Чувства, взятые напрокат

Мисс Габриэлла Бьянко

Черч-стрит, церковь Сан-Пьетро, Нью-Йорк. 10:15 AM       Признаюсь, что не часто посещала церковь, но отчего-то именно сегодня, проснувшись с утра, почувствовала, что необходимо сходить в нее, как раз перед встречей с Джованни в мастерской. Кстати, после плотного ужина, приготовленного им, меня и правда разморило еще больше, и я улеглась спать, но уснула перед включенным телевизором на диване. Зато так мне не было страшно, потому что то и дело сквозь сон были слышны голоса из телевизора, а еще свет от него озарял комнату. Хотела бы я всегда так спокойно спать, а не просыпаться каждую ночь от кошмаров.       В церкви практически никого не было. Ранняя служба уже закончилась, после нее остались лишь немногие, в основном — те, кто по своему желанию хотел посидеть в тишине. Вот и во мне сегодня проснулось похожее желание. Такие места странно действовали на меня, будто после них все тревожные мысли уходили на второй план или вовсе переставали всплывать в голове. А еще запах ладана заставлял закрывать глаза и наслаждаться атмосферой. Папа говорил мне, что сам Бог может посетить тебя и успокоить, если находишься в церкви и если позволяешь своему сердцу открыться. Родители водили меня в церковь, но, как сейчас помню, почему-то я каждый раз отпиралась от этого. Что ж, не все дети могли понять, зачем их таскали в церковь.       И сейчас, стоя возле иконы Божьей матери и смотря на нее, я действительно ощущала легкость в теле и умиротворение в мыслях. Не могла сказать, что и правда верила в Бога, но, бывало, обращалась к нему и к высшим силам, потому что больше не к кому.       Развернувшись в обратную сторону, чтобы пройти и сесть на скамью, на мгновение замерла, не поверив глазам, ведь на другой скамье сидел Джованни. Кажется, он не разглядел меня, потому что в момент, когда я заметила его, отвлеченно рассматривал что-то сбоку от себя на стене. Резким движением поправив платок на голове, я юркнула на ближайшую скамью возле алтаря. Что он здесь делал? Неужели каким-то образом проследил за мной? Но не все же должно крутиться вокруг меня. Это лишь моя многолетняя паранойя давала о себе знать. Она каждый раз заставляла сомневаться, бояться, трястись. Возможно, когда-нибудь мы с ней расстанемся, но точно не в ближайшем будущем.       Теперь все спокойствие улетучилось, будто его и вовсе не было, потому что буквально за спиной сидел человек, от которого сердце в груди начинало стучать быстрее, а кровь в венах бурлила, практически обжигая кожу изнутри. Это было необычное новое чувство, однако мне оно нравилось, и я… хотела бы опуститься в него с головой, но могла ли? Джованни Пеллегрини — совершенно не тот, кто мне нужен. Его жизнь — сплошная черная полоса.       Аккуратно повернув голову вбок, влево, чтобы посмотреть, не ушел ли он, я никого не заметила, будто его и вовсе не было здесь. Может, это и правда всего лишь плод моего воображения? Я развернулась всем корпусом, но увидела только одинокую женщину.       — Меня ищешь? — я буквально подскочила на месте и прижала ладонь к лицу, чтобы закрыть рот, потому что почти что вскрикнула, чего нельзя делать в церкви.       Резко развернувшись вправо, увидела Джованни собственной персоной. Он сидел не слишком далеко от меня, но и не слишком близко, однако был рядом и рассматривал меня.       — Прости, не стоило так неожиданно появляться, — с мягкостью в голосе извинился он.       — Я думала, что ты лишь плод моего воображения или призрак, — призналась я и чуть фыркнула, вспоминая, как меня чуть не хватил ужас несколько секунд назад.       — Надеюсь, что вскоре не стану им, — Джованни чуть усмехнулся.       — И давно сидишь рядом? Я думала, что ты не заметил меня, — теперь тише произнесла я, потому что некоторые прихожане начали оглядываться на нас, явно презирая громкий разговор.       — Знаешь, когда люди считают, что их никто не видит, они глубоко ошибаются, — лишь произнес Джованни и придвинулся чуть ближе, но теперь смотрел куда-то прямо, туда, где только что прошел священник. — А ты предпочла бы быть незаметной? Совсем как тогда, в кафе, — вспомнил вдруг он нашу самую первую встречу.       