Отражение

      То, что Сюэ Мэн самовлюбленный понять не сложно, не обязательно даже его слушать или находиться вблизи него, достаточно просто пару минут на него посмотреть. И речь идет не про его внешний вид, извечно вылизанный и сдобренный дорогими безделицами. Поведение самого Сюэ Мэна говорит об этом. Любая отражающая поверхность не остается без его внимания. Будь это стеклянный сосуд, искажающий его лицо до неузнаваемости, чашка супа, рассыпающая по лицу пятна от масла и точки специй, или лужа, в отражении которой он выглядит серым. Маленькие сверкающие камушки, речка, острие меча, покрытая лаком деревяшка — всё, что может отразить в себе окружение, привлекает внимание Сюэ Мэна. Он невзначай смотрит на чужие несуразно огромные серьги и ловит в них свой собственный искаженный взгляд, пару секунд играет в перегляди со своим отражением, не прекращая вести разговор, и отворачивается в поисках более качественной замены зеркалу. Приподнимая пиалу с чаем, он всегда ненадолго опускает взгляд, чтобы увидеть собственное лицо, блёклое и мутное, но знакомое до мельчайших деталей.       Зеркала для Сюэ Мэна вовсе порок. В его покоях их всего два: стоящее на входе бронзовое в полный рост и маленькое серебряное зеркальце, всегда натертое до слепящего блеска, почти не искажающее цвет и черты лица. Парадоксально, но зеркал в обычной жизни он избегает, пробегает по ним взглядом, словно те недостойны его внимания, но стоит сделать шаг в сторону или выждать минуту, как руки его тут же тянутся поправить волосы или край одежд. Это напускное безразличие быстро разбивается, стоит собеседнику встать напротив его отражения. Тогда Сюэ Мэн чуть отходит в бок, смотрит куда-то в уголок глаза собеседника и расфокусированным взглядом наблюдает за собой. Все эти мелочи легко скроются от стороннего наблюдателя, но те, кто говорят с ним чуть чаще или вовсе заинтересованы в нем, вынуждены сталкиваться с пустым скользящим от места к месту взглядом чересчур часто.       Все, кто прознал эту маленькую тайну, тайной вовсе не являющейся, давно смирились, спокойно закрывая на это глаза. Пусть Сюэ Мэн не смотрел на собеседника, но слушал всегда довольно внимательно, словно боясь, что его слабость будет раскрыта. Вот только оба Мэй Ханьсюэ не готовы были мириться с мельтешащим по комнате взглядом. Ведь этот взгляд бегал безостановочно в любой момент, изредка останавливаясь в их глазах. Хотя оба были уверены, что в глаза Сюэ Мэн смотрит, лишь когда может заметить там себя, ведь стоит его чуть одернуть, как он, сразу раскрасневшись, начинает браниться, а затем смотреть в пол. Хорошо, если пол не лакированный. Бороться с невинной привычкой радикально не хотелось, а вот возвести в абсолют её никто не запрещал. В одну из лавок как раз завезли пару огромных зеркал, что пока не имеют себе равных. — Какого черта мы так спешим? — пытаясь замедлить шаг, спрашивает Сюэ Мэн, подталкиваемый в спину младшим Мэй Хансюэ. — Тебе понравится, — всё так же быстро шагая, отвечает тот. — Может, стоит тебя на руках понести, раз ты препираешься?       Сюэ Мэн взбрыкивает, кидает сердитый взгляд сначала на идущего чуть впереди старшего Мэй Хансюэ, затем через плечо посылает точно такой же взгляд ухмыляющемуся младшему Мэй Хансюэ, от чего тот растягивает губы в улыбке сильнее и щурит глаза. Вечером на Сышэн всегда оживленно, весь день усердно занимающиеся ученики получают в своё распоряжение пару свободных часов, гуляют в компании или в одиночестве, погружая всё в легкое жужжание голосов. В такой расслабленной суматохе все провожали молодого главу взглядом, лишь несколько проходивших рядом учеников поприветствовали его как