Повышенная чувствительность

             Все стоматологические клиники объединяло кое-что поистине пугающее: дотошная чистота. И пугала она не тем, что кто-то намывает помещение без продыху, а тем, что навевала атмосферу серьезности, строгости и педантичности, распаляя гнетущий страх. Коленки и без того ходили ходуном, тряслись и коченели конечности в ожидании заветного приглашения в кабинет. Каждый человек в белом халате заставлял кровь в жилах застыть.       В зале ожидания было прохладно, работало сразу два кондиционера; на противоположных стенах висело по телевизору, на которых без звука крутили какие-то передачи про животных, попеременно сменяя картинку на рекламу этой самой клиники. Рядом сидели взрослые мужчины и женщины, далеко не обремененные тем же страхом, который окутал парня с ног до головы. Он ощущал себя максимально глупо и ничтожно, пряча ладони в рукавах кофты.       — Это реально так необходимо? — вдруг обратился Глеб, сорвавшись на нервную нотку. Звучало это поистине жалко.       — В прошлый раз ты рыдал, валяясь на полу. Сам может на вопрос ответишь? — Сергей, что-то внимательно читающий в телефоне, даже не подумал оторваться и взглянуть на подопечного.       — Поебать, просто закинусь обезболом.       На такое мужчина не смог не обратить внимания и наконец соизволил отложить телефон. Обернувшись на сидящего по правую руку Глеба, он тяжело вздохнул. На Викторове не было лица, заметно, как он побледнел и как дрожит, нервно кусая губы.       — Ты чего, боишься? Братан, сейчас все цивилизовано, это хорошая клиника и тебе сделают анастезию. Все как полагается, по комфорту будет, не ссы, — убеждает Слэм, по-доброму улыбается и кладет руку парню на плечо. Это успокоило, но, как оказалось, ненадолго.       Новую порцию тревоги принес с собой парень с собранными в хвостик волосами и очками на переносице. Он вежливо пригласил в кабинет с номером «66», а сам куда-то исчез, оставив Глеба наедине со своей паранойей.       Ровный ряд металических приборов, опасно блестящих в свете яркой белой лампы; кресло, окруженное наворотами, разными проводами, экраном и подставками; висящие на стенах постеры с анатомическим строением зубов, дипломы в рамках некого Д. Нюберга; белый продолговатый стол в углу комнаты, вписывающийся в интерьер, компьютер на нем, ровные стопки бумаг и какие-то приборы со слепками. Атмосфера соответствующая, пугающая до усрачки и Глеб уже разворачивается, чтоб в ужасе сбежать. Но вдруг натыкается на мужчину в дверном проеме. Он возник так бесшумно и внезапно, что дернувшегося от испуга пациента пришлось ловить за плечо, чтоб тот не свалился.       — Доброе утро, Глеб Остапович, пожалуйста, присаживайтесь. Мы скоро начнем, — размеренным будничным тоном сообщил мужчина, второй рукой закрыв за собой дверь. Все, теперь единственный путь отступления — окно. Третий этаж. Нужно выдохнуть.       По бейджику стало понятно, что это тот самый «Д. Нюберг», чьи дипломы и сертификаты располагались на дальней стене. Этот «Д» оказался высоким, стройным, молодым парнем. Выглядел он, облаченный в синюю форму, достаточно устрашающе. Поправив беленькие рукава, он принялся разглядывать что-то в компьютере, будто и вовсе забыв о существовании пациента.       Особенно отчужденным и холодным он казался на фоне вбежавшего следом через пару минут ассистента, что-то тихо объяснившего о своем опоздании. Тот самый парень, который и пригласил в злополучный кабинет. Выглядел он крайне беззубо и доброжелательно.       — Я Вячеслав, ассистент Дмитрия, — вежливо представился паренек, поправляя очки и протягивая Глебу руку. Пожав, он тут же метнулся за спинку кресла, услужливо закрепляя тоненькой цепочкой с зажимом салфетку-нагрудник, — Не переживайте, Дмитрий – профессионал, лечение пройдет быстро и максимально безболезненно.       