Мисс Габриэлла Бьянко
— Габриэлла, — тихо позвал меня Джованни, и я немного отпрянула от него, встречаясь с серыми глазами, — я хочу прикоснуться к тебе, — мое тело тут же замерло, кажется, я вообще перестала даже дышать. — Как и где? — сглотнув ком, образовавшийся в горле, спросила я. Уверена, что, возможно, он бы сказал что-то вроде «везде», но Джованни ответил лишь: — К твоим ногам. — Хорошо, — тихо ответила я. — Хорошо? — удивленно спросил Джованни и теперь внимательно изучал мое лицо, и я кивнула, затем снова приблизилась к нему так, что его голова уперлась мне в живот. Через минуту я почувствовала на ногах горячие руки и услышала тихий выдох, будто эти прикосновения для Джованни были чем-то, что могло его успокоить, или он давно хотел это сделать. Я продолжала стоять на месте и вытаскивать осколки, бросая их в ванну, что была впереди меня, но позади Джованни. Его руки сначала не двигались, а просто касались моих ляжек, затем они проскользнули чуть вниз к коленям и наверх, но уже ближе к бедрам, отчего у меня перехватило дыхание, и я немного вздрогнула, но более не подала виду, что на меня это как-то действовало. Однако действовало. Я никогда не испытывала таких приятных покалываний в теле, может, потому что никто не был со мной нежен из мужчин… — Ты доверяешь мне? — приятный бархатный голос с хрипотцой отдавался в голове, как музыка, которую хотелось слушать постоянно. — Я… не знаю, прости, — вновь замерла я. — Мне тяжело, но можешь показать, что тебе можно доверять, хотя ты и так показал достаточно, — особенно учитывая тот факт, что он прикрыл меня собой в момент взрыва. — Я бы хотел сказать, что понимаю тебя, — его руки чуть сильнее сжали мои ноги, — но не был в твоей ситуации, поэтому просто скажу, что буду делать маленькие шаги навстречу, но только если ты тоже пойдешь ко мне, — отчего-то мне казалось, что Джованни говорил это через силу, будто он хотел этого, но в то же время что-то не давало ему до конца выразить свои чувства. А у него есть ко мне чувства? — Хорошо, — повторила я, как мантру. — Тебе нравятся мои прикосновения? — Да, — коротко ответила я, хотя ощущала, как все тело горит. Горячие руки Джованни продолжали поглаживать мои ноги, проводя по коже то вверх, то вниз, но не переходя установленные мной границы, хотя пару раз платье немного задиралось, и я начинала нервничать, сжимаясь всем телом, и, возможно, Джованни чувствовал мое напряжение, поэтому не стал более пытаться. — Я вытащила все, что увидела, но на твоем месте я бы помыла голову, — посоветовала ему, но, казалось, он меня совершенно не слушал. Затем его руки быстро переместились на мою талию, и Джованни, немного надавив на нее, усадил меня к себе на колени. Наши лица оказались непозволительно близко друг к другу. — Что ты делаешь? — почти прошептала я; мои ладони покоились на его груди, чтобы, если что, оттолкнуть. — Смотрю на твои губы и хочу поцеловать их, — возможно, осколки и правда задели какую-ту часть его мозга. — Я не целуюсь и не сплю с клиентами, — оборвала его мысли о моих губах. — Помню, Габриэлла, — кивнул он. Черт, мое имя из его уст звучало слишком сексуально. — Я лишь сказал о своем желании, а что с ним делать, решать только тебе, потому что я поклялся не трогать тебя, если сама этого не захочешь. Как у него хватало выдержки для этого? До Джованни я считала, что все мужчины только и делали, что думали членом, сразу же бросаясь на девушек. Я немного поерзала на его коленях, но, наверное, не стоило этого делать, потому что Джованни сжал челюсти, однако мои глаза не осмелились опуститься ниже его груди, чтобы не увидеть, как, наверняка, он возбужден. — Поможешь мне помыть голову? — спросил он мягким тоном, от которого бабочки в животе готовы были заново ожить. — Конечно, но сначала отпусти меня, — чуть усмехнулась я, и почувствовала, как пальцы Джованни разжались вокруг моей талии. Я аккуратно поднялась с его колен и теперь встала сбоку от Джованни, чтобы включить душ. Когда вода, как мне показалось, стала теплой, я притянула душ к его голове и немного облила ее водой. Увидев кивок от Джованни, я поняла, что можно продолжить и что вода для него была приемлемой температуры. В этом всем было что-то такое вроде и обычное, но в то же время немного странное, потому что мы буквально незнакомцы друг для друга, а так близки в этот момент. Я никогда не заботилась таким образом о мужчине, да и не думала, что мне позволят, доверят, ведь я всего лишь покупная вещь, кукла. — Вот же черт! — взревела я, когда душ развернулся, лежа в ванной, и стал брызгать на меня. Джованни лишь усмехнулся, его голова была намылена шампунем, как и мои руки, которые я не успела смыть, и теперь, приближаясь к шлангу, чтобы перевернуть душ, еле как закрывала глаза мыльными руками. — На самом деле, тебе нужно принять душ, — отметил он с улыбкой, смотря на меня и мое промокшее платье сверху на груди. — Это намек на то, что я грязная? — конечно, я была такой после взрыва, да и кожа пропиталась запахом дыма и копоти. — Мы оба такие после того, что случилось, — пожал плечами Джованни, и я принялась смывать шампунь с его головы, немного массируя кожу головы. Он закрыл глаза, видимо, наслаждаясь коротким массажем, хотя я просто проводила пальцами по его волосам, чтобы окончательно смыть шампунь. Неужели он настолько был уверен во мне, что мог вот так спокойно закрыть глаза? Меня удивлял этот факт, потому что, будь я на его месте, держала бы глаза открытыми чуть ли не круглосуточно, зная, что враги повсюду, и события последних двух дней только подтверждали это. — Думаешь, снова целились в меня? — настороженно спросила я, и в моей груди поселился намек на панику — наверное, из-за того, что я произнесла этот вопрос вслух. Джованни встал со стула, когда я протянула ему полотенце, и стал тереть волосы, чтобы они стали менее мокрыми. — Возможно, потому что в тот момент в машине была только ты. Если бы хотели убить меня, то бомба явно сработала бы в другое время, а тут ты, сидишь одна в запертой машине, ничего не подозревающая, — это было похоже на правду. — Но кому могла понадобиться моя смерть? — уже более испуганно спросила я. — Я подозреваю, что та статья сыграла свою роль. Кто-то действительно мог подумать, что ты моя девушка, потому что я редко светился в интернете с девушками, а тут вдруг, да еще и подвез до дома, — Джованни повесил полотенце на сушилку и вновь подошел к ванной, где все еще текла вода из душа. — Не бери в голову, по крайне мере, сейчас. Я разберусь с этим. В конечном итоге, мы должны найти убийцу еще и потому, что он убил мою тетю, если, конечно, это один и тот же человек, — в его глазах мелькнуло что-то похожее на агрессию, но быстро потухло, когда он взглянул на меня, стоящую напротив него, облокачивающуюся о бортик ванной. Джованни вдруг ехидно улыбнулся и, резко взяв шланг с душем, направил воду прямо на меня. — Что ты делаешь?! — с долей удивления и чуточкой злости закричала я, но не слишком громко. — Я же говорил, что тебе нужно принять душ, — посмеялся он, все еще обливая меня водой. Кажется, ему было совершенно наплевать на то, что не только я теперь буду мокрая, но и пол в ванной комнате — тоже, но мне бы не хотелось вытирать это все потом, поэтому я быстро запрыгнула в ванну, ощущая, как все платье липнет к коже, отчего я почувствовала себя практически голой. — Будем вместе принимать душ? — спросила я, когда и Джованни залез в ванну, вставая напротив меня и устанавливая душ наверху, который теперь поливал только его спину. — Надеюсь, что тебя это не смущает, — он подмигнул мне, и я ощутила, как кровь прилила к лицу. Что это с ним? Я все еще не откинула мысль о том, что какие-то осколки все же остались в его голове и мешали здраво мыслить, хотя этот Джованни мне нравился больше, чем тот, который вернулся вчерашней ночью и буквально застал меня врасплох словами о моих духах, да и действиями тоже, пытаясь будто напасть меня, как умелый хищник, нависая надо мной, когда я лежала под ним на кровати. — Серьезно? — с нервным смешком спросила я, глядя на то, как Джованни