*Flashback
Когда год назад к Чимину в замок пришли представители королевского двора, он думал, что впервые его пригласят на какое-то торжество. Оказалось, что пригласили на похороны королевской семьи и занять трон. Чимин, оказалось, единственный претендент, у советников не было выбора, кроме как брать его под руки и вести во дворец. Всю жизнь Чимина растили далеко от королевских забот и государственных дел. Он настолько далёк, что даже фамилия у него не великой династии Аррабель, что правили Аллией уже в одиннадцатом поколении, а восточное Пак. Ведь его еще прапрабабушка Чимина вышла замуж за заморского купца. Мама Чимина любила родное королевство и переехала назад после смерти родителей, поселившись на западе в одной из малонаселённых провинций. Чимин привык быть простым человеком. Да, с королевской кровью, да, состоятельным, не знающим голода и нужды. Но Чимин работал на продажу продуктов и ремесла в порту, исправно платил своим рабочим, пашущим землю и ухаживающим за садами. Иногда, в период урожая, Чимин и сам выходил в сады и собирал виноград вместе с ними. Чимин никогда не видел себя королём, не представлял и даже не думал об этом. Если бы матушка была жива, она, наверняка, что-нибудь бы смогла придумать, не позволила бы забрать его туда, где ему не место. Но её нет, поэтому последний год Чимин заперт в огромном королевском дворце и каждый день руки его трясутся под тяжестью королевского скипетра. Пока что он не король, но уже сегодня его коронация. Чимину было восемнадцать, когда его забрали во дворец, вступить на престол можно с девятнадцати. Он провёл во дворце год под строгим контролем придворных служащих, советников и учителей. Каждый день с утра до ночи Чимина учили этикету, двум новым языкам, логике, королевским законам и военной стратегии, проводили тренировочный суд над обвиняемыми и приёмы, на которых Чимину необходимо было выглядеть, как король. Каждую минуту с Чимином кто-то был: пока он ест, пока он моется, пока идёт справить нужду и даже когда он ложится спать за дверью непременно дежурит слуга и внимательно вслушивается в звуки его комнаты. На Чимина направлены все глаза дворца и ему всё ещё хочется сжаться и исчезнуть, вернуться в небольшой замок на холме и гулять в саду в одиночестве. Ему хочется поговорить со своими рабочими и обсудить бытовые фермерские вещи в большой беседке перед теплицами, пока повариха выносит им подносы с едой. Ему хочется сесть верхом на одну из своих лошадей и скакать по полям далеко, пока не достигнет реки, разделяющей две провинции, пока не доскачет до морского берега с диким песчаным пляжем. Душа Чимина рвётся назад, на волю, где он знал, кем был и чувствовал лёгкость в груди. Ему хочется туда, где он никому ничего не должен, где его искренне любят, как родного и где у него нет родной крови, но ощущение, что есть семья. Здесь всё иначе. Во дворце много правил, для короля много правил. Нужно правильно сидеть, правильно говорить, правильно стоять, правильно есть, правильно обращаться к слугам, правильно встречать гостей, правильно спускаться по лестнице и правильно одеваться. Первое время почти каждую ночь Чимин заворачивался в одеяло и плакал от злости и бессилия, стараясь не издавать звуков. У него не было и нет здесь друзей, некому рассказать о том, как тяжело на плечи давит королевская мантия, как неудобна учебная корона и как она предательски соскальзывает с головы каждый раз, стоит Чимину забыться и повернуть голову под неверным углом. Иной раз Чимину хочется пожаловаться на то, как он устал, что все языки, которые он знал и учит уже перемешались в его голове и он переживает, как бы не выдать послу белиберду из смеси нескольких разных слов. Но он боится