подобает. Казалось, никто не замечает гуляющего на лицах Мэй Хансюэ предвкушения и лёгкого отпечатка паники вперемешку с интересом на лице Сюэ Мэна. Все трое двигались в сторону гостевых домов, где особо ярко чувствовался запах распускающихся по весне цветов. Мэй Хансюэ по старой привычке делили одно помещение на двоих даже несмотря на то, что большинство теперь знало, что их двое. Рассчитанный на супружескую пару небольшой дом, состоящий из трех основных комнат, находился дальше всех остальных и был окружен вечнозелеными деревьями, ещё совсем крохотными из-за того, что высадили их недавно, но уже хорошо скрывающими окна здания от посторонних глаз.       Старший Мэй Ханьсюэ, открыв дверь, обернулся, дабы взглянуть на брата, что стал активно кивать, едва уловив его взгляд. Сюэ Мэна происходящее насторожило пуще прежнего, он сжал руки в кулаки, с шумом вздохнул влажный вечерний воздух и, вскинув голову, шагнул вперед. Едва он зашёл в помещение, его окружили с двух сторон, стянули с него громоздкие сапоги, единовременно избавились от собственной обуви и, подхватив его под руки, повели вперед. — Вы, в конце концов, скажете, зачем мы сюда пришли? — в очередной раз спросил Сюэ Мэн, в надежде услышать ответ; он привык, что обычно время они проводят либо в его покоях, либо на улице. — Чего молчите? Я задал вам вопрос! — Увидишь, — в этот раз ответил старший Мэй Хансюэ, что, в отличие от брата, скрывал эмоции в разы лучше, однако, сейчас на его лице было ничем неприкрытое предвкушение.       Фыркнув, Сюэ Мэн зашел в спальню и тут же наткнулся взглядом на неприлично большое зеркало, точно не медное, но отливающее едва заметным желтым блеском, расположившееся ровно напротив кровати. Не успел он отойти от шока, как краем взгляда заметил второе подобное зеркало на противоположной стороне от кровати. В едва обжитой комнате два громоздких зеркала смотрелись до абсурда нелепо, отражающие друг в друге себя, они, обрамленные в красное дерево, выглядели словно проход в другой мир. — Что скажешь? — спросил младший Мэй Хансюэ, устроив свою голову у него на плече, а руки обвив вокруг талии. — Извращенцы. Знать не хочу, что вы двое делали с этими зеркалами! — Какого ты о нас мнения? — наигранно обиженным тоном спросил младший Мэй Хансюэ, грустно вздохнув. — Которого заслуживаете. Объяснитесь. — Ты любишь смотреть на себя. — начал младший Мэй Хансюэ, и старший тут же подхватил его речь: — И избегаешь взгляда в глаза другим, — Сюэ Мэн от подобной, словно отрепетированной, речи скривился, дернул плечами, но теперь устроившегося на них Мэй Хэнсюэ сгонять не пытался. — Поэтому мы решили, что тебе понравится. Перед зеркалом.       До этого мирно стоявший Сюэ Мэн вдруг дёрнулся вперед, вырываясь из окруживших его рук. Всё его лицо покраснело; щеки горели огнем. Хватая ртом воздух, точно рыба, он переводил взгляд от одного близнеца к другому, то и дело повторяя: «Ты… вы двое… Вы,» — но так и не приходя к чем-то конкретному. Несмотря на всё, что было между ними, он до сих пор стеснялся вслух говорить об их отношениях, сексе или о чем-то постыдном. Мэй Хансюэ обходились метафорами или красноречивым молчанием, после которого неизбежно следовала подобная реакция. Надутые в возмущении щеки, приподнятые плечи, сначала невозможность сказать хоть что-то, а после отборная брань. Подняв руки в примирительном жесте, младший Мэй Хансюэ обошел его по кругу и сел на кровать рядом с братом. Повозмущавшись ещё немного и сделав пару шагов вперед, Сюэ Мэн уставился на своё собственное отражение, недовольно сверля двойника. — Что теперь скажешь? — Скажу, что вы два гребаных извращенца. С лисами-оборотнями дело иметь проще. — Ты уже это говорил. — Ничего не поменялось. Собаки себя и то более воспитанно ведут.       