расстегивал рубашку. — Ты же не собираешься полностью раздеваться? — недоверчиво взглянула на него, когда последние пуговицы были расстегнуты, и Джованни стянул с себя рубашку, оголяя торс с одной единственной татуировкой возле сердца, но она была настолько крошечной, что я не смогла разглядеть, что на ней изображено или написано. — Конечно, нет, но мог бы, — ответил он и принялся за молнию на черных брюках. Нет, он точно решил меня подразнить своим телом, но… я не поведусь. Нельзя. Ни за что. Даже если очень хочется дотронуться до него, ощутить кубики пресса, ощутить горячую кожу под пальцами. Когда Джованни избавился от брюк, оставшись в одних лишь боксерах, он протянул мне руку, будто приглашая к себе под воду. Я колебалась, смотря лишь в его глаза и на его руку. Сейчас было так много чувств внутри, но были ли они голосом разума или зовом сердца? — Помни, что я не сделаю того, о чем бы ты не попросила, — и я протянула ему руку. Он медленно придвинул меня к себе и теплые струи воды достигли моей головы. Я сильнее прижалась телом к Джованни, он был гораздо выше меня, поэтому мне приходилось высоко задирать подбородок, чтобы взглянуть в его лицо, когда мы стояли так близко к друг другу. — Ты… — я сделала паузу. — Ты можешь прикоснуться ко мне так же, как до этого? — короткая дрожь пробрала тело с головы до пят, но я действительно этого хотела: возможно, потому что желала вновь ощутить то, что никогда не испытывала, но испытала некоторое время назад с помощью рук Джованни. — Хорошо, — коротко ответил он и сначала убрал некоторые пряди моих волос назад от лица, смотря при этом в глаза. Мне нравилось то, как он умел устанавливать зрительный контакт, вызывая этим доверие. Руки Джованни медленно двигались по моему телу вниз, едва задевая сквозь намокшее и прилипшее к нему платье, затем остановились на ногах, и я невольно закрыла глаза от приятных ощущений, что тут же захватили меня. Джованни нежно и мягко поглаживал пальцами кожу, двигаясь то вверх, то вниз. — Можно? — тихо спросил он, когда его руки двинулись вверх, задевая подол платья. Я лишь кивнула, не открывая глаз, и положила ладони на грудь Джованни, чтобы удержать равновесие от захлестнувших эмоций и чувств, которые буквально сбивали с ног. Теперь горели не только ноги, но и бедра, по которым проходились его ладони, легонько сжимая их, как бы массируя. — Боже… как приятно, — вырвалось из меня, и я поджала губы, открывая глаза. — Ты стыдишься этого? — он склонил голову вбок, явно не до конца понимая мою противоречивую реакцию, но продолжил гладить меня. — Ко мне никогда так не прикасались, в этом, наверное, проблема, — пожала я плечами и прикусила губу. — Но и разве не странно, что мы занимаемся этим? Я понимаю, что ты мой клиент, но… за эти дни будто границы резко стерлись, понимаешь? — Понимаю, Габриэлла, — он переместил руки на мою талию. — Это единственный вопрос, на который я не могу ответить, во всяком случае, пока, — прошептал Джованни мне на ухо, наклонившись ближе. А разве будет возможность ответить? Разве наши дороги не разойдутся, когда мы вернемся в Нью-Йорк?***
На следующий день. Район Ист-Виллидж, Нью-Йорк. 12:46 PM Утром мы уже выехали обратно в Нью-Йорк на новой машине Джованни, однако она была похожа на ту, что взорвалась. Мне было интересно, жалеет ли он, что поехал на ней, ведь так любил свою машину. Когда я спросила у него, когда и кто успел купить новую, Джованни ответил, что Кристиано позаботился об этом, потому что знал, что он не любил летать самолетом или пользоваться другим видом транспорта. По дороге из Филадельфии за нами буквально по пятам ехала та же черная машина, что вчера приезжала за нами после взрыва, это наверняка был Кристиано, — видимо, он не хотел упускать Джованни из виду, чтобы в случае чего предотвратить катастрофу. Я и Джованни почти не разговаривали, и я чувствовала себя немного неловко после того, что между нами было. Мы почти что голые обнимались под душем. Для меня это точно было что-то запретное и то, чего раньше не могла себе