проблемы любви менеджера ли

      «Известный исполнитель Хан Джисон снова замешан в скандале. На этот раз в эпицентре обсуждения оказалось фото, на котором артист выходит из магазина с сигаретой. По словам очевидца, мы можем сказать что…»              — Мы можем сказать, что очевидец — тупой еблан, который получил бабки от вашей мерзотной газетёнки за фото с дерьмовым фотошопом, — Минхо со злостью захлопнул ноутбук, откидываясь на спинку стула, и потёр виски, чувствуя, как медленно, но верно, голову сковывает тяжёлая, ноющая боль.              Кто знал, что если пойти работать менеджером популярного артиста, то всё, что тебя ожидает — это бесконечная усталость и расшатанные нервы? Чан знал. Он так Минхо и сказал, когда отправлял его резюме в отдел кадров своего агентства. Если бы Минхо его послушал… Впрочем, из этого бы тоже не вышло ничего хорошего. До этого он прозябал в крошечной конторке и курировал гёрлс-бенд, который пошёл ко дну так быстро, что никто и глазом моргнуть не успел, и у Минхо не осталось выбора. Или искать новую работу, или же продолжать дальше батрачить в месте, где его не ценят, да ещё и платят гроши. А у него, вообще-то, коты, и квартира требует ремонта. Так что работать за идею был такой себе вариант, и как только он узнал, что у Чана освободилось место менеджера для одного из исполнителей, Минхо вцепился в него, как клещ, и не отпускал до тех пор, пока не заполучил.              Хан Джисон, его новый подопечный, был гениален настолько, насколько это вообще было возможно, и при этом являлся самой проблемной звездой агентства. Может быть, когда он родился, звёзды встали как-то не так (Минхо уверен, что они встали раком), но факт оставался фактом — неприятности липли к нему, как кошачья шерсть на чёрную одежду, и разбираться с ними приходилось Минхо. Он мог по пальцам одной руки пересчитать камбэки, когда ему не нужно было скандалить с очередной газетой или в срочном порядке писать опровержение. Конечно, вопрос о том, почему он до сих пор держится на этой работе, которая съедает все его нервы, возникал сам собой, но Минхо мог ответить на него, даже не задумываясь. Деньги. Ему платили так хорошо, что он готов был быть цепным псом, который перегрызёт глотку любому, кто посмеет помешать Джисону на его пути к вершине.              И он старался не думать о том, что помимо денег есть ещё кое-что, из-за чего он так старается. В конце концов, всё в порядке, пока он может держать себя в руках.              Минхо посмотрел на время и тяжело вздохнул. В его обязанности входило сопровождать Джисона везде, а это означало, что почти всё своё время он проводил рядом с ним, пытаясь успеть везде и сразу, и не забыть о чём-нибудь важном по дороге. Например, о фотосессии для журнала, на которую они уже должны были ехать, но не ехали. Не самое профессиональное поведение с его стороны, но Минхо давно понял, что к Джисону нужен особый подход.              К счастью, пробок в такой ранний час почти не было, и он добрался до квартиры своего подопечного настолько быстро, насколько это было возможно. Если бы они опоздали ещё больше, его бы наверняка ожидал выговор от руководства. Договориться о переносе фотосессии было сложно, но Минхо удалось. В основном благодаря тому, что фотографом был Сынмин, с которым Минхо дружил примерно вечность, и который точно так же не имел никакого желания ехать ни свет ни заря на студию. Конечно, было вовсе не обязательно делать это, он мог бы заставить Джисона встать на несколько часов раньше, но терпеть его гундёж, вялое состояние, неспособность адекватно воспринимать действительность и выполнять простейшие указания вроде того, в какой позе ему нужно стоять, не хотелось. Да и он прекрасно знал о том, как сильно Джисон был увлечён своим новым альбомом. Наверняка работал до поздней ночи, питаясь доставкой из ближайшей забегаловки, и вливал в себя литры приторно-сладких энергетиков, пока не уснул от усталости. Переутомлять его Минхо не хотел. О причинах, почему он так сильно печётся о Джисоне и его моральном, да и физическом состоянии, Минхо предпочитал не думать, но мерзкий внутренний голосок шептал ему о том, что он позволяет Джисону слишком много того, чего бы не позволил никому другому.              Но Джисон — это Джисон. И с ним нужно иначе, чем со всеми остальными.              Почему? Потому что Джисон был хаосом в абсолюте, и Минхо знал это лучше, чем кто-либо другой.              