всех этих людей, поэтому, стоит этому желанию появиться, Чимин прикусывает язык и сдерживается. Весь этот год Чимин на пределе своих сил работал над собой. Если по закону этого королевства он не может отказаться от правления, а сбежать он не успел, подобно некоторым его дальним родственникам, то он найдёт того, кто сядет на трон вместо него. — Ваше Высочество, пора одеваться. Чимин не заметил, как в его покои вошел главный советник — Дрихард. Хмурый пожилой мужчина, чьи волосы давно тронула седина. Он всегда строг, серьёзен, но иногда Чимин замечает, как к нему проявляют незаметную мягкость. На это Чимин рассчитывает и сегодня. — Можно… — Чимин прикусывает язык, замечая, как Дрихарт прищуривается, и делает голос более твёрдым, — Я хотел бы пройтись в саду и собраться с мыслями. Один. Пришлите за мной Налин через полчаса. Дрихард одобрительно кивнул. — Как прикажете, Ваше Высочество, Налина придёт за вами через полчаса. Он удаляется, и Чимин сразу выходит из своих покоев. Налина, его личная служанка, не идёт за ним, только кивает в знак приветствия, будто сегодня еще его не видела. Чимин начал привыкать к этим постоянным поклонам и кивкам. Очень редко ему удаётся побыть одному. В саду за ним хвостиком ходит либо Налина, либо дворцовая стража. Сейчас он действительно один — караульные идут по своему маршруту и не останавливаются следить за ним, никто из садовников не режет цветы. Видимо, все заняты подготовкой к коронации настолько, что даже про будущего короля позабыли. Чимин прикрывает глаза и вдыхает прохладный утренний воздух. Льняной плащ защищает его от слабого ветра, утренние солнечные лучи греют лицо и успокаивают, словно гладят по голове. Готовят его ко встрече в короной и… «Ваше Высочество, когда явится он, не дайте вашему страху взять верх». В голове всплывают речи Дрихарда, тело Чимина напрягается вновь. Ему предстоит встретиться о своим Богом. Вместе с короной, которую он примет сегодня, к нему перейдёт родовой дар и проклятье. Рядом с правителем всегда есть Бог, хранитель, указывающий, как лучше поступить для процветания королевства. Чимин слышал, как советники говорили о том, что именно Бог сказал предыдущему правителю перед смертью, чтобы кровного родственника разыскали на западе. Поэтому они так уцепились за Чимина и прекратили поиски других наследников. Бога описывают по-разному, но он непременно показывает тёмную сторону. Бога называют даром, потому что в его советах можно найти верное решение, и называют проклятьем, потому что Бог — воплощение всего самого тёмного в душе правителя. Он будет искушать, будет навязывать тьму и будет с королём до конца его правления, пока корона не перейдёт к следующему королю. Чимин убеждает себя в том, что он не боится Бога. Подумаешь, какой-то чёрт будет шептать ему ужасы на ухо до конца его дней… но одна мысль об этом заставляет его нервно сжимать кулаки. Его готовили быть Королём целый год, а он катастрофически не готов сегодня взять в руки скипетр, поднять корону на своей голове и смотреть на подданных с балкона. Чимин боится запутаться ногами в Королевской мантии и упасть лицом в пол, боится уронить настоящую корону со своей головы и разбить на ней все драгоценные камни, забыть свои слова для речи или, Аллия упаси, вдруг скипетр выскользнет из королевских перчаток и упадёт к подданным? Или, танцуя на приёме, он оттопчет принцессам других королевств туфли, забудет язык зарубежных послов и зашепелявит перед принцами и герцогами, опозорит своё королевство и его до конца дней запрут во дворце, чтобы больше не показывать миру? Бог тоже потешится над ним и подставит ему подножку, засмеёт, назовёт его никудышным правителем, позором королевства и… И, возможно, Бог