And so long to devotion

— He was a boy! He was a boy! Can I make it any more obvious? He was a punk! He did ballet! What more can I say? Невыносимый скрежещущий шум в конце Goodnite, Dr. Death рывком вытащил Хонджуна из его меланхоличных сновидений под марафон альбомов My Chemical Romance, кроме I Brought You My Bullets, You Brought Me Your Love, потому что он слишком страшный. Он отнял затекшую руку от лица, сразу же зажмурился, как только яркие солнечные лучи достигли его до этого спрятанных в сгибе локтя глаз, потянулся на небольшом диванчике, притащенном ими сюда самостоятельно с другого конца города. — He wanted him! He’d never tell! Secretly he wanted him as well! But all of his friends… — Заткнись! — гаркнул Хонджун, его голос мгновенно сломался из-за пересохшего горла. — Что за гейская перепевка Скейтер Боя? — Репрезентация специально для тебя, хен, — с самодовольной ухмылкой ответил Минги, наконец прекратив кричать песню Avril Lavigne. Хонджун застонал. Зорким взглядом он высмотрел свою жертву, навел цель прямо на середину тощего тела Минги, тусовавшегося посреди заброшенной скейт площадки в полностью черном аутфите под палящим солнцем, извернулся, стянул один из своих заношенных до дыр кед, замахнулся, и… …кед пролетел в метре от Минги. Тот, как только закончил провожать кед взглядом, заржал во весь голос. — Блядь! — Хонджун сразу же вскочил с дивана и начал скакать на одной ноге в сторону кустов, куда улетел кед. Все-таки, новые белые носки пачкать не хотелось. Когда он оказался в поле зрения Минги, то сразу ткнул пальцем ему в плечо, таким образом пытаясь не только укорить, но и сохранить баланс. — И он танцует не балет, а контемпорари. Минги лишь пожал плечами: — Из песни слов не выкинешь. Хонджун закатил глаза. Естественно, этому умнику нужно было выебнуться. Толкнув Минги в плечо, он поскакал дальше. — Из песни слов не выкинешь, my ass, — передразнил он Минги себе под нос, не забыв скорчить рожу ни для кого, пока рылся в кустах в поисках кеда. К счастью, тот нашелся быстро. Хонджун вытащил его, шлепнулся на жопу, натянул кед и начал перешнуровываться прямо с ногой в воздухе. Минги в это время стал орать Tear in My Heart. — 안녕하세요! Sometimes you gotta bleed to know! That you’re alive and have a soul! But it takes someone to come around! To show you how! He’s the tear in my heart! I’m alive! He’s the tear in my heart! I’m on fire! He’s the tear in my heart! Take me higher! Than I’ve ever been! Конечно же, тоже со всеми мужскими местоимениями вместо женских. У Минги целый кавер-канал на YouTube такой. Несмотря на показушную заносчивость, Хонджун все равно начал тихонько ему подпевать. Вечер наступил привычно быстро. Пейзаж вокруг стал розовым, а деревья и дома вдалеке — черными. Хонджун с Минги все время с полудня торчали на скейт площадке, где кататься уже было невозможно из-за обломанных рамп, слушали вразнобой песни на колонке Минги; Хонджун прыгал олли и кикфлипы через пустые бутылки, крутил ванэйти и трисиксти, а в последние пару часов пытался сделать файвфорти на плоскости, но никак не выходило. Ровно в типичное время жертва Хонджуна, выслеженная им когда-то давно в Instagram, появилась на другой стороне улицы. На полной скорости Хонджун докатился до сетчатого забора, ограждавшего площадку, перекинул скейт через него и перелез сам, потому что так было намного быстрее и круче, чем объезжать всю площадку, чтобы добраться до обозначенного входа. По другую сторону его ждали колючие кустарники, но джинсы Хонджуна и так с прорезями, поэтому бояться было нечего. Он продрался сквозь одичавшую траву, перебежал дорогу прямо поперек, не особо оглядываясь по сторонам, на асфальте снова вскочил на скейт, спеша за своим «прелестным ballet boy» — слова Минги. Одни люди отступали, других Хонджун умело объезжал, пока не подобрался на расстояние вытянутой руки. Ремень черной спортивной сумки немного обжег кожу ладони, когда Хонджун ухватился за него и крутанул скейт, завернув дугу, остановившись прямо перед Уеном. — Хай, — губы Хонджуна расползлись в широкой улыбке сами по себе. — Не хочешь с нами потусить? — он махнул головой в сторону фигуры Минги на скейт площадке. Рефлекторно Уен тоже туда посмотрел. — С хулиганами не вожусь, — ответил он, еле сдерживая смех. Поправив сползшую сумку, Уен побежал за Хонджуном через дорогу, перемахнул через забор в один прыжок, грациозно приземлился на потрескавшийся бетон и сразу же направился в сторону дивана. По пути он дал Минги пять вместо приветствия, сделал комплимент его новой эмо подвеске, посмеялся над кратким пересказом истории про улетевший кед. — So let’s laugh, let’s laugh! Let’s learn to laugh at ourselves again! Let’s love, let’s love! Let’s hate what our love makes us do! — Хонджун вторил Фрэнку Айеро, наматывая на скейте круги вокруг красного дивана. Он постоянно тыкал и трогал лежавшего Уена, а Уен нападал в ответ, из-за чего Хонджун пару раз чуть не свалился со скейта, пытаясь уклониться от чужих выпадов. Кто-то даже прикрикнул на них, когда хохот стал слишком громким.