Во все тяжкие

Первая ночь очередного цикла. Всё нужное уже готово. Надо просто взять и сделать задуманное… Вот она, комсомолка, партийная активистка, чемпионка области по бегу и по совместительству аппетитная вожатая нашего отряда, которой хватило глупости поселить меня вместе с собой. А может и не глупости вовсе? Сотни циклов я смотрел на неё, такую неприступную, запретную, табуированную. Такая опрятная днём, ночью храпит, завалившись набок. Одеяло давно сползло, а розовая ночнушка уже не скрывает аппетитную задницу в белых трусиках. — Пора! — шёпотом воскликнул Я. Комнату освещала полная луна. Я встал и подошёл к её кровати. Ухватил за плечо и ощутимо встряхнул — у неё даже ритм храпа не сбился. Её крепкий сон мне на руку. Я перевернул её на живот и завёл ей руки за спину. Даже от этого она не проснулась. Отлично! Я достал заготовленный днём моток верёвки и крепко связал её руки по запястьям. — Так, теперь не отобьётся. — сказал я про себя. Теперь я задрал её ночнушку и вновь увидел божественную попку, которую скрывали белые трусики. Я аккуратно стянул их, прислонил к лицу и сделал глубокий вдох. — М-м-м, она пахнет самкой… очень голодной самкой! Второй моток верёвки крепко стягивал её ноги, так что сегодня статус КМС по бегу ей не поможет. Оставалось самое ответственное — заткнуть ей рот. Для этого я взял её трусики и скатал их в рулон. Также в дело пошёл и её галстук. И снова её храп мне на руку — сучка спит с открытым ртом. Я вставил её трусики до упора и тут же зафиксировал их галстуком, завязав его на затылке. Теперь можно не бояться того, что она проснётся. Я приподнял её за талию и подогнул колени, проще говоря, поставил раком без рук. Теперь все её «технологические» отверстия были как на ладони. И что удивительно, несмотря на все проведённые манипуляции, она всё также спала, пусть уже и не храпела, но ровно сопела. Я стянул с себя трусы и прихватил тюбик вазелина из-под подушки. Сердце бешено стучало, в ушах стоял звон, а в глазах темнело. Мне бы отшатнуться, но я как на автопилоте пристроился к Оленьке сзади. Её бёдра я подпёр своими и жадно, бесцеремонно ухватил её упругую задницу обеими руками. Безо всякой оглядки на её ощущения, я мацал этот поистине нерукотворный шедевр природы. А хозяйка шедевра тем временем начала просыпаться… Она попыталась закричать и вывернуться, но принятые меры нейтрализовали всяческое сопротивление. Вместо криков были лишь приглушённые стоны, а вместо движений — подобие судорожных сокращений. Я ухватил её длинные волосы, намотал себе на руку, приподнял её голову, прильнул к ушку и сказал: — Оля, не суетись, уверен, тебе понравится. Ещё потом будешь ласкать себя, вспоминая эту ночь. — и ущипнул её губами за ухо. Она что-то прорычала и начала дёргаться. Но нам пора к делу. Я приспустился к её дырочкам и начал жадно их вылизывать, смачивая слюной. Обхватив её губы своими, я стал полировать её вагину кончиком языка, вверх и вниз, ощупывая рельеф местности. Постепенно крики стали сменяться стонами, а дёрганье — подмахиванием. Я наращивал темп, действуя быстрее и грубее. Во рту уже стала ощущаться скользкая смазка. Я уже начал уставать, но Оля будто почувствовала и на неё накатил оргазм. Не знаю, был ли это он, но сначала она вновь начала дёргаться, зажиматься и визжать, а через несколько секунд расслабилась и блаженно замычала. Затем я наконец смог приподняться, дотянулся до брителек ночнушки и потянул их на себя по рукам. Не без усилия, но огромная грудь высвободилась. Я выпрямился, взял пульсирующий член в руку и начал тереться головкой об её писечку. Вдоволь вымазав член смазкой, я нащупал головкой вход, и навалившись всем весом, вогнал пенис по самые яйца. Оленька не была целочкой, но от такой наглости издала протяжный стон. Разгорячённое, смазанное лоно принимало член так, будто было создано именно для него. Я двигался, вытаскивая и вгоняя член почти на всю длину. Оленька тоже не осталась в стороне, активно подмахивала и стонала в такт. Шуршание белья, стоны, шлепки и хлюпанье просто уничтожили тишину комнаты. Я был почти на пределе, но мы так и не добрались до главного блюда. Я вытащил из неё член, вновь согнулся над ней, начал мацать её попку и вылизывать анус. Кончик языка то ходил вокруг, то стучался в запретную дырочку, пальцы сжимались и сдвигали-раздвигали упругие сочные ягодицы. Оля немного расслабилась и мурлыкала сквозь свои трусики. Я оторвался от её попки и взял вазелин. Свернул крышку и выдавил обильную кучку «советского лубриканта» на её анус. Она всё поняла, снова начала ёрзать и мычать. Но теперь меня этим не проймёшь — похотливая сучка только что чуть ли не сама насаживала себя на член юного пионера. Я вставил указательный палец сквозь горку вазелина ей в задницу и начал смазывать её изнутри. Она упиралась, так что пришлось приложить силу. Когда смазки было достаточно, я приставил член и попытался его вогнать. Но каким бы твёрдым ни был член, девственный и сопротивляющийся анус им не пробить. Тогда я сильно шлёпнул её по заднице и сказал: — Оля, дорогая моя, или ты впустишь мой член сама, или я буду драть тебя в задницу пальцами, пока рука по локоть входить не будет. Она вздрогнула, и перестала дёргаться, выпятив задницу для пущего удобства. Я вновь прислонил член и также навалился всем весом — сопротивления было гораздо меньше, отчего член хоть и с упором, но в одно движение вошёл на всю длину. Она кричала сквозь кляп, а я ещё более остервенело драл её в задницу. Я же не садист и поэтому оставил анал напоследок. Порядком возбуждённый и уже довольно уставший, я начал наполнять её спермой, коей было много. Настолько много, что никогда так не кончал. Адреналин и выдержка — отличные афродизиаки. Несколько импульсов и я просто стою с опадающим членом в её заднице, облокотившись на её таз, пытаюсь отдышаться. Через полминуты я встаю с неё, член выскальзывает из задницы и по ней тянется тонкая струйка смеси из смазки и густого семени. Я развязываю узлы на ногах и руках, а под конец галстук, который сделал мою сучку безмолвной. Она освободилась, уселась на кровати, вытащила свои трусики изо рта и жадно начала пить воду из бутылки у кровати. Отдышавшись, она натянула свою ночнушку, легла лицом к стенке и сказала: — Ненавижу тебя, ублюдок! — А на что ты рассчитывала, подселив к себе молодого и красивого парня? Спокойной ночи, красавица. В комнате вновь воцарились тишина и молчание, а я с опустевшей головой провалился в сон. Любой бы ожидал, что после такого его нагло разбудят злые мужики в форме, но никак не нежный минет от вчерашней жертвы изнасилования...