Старший Мэй Хансюэ, порядком устающий от подобных спектаклей и поддразниваний брата, протянул руку замеревшему Сюэ Мэну. Тот руку принял и позволил подтянуть себя ближе, но показно громко цокнул и закатил глаза. Все трое замолчали, переглядываясь. — Делайте, что задумали. — спустя пару минут сказал Сюэ Мэн, отвернув голову и поджав губы.       Старший Мэй Хансюэ тут же потянул его сильнее на себя, младший из братьев, поднявшись, стал стаскивать громоздкие вещи главы пика Сишэн, неаккуратной кучкой сбрасывая их на пол. Доспехи загремели по полу, ткань с шорохом ложилась поверх них. Скинув с себя верхние слои одежды, старший Мэй Хансюэ начал снимать с головы Сюэ Мэна украшения, распутывать незамысловатую прическу и доставать из ушей громоздкие, аляповатые серьги. По итогу, голый Сюэ Мэн жался на просторной кровати, метая взгляды от одного зеркала к другому, находя в нем бесчисленное количество своих копий и копий раздевающих друг друга братьев. Было неуютно, в носу свербило не пойми из-за чего и хотелось чихнуть. То ли холод, то ли дискомфорт забирался внутрь него, раздражая нервы непониманием. Оставив на себе нижние слои одежды, достаточно тонкие, чтобы можно было рассмотреть контуры тела, Мэй Хансюэ забрались на кровать по обе стороны от Сюэ Мэна, крутя им точно игрушкой, дабы он сел так, как ими изначально было задумано. — Смотри в зеркало. — сказал младший Мэй Хансю, приподняв его лицо за подбородок, пока сам наклонившись, принялся целовать оголенное плечо. — Вы больные.       Чьи-то теплые, чуть шероховатые руки заскользили по его телу томительно медленно, не желая пропустить и сантиметра любимого тела, пока Сюэ Мэн, полыхая щеками, сжимал в руках покрывало и мельтешил взглядом по огромному зеркалу, то и дело натыкаясь на собственный растерянный взгляд. Степень неловкости происходящего грозила перевалить за все допустимые пределы. Сюэ Мэн закрыл глаза, позволяя себе забыть о двух огромных зеркалах по обе стороны кровати и расслабиться под ласковыми прикосновениями. Руки скользят по талии, бедрам, животу, пальцы перебирают концы не завязанных в хвост волос, по шее проходит дорожка поцелуев, и всё резко заканчивается. — Открой глаза. Тебе не нравится? — спрашивает младший Мэй Хансюэ. — Не нравится. — отвечает Сюэ Мэн, открыв глаза и вновь встретившись со своим разомлевшим отражением. — Врешь, — безапелляционно заявляет старший Мэй Хансюэ. — А вы-то больше меня знаете! Что за представление?! Зачем эти два чертовых зеркала — вы мне объясните?       Братья вновь переглянулись, склонили голову по-птичьи, будто так переговариваясь между собой. Сюэ Мэн, уже перебрав в голове все возможные варианты, собирался было подняться, но его вдруг вновь окружили руки и крепко прижали с обеих сторон тела. Младший Мэй Хансюэ, всегда более активный и тактильный, принялся целовать его в плечи, шею и скулы, пока не остановился у уха. — Разве тебе не нравится на себя смотреть? — Не нравится! Что вы пристали? — Врешь, — повторил свою реплику старший Мэй Хансюэ и вновь умолк. — Не так же! Мерзость. Как я должен на себя смотреть? В таком… Так. — Тогда смотри на нас, — сказал младший Мэй Хансюэ, положив руку ему на щеку и повернув к себе, Сюэ Мэн тотчас отвел глаза в бок, наткнулся на их отражение и зажмурился. — Видишь. Всегда прячешь взгляд где-нибудь. Может, смотреть на себя тебе будет приятнее. Открывай глаза. Ну же, Мэн-Мэн, — дурацкое прозвище вошло в его обиход, будучи лишь единожды услышанным. — Не зови меня так. — недовольно промычал Сюэ Мэн, всё же открыв глаза.       