Может быть, вся проблемность Джисона заключалась в том, что он переключался между своими мыслями и делами со скоростью света. Минхо, привыкший к порядку и расписанию, встретившись с ним впервые, был поражён — Джисон говорил быстро, перескакивая с темы на тему, выполнял несколько задач сразу, как будто бы пытался успеть всё на свете и немного больше, и привыкнуть к этому оказалось той ещё задачей. Минхо редко вспоминал их первую встречу, но иногда накатывало: тогда он нашёл Джисона на студии, заёбанного и уставшего, в окружении пустых банок от энергетика, и совершенно разбитого. Его новый альбом взлетел в чартах так же быстро, как и упал, потому что очередная газета выпустила статью, возмутившую общественность, прошлый его менеджер ушёл, не выдержав, а сам Джисон пытался перешагнуть через собственную границу возможностей.              И Минхо спорил с ним до хрипоты в горле, доказывая, что от того, что он спит три часа в сутки — ничего не поменяется. Джисон был упёртым, стоял на своём, но Минхо нашёл в себе неиссякаемый ресурс для того, чтобы ругаться с ним, угрожать и шантажировать. Это было просто смешно, то, как упорно они пытались доказать свою точку зрения; Джисон, словно подросток в пубертате, едва ли не кричал, что он взрослый человек и может распоряжаться своим временем так, как захочет, и Минхо ему не указ, да и вообще, скоро свалит. Это было сложно, это было тяжело и выматывающе, но Минхо, сначала работавший на энергии чистой злости, со временем начал понимать, что к Джисону просто нужно найти подход. Он не плохой и не такой уж и невыносимый, как его описывали, просто с ним, как и с любым другим человеком, произошло много всего, что оставило свой след. Джисон был умным. И смешным. И он отличался от Минхо, жил на своей волне, создавая комфортные для себя условия, а Минхо всё это время пытался запихнуть его в свои рамки. И на самом деле, Джисон всё понимал: и то, что Минхо старается для него же, и то, что от него ждут определённых вещей, и то, что нужно быть ответственным.              Им потребовалось почти полгода на то, чтобы привыкнуть друг другу, разобраться с тем, как работать вместе и в итоге Минхо стал едва ли не самым узнаваемым сотрудником агентства. Его ставили в пример новеньким, но он не понимал, для чего, ведь всё разрешилось не потому, что он обладал уникальным даром убеждения, а потому, что он понял — Джисон не продукт, а человек. Да, он всё ещё буквально является его работой, но вместе с тем он личность со своими потребностями и особенностями, которой нужна поддержка, ведь индустрия развлечений порой жестока к тем, кто в ней находится, и кто знает, может быть, если бы они так и не пришли к согласию, звезда Хан Джисона погасла бы так же стремительно, как и зажглась.              Теперь же Минхо не представлял своей жизни без сотни сообщений, отправленных ему ночью с концепциями нового альбома, потому что Джисон использовал их переписку как заметки, скандалов с жёлтой прессой (иногда Минхо уставал, но в основном всё решалось тем, что он угрожал подать на них в суд, и опровержение выходило мгновенно), и без самого Джисона в принципе. О том, что влюбляться в своего коллегу, подопечного, своего «я-ему-не-мамка-но-да-я-сварил-ему-кашу» — это не слишком-то профессионально, Минхо старался не думать слишком часто. Он воспринимал это как что-то вроде хронического заболевания, от которого никак не избавишься. У него были обязанности, которые нужно выполнять даже тогда, когда твоё сердце замирает от чужой улыбки.              Наверное, у него просто не было выбора. Вирус влюблённости в Хан Джисона поселился в его теле примерно в тот момент, когда Джисон, злой и уставший, собирался сказать ему очередную гадость на эмоциях, но остановился, посмотрел на Минхо, и прошептал:              — Я сейчас не в настроении обсуждать это, хён. Давай немного подождём и поговорим, когда я успокоюсь? Я не хочу тебя обижать.              Для них это был огромный шаг в отношениях друг с другом, и Минхо оказался сражён тем, как Джисон изменился, и как он старался стать лучше. Это было первым, но не единственным звоночком к оглушающему колокольному звону первой серьёзной любви Ли Минхо.              Джисон жил в огромном жилом комплексе почти в самом центре Сеула, и Минхо, поздоровавшись с сонным дядечкой-охранником (шутка ли, время едва перевалило за семь утра), прошёл к лифтам. Минхо привычно нажал на кнопку самого последнего этажа, внутренне успокаивая себя, пока адская металлическая коробка поднималась вверх, и на автомате набрал код от квартиры, заходя внутрь.       