apologies: sex

      маша не удивляется когда к ней подходит мила. не удивляется её удару и причинам. ничему не удивляется по отношению к грац. ей абсолютно плевать на неё и её коалицию. плевать на тюремные законы, которые она ставит. ей не хочется им следовать и она не следует, ведь изначально сказала что она не при их шайке и туда не полезет, что пришла для собственного блага и хочет просто работать над собой вместе с психологом. и ебала она эти возмущения милы и кулаки от неё. романова умнее её и бить в ответ не будет.       но что поражает её больше — удар от поцелуевой. поцелуевой, которая с самого начала сказала, что маша ей нравится и с самого начала имела нормальное, не предвзятое, мнение о ней, потому что она почти не дралась, а если дралась, то по делу, как тогда, с юлианой и осколками, чудом не прилетевшими ей в голову. и от нее этот удар почувствовался как предательство. как самое худшее что случилось за проект. и вот на это маше уже не плевать.       ей хочется злиться, хочется пробивать головой стены. потому что нельзя так. романова же прекрасно знает, что даша милу не боится. это было видно еще тогда, в клетке, в первый день, когда она пошла против грац просто потому что. ну не захотела гнуться под чужую дудку. но вот что-то, видимо, за полторы недели поменялось. вот что-то внутри так екнуло, что, мол, скоро чемоданы соберёшь, если не вытворишь чего. ну она и вытворила.       два раза подряд. это маша узнает от самой светы, что так же не повезло попасться даше на глаза. так ещё и если поступок поцелуевой, по отношению к ней можно было оправдать, то по отношению к свете — нет. она буквально просто стояла и на неё напали со спины, как сказали девочки к которым её переселили позже. они же маше потом сказали то, что даша, по её же словам, «просто не выспалась». просто, блять, не выспалась. в этот момент маша готова была бить не свою голову об стену, а чужую. так, чтобы сломать ей нахуй кирпичи. чтоб она поняла, что «по понятиям» — это не когда бьют просто так, при этом всём ещё и со спины.       но она не глупая и так делать не будет. и поэтому, чтобы не свихнуться с этой поцелуевой окончательно, она пропускает ужин, уходя в ванную. она смотрит на заклееную, кем-то из девчонок, прокладкой камеру и достаёт остатки сигарет, что были у неё еще во время первого дня, пропрятанные по внутренним карманам шорт и, боже упаси, в бюстгальтеры, который она надела только чтобы пронести лишний никотин. пакеты с порошками не брала специально, хотя возможность была, потому что понимала, что так вообще никаких изменений не будет.       она чиркает зажигалкой и подкуривает сигарету, намеренно открывая форточку, чтобы запах не оставался надолго в помещении. затягивается впервые за последние дня три и чуть ли не стонет от удовольствия. никогда никотин не был для неё таким нужным, каким он является сейчас. все-таки, его дефицит ей не по нраву. кто вообще придумал то, что от долгого, принудительного отказа кто-то расхочет курить.       романова давится дымом, когда видит открывающуюся дверь. давится вдвойне, когда видит, кто заходит к ней, закрывая дверь на внутренний замок. дарья поцелуева предстаёт своей персоной, к вашему вниманию. маше хочется кинуть в неё незатушенную сигарету, чтоб она попала ей прям в глаз, лишая его зрения. поделом ей будет, хоть поймёт что бить людей просто так — нихуя не нормально.       — проваливай, — не церемонится она, прекращая наконец кашлять и затягиваясь вновь. голубые глаза напротив прожигают её непонятным взглядом.       — я, вообще-то, пришла извиняться. — говорит она, хмыкая и подходя к романовой ближе. та закатывает глаза, выдыхая дым прямо в чужое лицо. даша хмурится немного, подходя еще ближе и опираясь на бортики ванной, на краю которой сидит сама маша. — извиняйся, че стоишь.       — грубиянка, — улыбается поцелуева, забирая из чужих рук сигарету и затягиваясь сама. другая было открывает рот чтобы что-то сказать, чем пользуется даша, целуя её напористо, а после выдыхая в чужой рот дым. поцелуй выходит смазанным и быстрым, но сразу за ним идёт тянущий и глубокий. кто-то снаружи дергает дверь ванны, на что они, естественно, не обращают внимание. маша входит во вкус начиная кусать чужие губы, чуть ли не до металического вкуса, и тянуть на себя за короткие волосы, не забывая при этом держать их так, чтобы даше было, как минимум, неприятно. логично, никуда её злоба, копившаяся целый день, не исчезла.       