Младший Мэй Хансюэ, не особо скрывая смешок, так же повернул голову к зеркалу, внимательно следя за взглядом Сюэ Мэна, пока сам Сюэ Мэн, сжимая кулаки всё сильнее, мелко подрагивая, следил за одной из ласкающих его рук. Происходящее походило на абсурд; поставленные друг напротив друга зеркала усиливали это чувство, создавая ощущение нереальности, раскатывающееся мелкими волнами тепло по телу лишь усугубляло это ощущение. Три четко отражающихся лица дублировались друг за другом, перемешиваясь со спинами, но никто из троих не обращал внимания на этот бесконечный темнеющий с каждым повторением всё сильнее коридор. Сюэ Мэн, всё ещё не расслабившийся, но смирившийся со странной затеей близнецов, правда старался смотреть в отражение. Однако непрерывно наблюдать за самим собой, прямо сидящим, с поджатыми плечами, пока его обхаживают четыре руки и два рта, безостановочно проводящих ряды поцелуев на его теле, было сложнее, чем могло казаться. Он не зажмурился, лишь отвёл голову немного вбок, но каждый раз был тут же возвращен одной из тех рук на место. Наблюдать за происходящим хотелось, подобный опыт слишком манил и при этом слишком отталкивал. Ещё ему было нескончаемо страшно и неловко, когда спустя пару секунду беспрерывного разглядывания собственного тела в отражении, в настоящем теле, физическом, растекалось тепло от возбуждения сильнее обычного. Смотреть на своё лицо он боялся, смотреть на лица Мэй Хансюэ не было нужды: те, скрываясь в изгибах его тела, то и дело бросали в отражение взгляды, растягивая губы в ухмылке. Теплые ладони касаются его везде: бедра, живот, шея, поясница — после остается теплый отпечаток на пару долей секунды после того, как рука уже продолжила свой путь. У Сюэ Мэна стойкое ощущение, что с ним играют, играют по правилам неизвестным и, видимо, в этой игре проиграть нельзя, только нетерпеливо ерзать ягодицами и дёргать свешенными с кровати ногами, ожидая финала. — Мэн-Мэн, признайся, что тебе понравилось, — Сюэ Мэн фыркнул, привычно отвернул голову, но её так же привычно повернули обратно к зеркалу. Возмущаться хотелось прилично, но через и без того сжатые губы прорывались едва ли не жалобные стоны. — Твоё молчание намного красноречивее нежели слова, — со смехом подытожил он, слезая с кровати.       Старший Мэй Хансюэ, увидев, что брат направляется к комоду, недовольно нахмурившись, пересел за спину к Сюэ Мэну, что тут же откинулся ему на грудь, сползая ещё ниже, так что ноги уже могли опереться на пол. Из верхнего ящика без долгих поисков младший Мэй Хансюэ достал почти закончившийся бутылёк смазки, что тут же был открыт. Вязкая липковатая жидкость полилась по его пальцам. Посмотрев в зеркало, Сюэ Мэн заметил, что старший Мэй Хансюэ нахмурился больше прежнего и сказал: — Так не планировалось. — Вы вечер поминутно расписали? — тут же сморщившись, спросил Сюэ Мэн, на что получил смешок и едва заметную ухмылку. — Вы двое… Невыносимы. Как вас только терпят. — У себя спроси, — легко пожав плечами, ответил младший Мэй Хансюэ, садясь между его ног. — Эй, стой, ты не можешь… — Не могу что? — спросил младший Мэй Хансюэ, похлопав глазами и склонив голову в бок так, что его волосы легли ему на щеку, подчеркивая легкий румянец. Сюэ Мэн от подобной наглости сильнее вжался в старшего Мэй Хансюэ, несдержанно, пусть и не сильно, пнув младшего Мэй Хансюэ в плечо. — Вы когда-нибудь научитесь говорить подобные вещи вслух, — с напускной тоскливостью в голосе сказал он. — Только пальцы, так что не нервничайте оба.       