этого не сделает. Ведь всё это только то, что Чимин думает о себе сам. Потому что он не готов быть королём. Всё внутри него напряженно дрожит в ожидании, когда корона окажется у него на голове. — Я знаю, что еще рановато и до коронации, как до свадьбы, примета плохая видеться, но у меня тут срочно. Чимин внутренне переживает ужас, но не подаёт виду, привыкший к слугам, которые выскакивают из любого куста, подобно чертям из табакерки. Он поворачивает голову, намереваясь показать воистину королевский гнев, но ярость не успевает закипеть, как её смывает волной непонимания. Юноша перед ним лохматый, в его чёрных, как смоль, волосах, запутались пара веток. Свободная зелёная туника расшитая золотыми нитками, на поясе у него переливаются настоящие камни, на вид — изумруды. Однако детёныш косули у него на руках, конечно, отвлекает от всего этого убранства. — Прошу прощения? — в смятении Чимин позабыл про свои королевские правила речи, — вы кто? Как попали сюда? — Не время объяснять, я твой хранитель, Юнги, — юноша протягивает ему печальное животное с кроличьим капканом на ноге, — но сейчас ей нужна помощь больше, чем тебе объяснения. — Но… Мой Бог? — Чимин поднимается и ему на руки Юнги передаёт пищащую косулю. — Твой-твой, — отмахивается Юнги, — давай, позови, кого-нибудь, мне нельзя говорить ни с кем кроме тебя, помнишь же? Ну, а если мы никому не скажем, еще и я не получу, что пришёл к тебе раньше. — Ваше Высочество, — Налин появляется на тропинке и останавливается, глаза её округлились, — у вас… косуля? — Подожди, но, — Чимин смотрит туда, где был Юнги, но перед ним уже пустое место, — я же ещё не надел корону? — Простите, Ваше Высочество, я не расслышала? Налин уже подошла к нему на почтительное расстояние, но взгляд её был прикован к пищащему животному. Чимин смотрит на свою испачканную кровью тунику и льняной плащ. Задняя ножка косули крепко зажата в маленьком кроличьем капкане, которые расставляют по периметру стен дворца, чтобы животные не заходили на территорию. — Налин, пойдём к дворцовому… к охотникам, — исправляется Чимин, взглядом указывая на косулю, — мне нужно её подлатать. — Да, Ваше Высочество. Налин, по правде, идеальная служанка, в её глазах иногда очень много вопросов, как, например, сейчас, но она ничего не озвучивает их. Молча ведёт Чимина по коридору, открывая перед ним все двери, косится на пищащую косулю, как и другие слуги во дворце, пока они не приходят в охотничью хижину. Оставив косулю на совесть охотников, которые пообещали в лучшем виде вылечить животинку, Чимин последовал в свои покои, чтобы готовиться к церемонии коронации. Налин одевала его сама: помогала подвязать нижнюю тунику, зашнуровать сапоги, осторожно надела через голову богато расшитый золотом котт из зелёной парчи. Чимин вздохнул, почувствовал тяжесть котта на плечах, но Налин не дала ему привыкнуть, накидывая на плечи мантию нового короля из светлой тафты с золотыми цветами. Когда на его голову наденут корону, эту мантию снимут, чтобы сменить королевской. Чимин внутреннее дрожит и утешается тем, что его трясущиеся руки видит только Налин. Он настоял, чтобы она одна одевала его, потому что хочет верить в то, что она не пойдёт рассказывать всему королевскому двору о том, что на трон посадили дрожащую лань. Чимин не доверяет ей, но хочет верить, что она верна своему деле так же, как он когда-то был верен своему. — Я принесу вам воды, — говорит она, обойдя Чимина пару раз, — пока вы можете присесть. Ткань не помнётся. — Благодарю, — искренне кивает Чимин, чувствуя, как пересохло в горле. Как только дверь за Налин закрывается, голос позади заставляет его мелко вздрогнуть. — Слушай, я переживаю, как бы ты не грохнулся в