В нос ударил тяжелый аромат освежителя с пачули и нероли, которым Джисон пользовался примерно всегда и который был таким стойким, что его можно было использовать в качестве духов. Однажды Джисон так и сделал и не забыл рассказать об этом фанатам на очередном лайве; позже компания-производитель отправила им благодарственное письмо, потому что продажи взлетели до небес.              Минхо снял кроссовки, заглянул по пути в маленькую домашнюю студию, убеждаясь в собственных догадках о том, что Джисон наверняка уснул на крошечном диванчике, не дойдя до спальни, и тихо прокрался на кухню, открывая холодильник.              Вообще-то, это не входило в его обязанности.              Если бы его коллеги узнали о том, что он мало того, что просыпается на несколько часов раньше, чем нужно, так ещё и приезжает в квартиру своего подопечного для того, чтобы накормить его завтраком, они бы назвали его сумасшедшим. Это точно.              Минхо обещал себе, что его чувства не будут мешать работе, но позволял себе небольшие слабости. Его языком любви была забота, и для него было важно выразить её, пусть даже и в такой форме. Плевать, что его будут называть мамочкой Джисона, если Джисон здоров, сыт и в хорошем расположении духа, это влияет на его работоспособность, а значит, Минхо лишь облегчает себе задачу, потому что спорить с уставшим и голодным Джисоном — это подписывать себе смертный приговор.              Он просто хороший менеджер.              И очень плохой лжец.              Джисон появился на кухне незаметно. Прижался со спины, обнимая, сонно заворчал, утыкаясь носом в шею Минхо, и у него внутри всё перевернулось, потому что Джисон был тёплый, пушистый и ласковый, и это сводило его с ума.              — Хён, ты вообще спишь? — Джисон хрипло пробормотал это, глядя на то, как Минхо помешивает кашу. — Скоро поменяю код от квартиры, чтобы ты не мог сюда попасть. Сколько раз я говорил тебе не приезжать так рано? Я не маленький ребёнок, которого нужно с ложки завтраком кормить.              Минхо вздохнул, закатывая глаза, потому что Джисон как раз был именно таким ребёнком, хоть и упорно это отрицал. Конечно, Минхо мог бы не приезжать. Безусловно. Но он хотел. Не только потому, что Джисону нужно позавтракать, но ещё и потому, что с утра Джисон был ужасно тактильным и прилипал к нему, словно Минхо мёдом был намазан.              Иногда Минхо думал об этом, какой же он жалкий в своих попытках получить чуть больше тепла, чем ему положено, и рыдать хотелось.              Он считал, что рабочие отношения должны оставаться рабочими, но Джисон упорно мешал ему делать вид, будто тут нет никаких чувств. Однажды Минхо совершил ошибку. После концерта, первого, который был проведён с тех пор, как он стал менеджером, он поцеловал Джисона. На волне из эмоций и адреналина прижался к его губам в гримёрке, и это что-то пробудило в самом Джисоне, потому что с тех пор он стал невыносимым: флиртовал напропалую, подмигивал (иногда двумя глазами сразу, заставляя Минхо хихикать), а вопросы из серии «какой у вас идеальный тип?» стали его любимыми, потому что Джисон, ухмыляясь, всегда отвечал «Минхо-хён». Иногда он совсем сходил с ума и отправлял ему ссылки на странные фанфики, которые писали его фанаты, добавляя к ним приписки вроде «это очень горячо, но я не думаю, что могу так согнуться», а однажды он даже попытался зачитать такую работу в прямом эфире, и Минхо пришлось в спешке выключать его телефон, по пути пытаясь отлепить руки Джисона от себя, потому что он упирался изо всех сил.       В общем, сказка про Красавицу и Чудовище, не иначе, только своим поцелуем он пробудил в Джисоне какого-то отвратительного гремлина, который доводил его своими выходками.              Минхо был уверен, что Джисон просто дурачится.              Во-первых, каким бы симпатичным он ни был, Минхо знал, что среди тех, кто мечтает попасть к Джисону в кровать, есть люди, которые превосходят его в красоте, и даже с ними Джисон не спал. Однажды Минхо, в приступе безнадёги, начал искать старые интервью, и всё, что он узнал, так это то, что у Джисона — высокие стандарты. Очень размытый ответ, но Минхо решил, что он под «высокий стандарт» не подходит. А что касается флирта… Джисон всегда был таким. Иногда ему просто нравилось бесить или смущать людей, и Минхо стал его жертвой, которая не может сбежать.              