***
К тому времени, как Утахиме вышла из такси у ворот техникума, ее трясло и тошнило. Три с половиной часа в пути она гнала от себя мерзкие мысли, что царапали голову, словно колючий шарф взмокшую кожу. Как она только ни пыталась отвлечься: и пила успокоительный чай, и читала, и пыталась заснуть, и медитировала. Но ничего не помогало. Она пыталась сделать спокойный вид, разрешая себе лишь нервно цепляться взглядом за яркие проносящиеся пятна света, которые с достоинством проигрывали глотающей все ночной тьме, нервно перебирала пальцы и качала ногой, старалась не поддаваться панике. И пусть она спокойно ответила на спектакль Яга, сейчас от нервов готова была испустить дух. — Прошу меня простить… — голос доносился до нее будто из воды, хотя все ненужные обычным людям звуки слышались Утахиме даже громче и четче, чем обычно. — Госпожа, с Вами все хорошо? Может, мне принести воды или… — А?.. — Утахиме подняла глаза на работницу поезда, что делала обход. — Что Вы сказали? — Извините, — кажется, она смутилась. — Вы так бледны… — Со мной все хорошо, — резче, чем планировала, выдала Иори. — Простите. Она моргнула немного напуганной девушке и старательно натянула улыбку. — Спасибо, ничего не нужно. Извините за беспокойство, — она облизнула губы и слегка склонила голову в поклоне. — Со мной все отлично. Ровно после этих слов ей захотелось закричать. «Смерть лучше неизвестности», — громко и зло подумала Утахиме. Что происходит? — Я просто накручиваю себя, — прошептала она своему отражению в окне. Конечно. Ведь там Секо, и Юджи, Оккоцу и Маки. И придурок Годжо. — Твою мать. Утахиме как будто обдало ледяной водой. На секунду стало лучше, когда она подумала, что кретин там рядом со всеми и спасет их, если что-то случ… Она замерла. Если бы Годжо был там и мог всех спасти, то зачем звонить Утахиме и вынуждать приехать? Зачем все скрывать и бояться кого-то, кто может прослушивать телефон? Прежде чем она успела подумать, пальцы лихорадочно застучали по экрану, ища переписку с Годжо. 18 декабря Вы: 01:27 Эй 01:27 Годжо 01:28 Проснись тупица где ты?? 01:28 Я убью тебя если ты сейчас же мне не ответишь 01:30 Годжо! 01:30 Где ты? 01:31 Все целы? «Дерьмо», — Утахиме прижала телефон к груди. А если кто-то может читать ее переписку? Директор Яга делал вид, что все обычно. Не подавал вида. Врал, чтобы кто-то ничего не понял. Не понял, что нужна помощь. Что Утахиме нужна. Своими дурацкими беспокойными сообщениями она может разрушить план Яга. — Где ты?.. — прошептала она в молчаливые ровные буквы в переписке. Утахиме нахмурилась. Годжо был в сети десятого декабря. Семь дней назад? «Тебя что, украли?» — нервно хохотнула Иори. Обычно он отвечал ей в течение минуты. По крайней мере, когда они переписывались в последний раз, почти два года назад. С каждым мгновением нервы, натянутые, как струна, готовы были лопнуть с оглушительным хлопком. Иори терялась в догадках. Вопросов накапливалось все больше, но теперь что-то она знала наверняка. Что бы там ни случилось, Годжо там нет.***
Утахиме не умаляла силы никого из знакомых ей студентов, коллег и друзей. Она была убеждена, что слабых в рядах близких магов нет. Однако воображение заботливо подкидывало ей яркие и красочные картины массовой резни, где все дорогие ей люди, скорчившись от боли и ужаса, лежат на ступеньках перед входом в техникум. Как везде разбросано оружие и части тел. В ее голове практически наяву летали крики друзей и звук дробящихся костей. В последний раз она представляла примерно такую же картину после инцидента в Сибуя, как только узнала все детали, только реальность после этого превзошла все ее кровавые ожидания. За три часа их всех могли убить. Утахиме оставила сумку у самых ворот и, войдя на территорию, затравленно огляделась и прислушалась. Никаких видимых изменений. Ее слух тоже ничего неординарного не потревожило. Иори почти бегом, но осторожно, пошла к кабинету Яга. Она облегченно озиралась вокруг, отмечая, что все даже слишком спокойно. Нет груды тел и валяющейся отрубленной головы Годжо. Коридоры Утахиме преодолела быстро, и, как только постучала в дверь, слух снова напрягся и за долю секунды уловил дыхание двух человек. Иори замерла, тревожно думая. Кто там? Она быстро вдохнула и выдохнула, концентрируясь. Знакомая проклятая энергия. Гакуганджи. Девушка непонятливо моргнула и, медленно постучавшись, открыла дверь в кабинет директора Яга. Как раз в эту секунду ядовитый вопрос пришел ей в голову. С какого хрена кто-либо вообще мог выбрать ее в качестве спасителя? «Ты слишком много на себя берешь, дура», — процедила в голове Иори и глазами зацепилась мертвой хваткой за напряженную фигуру директора. — Учитель?.. Яга опирался спиной о свой