Я не могла понять, почему именно не хотела, чтобы Джованни увидел меня, ведь мы и так бы с ним встретились спустя несколько часов. Наверное, мне просто необходимо было побыть одной и подумать о том, что произошло несколько дней назад. А еще — настроиться на встречу с ним.       — Кстати, об этом, — я подняла руку, как бы останавливая все дальнейшие вопросы и мысли. — Часто знакомишься с кем-то в кафе или на улице? — этот вопрос имел в себе некую подковырку, но сейчас я не боялась разговаривать таким образом.       — Нет, вовсе нет, — его взгляд снова нашел меня. — Только с теми, кто…       Телефон в пальто Джованни издал громкий звук входящего звонка, и женщина, сидящая впереди нас, в очередной раз обернулась на нас и закатила глаза. Кажется, нам действительно пора было уходить отсюда.       Время близилось к полудню, поэтому уже можно было ехать в мастерскую. Джованни, как только закончил разговаривать по телефону, вновь подошел ко мне и предложил поехать вместе до студии. Смысла отказывать не было, ведь мы все равно окажемся в одном месте в одно время.       — Как ты себя чувствуешь? — спросил Джованни, как только мы отъехали от церкви.       Внутри что-то затрепетало. Мне было приятно, что он интересовался. Ему правда важно и интересно? Я почему-то надеялась на это, и несколько ноток в его голосе говорили именно о беспокойстве.       — Гораздо лучше, чем несколько дней назад, до того, как ты позаботился обо мне, — смущенно ответила я, но позволила себе посмотреть на Джованни, когда и он повернул голову навстречу. — Что насчет твоей мамы? — не была уверена, что имела право задавать такие личные вопросы, но вчера, когда ему позвонила сестра и сообщила о том, что их маме стало хуже, я заметила, как эмоции горя захлестнули Джованни, хотя он всегда пытался быстро скрыть то, что чувствовал в определенный момент.       — Ее оставили в больнице, — тихо проговорил он и поджал губы, снова смотря на дорогу впереди себя. — Возможно, она не сможет дышать самостоятельно.       — Мне жаль, я не должна была спрашивать, — почти прошептала я, ощутив как по телу побежали мурашки; каково это, когда понимаешь, что родному человеку, возможно, осталось недолго? Никогда бы не хотела такое испытать, но наверняка всех нас ждала такая судьба и такое испытание, ведь мы не вечны.       — Все в порядке, — отозвался Джованни спустя несколько минут молчания, а я уж подумала, что он предпочтет не развивать дальше этот разговор. — Мне бывает необходима поддержка, особенно если все идет через задницу, — это неожиданное признание от него будто выбило землю из-под ног.       Кажется, с каждой нашей встречей мы становились лишь ближе. Однако я также видела и замечала, что Джованни хотел бы держаться от меня подальше, как и я — от него. Не зря же он тогда пропал на две недели.       — Всем время от времени необходимо плечо, на которое можно опереться, — слегка улыбнулась я. Район Бруклин, Нью-Йорк. 12:25 PM       Студия встретила нас тишиной, но в ней было светло и уютно из-за лучей солнца, которые попадали в небольшое пространство комнаты сбоку. Чаще всего мне нравилось именно это время для работы в мастерской, потому что я любила солнце — оно всегда поднимало настроение.       — Мне нужно переодеться в рабочую одежду, — оповестила я, когда Джованни закрыл за собой дверь и стал оглядываться по сторонам; уверена, что для него подобный опыт происходил впервые.       Он лишь кивнул на мои слова, и я спряталась за небольшой ширмой, что стояла в углу комнаты. Однако все то время, что я стояла за ней и стягивала с себя джинсы с кофтой, размышляла, а не просвечивалось ли мое тело.       Напоследок кинув беглый взгляд в маленькое зеркало, которое висело здесь же на стене, поняла, что нужно убрать некоторые пряди волос от лица, чтобы не мешались при работе с глиной, поэтому достала из сумки маленький крабик и закрепила им волосы на затылке.       — Часто к тебе приходят учиться лепить? — спросил Джованни, когда я вышла из-за ширмы.       Он стоял возле большого шкафа, в котором хранилось много разной посуды: в основном это были работы учеников, которые еще не до конца просохли.       — Каждый день кто-то записывается через специальный сайт, но, наверное, и сам можешь догадаться, что не могу каждый день проводить занятия, — ответила я, пожав плечами и подойдя к Джованни ближе, протягивая ему фартук. — Чтобы не испачкаться.       — Я не боюсь испачкаться, — даже не сомневалась в этом; что могло быть хуже, чем кровь другого человека, которого он убивал? Точно не глина.       Я кивнула и положила второй фартук на стул рядом с большим столом на случай, если Джованни все-таки решит надеть его, а другой завязала на своей талии и шее.       В следующие минуты я рассказывала Джованни, что можно слепить из глины и что будет сложнее лепить, а что — нет. Также показывала ему примеры кружек, тарелок, ваз. Он, кажется, был вовлечен в процесс, потому что внимательно слушал и иногда задавал интересующие его вопросы.       — Как насчет гончарного круга? — Джованни кивнул в сторону, где стоял интересный и сложноватый для него инструмент.       — Уверен, что справишься? — ухмыльнулась я и подошла к гончарному кругу, опустив на него руку. — Он любит, чтобы с ним обращались нежно, — склонила голову вбок.       Джованни по-хитрому улыбнулся и провел рукой по волосам, после чего медленно направился в мою сторону и остановился сбоку от меня, затем, чуть нагнувшись к моему уху, прошептал:       — Non preoccuparti, so essere gentile.       Волосы на затылке зашевелились от его близости и от низкого тембра голоса, в котором прозвучала хрипотца. Внутренности сжались, но не от страха, а от желания. Непреодолимое желание охватило тело. Я хотела повернуть голову и прошептать так же, как и он мне на ухо: «покажи свои умения», но взяла себя в руки, и лишь повернула голову и встретилась с глазами Джованни, которые изучали меня вот уже несколько секунд, наверняка ожидая какого-то ответа, но я лишь ухмыльнулась и кивнула, затем прошла к другому углу мастерской, чтобы достать еще один стул, — не на одном же мы будем сидеть.       — Хорошо, если ты в себе уверен, то benvenuto, — я пригласила его сесть на стул, а сама уселась на соседний: таким образом мы сидели плечом к плечу, однако это было ничто по сравнению с тем, когда Джованни стоял либо напротив меня, либо сбоку.       Я взяла глину, что стояла у меня под ногами в специальной емкости, и уложила ее на гончарный круг, после чего включила его, и он, в свою очередь, начал крутиться.       — Предлагаю, чтобы ты сначала посмотрел, как это делаю я, а потом попробуешь сам, идет? — мельком взглянула на Джованни, который сосредоточено следил за моими руками.       — Идет, — согласился он. — Не включишь какую-нибудь музыку для атмосферы? — вдруг предложил Джованни. — Может, свою любимую? Я уже раскрыл тебе свой музыкальный вкус.       Подумав несколько секунд, я согласилась, вытерла руки о мокрое полотенце и поднялась со стула, чтобы пройти к небольшой тумбочке у окна, на которой стояла колонка, возле нее же лежал мой телефон. Я быстро подключила его к колонке и включила плейлист, который имел название «Сокровенное». В него я обычно добавляла песни, которые тронули за душу.       — Джаз? — удивленно спросил Джованни, когда услышал музыку, и откинулся на спинку стула.       — Это так странно? — с легкой улыбкой спросила я и снова опустилась на стул рядом с ним.       — Нет, просто в моем окружении никто не слушает джаз.       — Значит, я буду первой, — пожала плечами я, и мы оба улыбнулись друг другу.       Некоторое время я формировала из глины нужную форму, из которой было бы легко слепить небольшую вазу. По ходу движения объясняла Джованни, чего не стоит делать категорически, например, слишком сильно нажимать на глину, потому что тогда ничего не получится слепить. Затем я предложила ему протянуть руки и аккуратно взяться за основание вазы, откуда нужно было немного поднять глину, чтобы увеличить вазу в высоте.       — Да, вот так, правильно, — смотря на руки Джованни, сказала я; он и правда старался делать все так, как я ему рассказывала. — Думаю, по высоте идеально, — посмотрев немного сбоку и подумав, оповестила я. — Теперь можешь одну руку засунуть внутрь, а другой помогать снаружи, чтобы ваза получилась ровной.       