По бездорожью в потрëпанном фордике

Pack yourself a toothbrush, dear, Pack yourself a favorite blouse, Take a withdrawal slip, take all of your savings out, 'Cause if we don't leave this town We might never make it out, I was not born to drown, baby, come on. Sleep on the floor - The Lumineers Гермиона приложила лоб к холодному стеклу, бросая последний взгляд на непримечательное кафе и невзрачный пикап, одиноко стоящей на парковке. В отличие от фордика Северуса в её потрепанной жизнью машине не было задействовано ни крупицы магии. Старенькая магнитола работала через раз, а фары то и дело перегорали. В конечном итоге, Гермиона смирилась, и теперь пикап гордо светил передними фарами разных цветов - бледно-жëлтым и ярко-оранжевым. Северус прибавил газ, и машина плавно выехала на шестиполосную трассу. Дорога была ровной, американцы вливали огромное количество банкнот в инфраструктуру, хотя им всё равно было не сравниться с канадцами. Гермиона переехала в Америку из Канады два года назад, не очень заботясь о последствиях частых переездов. А они были. Мотаться туда-сюда по странам было таким себе вариантом, в конечном итоге она осталась одна. Вернее, она и была таковой ещё в Англии. Потом была почти таковой в Ирландии, потом в Канаде, а теперь вот Америка, да… Пять лет совокупного блуждания до того момента, как зайдя в кафе, расположенном в пятидесяти километрах от ближайшего города она не встретила причину своего не одиночества. Это было пугающе странно, но оказалось по-тëплому родным. Штат Мэн, граничащий с Канадой и его территориальный центр Огаста. Навидавшись больших городов с лихвой, Гермиона самоликвидировалась в Вискассет, где подают отличные морепродукты, а неделями позже забилась в какой-то маленький городок населением под три тысячи жителей. Вы теперь понимаете, как странно было встретить недалеко от городка, название которого звучит слишком коротко и неказисто, в кафе с красно-синей неоновой вывеской знакомого человека? Гермиона набросилась с кулаками на него прямо со спины. Она знала, что точно не могла ошибиться. Но чего точно не знала, так это того, что мужчина в шоке уставился на неё, залепив до этого сильную оплеуху. Как оказалось, знать он не знал, что она была здесь. И никогда он не стремился её найти. Он сам бежал и бежал. А бегущие, как правило, не имеют привычек искать других бегущих. Потом они ещё долго запойно говорили. Ни слова о прошлой жизни, ни слова о будущем, только настоящее. Оказалось, он работает в соседнем городе и часто бывает в её маленьком. Когда она поинтересовалась, чем же он занимается, мужчина усмехнулся, так ничего и не ответив. Уже придя домой, раздеваясь Гермиона нашла в кармане куртки визитку садовника. Ага, да, Северус Снейп был садовником. Любопытнейшая метаморфоза. А кем же была тогда она сама? … – Желаешь куда-нибудь конкретно? – его хрипловатый голос прервал тишину, и Гермиона невольно поëжилась. – Куда-угодно, но не в Нью-Гэмпшир, – ответила она, наконец отрывая взгляд от окна и устремляя его на мужчину. Музыка давно стихла, радио работало через раз, связь в низинах пропадала. Его поза была расслабленной, правая рука лежала на руле, когда как левая спокойно лежала на колене. Тем не менее, его взгляд был чрезмерно сконцентрирован и сосредоточен. Он внимательно следил за дорогой через стекло, невзирая на бешено-движущиеся дворники. Всё-таки он был хорош, годы пошли ему на пользу, убрав с лица извечную усталость и уменьшив глубокие морщины. Вероятно, в данный момент он проживал свою лучшую жизнь, будучи абсолютно свободным ото всех. Возвращаясь, к Нью-Гэмпширу. Неровным треугольником он был зажат между Мэном и Вермонтом, некрасивый и уродливый. Особенно уродлив он был тем, что Гермионе по долгу службы приходилось катать туда раз в две недели. Гермиона работала в издательской компании, контактирующей с писателями из ближайших штатов, поэтому поездка сотрудников на далëкие расстояния была вовсе не редкостью. Опустим момент о том, что она могла просто трансгрессировать в нужное место. Ведь могла же? Забавно, как из своей прошлой жизни они подтащили некоторые её аспекты. Садовник и работник издательского дела. Перекраивать себя подчистую неимоверно сложно. Что-то осознанно или бессознательно будет взято. Что-то проскользëт через завесу в новую реальность. Хорошо это или плохо? За окном всё ещё