стол, скрестив руки на груди и хмурясь сильнее, чем обычно. В углу в кресле, старчески согнувшись над тростью, сидел Гакуганджи. — Как я и говорил, Иори не нужны предисловия, — без приветствий заскрипел старик. — Здравствуй, быстрее садись. — Спасибо, что приехала так скоро, Утахиме, — директор Яга был более хмурым, чем всегда, и лишь показал рукой на свободное кресло напротив личного стола. Яга отметил непонимание и смятение в выражении лица Иори. Она послушно опустилась в кресло, для собственного успокоения оглядывая лицо и тело мужчины на предмет ранений, и задержала воздух в легких, чтобы быстрее восстановить дыхание. Она сделала вид, что разминает шею, и мельком глянула на директора Гакуганджи тоже. — Что случилось? Все живы? — Да… — проговорил Яга и два раза нервно стукнул кулаком по подлокотнику кресла. Утахиме выдохнула как можно тише и немного расслабила спину. — Хорошо, что ты все поняла. Я рассчитывал на это. Девушка слегка склонила голову в поклоне. На очевидные вопросы она не хотела тратить времени, но решила уточнить. — Прослушка? — Есть вероятность. Ничего не могу исключать. — Так… и что происходит? — Годжо Сатору пропал, — голос Гакуганджи донесся до нее резко. Утахиме моргнула, поворачивая голову. На миг ей показалось, что это какая-то идиотская шутка. Очень масштабная шутка, которая дает право вытрясти из этих мужиков всю дурь. Что значит «Годжо Сатору пропал»? Неожиданно удрал в отпуск и никого не предупредил? «Этот олух наверняка заработал диабет и утонул в горячем источнике», — яд сквозил в острых мыслях Утахиме. Ее вызвали, чтобы что? Отправиться откачивать Годжо? Нянчиться с ним? Она открыла рот, чтобы спросить очевидную вещь, но директор Яга начал первым. — Я воспользовался советом директора Гакуганджи и позвонил тебе. Только тебе. Только ей? Если секунду назад Утахиме очень сильно хотела кое-что сказать мужчине, то сейчас она, кажется, даже не дышала. — Я все расскажу по порядку. Знаю, ты его недолюбливаешь… Это мягко сказано. — … но ты должна понять. Две недели назад я отправил Годжо в Нитинан. Наверняка ты читала об этом в отчете. По последним данным, проклятие Миядзаки обитает там. Мы охотимся за ним уже год. Это проклятие особого уровня. Прошло уже полтора года с битвы Сукуны и Годжо. И он сказал, что давно восстановился. Но думаю, что Годжо еще недостаточно… — Силен? — Утахиме хотелось смеяться и плакать одновременно. Усталость накатывала на нее в геометрической прогрессии, она стойко старалась фокусироваться на словах учителя. — Вы серьезно? Годжо не восстановился? Годжо недостаточно силен? — раздраженно спросила девушка. Яга посмотрел на нее как-то виновато. — Дослушай, Иори, — строго вклинился Гакуганджи. — Я понимаю твои сомнения. Я спрашивал о его состоянии Секо, она сказала, что все хорошо, но… — Секо не стала бы придумывать, — отрезала Иори. — Ты права. Но после битвы ты и Годжо… виделись, можно сказать, лишь пару минут… А восстановление включает не только физические данные и проклятую энергию. Да, Утахиме помнила их последнюю встречу полтора года назад. Она действительно думала, что больше не увидит Годжо прежнего, но после его слов и думать о нем больше не хотела. — В общем, он поехал собирать информацию. — Не слишком ли… расточительно бросать Сильнейшего на обычный сбор информации? — Утахиме по частичкам цепляла весь свой профессионализм, стараясь не звучать ядовито. — Было бы куда разумнее на такую миссию отправить кого-нибудь менее… заметного. — Ты снова права. Но я хотел дать Годжо задание, чтобы он больше вошел в работу после отпуска, — Яга уже собирался продолжить, но внезапно передумал. — Словом, ты получишь полный пакет по этому делу, и я дам тебе время на отдых и подготовку. Иори задумалась. Почему именно она? С большой натяжкой ее можно было назвать боевым магом. — Я расскажу тебе главное. «Да, хотелось бы уже», — девушка села удобнее и положила руки на колени. Она чувствовала, как сбоку Гакуганджи смотрит на нее, и вспоминала нервозность, любезно переданную ей из родительского дома. Помимо этого, Утахиме гадала, почему Гакуганджи почти ничего не говорит. — По данным, которые отправил нам Годжо, проклятие затаилось в храме Удо-дзингу. Всю неделю он слал отчеты оттуда, добавлял информацию, но… Семь дней назад перестал выходить на связь. На всякий случай Идзити связался с отелем, где он остановился, там сказали, что Сатору не появлялся около недели, — Яга медленно выдохнул и всмотрелся в напряженные и ничего не понимающие глаза Утахиме. Он всегда отлично читал их. Своих студентов. Ни Утахиме, ни Годжо не были для него загадками. Он отлично понимал Сатору. Так же, как и Иори. В ее глазах он так ясно видел обеспокоенность и страх, что, казалось, она