Звучало обнадеживающе, но пациенту предстояло очень скоро убедиться в лживости слов и приторности речей. Сковало, почти парализовало чувство неизбежности, когда оба специалиста стали надевать маски и перчатки, подготавливаясь к процессу. Уже через пару минут Глеба стало подташнивать, голова раскалывалась от боли и методичных движений во рту. Разумеется, челюсть он все же перестал чувствовать, но не сразу. Анестезия долго не хотела срабатывать и до того Дмитрий успел абсолютно садистски «проверить» это. Слава объяснил, что, вероятно, у того просто повышенная чувствительность и низкий болевой порог, так что во всяком случае придется чуточку потерпеть.       Привкус метала, что-то кислое, шприц, неприятные ощущения процесса, скальпель, пинцет, собственная кровь на вате, — все это смешалось в неразборчивые вспышки воспоминаний, от которых невозможно сбежать, от которых хотелось громко скулить. Больше походило на фильм ужасов от первого лица, нежели прием у стоматолога.       Сплевывая вязкую слюну, смешанную с густой темной кровью в отведенную для того тару, ему казалось, он вот-вот откинется. Солоновато-железный привкус крови во рту добавлял тревожности. Глеб уже с десяток раз пожалел, что кусал губы и щеки. Трясло не по-детски, холодным потом насквозь прошибало несколько раз подряд, начиная с макушки и заканчивая кончиками пальцев. Сводя колени, сжимаясь в комочек и хватая подлокотники, он готов был натурально завыть от боли.       Дмитрий в своих действиях непреклонен. Не делал перерывы, работал строго по регламенту, в движениях же действительно читался профессионализм. Но было кроме отточенного навыка что-то еще, еле уловимое, но вполне ощутимое на эмоциональном уровне. Казалось, в его светлых глазах блестело восхищение и искреннее удовольствие от стонов боли, вида испарины, коей покрылся лоб пациента и его измученный взгляд, умоляющий остановиться.       — Осталось немного, потерпите, Глеб, — обращение было скорее расстроенным, нежели заверяющим. Мужчина в синем одеянии, кажущемся темнее из-за яркого, бьющего в глаза света лампы, теперь представлялся чуть ли не заместителем самой смерти. Только куда более жестокий и безжалостный, чем само существо выдуманной концепции, — Вы хорошо держитесь.       От похвалы стало чуть полегче, но боли и страха это не умаляло. По ощущениям, руки давно отнялись от беспомощных стискиваний подлокотников: вспотевшие ладошки соскальзывали, лишь стоило тому в очередном невыносимом приступе обхватить их покрепче. Стоящий рядом паренек-ассистент глядел же с досадой, будто что-то понимал. Что-то, о чем пациенту оставалось только догадываться. Именно он держал Глеба за плечи, порой ласково поглаживая, пока передавал Дмитрию приборы или на ушко просил открыть рот пошире. Когда сам врач замечал, что пациент пытается прикрыть рот, то тут же требовал немедленно исправить это грубым, почти приказным тоном.       Напрягало и то, что между собой парни не переговаривались. Ни разу. Все их внимание было сосредоточенно на пациенте, будто бы они оба ловили каждый его вздох. Их работа была настолько слаженной, что даже закрадывались сомнения: не читают ли они мысли? Сейчас Викторову очень не хотелось, чтоб Нюберг, пилящий ледяным взглядом, явно прячущий довольную садистскую ухмылку под медицинской маской, орудующий железяками в его рту, внезапно все же читал мысли. Потому что кроме матов и молитв о скорейшем прекращении сия процесса, присутствовало абсолютно иррациональное постыдное желание, начинающееся сводящим мышцы теплом внизу живота, а заканчивающееся стенаниями и немой просьбой во взгляде. Впрочем, возможно, самому врачу доставлял чужой страх и положение не меньше. Судя по уверенным хмыкам и нарциссическому жесту самодовольно вздернутого носа, он был готов подрочить себе прям здесь.       