Не любивший торопливость и беспечность старший Мэй Хансюэ кивнул. Перестав так заметно напрягаться, Сюэ Мэн, всё ещё подозрительно поглядывающий на младшего Мэй Хансюэ, подобным приливом спокойствия отличиться не мог, но постарался довериться. Усевшись на пол, Младший Мэй Хансюэ, подтянув Сюэ Мэна поближе к себе, закинул его ноги на плечи, принявшись целовать бедра так, словно от этого зависела его жизнь. С полуприкрытыми глазами, оставляя мокрые следы, а изредка едва заметные отпечатки зубов. Старший Мэй Хансюэ не отставал, руками обыскивал каждый участок кожи, кусал уши и шею, успевая замечать, когда разомлевший от ласк Сюэ Мэн отворачивается и прикрывает глаза. Тихим шёпотом прямо в ухо просил смотреть в зеркало. Спину обжигало тепло чужого тела, бедра сводило судорогой, внизу живота жгло внутренности. Сюэ Мэн всё сильнее закусывал губы, стеснялся быть громким, стеснялся попросить большего, стеснялся смотреть на своё раскрасневшееся отражение, что, распластавшись на чужой груди, поджимало пальцы на ногах. Он чувствовал, как с каждой минутой липкая смазка стекала ему на пах всё сильнее с покоившейся на его бедре руки младшего Мэй Хансюэ. Время превращалось в кашу, от отражений в зеркале рябило в глазах, но он не мог надолго прикрыть их, ведь рано или поздно на него обрушится всё тот же томный голос с просьбой взглянуть. И в животе всё пухнет, и хочется двигаться невозможно сильно, пока вокруг него кружат, не дотрагиваются там, где больше всего хочется. Сюэ Мэну эта нерасторопность кажется странной, и он совсем не обращает внимание на то, что рука с его бедра пропала, а нагревшиеся вязкие капли перестали течь на него. И совсем не чует подвоха в том, что старший Мэй Хансюэ пальцами оглаживает ему соски, настойчивее кусая шею, а его брат, со свойственной ему наглостью, кладет руку Сюэ Мэну на член.       В зеркале раскрасневшаяся до дури копия мечется в чужих объятиях, то влево, то вправо, совсем не ожидает почувствовать в себе палец, пока головку члена обхватывают припухшие губы. Хмельное от возбуждения тело тут же подбрасывает чуть вверх, взгляд всё ещё прикован к отражению и стонать в голос столь неловко, что Сюэ Мэн ненароком думает, что через мгновение зарыдает от своего разомлевшего вида. Младший Мэй Хансюэ, явно довольный выходкой, оглаживает ласково внутри него одним пальцем, умудряясь довольно ухмыляться, не выпуская член изо рта. Даже со спины старший Мэй Хансюэ довольно фыркает. Сюэ Мэн скулит непонятливо, тянется в бок, выкручивая шею в сторону, проявляет так несвойственную ему инициативу, пытаясь спрятаться под чужими губами от плывущего взгляда из зеркала. Вот только воздух быстро заканчивался под настойчиво ласкающими пальцами, обволакивающих всё тело снаружи и изнутри, взгляд сам собой метался в сторону, натыкаясь на чересчур непристойную картину. Разум активно глушило осознание того, что в этом разврате эпицентр — он.       Былое беспокойство утекает вместе с приближающимся оргазмом. А взгляд в зеркале, удовлетворенный и словно насмешливый, будто знает больше, чем физическая копия. Губы опухшие, волосы растрепались, словно он не одну ночь провел в лесу. Лицо готово вот-вот слиться цветом с камушком в сережке, плечи тоже не уступают, ярко-розовые и искусанные местами, горят, как в летнее марево. Стеснение привычно отложено куда-то на полку, Сюэ Мэн готов ещё с неделю выслушивать подначки, лишь бы младший Мэй Хансюэ все так же своим острым языком доставлял удовольствие, а вечно отстраненный старший Мэй Хансюэ, из которого в обычное время не дождаться лишнего слова или прикосновения, безостановочно оглаживал кожу руками, время от времени томно шепча на ухо. Что именно ему говорили Сюэ Мэн перестал понимать через пару минут. Всё ещё не привыкшему к ласкам, быстро теряющемуся в возбуждении, ему было достаточно слышать тембр и ощущать, что не его одного от поцелуев дыхание сбивается. Пространство сжимается до точки, и отражение в зеркале, размякшее и довольное: рот приоткрыт, и из него вырываются лишь короткие вздохи и стоны, напоминающие всхлипы, тело дергается невпопад. Сюэ Мэн не замечает, как вытягивает одну руку, пока вторую загибает назад, путая пальцы в двух белокурых затылках. И в груди резко теплеет, а бедра пытаются жаться друг к друг секунду-другую, но им что-то мешает.       