Джованни сначала несмело поднес одну руку к горлышку вазы, но я положительно кивнула, мол, и правда можно засунуть руку внутрь, после этого он решился, а я тихонько хихикнула от его нерешительности, за что он одарил меня взглядом «ничего не говори», отчего я еще сильнее залилась смехом.       — Кажется, я не справлюсь без тебя, Габриэлла, — спустя минуту сказал Джованни, практически моля о помощи.       Я уже и забыла, что он знал мое настоящее имя — и как оно звучало из его уст.       Привстав со стула, потому что сверху было удобнее помогать и разглядывать, что не так, я остановилась за спиной Джованни и наклонилась вперед.       — У тебя слишком напряжены руки, — отметила я. — Позволь помочь тебе, — моя грудь практически касалась его спины и плеча, но отчего-то я не была против этого, да и Джованни, видимо, тоже, потому что он чуть склонил голову вбок, давая мне лучший обзор и доступ к его рукам.       Power — Isak Danielson       Я положила руки поверх его, и меня будто прошибло током. Руки Джованни были невероятно горячими. Под пальцами ощущались вены. Я сглотнула ком в горле и продолжила направлять его кисти в нужное направление, чтобы не испортить вазу.       — Расслабься, Джованни, — тихо произнесла я. — Ты же умеешь быть нежным, — он кивнул с хитрой улыбкой. Я наклонилась еще ниже, и теперь наши лица находились буквально в нескольких нещадных сантиметрах. — Представь, что ваза — это женщина, в которую ты влюблен до потери пульса, до мурашек по коже, а ее образ снится тебе каждую ночь, — понятия не имела, что и зачем сейчас говорила, но слова сами лились изо рта. — И если ты слишком сильно нажмешь, то твоя любимая сломается, разобьется на мельчайшие осколки, — руки Джованни начали понемногу ослабевать. — Уже лучше, — я улыбнулась и только потом заметила, что он смотрел не на вазу, а на меня. Его серые глаза изучали мое лицо, но потом задержались на губах. — Ты отвлекаешься, — прошептала я и повернула голову навстречу Джованни, теперь мои глаза смотрели в его. — Джованни, ваза, — снова повторила, надеясь, что он отвернется первым, потому что я, казалось, не могла сделать этого — меня будто загипнотизировали.       Одна из моих рук все еще соприкасалась с рукой Джованни и придерживала вазу, чтобы она не потеряла форму, которую мы ей придали.       — К черту вазу! — внезапно прорычал он и схватил одной рукой мое лицо, окончательно притянул к себе и захватил губы в плен.       Я опешила от этого действия, но не отстранилась, а лишь нащупала кнопку выключения гончарного круга, после чего вторая рука Джованни обвила мою шею, а я положила ладони на его плечи. Он развернулся ко мне всем корпусом, быстро переместил руки на мою талию и усадил к себе на колени. В памяти тут же всплыл момент из Филадельфии, когда я точно так же сидела на нем, а он заявил о желании поцеловать меня. Тогда я отказалась, но сейчас нам обоим сорвало крышу.       Джованни мягко поглаживал руками мою спину, вызывая мурашки по всему телу, а я проводила пальцами по его волосам. И плевать, что наши руки были испачканы в глине. Важно лишь то, как губы Джованни соединялись с моими, как его язык мягко вторгался в рот, изучая его, сплетаясь с моим языком, как его зубы мягко покусывали нижнюю губу. Джованни не двигался слишком быстро, но и слишком медленно — тоже. Это были нежные прикосновения, будто он пытался раскусить меня, поэтому бабочки в животе вновь закружились. Я никогда не испытывала такого эффекта от поцелуя, потому что Маттео целовал меня грубо, резко, как ненужную вещь, да и я не горела желанием целоваться с ним.       Сколько прошло минут? Понятия не имела. Да и хотела ли знать? Когда мы отстранились друг от друга, я опустила голову на плечо Джованни, слыша, как его дыхание сбилось, чувствуя, как тяжело вздымалась его грудь. Однако и я никак не могла отдышаться, не могла привести в нормальный ритм сердце, — оно бешено стучало в груди, готовое разорвать ее.       — Габриэлла, — осторожно позвал Джованни, его рука вновь скользнула по моей спине, и я чуть вздрогнула от этого.       Я подняла голову, чувствуя, как щеки заливает румянец: возможно, я была даже красным помидором — мне было свойственно краснеть.       — Прости, это наверняка ошибка, — произнес он и легким движением руки заправил прядь моих волос за ухо.       Я поерзала на его коленях, и его лицо на мгновение изменилось, будто лучше было больше такого не делать. Опустив глаза вниз, поняла, что Джованни возбужден. А что насчет меня? Я боялась признаваться в этом, но по тому, как между ног покалывало, вероятно, от вожделения, могла с точностью сказать, что желание чего-то бóльшего было равно желанию Джованни.       — Это… — я запнулась, поднимая глаза и встречаясь с подозрительным взглядом. — Не знаю, просто так неожиданно, — где-то в глубине души, конечно же, знала, но не могла в данный момент сказать этого вслух.       Джованни убрал от меня руки и откинулся на спинку стула, и я восприняла этот жест как-то, что я могла спокойно подняться, что он более не держал меня. И я поднялась, так неловко, вразвалку, будто опьянела только лишь от одного поцелуя, только лишь от запаха бергамота, исходившего от него.       Музыка продолжала литься из колонки, но теперь я не слышала ничего, кроме бешено стучащего сердца в груди. Теперь я не знала, как вести себя с Джованни, о чем с ним говорить… Границы окончательно стерлись, стены разрушились. Нам оставалось лишь протянуть друг к другу руки, чтобы до конца раздвинуть оставшиеся камни от руин, но, судя по тому, что Джованни сказал после поцелуя, он, вероятно, так же, как и я, сомневался, стоит ли двигаться дальше, стоит ли заходить слишком далеко, ведь потом не будет возможности все вернуть на свои места, если только причинить боль друг другу, оставить неприятный колющий отпечаток в груди, который, уверена, будет разбивать сердце на куски.       Спустя несколько минут я взяла себя в руки и снова присела на стул рядом с Джованни, который задумчиво рассматривал вазу.       — Если хочешь, мы можем закончить на этом, я доделаю ее, но, скорее всего, в другой день, — осторожно сказала я, немного скашивая глаза в его сторону.       Как только я это сказала, колонка вдруг прекратила воспроизводить музыку, затем раздался звук входящего звонка, и я, извинившись, поднялась с места и подошла к телефону. Выключив колонку, чтобы на ней не было слышно разговора, я ответила на звонок, даже не посмотрев на экран, чтобы узнать, кто беспокоил меня.       — Габриэлла, надеюсь, ты еще не удалила мой номер, — послышался резкий голос Маттео, и я невольно вздрогнула; как он вообще посмел позвонить после того, что сделал?!       — Нет, — односложно ответила я и посмотрела на Джованни, который встал со стула и прошел к раковине, чтобы помыть руки.       — Хотел сообщить, что привез Эмилию к твоему дому, и если поторопишься, то сможешь увидеть ее, — Маттео говорил как-то по-хитрому и ехидно, но это была его обычная манера речи; и все же меня все равно что-то настораживало. — Так что, ты приедешь? — сукин сын не умел ждать ни минуты.       — Приеду, только дождитесь, — кинула я без каких-либо эмоций, хотя внутри будто бушевал огонь, разгоралась буря.       Я безумно соскучилась по дочери, поэтому, если мне придется снова встретиться лицом к лицу с Маттео, плевать — мне нужно увидеть Эмилию, обнять ее, поцеловать и затискать в объятиях, а еще понять, что ей никто не причинил вреда. Мы, конечно, разговаривали с ней почти каждый день, пока она была в Италии, и она более менее успокоилась с того дня, когда чуть ли не плакала мне в трубку, умоляя забрать домой, однако все это — не то по сравнению с тем, что ощущаешь, когда видишь родного человека перед собой.       — Так, ты не против, если мы?.. — обратилась я к Джованни, когда тоже подошла к раковине.       — Нет, это ведь твоя мастерская, поэтому только тебе решать, когда заканчивать урок, — теперь его голос звучал отстраненно, будто это не мы поддались искушению и целовались.       Взглянув на себя в зеркало, увидела несколько следов глины на лице и шее, видимо, от рук Джованни, которые притягивали к себе ближе; отчего-то мне не хотелось смывать их, было большое желание оставить, как напоминание о том, что мы сделали.       — У тебя в волосах глина, — решила разрядить обстановку и немного посмеялась от этого. — Давай помогу смыть ее, — предложила я, глядя на Джованни сквозь зеркало.       