середине коронации, — Юнги обходит его, переступая ткани на полу, и оказывается в поле зрения. Чимин чувствует полнейшее безразличие ко всему, только желание, чтобы это быстрее кончилось. — Ну, тогда готовься ловить, — он жмёт плечами, опуская глаза на собственные руки. Некоторое время Юнги молчит, а после Чимин видит его ботинки перед своими. Неожиданно, Юнги присаживается на корточки и заглядывает ему в глаза, смотрит по-доброму и с сочувствием, с толикой надежды и тихо спрашивает: — Поговорим? Чимин снова жмёт плечами, и Юнги усаживается перед ним на полу, чтобы поддерживать зрительный контакт. Чимин спрашивает: — Будешь ломать мою волю? Юнги искренне удивляется. — Зачем это? — Советники сказали, что так ты поступал с прошлыми королями после их коронации. — Оу, — Юнги вытягивает губы трубочкой, пришла его очередь жать плечами, — боюсь, это вопрос к хранителям прошлых королей, не ко мне. — Прошлые хранители? — хмурится Чимин, наконец, глядя Юнги у глаза. — Ну, у каждого короля свой хранитель. Новый король — новых хранитель. Так что, ты у меня первый. До тебя я охранял только лес. — Какой такой лес? — Тот, что вокруг, — улыбается Юнги, посмеиваясь, — когда мы тянули жребий, меня избрали быть новым хранителем Аллии. Я, конечно, не особо был рад, потому что быть в лесу мне нравилось больше. — Мне тоже, — грустно улыбается в ответ Чимин, — мне жаль, что тебе приходится быть здесь со мной. — Мне жаль, что тебе приходится быть здесь. Чимин видит своё отражение в его черных глазах, а на его лице читается понимание. Они оба хотели жить иную жизнь, но они оба здесь и, наверное, они — всё, что есть друг у друга. — Но мне не жаль быть здесь с тобой, — говорит Юнги, щелкая пальцем штанину Чимина, — ты хороший парень. Мне не жаль потратить на тебя своё покровительство. Вот если бы ты косулю мою отверг, я бы стал твоим ночным кошмаром. Чимин не понимает, шутит он или нет, пока Юнги не смеётся, заметив его недоумение. Он поднимается с пола и присаживается на кровать, бок о бок. — Отличный наряд, сегодня какой-то праздник? Теперь и Чимин улыбается, пихая его плечом. Он чувствует, как расслабляется спина, и он теряет осанку. Стало немного легче дышать. — Давай ещё раз познакомимся, — предлагает Юнги и протягивает руку. — Меня зовут Юнги, я хранитель скромного северного леса, но теперь буду твоим королевским хранителем. Чимин жмёт его тёплую руку: — Пак Чимин, я дальний родственник королевской крови с западной провинции, но сегодня, вроде как, праздник в честь моей коронации. — Ага, — кивает Юнги, — а чего трясешься? Ты же, по сути, будешь Королём. Тебе никто и слова сказать не может. — Не привык быть в центре внимания, особенно, когда под вниманием мы подразумеваем целое королевство, — Чимин судорожно вздыхает, сжимая пальцы. — Ну, и, сегодня будет большой приём на котором я очень опасаюсь выставить себя дураком. — Например? — Например, неудачно станцую? Или пролью вино, уроню скипетр… — Ладно, я понял, у тебя там, — Юнги касается пальцем виска Чимина, — достаточно страхов. Но я напоминаю, что ты там будешь не один. Я тоже там буду. — Разве тебя не должен видеть только я? — Ну, так и будет. Им я не покажусь, только тебе. С первых секунд появления Юнги в этой комнате, Чимин чувствует себя на пределе. В шаге от того, чтобы расплакаться ведь он уверен, что Юнги точно никому не расскажет. Юнги понимает его, смотрит на него очень ласково, как на него никто не смотрел с момент переезда во дворец. От Юнги очень тепло, поэтому, когда он берёт руки Чимина в свои, Чимину кажется, что он касается нежного солнца, которое радовало его ранее в саду. — Слушай, сейчас будет моя первая речь, как хранителя, — серьезно говорит Юнги, очень наигранно