***
— Да ну?! Так все и было? — переспросил собеседника Ван Чжочэн. Двое мужчин покинули раздевалку и зашагали по лестнице. Мимо них несколько раз быстрым шагом проходили люди в спортивной форме и с висящими на груди бейджами. — Ну да, я тебе вру что ли. — ответил тому Лю. Посвятив лучшего друга в произошедшие с ним последние события, но упустив некоторые детали, у музыканта отлегло от сердца. — А вам нормально встречаться после двух с половиной месяцев знакомства? — Да хоть ты помолчи. Я вообще ни в чем не уверен, уже все кости сам себе перемыл из-за этого. Младший похлопал брюнета по плечу и прошел вперед. Наблюдая за ускользающей из вида широкой голой спиной, Хайкуань выдохнул, стараясь прогнать из головы все мысли о молодом человеке. Нужно быть как Чжочэн — сесть на бортик бассейна и всего лишь опустить ноги в прохладную воду… — Дедуль, ты со мной? — Чего? — Ты что, никогда хлорированной воды не видел? — обращался к нему младший. — Давай, залезай. Коснувшись ногами дна искусственного водоема, музыкант глубоко вдохнул-выдохнул и отдался лазурной глади, переливающейся и искрящейся в свете диодных ламп. Преодолевая водяное сопротивление, мужчина сконцентрировался на задаче прежде всего доплыть до противоположного бортика, а потом уже соревноваться с другом как в старые добрые. Несмотря на продолжительное отсутствие тренировок в его жизни, тело и мышцы все помнили: каждое движение, пусть по началу и неуверенное, давалось Хайкуаню относительно легко; во взмахе руками, в технике толчка чувствовался профессионализм и сноровка. Незаметно для обоих парней, брюнет нагнал Вана и чуть не уперся головой в его пятки. — Шевелись! — усмехаясь и отплывая в сторону, произнес пианист. — О, ты уже тут? Тогда сейчас на перегонки до конца бассейна. Кто проиграет, тот… Покупает нам еду. — Договорились. Друзья доплыли до отправной точки. Лю смекнул, что они уже не в школе и учитель не скажет им стартовать, а потому взял инициативу в свои руки. — Давай на счет три. Раз… — Погоди, дай ноги расположу нормально. — замешкался младший. — Три! — Эй, так не честно! Хайкуань оттолкнулся от твердой поверхности и устремился вперед, оставив Чжочэна, что пытался его догнать. — Куда собрался?! — озорно сказал тот, прежде чем нырнуть под воду и схватить друга за щиколотки, утягивая на дно, после чего как ни в чем не бывало продолжил путь. Приближаясь к противоположной стороне бассейна, Ван осмотрелся, но нигде не обнаружил соперника. Он уже хотел было завершить эстафету, но заметил выныривающего из-под толщи воды музыканта. Брюнет, по грудь оказавшись над водой, облокотился спиной о бортик и с улыбкой на губах пожал плечами. — Есть еще порох в пороховницах. — усмехнулся побежденный и подплыл к другу. — Ну что, на перегонки еще разок? — Только если жульничать не будешь. — Ладно-ладно. — засмеялся Лю. Друзья провели в бассейне пару часов, после чего неохотно стали собираться, наблюдая за постепенно уходящими людьми: время медленно, но верно близилось к окончанию рабочего дня. Освежившись в душе и смыв с себя всю хлорку, Хайкуань сушил волосы феном перед зеркалом, когда к нему подошел друг. — Я есть хочу. — И на что ты намекаешь? — Давай пойдем к тебе ужинать. — Что? — Я говорю «пойдем к тебе». — Что-что? Не слышу тебя. — брюнет намеренно увеличил мощность фена. — Заебал, говорю! Мужчина рассмеялся. — А чья идея была платить за двоих при проигрыше? Между прочим я обогнал тебя аж шесть раз. — Лю поднял указательный палец вверх. — Вообще-то пять, первый не считается. — Так все равно ты платишь. Их шуточный спор продолжался еще несколько минут. В конечном итоге они решили наведаться в итальянский ресторанчик неподалеку. Старший заказал себе ризотто, Ван же выбрал пасту со шпинатом. — Будьте добры, принесите нам также по бокалу белого вина. — обратился молодой человек к официантке, что принимала их заказы. — Конечно, сейчас будет сделано. — вежливо улыбнулась та. Блюда одновременно принесли обоим гостям. Разливая по бокалам алкогольный напиток, девушка поинтересовалась о дальнейших позициях в заказе и понимающе кивнула, получив отрицательный наклон головы. — Ну что ж… — начал младший. — Хочу поздравить тебя и твоего танцовщика с началом отношений. Хоть я особых надежд на вас, ребята, не возлагаю, мне кажется, вы очень кстати нашли друг друга, судя по твоим рассказам. — Спасибо за поддержку, Чжочэн. — тепло улыбнулся тому Хайкуань. Раздался звон