещё мягче, и девушка напротив представилась: — Маша. Риме отчего — то никак не получалось открыть рот и вставить хоть слово, и потому, девушка просто оставалась стоять молча, попутно разглядывая новую знакомую. Тёмные в тон волосам брови снисходили вниз параллельно векам, что делало взгляд вдумчиво — спокойным. Чуть пухлые губы, аккуратный вздёрнутый нос, плавная линия скул — всё это сосредотачивало в себе некоторую сдержанность и ещё что — то, что сейчас Риме не удавалось уловить. Теперь она стояла и выискивала в ней что — то ещё, пока не заметила взгляд напротив, устремлённый точно на неё. — Ну а ты у нас кто? — по — свойски, всё с той же улыбкой спрашивает Маша, чуть наклонясь вперёд, будто чтобы лучше услышать. Вместе с Лизой они очевидно были выше первокурсниц. Рима чуть медлит. «Блин, я так пялилась на неё, и она верно это заметила, вот же я дура» — проносится в голове. — Рима. — Ого, первый раз такое имя слышу, — чуть удивлённо приподнимаются брови напротив. — Да уж, — не зная, что ещё сказать, мямлит себе под нос Рима и пытается выдать более менее дружелюбную улыбку. — Вы давно играете? — спрашивает у обеих четверокурсница, кажется, она была намного общительнее Лизы, что сейчас лишь незаинтересованно озиралась по сторонам. — Со школы, года два примерно, — тут же отвечает Соня. — Но я так, по — любительски. Маша переводит взгляд на Риму. — С седьмого класса, но тоже по — любительски, — заминая пальцы, выдаёт Рима. — Понятно — понятно, ну будем знакомы, — в полуулыбке говорит старшекурсница. — Пойдёмте тогда сейчас разомнёмся немного и будем играть. — Окей, сейчас подойдём, только до раздевалки сходим, — отвечает Соня и тянет за руку Риму. Где — то в голове поселяется странное чувство. — Теперь не так страшно? — открывая дверь в раздевалку, спрашивает у подруги Соня. — Что ты имеешь ввиду? — не сразу задаёт ответный вопрос Рима, в голове снова потихоньку созревает знакомый серый ворох. — Ну ты же переживала, что будет не комфортно, а теперь вот, видишь, плюс две хорошие знакомые. «Хорошие знакомые» — звучало как — то странно, будто у этих «хороших знакомых» должно быть продолжение. Рима ещё несколько раз про себя повторила это стукнувшее в голову словосочетание, а затем следом за подругой вышла из раздевалки. За высокими окнами зала вечерело, постепенно наступал закат и приятный жёлтый свет прямыми полосами ложился на пол площадки. Теперь все разошлись кто куда — некоторые занимались в небольших группах, кто — то в паре или даже в одиночку. Заметив, как издалека машет Лиза, Соня вновь взяла за руку Риму и повела в сторону «старых знакомых». — Присоединяйтесь, нам как раз побольше народу нужно было, — радушно приглашает их в круг Маша, одновременно отбивая мяч об пол. Играли впятером, чуть позже к девушкам присоединилась их общая приятельница. Рима старалась, как могла, лишь бы не показаться сейчас в глазах старшекурсниц неумехой, а потому, когда во время произвольного перерыва к ней осторожно подошла Маша, то та сразу готовила себя к тому, что её будут отчитывать на чём свет стоит. Напряжённость тут же отразилась на лице первокурсницы. — Могу показать как делать нижний приём, — Маша тут же считывает напряжённое и недоверчивое выражение лица Римы и потому незамедлительно добавляет, — если хочешь, конечно. Младшая ещё пару секунд хлопает глазами и выдаёт еле разборчивое «ну давай». «Неужели всё так плохо, раз она решила мне с этим помочь, а я думала, что у меня неплохо получается, нашлась, самонадеянная» — мелькнуло в голове у девушки. — Смотри, — Маша встаёт, складывая прямые руки внизу лодочкой, — нужно чуть прямее, а ты их сгибаешь, поэтому за мячом приходиться тянуться, понимаешь, и ещё можешь чуть сильнее согнуть колени, тогда выходя из полуприсяда, будет лучше получаться отбивать мяч. — Хорошо, поняла, — коротко выдаёт Рима. — Ты не подумай, я не тыкаю носом, лишь хочу