позволить с клиентами, но, как я уже говорила, границы стерлись, и причина этому — я, потому что только по моей воле и разрешению происходило то, что происходило. — Я скажу правду, Габриэлла, — когда мы остановились возле моего дома, сказал Джованни, и дыхание перехватило. — Не нужно притворяться, что ты живешь в другой части этого здания, потому что я знаю, где на самом деле находится твоя квартира, так что не стоит себя сейчас утруждать и делать вид, что идешь к себе домой, — мой рот, кажется, раскрылся от удивления, но я быстро взяла себя в руки и закрыла его. — Откуда ты знаешь? — с легким замешательством спросила я. — Ты забываешь, кто я, — его глаза метнулись к моим, и что-то темное и неизвестное сверкнуло в них. — И я хорошо различаю ложь. — Конечно, — саркастично хмыкнула я и дернула ручку на двери машины, чтобы выйти. Джованни вышел за мной и помог достать сумку из багажника. Когда я взяла ее, то не знала, как попрощаться с ним, будто мы уже были не такими и незнакомцами, как до этой поездки, но и не были достаточно близки. Все вдруг перевернулось вверх дном. — Пока, Габриэлла. Пока? Раньше он всегда говорил либо «до свиданья», либо «до встречи», а тут вдруг обычное «пока», будто Джованни и правда прощался навсегда. А разве я не хотела этого? — Пока, Джованни, — кинула я и обошла его сбоку, но в глубине души мне хотелось, чтобы он схватил меня за руку, остановил и притянул к себе, однако этого не последовало, и я услышала лишь рев мотора сначала его машины, а затем машины Кристиано.***
Спустя две недели. Я шла домой после занятий в гончарной мастерской и думала о том, что прошло уже достаточно времени для того, чтобы выкинуть Джованни из головы, но по какой-то неведомой причине не удавалось сделать этого. Его образ, запах, тембр голоса и объятия плотно засели в голове, а еще его горячие руки на ногах — они будто до сих пор ощущались на тех местах, где он касался меня. В одну бессонную ночь я позволила телу разрядиться, потому что не могла больше терпеть то, как оно изнывало по ласке и нежности, поэтому опустила руку под пижаму, затем под белье и начала медленно массировать клитор, представляя Джованни перед собой. О чем вообще говорило то, что я представляла именно его в такой момент? Я боялась сама себе признаться в этом, особенно, когда намокала сильнее, думая о нем. Однако после того, как кончила, содрогаясь от оргазма, решила, что больше такого не должно повториться, потому что две недели — большой срок, а Джованни так и не появлялся с того самого момента, как привез меня из Филадельфии. Признаюсь, что за то время, что я была на мероприятиях, куда сопровождала мужчин, глазами то и дело искала его, потому что знала, что, возможно, он будет там, но его не было, либо он хорошо скрывался и не хотел попадаться мне на глаза. — Эми, малышка, привет, как у тебя дела? — набрала я дочку, когда вошла домой и бросила несколько пакетов с продуктами возле холодильника. — Мамочка, он оставил меня здесь, — я не понимала, о чем она говорила, но Эмилия, кажется, плакала. — Что? Твой папа? Где он оставил тебя? — я невольно начала кусать губы. — Да, папа оставил меня в Италии, а сам улетел, но я не хочу быть здесь, мне не нравится, — она снова заплакала, и это разорвало сердце на части. Как он мог оставить ее одну среди своих головорезов?! Конечно, там была его семья, но они все чокнутые, как и он сам! — Малышка, я поговорю с ним завтра, обязательно, слышишь? Ты вернешься домой, обещаю. Только не плачь, пожалуйста. Тебе ведь никто не делает больно? — я опустилась на стул, потому что думала, что не смогу стоять на дрожащих ногах. — Нет, меня кормят, и я хожу гулять, но мне все равно страшно, — сказала она писклявым голоском. — Я верю тебе, мама, и люблю тебя. — И я люблю тебя, — ответила я и ощутила, как во мне проснулось материнское чувство, когда неистово хотелось обнять свое чадо, дабы ему было хорошо, как никому другому, и стало грустно и больно от того, что в ближайшие дни не смогу этого сделать. Мы пожелали друг другу спокойной ночи и отключились. Но как бы сильно я ни хотела спать, просто не могла, потому что голова была забита тем, что думала, как же моя дочь осталась совершенно одна в Италии, хоть и с родственниками со стороны Маттео. Эмилия видела их один раз, а этот — только второй, поэтому она никак не могла привыкнуть к ним. И я не знала, как они относились к ней. Конечно, Маттео позаботился об этом, я верила, что он любил свою дочь, однако его любовь… больная, она не похожа на ту, что чувствовали нормальные люди.***