Он некоторое время лишь рассматривал меня, затем кивнул и чуть склонил голову вбок, чтобы я смогла дотянуться. И снова память возвратила меня в Филадельфию. Все-таки поездка явно стала началом того, что мы испытывали к друг другу на сегодняшний день.       Мы не говорили друг другу ни слова, пока я смывала с волос глину, но перекидывались взглядами, тем самым разговаривая на немом языке. Глаза Джованни, как и всегда со мной, горели нежностью, и я могла с уверенностью сказать о том, что была влюблена в эти серые радужки и в то, что они излучали.       После того, как я переоделась в повседневную одежду, мы вышли из студии и направились на улицу. Солнце скрылось за тучами, хотя некоторое время назад светило очень ярко.       — Я могу подвезти тебя до дома, — предложил Джованни, когда мы спустились со ступенек; его машина стояла почти у входа.       — Нет, не нужно, я немного пройдусь пешком, зайду в магазин, — соврала я, просто потому что не хотела, чтобы он встретился с Маттео, ведь тот явно ждал на улице. — Спасибо, — немного отошла в сторону, давая понять, что мне действительно не нужна его помощь, хотя после того, как в меня стреляли и, вероятно, хотели убить в машине, подорвав ее, было страшновато ходить одной по улицам. Наверное, я больше верила в то, что моя жизнь здесь совершенно ни при чем.       — Хорошо, — даже не настоял, и это показалось странным. — Тогда… до свидания, Габриэлла, — и вот, снова это «до свидания», хотя в прошлый раз было «пока», после которого мы не виделись более двух недель.       — До свидания, Джованни, — я легонько улыбнулась и помахала рукой, затем развернулась и пошла в противоположную сторону.       — Ты должна мне еще один урок! — услышала я вслед и рассмеялась.       — Sognare non è dannoso! — развернувшись, крикнула я, и только после этого Джованни сел в машину, улыбнувшись в ответ.       После того, как я услышала рев мотора и «визг» шин, поняла, что он уехал, и позволила себе растянуть губы в улыбке во все тридцать два зуба, как будто я была глупым влюбленным подростком, которого впервые поцеловали. Однако в животе и правда до сих пор порхали бабочки, — они снова помогали оживить тело, будто питали его позитивной энергетикой.       Сейчас я действительно дала слабину, потому что хотела ощутить это незнакомое чувство легкости и эйфории, хотя бы на некоторое время. Мне даже было плевать на то, что я буквально бежала на встречу с Маттео, так как думала больше о дочери, чем о нем. Район Ист-Виллидж, Нью-Йорк. 03:17 PM       Я даже не заметила, как оказалась в своем районе, наверное, потому что до онемения конечностей желала поскорее встретиться с дочерью. Но, как только темно-синяя машина появилась в поле зрения, я замедлила шаг, сглотнула слюну, что скопилась во рту, высоко подняла голову и надеялась, что моя походка выглядела уверенно, а не сломанно.       Как только подошла ближе к машине, дверь со стороны водителя открылась и оттуда появился Маттео. Он окинул меня взглядом, оценивая, и подошел ближе, я же сделала два шага назад. Кажется, он был даже без телохранителя. Но где наша дочь? Я надеялась, что она сидела в машине.       — Где Эмилия, Маттео? Ты обещал привезти ее, разве нет? — с вызовом в голосе спросила я.       Я все еще ощущала его губы, зубы и язык у себя на коже и во рту, после того, как он изнасиловал меня несколько дней назад. И сейчас я, конечно же, храбрилась, делала вид, что в очередной раз справилась, но действительно ли это было так?       — Ты так мила в своей наивности, Габриэлла, хотя должна была уже давно понять и запомнить, что я точно не тот человек, которому стоит верить на слово, — черт, о чем он говорил? — И мне все еще нравится это в тебе, — тише произнес Маттео и ближе подошел ко мне, а я снова попыталась отойти назад, но он поймал мое запястье и притянул к себе, дернув. — Сейчас ты без каких-либо криков пройдешь со мной в квартиру! — грубо приказал он, и я оставила попытки дерганий в его руках, стиснув зубы.       Какого черта он от меня хотел?! Зачем на самом деле встретился?       