барабанил дождь, сливая окружающий машину мир в размытое пятно. Серое небо, бледная зелень возрождающейся природы. Одним словом весна. Хотя, Гермиона точно была не прочь отправиться в Массачусетс. Плоский как блюдце штат был плотно зажат между своими маленькими собратьями. Вообще, на северо-востоке страны гнездилось огромное количество небольших штатов. – Поспи, часа через два мы остановимся для перекуса. – Отказаться было бы очень глупо, но тем не менее, ты мог бы передохнуть, а я пока поведу, – предложила она. Он бросил на неё странный взгляд, непонятно что выражающей. – Спать будем у океана, если успеем до него доехать, – наконец ответил он. И Гермионе показалось, что он совсем отупел. Она же вообще не об этом говорила, хотя может это и есть настоящий Северус Снейп, отвечающий невпопад на любое проявление заботы? Она молча кивнула, снова откидываясь на сиденье. В воздухе витал более чëткий пряный аромат трав и свободный пропитанный дождëм воздух, тонкой струйкой проникающий через небольшую щель окна. На улице стремительно темнело, а их маленький ярко-жёлтый фордик нëсся по пустующей трассе к границе штата. Дыхание замедлилось, локоть соскользнул с окна, Гермиона спала, спала спокойно впервые за долгое время. Дорога бы очень интересна, но тем не менее, ещё интереснее было украдкой наблюдать за своей. Она сильно изменилась. Больше не было того детского дурного взгляда всезайки. Она по-прежнему оставалась такой же умной и начитанной, но теперь не было желания доказать это другим. Очень хорошая прогрессия. Сама она стала утончëнней, черты лица приобрели взрослость. К ней уже не хотелось обращаться по фамилии, с такой девушкой хотелось говорить на равных, называть по имени. Он сразу узнал её. Сделать это было невозможно. Пару месяцев назад в духоте грязного бара. Узнал после того, как нехило вмазал ей. Потом она ещё две недели ходила с синяком на скуле. И каждый раз, когда они встречались он спрашивал её, почему же не залечивает его. И каждый раз, она лишь пожимала плечами, отмахиваясь и отшучиваюсь тем, что к бывшему двойному агенту со спины подходить чревато. Фонари проплывали тëплым светом силуэтов внутри салона, расплывчато ложились вне машины на подсыхающий асфальт. Северус наконец оторвал взгляд от Гермионы, устремляя его на дорогу и не позволяя себе больше от неё отрываться. Так было безопаснее для них обоих. We'll have driven through the state, We'll have driven through the night, Baby, come on. … Картошка, лежащая на масляной красно-белой бумаге немного подостыла. Тем не менее, Гермиона так и не доевшая утром яблочный пирог набросилась на нехитрый ужин с боевой готовностью. – Весна в этом году премерзкая, – они были на улице. Стояли по большим колпаком зонта, вглядываясь в ночь. – Будто зима была лучше? – по дороге проезжали тяжёлые фуры, шумя колëсами по трассе. – Будто лето по таким прогнозам будет ещё хуже, – заметила она, поднимая голову. Огромный зонт фудкорта угрожающе на них поглядывал. – Тогда хорошо, что мы покидаем Мэн. Надеюсь, ты успела наесться морепродуктами? – Северус по-доброму усмехнулся. – Ага, ими и яблочными пирогами, сполна, – насупилась она. – Ты никогда не замечала как мы похожи? – через пару минут молчания и тихого поглощения еды, спросил мужчина. – Два сапога пара, – ответила она. И оба они не поняли, шутила она или говорила серьёзно. Вся в заплатках, устаревшая потрëпанная модель, которая даже по прошествии долгих лет не знающая как жить дальше. Хотя, говорить она может только за себя. В голову к Северусу залезть практически невозможно. Но раз он говорит, что похожи… Мужчина устало ковырялся в своих объедках. Общим решением было принято остаться на ночь в мотеле, прилежащим к небольшой забегаловке, у которой они остановились. Проблем с деньгами не было ни у одного, ни у второго. Но молча и не сговариваясь, они заняли один номер на двоих. Спал каждый из них на своей кровати, но дыхание кого-то, кто был рядом грело их обоих всю ночь, хотя каждый никогда в этом бы и не признался. … Оба они путники. Цельные, но без цели. Половинчатые, но не поделëнные. Не наполненные, но и не пустые. Впереди дорога, без конца и края. Узкая и широкая. Прямая и извилистая. Заезженная и совершенно новая. И работающее радио, даже не смотря на низины. Or is it hard work dear, Holding the atmosphere, I don't wanna live like that.