хмурясь. — Пока ты можешь не чувствовать себя королём, пока, тебе может казаться, что эти одежды — твоя цепи, а дворец — твоя клетка. Но это не так. Просто пока они твоей душе слишком велики. Дай себе время. Сейчас на тебя надевают ботинки взрослого мужчины, а с тебя они падают, и ты в них спотыкаешься, потому что просто до них не дорос. Пока что, носи эти ботинки с осторожностью. Шагай помедленнее, смотри под ноги внимательнее, не торопись. Однажды ты почувствуешь себя соразмерно этой короне и мантии, а сейчас не требуй от себя идеального выхода. Даже если ты прокатишься так лицом по полу или упадёшь, не позволяй никому тебя сломить. Пока ты знаешь, что в этом нет ничего зазорного, никто другой не посмеет смеяться тебе в лицо. Чимин, с сегодняшнего дня, ты будешь королём Аллии, и я тебе обещаю, я буду с тобой каждый раз, когда тебе тяжело, чтобы прикрыть тебя. Дверь в покои открывается и Юнги уже нет перед ним. Налин принесла поднос, на котором кувшин и стакан. Она помогает Чимину подняться, ждёт, когда Чимин сделает несколько глотков и открывает перед ним дверь. — Благодарю. Чимин выпрямляется и поднимает подбородок по-королевски, как его учили. Он всё ещё чувствует себя обманщиком, но уверен, что прямо сейчас в этом коридоре рядом с ним светит солнце не только из окон. До зала коронации Налин несёт его мантию, чтобы та не волочилась по полу. У дверей Чимина встречает один из советников и кивает, открывая перед ним дверь в большой тронный зал. Внутри оказалось, уже собрали герцогов и высших служащих дворца, среди которых Чимин видит и людей из других королевств, о которых ему читали, чьи портреты показывали. Ковёр под ногами кажется ватой, облаком, по которому Чимин почти летит к трону, где его ждёт королевский священник. Сначала с плеч Чимина спадает юношеская мантия королевского принца и на плечи ему ложится тяжелая изумрудная мантия, расшитая деревьями и цветами из золота. После на него надевают золотое ожерелье с огранённым зелёным алмазом, который стал символом достатка и природного богатства Аллии. И вот, на голову Чимина опускается корона. Всю коронацию Чимин не слышит ни слова. В его ушах гул и в душе штиль, когда корона оказывается на нём, Чимин выпрямляется и принимает скипетр. Священник отступает в сторону в поклоне и освобождает путь к трону. Чимин поднимает ступеням и это чувствуется так, словно он взлетает, но ноги его приросли к земле. Взгляды жгут в его мантии дыры и прожигают его самого, он чувствует это своей спиной. Вокруг темно и он ничего не видит, кроме этого трона, к которому неумолимо приближается с каждым шагом. Чимин поворачивается к людям в тронном зале и понимает, что всё перед его глазами расплывается. Он не видит ни Дрихарда, ни Налин, ни советников, ни послов. Всё смешивается в сумбур красок и Чимин понимает, что вот-вот упадёт, как во всех своих кошмарах. Прежде чем глаза Чимина закрываются, вокруг трона опускаются столбы света, стирающие всё дальше ступеней с поля зрения. Чимин открывает глаза и размыто видит перед собой Юнги, что держит одной рукой вместе с ним скипетр, а второй Чимина словил под локоть, сохраняя в вертикальном положении. Взгляд Юнги горит ярким зелёным светом, в руках Юнги такой же свет, каким он окружил трон. Юнги касается пальцем алмаза на груди и тот наполняется сиянием, от чего в груди становится тепло и сердце прекращает биться так быстро. — Я здесь, — говорит Юнги, крепко сжимая его руку. — Ты не упадешь. Свет рассыпается в воздухе, оставляя Чимина стоять, и теперь он слышит пораженные вдохи окружающих. Он находит глазами Дрихарда, тот кивает, понимая. Тогда Чимин вздёргивает подбородок и произносит: — Бог хранитель явил себя. Тогда Священник вскидывает руки: — Хранитель признал нового Короля! Да здравствует, Король Пак Чимин!*