помочь, можем попробовать через сетку? — старшая действует осторожно, замечая, что девушка настроена менее дружелюбно, чем она сама. «Рима, выдохни, она буквально не желает тебе зла» — говорит самой себе девушка и выдыхает. — Да, конечно, давай, — кажется, эти слова всё равно прозвучали не особо дружелюбно. Получаться принимать нижним у Римы теперь стало гораздо легче, мяч наконец- то беспрекословно «слушался». Плечи девушки расправились — напряжение почти исчезло, она играла с удовольствием. Она так любила моменты свободные от всех этих негативных мыслей, когда была увлечена чем — то настолько, что забывала о плохом. «Видимо не зря Соня сегодня заставила меня прийти сюда» — сделала вывод девушка. И не понятно, почему она почувствовала себя лучше — из — за новой знакомой ли или от того, что играется теперь намного проще, а может и вообще потому, что смогла отпустить всё неприятное сейчас. В своей голове девушка так и не смогла, а вернее, не успела дать ответ на этот вопрос — свист гудка оповестил об окончании тренировки. Девушки отчего — то машинально побрели навстречу друг к друг — к сетке, как сделала бы это Рима с Соней или же сама Маша с Лизой. — Спасибо большое за помощь, — немного грустно выдаёт Рима и улыбается девушке в знак благодарности. Напротив снова мелькнула уже знакомая мягкая улыбка. — Если что, всегда обращайся, буду рада помочь, — Маша вдруг протянула руку девушке вниз под сеткой. Младшая ответила на рукопожатие — снова это странное чувство. — Кстати, ещё раньше хотела сказать, я не разбираюсь в этом, но мне очень нравится твой макияж, необычный такой, — смотря прямо в глаза, говорит старшая. Верно, она рассматривала розовые блёстки в уголках глаз напротив. Рима немного опешила, с чего бы такой неожиданный комплимент? Не было ли в этом какого — то подвоха? «Какой подвох, просто некоторые люди умеют искренне говорить хорошие вещи, в отличие от некоторых?» — ругала саму себя в голове Рима. — Спасибо большое, правда, — только и смогла выдать Рима. И всё-таки это было неожиданно. Они неловко застыли у сетки, пока сзади к младшей не подлетела Соня. — Ну как ты тут? — обратилась она к Риме. Девушка хотела было открыть рот и выдать старое доброе «пойдёт», но видимо кто — то решил по другому: — Живём и радуемся, да? — подмигнув, шутит Маша и подбрасывает мяч над собой. — До встречи, девчонки. — Пока — пока, — отвечает Соня, а Рима лишь машет рукой. Вслед за Машей зал покидает и Лиза. На сегодня всё. На улице совсем стемнело, горело всего пару фонарей, и потому прощались в полутьме. Ещё раз кинув друг другу на прощание «пока», все разбрелись по разным сторонам. Рима видела, как Маша с Лизой медленно побрели куда — то в темноту, и только свет, исходящий от искрящегося снега, позволял хоть как — то разглядеть удаляющиеся фигуры. — Пойдем, — позвала её Соня, и они двинулись в сторону Риминого дома. Обычно подруга провожала её. — Спасибо, что заставила пойти меня сегодня с тобой, мне как будто лучше, — уткнув взгляд вниз, мямлит себе под нос Рима. — Спасибо, что заставила меня пойти с тобой, — передразнивает её писклявым голосом Соня, за что тут же получает лёгкий пинок под попу. — Будешь знать, как меня передразнивать, — смеётся Рима, попадая снежком подруге за шиворот. Попрощавшись с Соней у подъезда, Рима медленно поднялась к себе на этаж. Почти у порога где — то в груди снова появилось то призрачное странное чувство. Оно ощущалось как дым, только с этим его могла сравнить девушка. Это чувство обволакивало и заполняло, ясно давая о себе знать. И Рима понимала, на что именно оно похоже, но осознавая это, гнала от себя эти мысли как от огня. Она не даст себе снова его почувствовать. Не сейчас. Поддаваться ему и думать об этом чувстве Рима себе больше не позволит. Поэтому, ложась спать, она втыкает в уши наушники, лишь бы не думать. Перед глазами Римы теперь лишь тот искрящийся снег.