Это не могло быть правдой.              Джисон просто не мог флиртовать с ним серьёзно. Просто способ развлечься, а ещё отличный пиар-ход. Компания ни слова не говорила о том, что Джисон должен прекратить делать глупые намёки, потому что в этом бизнесе деньги были главным, а история любви рок-звезды и его менеджера привлекла фанатов с огромной силой и те скупали мерч тоннами, так что компания молча позволяла Джисону такие выходки до тех пор, пока это приносило доход.              И не важно, что ценой всего этого становилось маленькое, хрупкое сердце Минхо.              — Ешь, — Минхо достал из сумки ноутбук, пока Джисон лениво ковырял ложкой в тарелке, сонно зевая. — Сегодня по расписанию только фотосессия, а потом я отвезу тебя домой и поеду решать вопрос с той статьёй… Кстати, что это у тебя во рту?              Он развернул экран к Джисону, и тот прищурился, разглядывая фотографию, где он выходит из маленького круглосуточного магазина, держа в зубах нечто белое и вытянутое, с помощью фотошопа превращённое в сигарету.              — Чупа-чупс, вроде, — Джисон пожал плечами. — Понятия не имею, почему они продолжают распускать слухи о том, что я курю. Я бросил почти полтора года назад.              Минхо вздохнул. Скоро Джисон должен был выпустить новый альбом, и СМИ сошли с ума, выпуская кучу глупых статей, чаще всего сделанных на заказ конкурирующими компаниями, потому что Джисон на данный момент уверенно держался на первом месте. Предзаказы альбома ошеломляли, Минхо с уверенностью мог сказать, что это будет самый разрывной камбэк за всю историю карьеры Хан Джисона, но вместе с радостью от этого (Минхо не мог отрицать того, что считал себя отчасти причастным к такому успеху) на его плечи опускалось осознание того, что работы только прибавится.              И, вообще-то, это не его задача, но отдел, который должен за это отвечать, работал из рук вон плохо. Когда Минхо устраивался в эту компанию, он считал, что уж здесь процессы должны быть налажены, но как же он ошибался… Это место было ничем не лучше, чем предыдущее. Разумеется, платили ему больше, но всё, что касалось рабочих вопросов, было едва ли не хуже, чем на прошлом месте его работы. Кто-то вечно что-то забывал, путал или понимал не верно, и Минхо решил, что для собственного спокойствия будет контролировать всё, что связано с Джисоном, самостоятельно, даже если его будут считать поехавшим психом.              — Сынмин… Это тот, с брекетами? — Джисон поставил пустую тарелку в раковину, и Минхо кивнул.              — Да. А что?              — Вы же дружите с ним?              — С самого детства, — Минхо слегка улыбнулся, и тут же растерянно выдохнул.              Джисон прижался к нему сбоку, едва ли не усаживаясь на его колени, и обвил руками, утыкаясь лицом в шею.              — Ты чего, Хани? — Минхо нежно погладил его волосы, пропуская пряди между пальцев, раздумывая, всё ли с Джисоном в порядке.              В последнее время он вёл себя странно. Надо заметить, что он вёл себя странно почти всегда, но это было другое — он всё чаще был в плохом настроении и всё больше требовал тактильного контакта, чаще раздражался и злился, и это не могло не беспокоить Минхо, который прекрасно помнил о том, что терапия Джисона закончилась относительно недавно. У него был целый набор проблем, с которыми Джисон боролся, и Минхо старался обращать внимание на любые изменения в его поведении, надеясь, что не упустит момент слома.              — Мне нравится, когда ты называешь меня Хани, — Джисон улыбнулся, и Минхо пожалел, что не может видеть его лицо, потому что улыбка Джисона была его любимым зрелищем. Даже если от неё у него совсем немного болело сердце.              — Хорошо, я буду называть тебя так почаще, — Минхо кивнул, с нежностью приобнимая его за талию. — Если ты плохо себя чувствуешь, я могу попробовать перенести фотосессию. Хочешь?              Джисон отстранился так же неожиданно, как и прижался, посмотрел на Минхо так, что он почувствовал себя неловко, и сказал:              — Я не ребёнок, хён. Пойду собираться.              Минхо с тревогой в груди смотрел на то, как Джисон уходит в спальню.              Что он сделал не так?              