На следующий день я не смогла сидеть дома сложа руки, поэтому, как только позавтракала, вышла на улицу и поймала такси, чтобы доехать до дома Маттео, своего бывшего дома, в который думала, что никогда не вернусь, если сбегу оттуда, а сейчас добровольно села и поехала, предвкушая разговор с ним по поводу дочери. Я надеялась, что там будет Марко, чтобы он смог поддержать меня и отгородить от своего брата. Во мне сейчас бушевало слишком много эмоций, отчего я была нервной и злой, но надолго ли это? Зная, как мои коленки начинали дрожать при одном лишь взгляде Маттео на меня, я легко могла растерять то настроение, с которым сейчас ехала к нему. Овечка добровольно шла в лапы хищника. Когда такси остановилось у высоких черных ворот, я поблагодарила водителя и вышла из машины. Охранники, стоявшие возле ворот, тут же начали пристально рассматривать меня. Я помнила лица тех, кто держал меня и мою дочь, когда мы пытались сбежать, и сейчас могла с уверенностью сказать, что это были те же самые охранники, что и тогда. — Мисс, вы больше не часть этой семьи, вам нельзя внутрь, — остановил меня один из них. — Маттео дома? — мужчина кивнул. — Тогда скажите ему, что приехала его бывшая жена, нужно поговорить. Один из охранников вошел в дверь, оставляя ждать с другим, который пристально следил за моими действиями, пока я расхаживала туда-обратно, думая о том, как лучше начать разговор, но не находила тех слов, которые бы не разозлили Маттео, а злить его не входило в мои планы, хотя очень хотелось, однако я не справлюсь с его агрессией — никогда не справлялась. Через несколько минут охранник вышел и пригласил войти внутрь. Он зашел за мной, и я нервно сглотнула, когда дверь за нами закрылась, оповещая об этом щелчком. Я вернулась в клетку, из которой хотела вылезти. Боже, я не хочу здесь оставаться снова. Маттео ведь отпустит меня? Маттео встретил меня на крыльце дома, весь такой вальяжный, в любимой темно-синей рубашке, которая была расстегнута сверху, оголяя грудь, и с сигарой в руке. Он ничего не сказал, когда мои ноги медленно поднимались по лестнице, лишь кивнул и показал рукой в дом, как бы приглашая этим жестом войти внутрь. Что, если он запрет меня? И на этот раз посадит на цепь? Охранник больше не следовал за нами, только Маттео шел позади меня, и я то и дело оглядывалась назад, встречаясь с его хищным взглядом, который буквально пожирал меня. Войдя в просторную гостиную, я обратила внимание на то, что мебель была переставлена, а шкафы заменены на другие с более темным оттенком, нежели те, что были, когда я жила здесь. — Марко дома? — первое, что спросила я, когда мы сели друг напротив друга; мне хотелось быть как можно дальше от Маттео. — Ты пришла к нему или ко мне? — прищурил глаза он и отложил сигару на стол рядом с собой. Меня всегда бесило то, как он отвечал на вопросы — никак, лишь задавал свои вопросы, будто ему было тяжело ответить нормально, а не бесить людей этими выходками. Однако я хотела убедиться, что в случае чего Марко мог бы помочь мне, поэтому поинтересовалась его присутствием. — О чем ты хотела поговорить, Габриэлла? — он опустил локти на колени и сомкнул руки в замок, подставляя их под подбородок. — Ты знаешь, что я не умею ждать, — оскалился Маттео. — Где наша дочь? — спокойно начала я, хотя чувствовала, как закипала внутри. Маттео рассмеялся. Его веселило то, что я пришла искать Эмилию? Я никогда не понимала этого человека. — Отдыхает там, где ей самое место. Поверь, там ей гораздо лучше, чем здесь, с тобой. Чему