the beautiful and damned

      Я просыпаюсь не от утреннего голоса Грейс, а от громких голосов за окном и стука каблуков на первом этаже. Неужели все так рано встали?       Маленькая стрелка на часах преодолела цифру десять, а большая выполняет свой тридцать второй круг. Половина одиннадцатого. Но почему меня никто не разбудил к завтраку?       Я сажусь на кровати, стягивая тяжёлое одеяло со своих ног. Невыносимо жарко: моя комната расположена со стороны восхода солнца, потому к моменту моего пробуждения воздух в спальне успел нагреться до удушающей духоты. Что вы знаете о погоде в Англии, люди, которые никогда не были здесь и видели лишь туманный Лондон, Манчестер, Виндзор, Бирмингем в полнометражных фильмах о двадцатом столетии в стиле "Острых козырьков"? Например, когда я последний раз была в Лондоне – в мае – светило яркое солнце и восемнадцать градусов снимали с меня пальто каждый раз, когда я надевала его на свои плечи. Так и сейчас. Лето жаркое и только морской бриз спасает нас в такую погоду.       Солнце слепит глаза, когда я раздвигаю пудровые портьеры – тяжёлую персиковую ткань.       Меня съедает любопытство, предательски детское – желание узнать, кто же остался к тому времени, как я спущусь на первый этаж. Поэтому я, охваченная желанием поскорее вновь увидеть наших гостей, иду в ванную комнату.       Странно, правда? Вчера я была категорически против того, чтобы одеваться, спускаться, общаться, а сейчас тревожной, дрожащей рукой закрываю дверь в ванную, думая, какое платье надеть.       Детское безрассудство и восторг.       Смущённо улыбаюсь своим мыслям и выключаю воду.       В коротком льняном платье, собранными в высокий хвост волосами и мягким румянцем на веснушчатых щеках, что так яростно бьются в контрасте с тёмными прядями, спускаюсь на первый этаж по мраморной лестнице.       Сейчас в доме удивительно тихо, но ведь ещё двадцать минут назад здесь, в прихожей, у входной двери, было так много людей.       Где Грейс?       Заглядываю в северный коридор в сторону библиотеки и нескольких кладовых комнат, где мы обычно храним мою конную экипировку, новые сёдла, клюшки для гольфа, лыжную одежду и никому не нужные элементы декора: вазы, которые бесконечно закупаются Селией в магазинах категории "home", подушки, которые Грейс не успевает менять на диванах, и бабушкины картины, которые просто некуда вешать.       Никого нет и в прачечной.       Я не настаиваю, но до сегодняшнего дня на протяжении чуть больше двух недель я оставалась семилетней Эшли, которую будили, кормили тёплой овсянкой и оладьями, свежими персиками и ежевикой, а потом давали новую книгу или рекомендовали фильм, и вечером две женщины и девочка садились в гостиную, опускали бумажный экран и включали чёрно-белый фильм с помощью проектора. Я не настаиваю на том, чтобы мне вернули мои каникулы, но дайте же тогда возможность узнать, какими они ещё могут быть...       Вхожу на кухню, где Грейс в одиночестве выгружает посудомойку.       — Ох, милая! — Женщина со звонким стуком ставит фужер на мраморную столешницу, поднимая на меня глаза. — Я не видела, как ты вошла.       — Доброе утро! — Я улыбаюсь и залезаю на кожаный барный стул у кухонного островка в самом центре кухни, — где бабушка?       — Миссис Миллер, Миссис Уокер и Миссис Тейлор Фред отвёз во французскую булочную, Мистер Тайлер на террасе, старший Мистер Келли ещё не спускался, а Тиффани в компании двух молодых людей прогулялись до пляжа, — Грейс отвечает на мой вопрос раньше, чем я успеваю его задать.       Стеклянная дверь хлопает и прижимает портьеры, оставляя маленький белоснежный кусочек развеваться по ветру по ту сторону окна. Мистер Тейлор в светлых льняных брюках и рубашке, соломенной шляпе и с газетой в руках старательно пытается загнать непослушную ткань в дом, но безуспешно. Полностью распахнув дверь, ему это всё же удаётся.       — Прошу прощения, — мужчина поправляет свою шляпу и тепло улыбается обеим женщинам в комнате.       