Прикосновения. Их было так много, что если попросить Глеба, потихоньку отходящего от реальности, назвать количество людей в комнате, он бы назвал не меньше пяти. То ли препарат действовал так на его чувствительность, то ли его и вправду касались так часто, что вместе с пьянящим чувством поднявшегося давления, пробуждались и какие-то нетипичные, странные чувства.       Славины поглаживания считывались как награда за каждый подход лечения, потому что когда Дима требовательно сжимал нижнюю челюсть, требуя приподнять голову, когда чуть касался шеи, поворачивая её в сторону, ощущался он значительно жестче, грубее и безжалостнее.       — Мы закончили, — наконец сухо отозвался Нюберг, напоследок касаясь щеки пациента. Большим пальцем он приподнял верхнюю губу, обнажая верхний ряд зубов, — Вредные привычки делают зубы уязвимыми. Сократите потребление газированных напитков и курение. Здоровье зубов – не шутки. Я с удовольствием позабочусь о вас. Назначим следующий прием через две недели.       По глазам было видно четкое осуждение и то, что он явно хотел добавить про порошковые психотропные вещества, следы употребления которых отразились на ротовой полости. Вероятно, не было разницы, дорогая элитная клиника или самая дешевая государственная: в первой о таких вещах смолчат из-за статусности заведения и сумме лечения, во второй – слишком много чести. В целом, Глеб был даже благодарен этой условности и табуированности темы.       — Восемнадцатое число подойдет? — Слава каким-то чудом уже оказался у компьютера в другом углу кабинета. Он обернулся, сидя в кресле, все также мило улыбаясь.       — Спросите у менеджера, — тихо отозвался Глеб, обессилено запрокидывая голову на спинку кресла. Впервые за все время он ощутил себя настолько слабым и уязвимым.       Благо Сергей был достаточно ответственным и понимающим человеком, так что и настоять, и привести, и помочь записаться на следующий прием он смог без труда. Конечно, в его продюсерские обязанности это не входило, но к Глебу он уже по-своему прикипел и стал относиться как к близкому товарищу.       — Ну, как ты, герой? — начал мужчина, лишь войдя в кабинет. Его теплая крепкая рука вновь легла на плечо, дружески сжимая. Улыбался он приветливо и Глеба пробило током от осознания, что тот не видел и процента происходящего пару минут назад ужаса.       — Глеб сильно запустил состояние своих зубов. Следующий прием должен состояться через две недели, — со всей серьезностью и настойчивостью обратился уже Дима, избавляясь от перчаток и маски.       Слава, приняв кивком состыковку с датами, принялся создавать запись, изредка поглядывая на Диму. Лишь ему одному известно, что тот еле сдерживается, натягивая снисходительную ухмылочку, в попытке сохранить лицо. В самом же деле, стоит этим двоим переступить порог их кабинета, – они многозначительно переглянутся и Славе придется вновь выслушать очередной жутковатый отзыв о красоте зубов пациента. И, скорее всего, о самого пациента, учитывая, как часто Дима сбивался, желая взглянуть тому в глаза. Он действительно наслаждался целым спектром эмоций на чужом лице.       — Будем ждать вас, — попрощался Дмитрий и, Глеб был готов поклясться, – расплылся в ядовитой улыбке. И злобно рассмеялся бы, если б не общая слышимость в помещении.       — Серег, мы сюда больше не придем, — захныкал парень, расписываясь в документах, пока Слэм оплачивал процедуру. Заметив обеспокоенный взгляд девушки за стойкой регистрации, он отвернулся и склонился к товарищу ближе, чтоб произнести шепотом, — Он больной на голову. Этот ублюдок, сука, лыбился, когда я чуть не захлебнулся кровью.       — Ты драматизируешь. Нюберг – один из лучших специалистов. Конечно, это неприятно, но мне сказали, что ты держался молодцом, — Сергей говорил в полный голос, мило улыбаясь той самой девушке. В самом деле он хорошо знал Глеба. Он не из трусливых, но по своей натуре склонен преувеличивать.

