По бездорожью в потрëпанном фордике

City lights are in my eyes, Oh oh oh e, Light in time, It's never easy to leave your home, I gotta keep on a moving, i gotta be strong. City Lights - Brothers Moving Вывеска призывно мигала красно-синим неоном, завлекая под своё крыло нерадивых путников. Мотор с оглушительным шумом заглох, и последний выхлоп небрежно громко разнëсся по пустующей парковке. Вздохнув и достав из бардачка бумажник, Гермиона открыла дверь. Правая нога погрузилась в вязкую серую муть лужи. Вздохнув ещё раз, молодая женщина, оттолкнувшись левой ногой от машины перепрыгнула через препятствие. Тëмные джинсы мелкими каплями окропила всё та же лужа, когда Гермиона опять задела её правой ногой. С серого неба моросило. Капли хлюпали по непросыхающим лужам. Вода громко журчала, всасываемая в водосток. Гермиона прошла мимо трёх байкеров, активно что-то обсуждающих, стоя напротив своих железных коней, приветственно кивнув им. Дверь хлопнула. В нос ударил запах жарящегося бекона и свежего молока. Странное сочетание. Кафе оказалось полупустым, за барной стойкой, расположившейся длинной гусеницей вдоль помещения сидело три человека. За прямоугольным столиком у окна, сидя напротив друг друга на идентичных синих диванах разместились теперь уже два байкера. Ещё было слишком рано для пьянствования, как правило, они дожидались остальных своих друзей, а пока, вероятно, просто приходили в себя после очередной попойки, старательно запихивая в рот яичницу. – Скучаете? – Гермиона хлопнула раскрытой ладонью о стойку, и мелкие светло-голубые частички облицовки пристали к её коже. – Точно не по вам, – ответил мужчина, не поворачивая головы. Должно быть, наблюдать за чаинками на дне кружки было намного интереснее, созерцания её лица. – Может это судьба у нас такая? Постоянно встречаться? – молодая женщина не без труда неуклюже залезла на высокий стул, призывно щëлкая пальцами. Фишка здесь была такая. Всех официантов призывали именно таким образом. В начале это ужасно злило Гермиону, разве можно так пренебрежительно подзывать к себе другого человека? Но потом привыкла. О, жестокий новый мир. – А может пить надо меньше, тогда бы и не встречались, – Северус намекнул на то, что, как правило, встречались они обычно именно в этом месте не посмотреть милые мультфильмы в розовых тонах. Сработал колокольчик над дверью, кто-то зашёл, после чего почти сразу вышел. В кофемашинах за стойкой варился дешёвый напиток, светлые занавески трепыхались на лëгком сквозняке. – То-то я смотрю вы усердствуете, – она посмотрела на несколько грязно-болотных бутылок, стоящих недалеко от них. – Сегодня я трезв как стëклышко, – мужчина наклонил в её сторону полупустую чашку, параллельно стряхивая чëрные волосы со лба. Как всегда он был хорош собой, и Гермиона в который раз задалась вопросом, почему же он выбрал для себя такой путь. Да, может он был и не красив в привычном понимании этого слова и не вписывался в рамки, клешнями сковавшие жизнь, где смазливое лицо и тупой безликий взгляд - доступ во все двери мира. По большей части, он был красив внутренне, той редкой сияющей красотой, которую не рассмотреть с первых секунд, но узнав о её существовании забыть уже невозможно. – А есть ли этому странному для вас состоянию причина? – отшутилась Гермиона, старательно отводя взгляд от его лица. – Я уезжаю сегодня? – это он у неё спрашивает? – Уезжаете? – переспросила она, удивлëнно. Рукава тëмной синей рубашки неприятно елозили по столешнице. А правый ботинок, кажется, всё-таки промок. Долбанная лужа. Ей наконец принесли чай и яблочный пирог, её постоянный и уже тошнотворно приевшийся заказ. – Именно. Да, – теперь он звучал куда увереннее, бесцеремонно выдëргивая из её рук небольшой кусок пирога. – И без меня? – просто глупая шутка, ничего не значащая. Зачем она вообще спросила? – Поехали, – также просто, глупо, но ещё и лаконично. Так умеет только он. Обладатель света, прячущейся за отголосками тьмы. – Вы серьёзно? – она опешила, и спокойная музыка, играющая из автомата на секунду прервалась, чтобы так же медленно продолжиться вновь. Мысли закрутились, набежали волной на пустующей берег. Она даже не думала о таком никогда, не думала с тех пор, как оказалась здесь после неудачной попытки начать жить нормально. Но починить то, что было неправильно изначально - очень сложно. – Предельно, – Северус продолжил выдавать по одному слову, должно быть, он был либо зол, либо разочарован, либо