ты научишь дочь, являясь шлюхой, м? — он вдруг встал с кресла и стал медленно подходить ко мне. Вот она, его фирменная манера поведения — охотник вышел на охоту. — Маттео, ты не имел права оставлять ее там одну! — теперь моей злости не было предела, я пыталась сдерживать ее внутри себя, но поняла, что готова рвать и метать, забывая о том, как сильно боялась Маттео. — Габи, — сладко произнес он мое имя, и меня чуть не стошнило, — ну зачем ты грубишь, да еще и на моей территории? — с издевательским смешком спросил Маттео и еще ближе придвинулся ко мне, обходя сзади. — В Италии ей не место, ты знаешь это. Она ребенок, которому нужны мама и папа, даже такой как ты! У нас был уговор! — я встала с кресла, потому что больше не могла сидеть, повернулась к нему лицом и стала тыкать в Маттео пальцем. Он вдруг изменился в лице, хотя и до этого в его мимике не было ничего, что могло сказать о хорошем окончании разговора, но сейчас, после моих слов, темнота внутри него снова вышла наружу. — Ты стала забывать, кто я такой, Габриэлла! — набросился на меня он, схватив одной рукой за шею и прижав к ближайшей стене. Все произошло настолько быстро, что я не успела среагировать и понять, как ему удалось оттащить меня с середины комнаты. — У нас был уговор только по поводу того, что я окончательно не забираю у тебя нашу дочь, а более мы ни о чем не договаривались, — прошипел он мне в лицо. — Мне больно, отпусти, — как загнанная овечка попросила я и тут же вспомнила, каким монстром Маттео мог быть, и сейчас я была у него в лапах. Я попыталась поцарапать его руки, что держали за шею, но все было бесполезно, он ничего не чувствовал. — Ах, подожди, все же было что-то еще, — ехидно улыбнулся он и наклонился к моему уху, обдавая шею горячим дыханием. — Договоренность о том, что ты работаешь в моем агентстве, работаешь шлюхой, потому что не захотела быть моей шлюхой! — его голос сорвался на последних словах, отчего я потянула руки к ушам, но Маттео перехватил их, теперь больно сжимая запястья. — Раз уж ты приехала без спроса на мою территорию, то должна чем-то отплатить, — злобно прошептал он мне и приблизил тело к моему вплотную. — Прекрати! — снова вспыхнула я и попыталась вырваться из стальной хватки, но его тело было слишком тяжелым и сильным; воспоминания ночей, когда он наваливался на меня, в мгновение ока обрушились на меня, и дыхание стало прерывистым. — Раз уж ты теперь продаешь себя, я могу трахнуть тебя, верно? Какая разница, кто трахает, либо они, либо я, — прорычал он мне на ухо, и я подняла колено, чтобы ударить им в пах, но он перехватил его одной рукой и больно сжал ногу. — Не дергайся, Габриэлла, или будет хуже, — его глаза пристально смотрели в мои, а руки стали шариться по телу, залезая под юбку. — Маттео, не нужно! — пролепетала я, но он не обратил внимания на меня и мои мольбы. — Прошу тебя, если в тебе есть что-то человеческое, отпусти меня. Я действительно пыталась найти в его глазах намек на то, что в нем остался человек, до которого можно достучаться. — Ты каждый раз ошибаешься, думая, что во мне есть что-то от человека, — нервно проговорил он и стал расстегивать ремень на штанах одной рукой, другой держа мои руки над головой и всем телом вдавливая в стену. — Молчи, Габриэлла, в этом доме никто не поможет тебе. Я снова дернулась, думая, что смогу сбежать, пока он резкими движениями расстегивал молнию, но Маттео лишь больно толкнул меня в грудь, ударив спиной о стену, из-за чего из меня вышибло дух, и я не заметила, как его язык нагло вторгся в рот. Я нахмурилась и прикусила его язык и губу со всей силы зубами, на что его рука сжалась на шее, и он отпрянул. — Чертова сука! Затем почувствовала его мерзкие руки на бедрах, как они снимали нижнее белье и как оно скатывалось по ногам к ступням. Боже, просто скажите, что это гребаный сон, и если я ущипну себя сильно-сильно, то смогу проснуться… Чувства смешались. Я бы хотела отключить их вовсе, но не могла. В памяти всплыли все моменты, когда Маттео насиловал меня, пока я была замужем