Джисон и раньше на него обижался, как и Минхо на него, потому что они были абсолютно разными, и это нормально, когда двое пытаются найти дорогу к пониманию, но сейчас Джисон, сначала ластившийся котёнком, резко отвернулся от него, как будто Минхо сказал что-то, что его задело, и не сказал, что именно было не так.              Может быть, Минхо переборщил с заботой. Друзья смеялись над ним, когда он рассказывал про Джисона, и говорили, что он совсем как мамочка для него, но Минхо не считал Джисона неспособным к самостоятельной жизни младенцем. Вовсе нет. Джисон был взрослым, в конце концов, Минхо не влюбился бы в инфантильного идиота, потому что у него были свои стандарты, но Джисон так же был тем, кто слишком легко увлекался и забывал обо всём. Он бы не умер, если бы Минхо не было. Прожил бы без него. Скорее всего, это Минхо бы в какой-то момент погиб от тоски по нему. Он заботился о Джисоне не только для того, чтобы тот хорошо жил, но ещё и потому, что для него самого это было необходимостью — Минхо нуждался в том, чтобы заботиться о ком-то. Наверное, не будь у него критического мышления и хоть какой-то, но любви к себе, он бы сошёлся с каким-нибудь парнем, который высасывал бы из него все соки, сидя на его шее, и он бы считал это проявлением любви, но, к счастью, Минхо всё ещё был в себе и тратил силы на того, кто хотя бы это ценил.              Дорога до фотостудии прошла в тягостном молчании. Джисон ковырял дырку на джинсах, листая ленту соцсетей, пока Минхо вёл машину, глядя исключительно на дорогу. Внутри всё ныло от желания спросить, что происходит, но он решил дать Джисону время, чтобы тот сам рассказал. Они и это проходили. Джисон срывался и говорил грубости, а потом приходил извиняться.              Минхо мог бы с лёгкостью начертить карту личности Хан Джисона, потому что знал его едва ли не лучше, чем самого себя. Джисон подошёл к нему перед самым началом фотосессии, ослепительно красивый в брендовых вещах и с макияжем, и виновато пробормотал:              — Прости, что нагавкал на тебя утром. Просто не выспался.              — Ничего страшного, — Минхо кивнул, и, игнорируя взгляд Сынмина, поправил прядь на укладке Джисона. — Давай, иди работать. После заедем в Макдональдс, если захочешь.              Джисон засиял ещё больше, чем прежде, и унёсся в сторону декораций, с улыбкой болтая с нунами, которые делали последние штрихи, завершая его образ.              — Поверить не могу, что ты настолько его любишь, — Сынмин усмехнулся. — Ты же с ним носишься, как с писаной торбой.              — Это моя работа, — Минхо пожал плечами, игнорируя очевидные ехидные нотки в голосе друга.              Конечно же Сынмин знал о том, что Минхо влюблён. Даже если бы он не рассказал ему сам, Сынмин бы понял всё, потому, что не дурак и потому, что Минхо — самый очевидный парень на свете, когда дело касается любви. Странно, что Джисон до сих пор не заметил. Даже тот поцелуй… Минхо придумал совершенно глупую отмазку, сказал, что хотел поцеловать в щёку, что просто был очень рад и что этого больше не повторится, и Джисон ему поверил. Никогда больше не спрашивал об этом, только дразнил своим глупым (Минхо игнорировал внутренний голос, который говорил, что он очаровательный) флиртом.              — А смотришь ты на него так, словно он твоя жизнь, — Сынмин игриво толкнул Минхо в плечо, и он фыркнул, недовольный.              Хотелось бы сказать, что это не так. Но это было бы ложью.              — Отвали.              — О, не дуйся. Кстати… У меня скоро фотосессия с Хван Хёнджином…              — Это который модель?              — Ага. Так вот, короче, фотосессия должна была быть парной, там такой, любовный концепт, плюс провокационный, потому что два парня, но его партнёр заболел или что-то такое… У Джисона же скоро камбэк, может, пропихнёшь эту идею у себя в компании? Не хочу искать кого-то нового, а так и у меня фотосет будет, и контент перед альбомом не лишний…              — Ладно, я узнаю. Пришли мне всё на почту, попробую что-то придумать.              Обычно Минхо так не делал. Все рабочие предложения должны были быть направлены тем, кто за это отвечает, но Сынмин был его другом и действительно хорошим фотографом, а Хёнджин, насколько Минхо помнил, был начинающей моделью, который уже захватил кучу внимания, и если Джисон с ним заколлабится… Это обещало принести деньги и ещё больше популярности, а это никогда не бывает лишним.              Если бы Минхо знал, к чему это приведёт… Впрочем, он бы всё равно поступил так же. Потому что некоторые вещи в жизни просто обязаны произойти.