просто хотел спать. – И куда же мы отправимся? – вполне логичный вопрос. Ну же, Гермиона, куда бы ты хотела? Где твой дом? – Не знаю, – отлично в этот раз слова уже два, идëм на повышение. Мужчина отодвинул от себя пустую тарелку, и снова принялся мусолить чай. – И в чём же тогда весь смысл? – Смысл в том, что его нет, – прекрасно, просто прекрасно. Лукавил ли он? И в чём он не прав? А, подождите, сейчас он говорит глобально о жизни или только лишь об этой мнимо глупой поездке? Смысл, да. – Попробуйте этот с черникой и лимоном, – внезапно посоветовал мужчина, пальцами цепляя полупустую тарелку с яблочным пирогом, и с лязгом везя её дальше от Гермионы по столешнице. – Странное сочетание, я всегда ем яблочный, – она потянула руки обратно, но он был быстрее. Тарелка двигалась дальше, ещё дальше. – В этом то ваша проблема, – ответил он почему-то раздражëнно. И, Гермиона, определила его настроение как пессимистично-злое. Что же, это не редкость. – Оно странно, потому что не вписывается в вашу ограниченную концепцию вкусных пирогов? – Вы опять решили со мной поссориться? – произнесла она, устало. Силы вдруг резко её покинули, и она наконец убрала руки, до этого всё ещё тянущиеся к бедной тарелке. – Слишком много чести, – вот ведь грубиян. – Вы как всегда очень милы, – Гермиона резко схватила его чашку, отпивая большой глоток, решив хоть как-то отомстить. – Меня уже тошнит от этого официоза, – пробурчал он, доставая из патрëпанного кошелька пару грязных банкнот. – В этот раз наши мнения сошлись, – она слезла со стула, даже не пытаясь достать купюры. Этот наглец всё платил за неё, чем бесил ещё сильнее. – Что же, тогда, Северус, очень приятно, – мужчина протянул ей ладонь, усмехаясь чему-то своему. – Гермиона, взаимно, – она с готовностью несильно пожала его руку. Пальцы сошлись на бледной холодной коже. Он опять замёрз? … – И что же тебя держит? – он привалился к капоту машины, закуривая тонкую сигарету. – Сама не знаю, – ответила она неотрывно наблюдая за изящными пальцами, ловко крутящими в свободной руке зажигалку. – Значит ничего? Снова моросило, серое небо не щадило. Лужи медленно расползались по тротуару. Тëмный малахит листьев шуршал где-то в отдалении. Шум природы перекрывал машины, нëсшиеся по трассе в метрах ста от них. Дым, струился между двумя людьми, благодаря, ветру с востока. Парковка окончательно опустела. Только они. Его жëлтый фордик и её цвета грязной ржавчины пикап. – Значит ничего. Хотя может работа… друзья… – Не смеши. Они замолчали, каждый думая о своём. Его кожаная куртка скрипела, когда он шевелил руками. Кажется, она очень его бесила. Сигарета тлела в тонких пальцах. Морось мочила бледные холодные лица. – Дело твоё, – спустя бесконечные минуты мужчина бросил окурок в лужу, открыл скрипящую дверь салона, с силой захлопнув ту обратно. На улице Гермиона осталась одна. … В салоне смешалось множество разнообразных ароматов. В большей степени, она уловила пергамент, никотин и ещё что-то пряное. Хоть бы не дурь, лучше бы это были его любимые зелья. Внутри машина оказалась очень вместительной. Заклятие незримого расширения отлично выполняло свою базовую функцию. Сидения были обтянуты светлой дорогой на вид кожей, салон внутри был по-прежнему ярко-жëлтого цвета. Это что, шутка такая? – Всё-таки решила? – спросил мужчина, не глядя на неё, наблюдая за природой вне их убежища. По лобовому стеклу тонкими потоками стекала вода. Усилившейся дождь нестройно барабанил по крыше. Ветер свистел. – Да. Чур ведём по очереди, – Гермиона откинулась на пассажирском сидении, прикрывая глаза. Решение резкое, спонтанное, необдуманное. Или же? – А как же ваши неуëмные дела? – интонация его была странна, а голос опустился на несколько тонов вниз. – Плевать. Гермиона провела рукой по отросшим светло-каштановым волосам, пальцы замерли на переносице, прошлись по щекам, с которых всё ещё не могли сойти веснушки. Алё, здесь и солнца то совсем нет, откуда они взялись? Может быть, из прошлой жизни. А где здесь? Где нет солнца? Где мы вообще? – Поехали, – ответил он ей, неотрывно наблюдая за её непослушными пальцами. – Поехали, – однозначно просто ответила она. Мотор тихо завёлся, радио автоматически включилось. Заиграла мелодия, притягательная и немного печальная. We will never be, never be, never be the same again, We will never be, never be, never be the same again, We will never be, never be, never be the same again. Endless crowd, With tons of people.