На его щеках вчерашняя щетина, а усталые глаза умножают на два стёкла прозрачных очков в золотой оправе. Мистер Тейлор очень харизматичный мужчина. На вид ему около шестидесяти, и первое, что бросилось мне в глаза – большое количество золотых украшений на его руках: громоздкие кольца и дорогие часы с перламутровым циферблатом. Немного вульгарно, но выглядит очень богемно в сочетании с его льняной рубашкой с длинным рукавом и соломенной шляпой. Он совсем не похож на героя романа Фицджеральда, охваченный страстным желанием тратить деньги только для того, чтобы их тратить, например, со скуки; это, скорее, обычный мужчина, уже заработавший свои миллионы и миллиарды и купивший дом на лазурном берегу. О нём у меня складывается приятное впечатление.       — Грейс, я принёс Вам чашку из-под кофе, — Мистер Тейлор аккуратно передаёт маленькую сервизную чашку в руки домработницы и благодарит её.       — Доброе утро, Эшли! — Мужчина здоровается со мной и спрашивает, завтракала ли я, на что я отрицательно качаю головой, и Грейс позволяет себе поучаствовать в нашем диалоге, добавив, что Селия попросила отложить завтрак до её приезда, — тогда, возможно, нам стоит что-нибудь придумать, что позволит нам продержаться до этого времени? — Мистер Тейлор улыбается и объясняет Грейс незамысловатый рецепт.       Мы садимся за плетёный обеденный стол на террасе с высокими стаканами в руках, наполненными зелёным смузи, когда по тропинке от берега, выложенной мраморными плитами, идёт девушка в длинном шёлковом платье на тонких бретельках, прикрывая свою голову одной рукой, а второй придерживая перед собой подол воздушной ткани. Она громко смеётся, улыбаясь своей блистательной улыбкой молодому человеку позади неё. Рон, видимо, сказал что-то смешное о девушке, потому как та издала злобный крик, прежде чем повернуться к нему в попытке замахнуться на него рукой, в которой держала платье. Они выглядят как очень хорошие друзья: Рон корчит вдумчивые гримасы и пожимает плечами, когда девушка что-то рассказывает ему, и та перестаёт говорить, уверенно шагая вперёд и оставляя его позади.       — Так жарко, ужасно жарко, — Тиффани размахивает перед собой широкой мужской шляпой, минутой ранее выхваченной из рук Рона. На кончике её носа сидят чёрные стёкла в модной "кошачьей" оправе, и она задирает подбородок, чтобы посмотреть на нас сквозь них. Следом за ней на террасу ступает Рон, потерявшийся глазами в своём мобильном телефоне и только на секунду подняв их на нас.       — Эшли! — Девушка вскрикивает, — ты поздно встала, а я так надеялась на твою поддержку этим утром, — она поднимает очки, оставляя их в своих волосах, и, скалясь, кивает на молодого человека справа от себя. Это забавляет меня, отчего я издаю тихий смешок и смущённо переглядываюсь с мужчиной рядом с собой. Я совсем не ожидала этого, но мне становится приятно. Тиффани первая идёт на контакт. Я бы хотела ответить ей тем же. Было бы здорово проводить время со своими сверстниками, раз уж представилась такая возможность.       — Как вы погуляли? — Мистер Тейлор снимает свою шляпу-федóру, предлагая молодым людям присесть вместе с нами. — Где Гарри?       — Разговаривает по телефону, — отвечает Рон, продолжая смотреть в экран своего телефона и что-то печатая.       Я обеими руками поднимаю стакан, зажимая губами трубочку.       Рон очень похож на своего старшего брата. Это всё равно что смотреть на Реджи, только без бороды и с другой причёской: непослушные волнистые волосы зачёсаны назад, открывая лоб, а широкие плечи выдают генетически заложенную комплекцию. Конечно, Рон значительно моложе Реджи, и его детское поведение с Тиффани вполне оправданно.       Я чувствую себя немного чужой в их компании. Здесь все друг друга знают достаточно хорошо, и Мистер Тейлор относится к молодым людям, скорее, как к детям, которых он знает с их подготовительных классов в школе, нежели как ко взрослым состоявшимся личностям, а они, в свою очередь, как к собственному родителю, который надоедает своими вечными просьбами вылезти из мобильного телефона.       Тиффани спрашивает, что мы пьём, и хочет то же самое. Она просит Рона пойти на кухню, и он тут же поднимается со своего места.       Я не замечаю, как по деревянным ступенькам поднимается молодой человек в чёрных скинни и белой льняной рубашке, расстёгнутой так сильно, что та открывает малую часть тёмного рисунка ниже груди молодого человека.       — Доброе утро! — Он громко здоровается со мной, и это обезоруживает меня.       