как только они открываются друг от друга даша шипит:       — кошка ебанная.       — еще не ебанная, дорогая, но ты, кажется, хочешь это исправить.       они целуются вновь, но уже менее агрессивно и более лениво. романова продолжает кусать чужие губы, на что получает укусы в ответ. про сигарету уже все давно забыли, уронив её на дно ванны. в дверь тоже никто больше не ломится.       поцелуева отрывается быстро, спускаясь ниже, на что маша шипит и дёргает ту за волосы.       — никаких засосов и укусов. — требует она, на что получает сведённые брови и закатаные глаза. но просьбу её выполняют, не «украшая» чужую кожу пятнами и следами от укусов. даша спокойно опускается вниз, пропустив большой участок тела и встав на колени. романова хочет сказать что она отвратительна в сфере прелюдий, но вспоминает о том, как это вообще началось и понимает, что говорить уже поздно.       поцелуева снимает с неё домашние шорты одним движением, начиная от колен покрывать внутреннюю часть бедра поцелуями. маша поднимает бровь, когда видит это. это что-то вроде компенсации или что? но жаловаться не на что. она не ставит засосов и не причиняет боли, хотя, казалось бы, это же поцелуева, она и боль — неразрывные понятия. но просто ведёт все медленно к нужному моменту. точнее вела. в один момент, когда губы доходят практически до белья, даша кусает её. сильно, так, что романова почти вскрикивает.       — тварь, — шипит она, закусывая губы. снизу слышится смешок, а следы от зубов буквально зализываются. маша хочет ударить её об край ванны.       заканчивая с собственной подставой даша отодвигает бельё в сторону, прекратив томить романову ожиданием. она проходится по складкам сначала большим пальцем, специально касаясь клитора и вызывая у другой тяжелый вздох, а после касаясь языком. маша прогибается в спине, сжимая немного мокрую керамику руками и закрывая глаза. как же ей этого не хватало.       поцелуева вылизывает её мокро, с характерными, хлюпающими звуками, что разрезают тишину на пару с тихими вздохами. романова терпеть не может шум в пустых комнатах, но сейчас ей вообще не до этого. она периодически бьёт ванну, чтобы заглушить громкое желание и не может почувствовать улыбку снизу. такую грязную и мерзкую, словно не даша сейчас стоит на коленях.       она подключает пальцы, вгоняя один, а после и второй, как только получает кивок. её язык полностью переходит на клитор, мучая его то обводя, задевая, то выцеловывая, а пальцы иногда сгибая, чем вызывая скулеж.       — кончай, зай, — говорит даша, когда чувствует, что стенки сжимаются вокруг её пальцев, а дыхание сбивается окончательно. романова не кончает по команде, ей собственно никто и не приказывает, но вспышку удовольствия она чувствует, хоть и с небольшой задержкой. поцелуева улыбается, вытаскивая собственные пальцы, а чистой рукой аккуратно придерживая чужое тело, чтобы оно не перевалилось через ванну. как только романова приходит в чувства, она отходит от неё, смывая остатки естественной смазки с пальцев и губ.       — твою мать. — шепчет маша опираясь на свои, всё ещё голые, колени и открывая, ранее прикрытые, глаза. она не поднимает голову, стараясь привести дыхание в норму, а даша усмехается.       — так я прощена? — опираясь поясницей на ванну спрашивает она, беспрерывно смотря на романову, что уже до конца пришла в себя.       — ты меня укусила. — игнорируя заданный вопрос поднимает голову, сведя брови и смотря убийственно. даша практически давится, улыбаясь уголками губ. маша закатывает глаза, вставая и одевая собственные шорты.       — все равно не видно же.       — я подумаю о том, чтобы простить тебя. — усмехается маша, отвечая на ранне поставленный воспрос. она тянет на себя дашу, быстро чмокая ту в губы и выходя из ванной, на прощание помахав рукой. и плевать, что они скорее всего сегодня еще увидятся. главное то, что это вызывает у обеих смех. а у соседок в очереди на полу ванной недовольные взгляды.