бокалов. Возможно, со стороны эти двое выглядели как манерные геи, устроившие свидание в семь вечера, но молодых людей этот факт мало волновал. В их случае словосочетание «крепкая мужская дружба» не имеет никакого подтекста. Благополучно доехав до дома на такси, мужчина переоделся и уже хотел было начать готовиться ко сну, но в голову пришла мысль опробовать написанную еще пару месяцев тому назад композицию. Спустя некоторое время поиск в ящике стола нотных записей увенчался успехом. Мужчина сел за настроенный инструмент. Юркие пальцы перепрыгивали с одной клавиши на другую, иногда останавливаясь, чтобы опробовать другую ноту, октаву. Черный рояль, что после смерти дяди Хайкуань разместил у себя в квартире в знак памяти о близком человеке, исправно играл, несмотря на свой уважаемый возраст — тридцать пять лет это вам не шутки! В целом музыкант был доволен результатом своих трудов. Сыграв мелодию еще пару раз, чтобы убедиться в наличии некоторых неточностей и исправить их, брюнет оставил инструмент. Он вышел на французский балкон. Держа в руках увесистую пепельницу, Хайкуань глядел на город: неизменный пейзаж вечернего Пекина не переставал завораживать, притягивать взгляд; мириады ярких огней сияли в темном небе, в глубине которого проглядывались первые звезды. Докурив предпоследнюю сигарету в пачке, мужчина закрыл балконную дверь и разместился в уютном зеленом кресле. Шторы плотно задернуты, комната освещена лишь светом лампы. Брюнет раскрыл книгу. Спустя некоторое время он заметил, что перечитывает одну строчку раз за разом и шумно выдохнул. Зажмурился, ушел в свои мысли. Осознание пришло спустя минуту. Или это он позволил себе принять этот факт? Тем не менее, то, что Лю знал наверняка, было чистейшей правдой — он любит Чжу Цзаньцзиня и ничего поделать с этим не может. Музыкант не знал, в какой момент симпатия и интерес переросли в столь сильные чувства. Возможно, то была всего лишь иллюзия, лукаво и хитро закрывающая нам глаза призрачной пеленой. Но даже если и так… он не против быть обманутым.***
Наступил март. Солнце вышло из-за туч, согревая подмерзшую столицу. Прохладный ветер гулял по кварталам и улицам, проспектам и скверам, ероша постепенно обрастающие почками и молодой листвой деревья. Птицы перепрыгивали с ветки на ветку, напевали свои незамысловатые песенки, парами рассекали голубизну небес. С начала отношений пианиста и танцовщика прошло шесть месяцев. Их взаимодействия друг с другом довольно скоро перешли от неловких и совершенно юношеских к умеренно-спокойным и уже не вызывали взаимного стеснения, как это было раньше. После той ночи Хайкуань стал чаще оставаться у младшего; Цзаньцзинь в свою очередь выделил ему личные гигиенические принадлежности. Если приходилось готовить, то делали они это вдвоем: музыкант показывал длинноволосому самые разные рецепты, начиная с запеченного сладкого картофеля, который, между прочим, получался у неопытного кулинара ну очень хорошо, и заканчивая лагманом с говядиной. Бывали и дни, когда младший после репетиций был как разваренная рисовая лапша, и тогда всю готовку Лю брал на себя, позволяя возлюбленному отдохнуть подольше. Поначалу, когда они только-только вступили в статус партнеров, в их общении было довольно много неловкости, которой очень некстати посодействовала дрочка по пьяни. Тем не менее, за несвойственными двум взрослым мужчинам робкими поцелуями украдкой во время перерывов и на обратной дороге из театра следовали смелые шаги дальше, как в физическом, так и в душевном плане. Мало по малу Хайкуань учился обретать гармонию с собой и своими травмами, начал посещать психолога. Цзаньцзинь помогал ему справляться с редкими, но все же случавшимися паническими атаками, позволял обнимать себя, чтобы было легче засыпать. Оба старались понимать и принимать проблемы друг друга. Бывали и ссоры, сказанные на эмоциях колкости. А после и слезные примирения, долгие разговоры и, в конечном итоге, долгожданные и столь желанные объятия и поцелуи. Оба молодых человека будто учились жить заново, стараясь исправить все ошибки из прошлого и компенсируя их благосостоянием в настоящем. Пусть в самом начале пути и было страшно, сейчас же любовники благодарили свою безрассудность и судьбу за то, что те свели их вместе и позволили постепенно, но залечивать душевные раны друг друга. — Куань-гэ, чем занимаешься? — подошел к мужчине Цзаньцзинь, закрывая собой свет и пытаясь что-либо рассмотреть