***

      С того приема Глеб ни разу не показывался ни в том, ни в любом другом аналогичном заведении. Теперь любое упоминание стоматологии и зубов у него вызывали панику, истерику и нескончаемую агрессию к упомянувшему. Даже Сергей не мог толком на него повлиять. Решено было дождаться, когда нерадивая рок-звездочка в очередной раз спохватится и будет на коленях умолять отвести его в клинику.       А до тех пор от Глеба все отстали: концерты пока не предвиделись, все были заняты созданием новых песен и реализацией решений. Осенний вечер. Магазин. В последнее время Викторов предпочитал самостоятельно ходить до магазина, отбрасывая всякие мысли об удобной доставке на дом. Прогуляться и подышать свежим воздухом ему было полезно.       Схватив первую попавшуюся лапшу быстрого приготовления, он завис, выбирая песню в плейлисте. Сейчас ему совсем не хотелось слушать что-то уже знакомое, приевшееся. Внезапно вступившие гитарки ознаменовали приток ню-метала в правое, заткнутое наушником ухо.       — Придешь когда зубы совсем сгниют? — внезапный голос, знакомый до дрожи раздался со стороны. Нюберг. На его лице снова не читалась ни одна знакомая эмоция. Хотя, судя по чуть сведенным бровям, он злился.       — Я… Мне… — найти слова в такой ситуации – целое испытание. Викторов изобретательностью не блистал и быстрой сообразительностью, увы, не отличался. Ему не оставалось ничего, кроме как тихо и неразборчиво мямлить.       — Ты отменил все наши обговоренные встречи. И заблокировал мой личный номер.       Четкая констатация фактов еще сильнее загоняла в угол и обезоруживала. Почему он такой навязчивый? У него же явно десятки клиентов и не убудет от одного Глеба, пугливо поджавшего кроличий хвостик. Вообще, Викторов далеко не из робкого десятка и мог защититься не только словесно, но и физически, если ситуация будет того требовать. Но от чего-то рядом с Димой ноги подкашивались и становилось до дрожи в коленках страшно связать хотя бы пару слов. Где-то на периферии маячила полыхающая злость, но ее так сильно глушила ледяная издевка Нюберга, что, казалось, в его руках он совсем беспомощен и уязвим.       — Я нашел другого специалиста! — наконец выпалил он, пытаясь отыскать пути побега. Тут же пожалел о сказанном, потому что первая эмоция собеседника оказалась сокрушительно неожиданной.       — Другого? — заинтересованно и почти возмущенно вскинул брови мужчина, машинально склонив голову вбок. Пачка гречки в Диминых руках жалобно зашуршала от сильного давления, а затем и вовсе была с силой брошена в стоящую рядом тележку для товаров. Тон, с ровного и строгого сменился недовольным и раздраженным, — Покажи.       Вдруг он приблизился, бесцеремонно зажав Глеба между полками и собой. Резко, крепко обхватил за челюсть рукой, облаченной в холодные кожаные перчатки и надавил на подбородок, требуя открыть рот.       — Ты соврал. Какое облегчение, — звучащий ровно его голос, теперь не отдавал той фанатичностью и агрессией. Он впервые по-доброму улыбнулся.       Бегающими глазами Глеб пытался уловить новую эмоцию на чужом лице, желая понять, не прикончат ли его прям здесь. Сердце колотилось в грудной клетке со страшной силой, норовя разбить оковы и выпрыгнуть прямо в руки этому чертовому маньяку. Черные пятна и мушки заскользили в поле зрения, ноги стали совсем ватными, а голова нещадно закружилась: еще немного и он точно потеряет сознание. Только сейчас он понял, что ответно вцепился в ворот пальто Нюберга, насупился и явно выглядел не слишком уязвленным. В чужих глазах он прочитал тот же самый искрящийся интерес.       — Восхитительно, — он наконец отпустил Викторова и у того руки разжались машинально в ответ, — Жду третьего числа на осмотр. Такие хорошенькие зубки нельзя оставлять без внимания.