за ним, и если тогда я смогла пережить, стерпеть, то смогу ли сейчас? — Маттео! Не делай этого! — снова взревела я, когда почувствовала, как его член прижимался ко мне, он был возбужден, и я даже не сомневалась в том, что это то самое удовольствие, от которого он готов кончать по нескольку раз. Через пару секунд я ощутила резкую боль внизу живота и услышала, как Маттео рвано вздохнул, будто ждал этого момента, будто у него не было других, кого он бы мог трахать. Я бы хотела сдержать слезы, но не смогла и заревела, как маленькая девчонка от беспомощности, от боли, что резала меня, от ощущения грязи, от которой я вроде только-только отмылась. Пальцы вцепились в его руки, которые все еще больно сжимали запястья, чтобы я никуда не смогла дернуться. Я буквально чувствовала, как под ногтями оставалась его кожа и кровь, потому что слишком сильно впилась ими в тыльную сторону его рук, но Маттео было плевать, он рвано двигался во мне, его зубы кусали шею, наверняка до крови, как он всегда это делал, однако боль, что была между ног, затмевала всю остальную. Маттео врезался в меня сильнее и быстрее, наращивая темп, а моя спина и затылок неприятно терлись о стену, глаза смотрели вперед пустым взглядом, и иногда я теряла фокус из-за слез, что заполняли их, но как только они падали на щеки, я снова могла ясно видеть, но на самом деле предпочла бы ослепнуть, чтобы не видеть перед собой того, кто так яростно вырывал из меня жизнь. — Ненавижу тебя, — тихо смогла произнести я. — Надеюсь, ты сгоришь в аду! — со всей злостью, что осталась во мне, заключила я, и Маттео, смотря в мои глаза, лишь нахально улыбнулся и снова впился в губы. Я чувствовала, что Маттео был на грани. Обе его руки сильно сжимали мою шею, и на мгновение показалось, что он задушит меня, но было плевать, я больше не чувствовала себя той, кем стала за год без него, — снова стала сломанной куклой. Мой организм пытался спастись, хватая ртом воздух, но я заставляла себя не делать этого и просто смотрела перед собой на входную дверь, надеясь, что хоть кто-нибудь помешает Маттео делать то, что он делает, но даже если бы кто-то увидел этот кошмар, не смог бы сказать и слова против. — Пока можешь дышать, сука! — прорычал Маттео и ослабил хватку на шее. Я стала глотать воздух, дабы заполнить его недостаток в легких, а Маттео продолжал входить и выходить из меня. И только когда он окончательно, кажется, сошел с ума и грубо, резко, до конца вошел в меня, я ощутила, как он излился в меня, и поняла, что в данный момент не чувствовала себя живой.***
Маттео оставил меня в гостиной, где некоторое время назад изнасиловал. После того, как он кончил и быстро удалился из комнаты, я скатилась спиной по стене на пол, поджала под себя колени и зарыдала навзрыд, закрыв лицо ладонями. Мое тело так сильно содрогалось, что я думала, что даже после того, как перестану рыдать, оно все равно будет биться в конвульсиях, а боль по всему телу никуда не уйдет, но еще хуже была боль, присутствующая глубоко в душе. Понятия не имела, сколько просидела так, но, наверное, довольно долго, потому что ноги затекли, а комната медленно стала погружаться во тьму — солнце садилось. Дверь в комнату открылась в тот момент, когда я попыталась встать, но не смогла. — Габи?! — это был Марко. — Что он сделал?! — он подбежал ко мне и присел на корточки, вглядываясь в мое лицо. — Что сделал Маттео?! — громче спросил он и попытался понять мое настроение, но то, что я сидела на полу, и так было показателем того, что хуже уже некуда. — То, что ему хотелось больше всего, — я сглотнула. — Причинил боль. Марко огляделся и, кажется, заметил мое белье, которое все еще лежало рядом со мной. Черт, я даже не удосужилась одеться, настолько была истощена. — Я убью его! — взревел он и хотел было встать, но я схватила его за руку и умоляюще посмотрела на него, наверняка красными глазами с полопавшимися капиллярами. — Прошу тебя, помоги мне, — и Марко тяжело вздохнул, видимо, пытался совладать со своими эмоциями, затем снова склонился надо мной