— Ладно, подъём, — Чимин осторожно трясёт за плечо Юнги, спящего на его коленях. — Сегодня приём, пора идти переодеваться. Юнги капризно потягивается и поднимается: — Эти твои приёмы… если бы не оно, предложил бы скататься верхом до реки. — Не сегодня, — Чимин оставляет свой плащ у Юнги на плечах, пусть и зная, что тот ему не нужен. — Можешь тут еще подремать. Приём скромный. Вчера прибыли послы с востока, и Чимин был только рад пообщаться в кем-то на языке своего отца. С востоком за время его правления всегда было мирно и взаимовыгодно иметь дела. Восточная внешность Чимина очень располагала правителей и герцогов к сотрудничеству. Налин помогла ему переодеться в более парадные вещи. Туника сегодня была мхово-зелёная, а мантия золотая, какую ему показано носить в присутствии гостей, чтобы подчеркнуть достаток. Корону к голове Чимина они с Налин до сих пор в тихую подкрепляют незаметными шпильками, что сливаются со светлыми волосами Чимина. Кто бы что ни говорил среди советников, но это не они эту корона сутками носят, чтобы хоть что-то говорить Чимину по этому поводу. Чимин спустился в бальный зал, учтиво здороваясь с гостями и подходя по очереди к каждому гостю. Восточный герцог Минхо порадовал новостями с полей — торговля между королевствами стала ещё активнее после снижения пошлины на ввоз. Герцогиня Джису привезла на знакомство одну из своих дочерей — девочка была так смущена, что, танцуя с ней, Чимин едва сдержал хихиканье. Сам таким был и сам по ногам ходил. Вечер был хорош и никто даже снова не вызвал его в зал суда внепланово казнить предателя, как это было вчера. Дрихард лишь раз пришёл к нему доложить, что завтра на рассвете прибудут послы с юга, чтобы обсудить возможность изменения границы. Но это будет проблемой завтрашнего дня. Чимин утомился и вышел на балкон с бокалом вина. Осушил его там до дна и вздохнул: каким бы хорошим не был вечер, уже хотелось вернуться к себе и хорошо поспать. — Ваше Величество, планируется общий танец, советник Дрихард настаивает на вашем участии, — говорит Налин. Чимин возводит глаза к небу и поворачивается к ней, словно рад этой вести. — Буду через минуту. На радость Чимина то был не вальс и не медленный церемониальный танец, а более народный и подвижный. Музыканта задали ритм и пары сменялись почти каждую минуту, давая Чимину ощущение, что он не король вовсе, снова простой мальчишка. Чимин задорно оттанцевал с герцогиней, попался в ритмичный танец помощнику герцога и закружил дочь Джису до звонкого смеха. Бальный зал кружился у Чимина перед глазами, когда за руку его взяло знакомое тепло. Он оказался прижат к Юнги, и тот лукаво улыбался, раскружив Чимина в своих руках. На Юнги изящная чёрная туника с вышитыми на ней рубиновыми цветами. Юнги смотрит ему в глаза и в них читается тот же восторг, который бьётся у Чимина в груди. Чимин забылся лишь на последнюю минуту танца, чтобы с самой искренней радостью закончить танцевать нос к носу со своим Богом. Чимин тяжело дышал и отстранился, когда все начали аплодировать друг другу. Юнги исчез лишь на мгновение и появился рядом с Чимином вновь в своей зелёной рубахе и беспорядком на голове. — С ума сошел? — восторженно шепчет Чимин. — Нельзя же! — Ты король, а я твой бог. Разберёмся уж, что нам можно и нельзя. Незаметно для остальных Чимин хлопает его по плечу за такие слова, но с другой стороны — Юнги прав. По сути, никаких правил они не нарушили. Иногда Чимин сам грешит этими правилами, когда берётся мизинцем за чужой в особенно тёмные времена. Пусть один раз боги простят их, что он позволил себе станцевать со своим Богом и в светлый день.