Пятицветие

      — Временных линий — великое множество, — голос Анахроноса эхом разносится по какому-то из рукавов пещер, — но лишь единственная верная, та, которую мы бережём, неприкасаема. Неизменна. Она врезана в наш клятвенный камень и символизирует собой главный долг бронзового рода — беречь её в её заданной статичности.       — Значит, время — это камень? — спрашивает Кайроздорму, запоздало вытягивая крыло. Древний медленно поворачивает к нему громадную голову, опускается на песок, чтобы не нависать над ним зловещей тенью.       Один его нос размером со всего Кайроза сразу.       — Нет, — отвечает Анахронос. — Время — стихия сама по себе. Оно хаотично и само по себе не имеет логики, но содержит в себе временные линии. Наша линия отличается от бессчётного массива остальных именно своей упорядоченностью. За счёт этого она стабильна и не подвержена коллапсам.       Кайрозу нравится, когда занятия ведёт Анахронос. У него это редко получается, потому что он часто покидает Пещеры и настоящее, но, когда Древний урывает для них, столеток, хотя бы пару семестров, это всегда праздник. Анахронос не утруждает себя наводящими вопросами — особенно этим тошнотворным «А ты сам как думаешь?» Какая разница, что там Кайроз думает, это его личное дело! Кайроз, может, думает, что это бессердечно: по полчаса вытягивать из ученика то, что можно просто объяснить за минуту.       Анахронос, собственно, это и делает — просто объясняет. Кайроз не всегда с ним согласен, но, к счастью, лекции у него никогда не превращаются в семинары просто потому, что наставнику — да и ученику тоже — захотелось поспорить, поэтому никто его не спрашивает, а он и не горит желанием рассказывать.       Благодарно кивнув, Кайроз складывает крыло. Древний поднимается на лапы, сильнее опираясь на здоровую левую — правую до сих пор покрывают плотные бинты. Кайрозу страсть как хочется узнать, в каком времени и на кого напоролся их — как их потоку казалось — непобедимый наставник, но об этом им Анахронос не расскажет минимум до их первого тысячелетия.       Правильная линия пусть себе остаётся врезанной в камень, думает Кайроз, но другие-то? Их же много… И каждое движение, каждый поступок, если поймать и направить перпендикулярно главной линии созданную им энергию, порождает ещё одну, и ещё, и ещё…       Кайроз бы с таким справился. Он ставит на часах режим записи, чтобы обязательно потом переслушать и записать лекцию, но в своих конспектах он высчитывает совсем другое: угол отклонения от реальности, степень дифференциации, первая точка бифуркации, но уже в соседней плоскости, чтобы ни в коем случае не пересечься с основной линией, за стартовое событие можно взять что-то мелкое, конечно, но мелкое будет трудно отвести в сторону… Может, взять наоборот что-то крупное?       Например, Страж Недр решил не укрепить на севере горную гряду, когда та начала оседать пару тысяч лет назад, а оставил её обрушаться. Приручили бы врайкулы тогда протодраконов? Чем закончилась бы племенная война? Может, йалгары одолели бы Имирона, и…       — Кайроз? — Выстроенный им мир рушится в одну секунду. — Кайроз! — Заладорму ещё раз толкает его плечом: — Ты записал последнее? Дай посмотрю у тебя.       — Ничего я не записал, — вздыбливает гриву Кайроз, сердито хлеща хвостом по песку: может, тогда древние полу-разумные медведи и от Одина с его недохранителями бы избавились — например, при помощи Аспектов или Древних! А теперь Зал его отвлек, и он в жизни не вспомнит, до чего успел — в теории — добраться. — Потом в часах пересмотришь.       — Никакой от тебя помощи, — вздыхает брат. — И без будущего понятно, что ты трояк в итоге отхватишь.       Хорошенько боднув его прям в линяющий бок, Кайроз под сердитое бурчание пытается воспроизвести в мыслях образ его линии, но мысли всё разбегаются в сторону: первые друиды, проклятие Плоти, может, даже, мир с Первобытными — столько возможностей! Столько неизведанных сценариев, столько сокровищ и знаний могли предложить пока не созданные миры, если бы они только существовали не только в голове бездельничающего бронзового дрейка.       Вот бы был способ обратить их в реальность — ладно, не все, если это слишком опасно, но хотя бы одну, правда, Кайрозу хватило бы и одной!       А если такого способа нет, задумался Кайроз следом, почему бы ему его не найти? Стать экспертом в исследованиях невозможного, научиться конструировать сценарии будущего в мирах, которые всё равно обречены на коллапс, чтобы на их основе хотя бы примерно определять, что ждёт их временную линию и тем самым ещё лучше и надёжнее её защищать. Не зря же леди Соридорми, отправляясь с ними в прошлое, повторяла, что тот, кто предупреждён, вооружён по определению. Вот Кайроз — и его миры — и будут всех предупреждать! А может, и вооружать тоже. И он сам будет определять, что в них опасно, а что нет.       Анахроноса называли Древним, потому что никто кроме него не знал древнейшую историю рода и мира столь же подробно. Владыку Ноздорму называли Вневременным, потому что он один знал, чем, как и когда всё закончится. Но Кайроз не собирался просто знать, нет, он будет творить.       Пускай его тогда запомнят по-другому: Кайроздорму, Создающий Миры.