Разлепив веки, Сюэ Мэн тут же видит себя, смущается пуще прежнего, встретив две взмокших спины и своё подрагивающее тело. Собственное лицо, с налипшими прядями, стремящимися угодить в глаз или рот. Опускает взгляд и тут же жалеет о сделанном. Младший Мэй Хансюэ облизывает перепачканные губы, улыбаясь довольно и безмерно вульгарно. Несмотря на сошедшую негу, Сюэ Мэн кривится, выдает из себя красноречивое: «Фу». — Врешь, — проигнорировав истинную причину возмущения, сказал младший Мэй Хансюэ, поднявшись и обтерев руки о штаны. — Тебе понравилось. Особенно зеркало, — приблизившись к лицу Сюэ Мэна, сказал он. — Или скорее то, что ты там увидел. — Даже не думай. — успел возмутиться Сюэ Мэн прежде, чем его губы коротко лизнули.       Издав то ли возмущенный, то ли смущенный стон, он приоткрыл рот, позволяя с собой делать что угодно и смиряясь вновь с поражением в этой игре, ведущей непойми куда. Без зазрения совести скатившись в бок, Сюэ Мэн позволил себе развалиться с краю кровати, головой практически дотягиваясь до подушек, а ноги взгромоздив на старшего Мэй Хансюэ, что стал пальцами аккуратно оглаживать его щиколотку. Наивно полагая, что всё на этом и закончится, он расслабился, совершенно не обратив внимания на то, что ноги его опустились, а теплая рука, гладящая его пропала. С трудом разлепив веки, он встретил два почти одинаковых лица друг напротив друга, косящихся на него и явно ожидающих его внимания. — Вы невыносимы, — всплеснув руками, обреченно изрек Сюэ Мэн, опустив взгляд и с удивлением узнав, что оба близнеца уже успели раздеться.       Повернув голову в сторону, он вновь наткнулся на коридор отражений, где теперь ярче всего выделялись две бледные фигуры, чьи волосы в желтоватом зеркале были похожи на золото. Поворачивать лицо в другой бок смысла не было, Сюэ Мэн уставился в потолок, однако то и дело безбожно краснея, опускал взгляд до тех пор, пока не встретит ответный. Рассчитывать на скорый сон, успокоение нервов и отсутствие горящих щек в ближайшие время стоило не надеяться. Да и в зеркала он ещё долго спокойно смотреться не сможет.       Неделю спустя утро на пике Сишэн для Сюэ Мэна началось не со спокойной работы и завтрака, а с выкриков и озадаченных лиц парочки учеников в главном зале. — Кто разрешил вам их здесь устанавливать?! — бросая взгляды попеременно на два расположенных друг на против друга зеркала. — Уважаемый глава Сюэ Цзымин, — начал неумеренно один из учеников, потупив взгляд в пол. — Вчера вечером господин Мэй Хансюэ заверил нас, что вы не успели уведомить нас о своём решении. — И вы бездумно их послушали? — Извините нас, мы решили, что он не будет лгать. Вы ведь с братьями довольно близки. — Довольно близки, — под нос прошипел Сюэ Мэн, прикусив губу и бледнея от злости.       Два треклятых зеркала, словно посмеиваясь, ярко бликовали в редких лучах утреннего солнца, что попадало в помещение. Тяжёлые сапоги громко хлопали по каменистой дорожке при каждом шаге. Сжав руки в кулаки, Сюэ Мэн не обращал внимания на извинения, что летели ему вслед. Единственное, что его сейчас интересовало, это то, встретит ли он обоих близнецов на так полюбившейся им поляне и как те будут оправдываться и извиняться за свой поступок