Как часто мы ожидаем, что нас заметят, и нас не замечают?       Как часто мы надеемся на обратное, и люди ставят нас в неловкое положение?       Может быть, мы сами ставим себя в него?       Я наблюдаю за тем, как молодой человек садится за стол напротив с Мистера Тейлора, и я, совсем не зная, стоит ли улыбаться ему, отвечаю в той же манере:       — Доброе утро!       Он принимает моё приветствие: Гарри внимательно смотрит на меня, облокачиваясь на спинку плетёного кресла и расставляя локти по обе стороны от себя на подлокотники.       Прошло уже достаточно много времени с момента, как я последний раз видела Реджи. Прошлой ночью мы расстались на лестнице на второй этаж, когда я держала свои босоножки в руках, поднимаясь босиком по холодным мраморным ступеням. Он пожелал мне доброй ночи, и тогда я, не оборачиваясь, ушла в свою спальню. Сейчас мне не хватает его. Его шуток и комментариев, которые были предназначены мне одной, шёпотом за ужином и после него. Это здорово – иметь кого-то, с кем ты уже был в контакте, чтобы просто улыбаться, приветствуя друг друга утром, за завтраком; чтобы было с кем провести остаток дня. По крайней мере, я надеялась на его компанию.       Грейс выставила на стол сыры, фрукты и ягоды, затем скрэмбл, который я попросила заменить овсяной кашей на воде, потому как за время, проведённое в доме у бабушки, перепробовала различные вариации блюд из яиц, и сейчас мне хотелось чего-то чопорного: пресной овсяной каши, как в школьной столовой, и кисленьких ягод. Тиффани спросила меня, веган ли я или же вегетарианец, накладывая себе кусочек козьего сыра в тарелку. В ответ я засмеялась, напоминая ей о том, каким был вчерашний ужин: крем-суп из цукини с тигровыми креветками и мясо ягнёнка в сопровождении чечевицы и ещё множество сыров, и всё это я, конечно, съела. Тогда девушка засмеялась вместе со мной, подобно ребёнку, и скинула в мою тарелку с большого блюда пару кусочков бри со словами: "Терпеть не могу сыр с плесенью". За это ребячество и неприлично громкий смех мы были одарены строгим взглядом Миссис Уокер.       Я думаю, дружеские отношения завязываются со смеха.       — В Италии трудно быть веганом, — девушка накалывает на вилку моцареллу, помидор, рукколу и подносит к своему рту, — ну, знаешь, пицца, паста, и всё это с сыром, а потом ещё карпаччо, прошутто, салями, — она говорит это, дирижируя вилкой, и я начинаю хихикать, но в этот раз гораздо тише, тем более, что сама только что наполнила свою ложку кашей, — невозможно просто, — возмущается Тиффани.       Я сижу на самом краю, рядом с Тиффани, которой уступил место Мистер Тайлер, и Роном. Сегодня Реджи сидит с Гарри, ближе к "взрослым".       В тени навеса, когда только сквозь сплетения его твёрдых пластиковых ниток солнечные лучи проникают в это небольшое пространство без его жгучих, откровенных и жестоких лучей, я вижу улыбку кудрявого молодого человека на другом конце стола. Гарри – единственный гость, с которым я совсем не общалась за это время. Мы даже участвуем в разных спорах и разговорах. Мои босые ступни касаются деревянного пола, когда я помогаю Тиффани достать кусок грушевого пирога на другом конце стола. Гарри завтракает скрэмблом, прошутто, сырами, помидорами и ещё несколькими кусочками ржаного хлеба, который он небрежно отламывает от цельной буханки своими длинными пальцами, смеясь, видимо, над очередной шуткой соседа, пока Реджи делает глоток своего чёрного чая, как и я. На Гарри та же соломенная шляпа, что и на всех нас: она помогает его непослушным кудрям, но, сев за стол, он предусмотрительно снял её, потому ему время от времени приходится убирать кудри со лба.       Почему ты вообще смотришь на него, Эшли?       Реджи не разговаривал со мной за завтраком и даже тогда, когда спустился со второго этажа после пары часов работы за компьютером. Тиффани пригласила меня пойти на пляж вместе с ней и Роном. К нам обещали присоединиться Миссис Уокер, бабушка и Миссис Тейлор. Поэтому сейчас я поднимаюсь наверх, чтобы надеть купальник, захватить чистое полотенце и SPF, иначе моя кожа может покрыться волдырями, получив солнечный ожог.       