на перевернутом кверху, не до конца исписанному листу блокнота. — Пишу… — бархатным голосом протянул тот. — А что пишешь? — Мелодию для фортепиано… Танцовщик уселся рядом. Их скамейка, кажется, была единственным обитаемым местом в парке. — А сыграешь мне потом? — Сыграю… — мужчина оставил финальную черточку и убрал блокнот и ручку в сумку. — Прости, я просто не мог упустить возможность записать идею. В знак приветствия тот поцеловал опоздавшего младшего в краешек губ и получил ответный поцелуй. Неспешно прогуливаясь по дорожке, оба молодых человека наслаждались солнечной сухой погодой, пением птиц и обществом друг друга. Чжу предложил зайти за кофе — они свернули на центральную дорогу и спустя некоторое время вышли к палаткам с едой и напитками. Попивая теплый капучино, он шагал более чем довольный и рассказывал Хайкуаню… А, в общем-то, не важно, что именно он ему рассказывал. Старший слушал все, о чем болтал его парень, старался поддержать диалог, несмотря на мизерные знания по определенной теме или же их полное отсутствие. На свиданиях они всегда вели беседу так, будто и не работали вместе. Как же много они упускают! Просто непозволительно много. Хоть они и идут вместе рука об руку, это словно не дает им никаких дополнительных сведений о жизни друг друга. И это, честно говоря, расстраивает. — Кстати, совсем забыл тебе сказать. Я уезжаю к родителям в Цюнхай. — с ноткой грусти в голосе произнес Чжу. — У папы день рождения. — Надолго? — Думаю, что на недельку, но постараюсь приехать пораньше. — А с животными что? — Я договорился с Чжанем-гэ, что он присмотрит за ними. Пианист умолк. Из недолгих раздумий его вывел голос длинноволосого. — Эр гэ, ты расстроился? — В общем-то нет… Просто как ты будешь отпрашиваться у начальства? — А я уже. — усмехнулся младший. — Они сейчас ставят небольшие сценки, которые не требуют моего участия, как премьера. Так что меня отпустили. — Тогда поезжай. Тебе более чем полезно отдохнуть и с новыми силами вернуться на сцену. Гамлет как-никак. — Да хватит уже припоминать мне это дурацкое трико с блестящей попой! Как вспомню так вздрогну. — А мне оно понравилось. Ловя теплые лучи солнца и непринужденно болтая, молодые люди дошли до выхода из парка. Было принято решение поехать к Лю Хайкуаню домой, чтобы не зябнуть на улице. По пути к машине Цзаньцзинь сунул руку в карман куртки старшего, переплетая их пальцы и согревая слегка подмерзшие руки. В дороге они слушали плейлист длинноволосого. Устроившись на пассажирском сидении и явно наслаждаясь сложившейся обстановкой, танцовщик попевал песне Гровера Вашингтона-младшего. Он взглянул на партнера и пропел строчку: — Just the two of us, we can make if we try… — Just the two of us, just the two of us. — приятным тембром ответили ему. Оба рассмеялись. Они подъехали к дому брюнета и через какое-то время уже поднимались на лифте на нужный этаж. Уже разместившись на кровати с ноутбуком, молодые люди заказали еду и принялись искать, что бы посмотреть. Выбор пал на «Бриджертон», что Цзаньцзинь неоднократно рекомендовал старшему. События первого сезона развивались столь внезапно и неожиданно, будто бы танцовщик, что смотрел сериал уже второй раз, наблюдал за происходящим впервые. — Они серьезно вместе? — несколько шокированно и разочарованно произнес музыкант, когда первый сезон подошел к концу. — Я же тебе говорил. — усмехнулся собеседник. — Когда ты уезжаешь? — внезапно спросил Лю своего любовника. Молодые люди уже досмотрели фильм и принялись за уборку спального места. — В ночь с воскресенья на понедельник. — Так скоро… Чжу поставил картонные коробочки из-под еды на пол и, обогнув широкую кровать, встал напротив старшего. — Ты расстроен? Уже второй раз тебя спрашиваю об этом. — тепло усмехнулся он. — Нет, просто… Побудешь со мной еще немного? Хайкуань с плохо скрываемой надеждой и, пожалуй, неким страхом заглянул в вечно смеющиеся карие глаза. Сейчас же в них не было веселья, одна лишь нежность. — Конечно. Цзаньцзинь приподнялся на цыпочках, оставляя на губах партнера поцелуй со вкусом острого угря в манго-соусе. Отвечая, музыкант обвел руки вокруг талии танцовщика, очертил кончиками пальцев позвоночник и, коснувшись фарфоровой шеи, распустил собранные в пучок густые смольные волосы, что в ту же секунду рассыпались блестящим водопадом, спадая на ключицы. До воскресной ночи осталось чуть больше двадцати четырех часов. Ничтожно мало для двоих мужчин.