и обвил руками талию, поднимая меня с пола. Я зажмурилась от боли в ногах и в животе. И почему я думала, что боль будет не такой сильной? — Тебе нужно в больницу, я подвезу, — как только поставил меня на ноги, буквально приказал он, сделав тон голоса ниже и грубее. — Нет, мне нужно домой, — резко осекла его я; в больнице могут потребовать информацию, если я скажу, что меня изнасиловали. — Просто отвези меня домой, Марко, это все, что мне сейчас нужно, — руки цеплялись за его свитер, как за спасательный круг, но сейчас я и правда видела в Марко личного спасителя, который и был им все то время, которое я жила в этом доме, находясь в браке с Маттео. Район Ист-Виллидж, Нью-Йорк. 04:35 PM Я сидела под струями душа на полу ванной и не чувствовала абсолютно ничего, кроме беспомощности и грязи на себе и внутри тела. Ненависть, с которой я относилась к себе во время брака с Маттео, вновь поглотила сознание. Я хотела царапать себя ногтями, хотела содрать с себя кожу, к которой он прикасался, хотела стереть память, лишь бы забыть все, что произошло. В глазах не было слез, но они болели так, что их хотелось выцарапать. И я действительно проводила ногтями по коже, оставляя на ней красные длинные линии. Признаться, раньше я никогда не причиняла себе боль, даже тогда, когда была замужем за Маттео, но сейчас желание что-то сделать с собой было сильнее, чем когда либо, но… сломаться гораздо легче, чем взять себя в руки. — Габи, с тобой все в порядке? — раздался голос Марко рядом с дверью в ванную комнату. Я тяжело вздохнула и прокричала осипшим голосом: — В норме, не переживай. Я была благодарна ему за то, что он решил остаться со мной на некоторое время, но не уверена, что могла находиться сейчас долгое время с кем-то, поэтому вскоре должна буду сказать Марко, чтобы он оставил меня одну. Скорее всего, он будет против, но я должна справиться с этим сама, как справлялась тогда. Наконец выйдя из ванной, я заметила Марко на кухне: наверное, пытался что-то приготовить, но у меня не было аппетита есть что-либо, да и не знала, появится ли в ближайшие дни. — Черт, я убью его, Габи, обещаю тебе, — увидев меня, сказал он. — Он твой брат, твой Босс, ты не можешь, люди пойдут против тебя, если узнают, что ты убил Маттео, — безэмоциональным голосом сказала я и уселась на стул, немного поморщившись от боли в животе. — Как я могу просто оставить это? — Марко указал на меня пальцем. — Я не могу смотреть на твое тело, на котором он оставил синяки и укусы, и не думать о том, как я медленно разрезаю его, выворачиваю… — Хватит, Марко! — остановила я его резко, повысив голос. — Я не хочу знать этого. Мне нужно побыть одной, — мой взор устремился на него, пока он ставил передо мной тарелку с макаронами. После нескольких препирательств со мной он все же ушел, но сказал, чтобы я всегда была на связи, чтобы отвечала на его сообщения, и я дала ему это обещание, — это я точно могла сделать, но не вынести чье-то присутствие рядом с собой в данный момент. Я не знала, мог ли он и правда убить Маттео, родную кровь, но понимала, что Марко лишь сильнее возненавидел брата, хотя, казалось, куда еще больше. Однако внутри я все равно переживала за него, потому что не хотела, чтобы он навлек на себя и на свою семью войну, убив Маттео. Он Дон, а Дона уважают, боятся, слушаются, ему повинуются и чуть ли не в ноги кланяются, поэтому я сомневалась, что кто-то поддержит Марко в его поспешном решении. Когда я легла в кровать, чтобы попытаться заснуть, хотя время было еще ранее, но мое тело требовало отдыха, телефон стал вибрировать на тумбочке, и я повернулась, чтобы взять его. На экране высвечивалось имя Лейлы. Немного подумав, я отложила телефон обратно и отвернулась, продолжив слушать вибрацию, пока она не прекратилась. У меня не было настроя разговаривать с кем-либо, как и видеть. Единственное, чего мне хотелось, это закрыть глаза, затем открыть и увидеть, что сегодняшний день был всего лишь ночным кошмаром, которые и так снились мне каждую ночь. Смогу ли я теперь вообще уснуть?