Я надеваю чёрный раздельный купальник и короткие льняные шорты в цвет. Я не привыкла раздеваться, даже несмотря на то, что в Майами можно купаться с самого апреля и до конца сентября. Интересная особенность всех стеснительных девушек: им не нравится раздеваться в присутствии тех мужчин, с которыми они знакомы. На пляже, где тебя никто не знает, всё проще. Это действительно доставляет мне дискомфорт. Если мне захочется искупаться, я просто зайду в воду. Натягиваю на себя светлую хлопковую футболку в комплект к шортам, складываю в пляжную плетёную сумку полотенце, мобильный телефон, книгу и солнцезащитные очки. В руках остаётся только крем. Спущусь вниз и нанесу его на нос и покрасневшие участки. Даже дорогой увлажняющий крем не смог до конца спасти мою, обожжённую солнцем, кожу.       Закрываю дверь спальни и направляюсь к лестнице. Слышу шаги и передо мной появляется Гарри в той же льняной рубашке и коротких чёрных плавательных шортах. Мысленно усмехаюсь. Он явно возвращается в свою спальню, прежде чем пойти на пляж вместе с нами. Молодой человек смотрит на меня: он чем-то обеспокоен, но Гарри проходит мимо, и я начинаю спускаться.       — Эшли, — он произносит моё имя, и я оборачиваюсь, — ты не могла бы...       Гарри останавливается у основания мраморной лестницы и складывает руки на груди, проводя пальцем левой руки по своему носу. Он о чём-то думает несколько секунд, прежде чем я поднимаюсь на две ступеньки выше, пытаясь узнать, чего же он всё-таки хочет.       — Ты не могла бы одолжить мне свой солнцезащитный крем? — Это последнее, чего я ожидала. Я протягиваю ему маленький жёлтый тюбик защиты "тридцать", но молодой человек не спешит его брать. Гарри, определённо, как и любому мужчине, не нравится ни один крем, но я не думаю, что это хорошая идея – наносить его моими руками. Это просто странно. Я непонимающе смотрю на него. — Нос. Солнце такое агрессивное сегодня, — молодой человек смущённо улыбается и запускает руки в свои волосы.       Это кажется мне довольно забавным – он прямо сейчас попросил меня намазать его нос солнцезащитным кремом. Я издаю глухой смешок и выдавливаю немного крема на указательный и средний пальцы. Прямо сейчас я оказываюсь на ступеньку ниже Гарри. Разница в росте у нас небольшая – до пяти сантиметров, но ступенька прибавляет ещё десять. Я еле достаю рукой до лица Гарри, и тогда молодой человек спускается. Он оказывается справа от меня. Мы разворачиваемся лицом друг к другу.       Я подношу свою ладонь к его лицу, дотрагиваясь до светлой кожи. Молодой человек закрывает глаза и позволяет мне нанести защиту на свой длинный нос. Я стараюсь не смотреть в его глаза, когда Гарри распахивает их. Меня смущает то, как он наблюдает за мной. Я смотрю на его руки, покоящиеся по обе стороны тела, рассматривая татуировки книги и якоря, "Я не могу измениться" и замок, ключ и трилистник на левой руке и "Вещи, которые я не могу" – на правой. Почему "не могу"?       Почему ты не можешь измениться, не можешь ничего сделать, Гарри?       Аккуратно размазываю белый густой слой, не оставляя разводов на его коже, и отстраняюсь.       — Спасибо, — Гарри кивает и его кроткая улыбка вновь скрывается за хмурым выражением лица.       Мы вместе спускаемся, но не идём вместе на пляж. Гарри выходит через главный вход, вместо того чтобы последовать за мной на террасу.       Мысли путаются.       Я тайно наблюдаю за ним сквозь окна в прихожей: как он подходит к машине, достаёт какие-то провода, как открывает багажник, перекладывает вещи и возвращается.       Чего я жду?       Прежде чем молодой человек возвращается в дом, я спешно ухожу на кухню, чтобы налить себе немного свежевыжатого апельсинового сока и не попасться. Такое детское поведение. Я исследую каждого нового гостя, как ребёнок.       Гарри держит в руках ключи от своего автомобиля и надевает солнцезащитные очки. Он замечает меня по ту сторону кухонного островка.       — Идёшь? — Молодой человек приподнимает солнечные очки и выжидающе смотрит на меня. Он решил подождать меня?       Я молча киваю ему и возвращаю графин с соком на своё место, закрывая холодильный шкаф.       Гарри обращает свой взгляд на меня, когда я выхожу из-за кухонной столешницы. Я немного стесняюсь его, поэтому начинаю лихорадочно искать очки в своей пляжной сумке, направляясь в сторону выхода на террасу.