Я боялась, что может повториться все то, что произошло в его доме, но мне было некуда деваться. Против Маттео я была слаба, потому что страх перед ним туманил разум.       Он рывками тащил меня за собой, потому что мое тело само собой пыталось остановить его, но все тщетно. Я нехотя достала ключи от двери и открыла ее. Маттео буквально втолкнул меня в квартиру, затем спокойно зашел сам и закрыл дверь на замок. Дыхание в этот момент опасно замедлилось. Тишина сдавила уши.       Я все еще стояла в коридоре спиной к Маттео и не двигалась, будто вросла в паркет. Но вскоре ощутила горячее дыхание на шее.       — Скажи мне, Габриэлла, наша договоренность о работе в агентстве все еще в силе? — вот же ублюдок! — Мне позвонила Хелен, — черт бы ее побрал! — сказала, что никто не может дозвониться до тебя и что ты давно не появлялась на работе, а клиенты, знаешь ли, не ждут, — Маттео обошел меня и улыбнулся злобной ухмылкой.       — Мне нужно было время… восстановиться, — объяснила я, хотя подозревала, что ему было на это плевать.       — Время? Тебе нужно чертово время?! — крикнул он и бросился на меня, отчего я испуганно вскинула руки перед собой, чтобы хоть как-то уменьшить давление на себя, если он собирался ударить меня. — У тебя нет этого времени, Габриэлла! Хочешь вернуться в семью?       — Я не вернусь в твой дом, Маттео! — выпалила я, потому что это было бы самым страшным наказанием, которое он мог выбрать для меня. — Я завтра же выйду на работу, — спокойнее произнесла я и осторожно взглянула в лицо Маттео.       — Не завтра! — резко рявкнул он. — Сегодня же!       Вот же сукин сын!       — И знаешь что? — Маттео в очередной раз оглядел мое тело, и я вздрогнула от его взгляда; что он задумал? — Я твой первый клиент на сегодня, — едко произнес он, когда буквально навис надо мной, как коршун над добычей.       — Я больше не твоя! Ты не можешь так поступать со мной! — я знала, что эти слова были пустым звуком, уже по тому, как он резко скинул пальто, и оно упало на пол к его ногам, и как он хищно стрелял глазами в меня; все это говорило о том, что Маттео не намерен слушать, — да он вообще никогда не слушал, лишь делал то, что ему взбредет в голову, и плевать, что своими действиями он причинял боль, вонзал каждый раз нож в разные части тела, а потом крутил им, пока не оставалось ни одного живого органа, — лишь раскромсанные куски.       Почему я верила и надеялась, что после того, как уйду от него, стану свободна, обрету счастье, что больше не будет его влияния? Мафия, и все, что связано с ней, никогда не оставят меня. Я — марионетка. Я — кукла, к которой привязаны ниточки, а концы этих ниточек — в руках у Маттео. Наверное, это нормально, когда определенный человек пытается иметь власть над твоей жизнью.       Я увернулась от руки Маттео, которой он хотел больно прижать меня спиной к стене, ударив бы при этом в грудь. У него что, черт возьми, фетиш на это действие?! Это дало мне некоторое время на то, чтобы убежать к себе в комнату, в которой лежал пистолет — всегда под подушкой. Схватив его в руки, направила на входящего в комнату Маттео. Забавно, что у меня всегда было оружие дома, но я не умела им пользоваться.       — Серьезно думаешь, что сможешь убить меня? — уверенно хмыкнул он.       — Тебя точно смогу, потому что ты гребаный псих! — со всей агрессией, что скопилась внутри, громко выкрикнула я.       — Тогда стреляй, — Маттео сделал шаг в мою сторону, и я сняла с предохранителя пистолет, как учил Джованни. — Габриэлла, ты теряешь время, — еще шаг.       И я нажала на спуск, но… черт, там не было пуль! Вот же дерьмо!       — Даже твое оружие не хочет, чтобы я был мертв, — издал смешок Маттео и приблизился ко мне вплотную. — Все указывает на то, что я могу взять тебя, — приторно-сладко продолжил он.       Мои ноги резко отнесли тело назад, но столкнулись с кроватью, и я повалилась на нее спиной.       — И сама падаешь передо мной на кровать, — снова едкая улыбка исказила его лицо.       Затем Маттео навис надо мной, резко опустив руки по обе стороны от меня, а колено поставил между моих ног. Мне снова некуда было бежать. Я была в гребаной ловушке. Нужно было соглашаться на предложение Джованни.       Черт. Черт. Черт.