может вскочить с места и помчаться спасать любого, кому нужна помощь. Но еще он видел в ее глазах злость. Ярость такую сильную и ослепляющую, что он невольно еще раз задался вопросом, что же с ними произошло тогда полтора года назад. Возможно, Иори сама не понимала всех чувств, что испытывает, зато их отлично понимал Яга. Она так старалась скрыть все, что чувствует, напуская на себя пелену профессионализма, что получалось еще хуже. К счастью, как думал Яга, сердце Утахиме так же безгранично, как и техника Годжо, чтобы там поместился даже сам несносный Сатору. — Так… зачем я здесь? — глухо спросила девушка, обмякнув в кресле. Яга не успел ответить. — Это проклятие особого уровня. Если Годжо пропал, то оно может быть даже уровня Сукуны. Я имею в виду… Я маг пред-первого уровня… — Именно это нам и нужно, — Гакуганджи стукнул палкой на полу и обратил на себя две пары глаз. Утахиме смотрела на обвисшие длинные брови и с запоздалым мерзким трепетом ждала. Сердце пропустило удар, и теперь она точно поняла, что именно Гакуганджи имеет в виду. — Утахиме, — Яга осторожно продолжил. — Я знаю о «Деле №23». Он видел, как сильно сжалась челюсть девушки, ее спина, казалось, стала еще ровнее. Она несколько мгновений не моргая смотрела на директора Киотского филиала, затем бесшумно выдохнула через нос и повернулась к Яга. — Я сделаю, что нужно, — глухо сказала девушка. Ногти больно упирались в ладонь, и она смогла сконцентрироваться на деле. Только сдавленно мечущееся сердце все не получалось утихомирить. — Как ты знаешь из ранних отчетов, погибло уже трое наших магов, которые собирали информацию, двое возвращались домой раньше времени и уходили в отпуск, потому что… ничего не помнили. — Да, я читала об этом. — Они не помнили не только, что вернулись с задания. Их ловили встречающие в аэропорту, потому что те не знали, как там оказались. Маг второго уровня Рин Маномура не помнил собственного имени и того, что он маг. Ли Идзука не помнил, зачем ездил в Миядзаки. Еще написанные ими отчеты о проделанном наблюдении оказались стерты. — Этого не было в отчете в Киото, — догадки в голове Утахиме крутились и плясали одна с другой, но ничего путного не получалось соединить. — Я и директор Гакуганджи сохранили только ранние версии отчетов. Не так давно я сделал приписку, что проклятие изгнали, и закрыл дело. Утахиме успела подумать, будто находится не там, где нужно. Будто услышала то, что ни в коем случае не должна была. Они вдвоем… работают в тайне от совета? Она лишь немного понимала, что кроется за их действиями. Догадка пришла сама собой. Совет и Годжо страстно недолюбливали друг друга. Возможно ли, что исчезновение Годжо, а может, и угроза ему, будет им на руку? — Мы можем довериться тебе. Утахиме болезненно опустила глаза на свои руки. Яга смотрел только на нее и тихо добавил: — Я могу довериться тебе. Гакуганджи противно фыркнул. Утахиме улыбнулась уголком рта так, чтобы старик не увидел. В груди Иори что-то теплое и мягкое обволокло, казалось, всю ее грудную клетку. Она благодарно подняла глаза на бывшего учителя и снова повторила: — Я сделаю, что нужно. После никому не известных махинаций Гакуганджи в совете директору Яга и Итадори Юджи чудом удалось избежать казни за массовое убийство в Сибуя тридцать первого октября пару лет назад. Лишь один человек знал, чем на самом деле пожертвовала Утахиме, чтобы спасти дорогих ей людей. Когда-то давно Утахиме, мучительно страдая по гибели друзей, не находила себе места. Она в очередной раз корила себя за беспомощность. Ужас, охвативший ее после осознания того, что случилось в Сибуя, не отпускал. Когда решение совета было вынесено, нужно было срочно что-то предпринять. Никого, имевшего какую-либо власть над советом или достаточный авторитет для них, не осталось. Годжо заточили, директор Яга находился под следствием, Нанами погиб, оставался лишь Гакуганджи. И поэтому Иори решила обратиться к нему. Гакуганджи имел собственные цели и свое видение на дела совета, но это не мешало ему якшаться с его членами. Она была так бесполезна, так никчемна, а теперь могла что-то сделать. Иори долго работала на Гакуганджи и успела заработать статус и доверие, поэтому пошла на определенный шаг. Это был договор между ней и ним. Настоящий договор магов, скрепленный определенным условием и проклятой энергией. Подробности и причины не разглашались никому, Гакуганджи для собственного спокойствия дал этому договору кодовое название, понятное лишь ему и Утахиме. Дело №23. В условиях договора значилось, что объекты договора не будут знать о том, что Утахиме сделала для них. Как только договор был заключен, все ее страхи отошли на второй план и она поняла, что сделала это не зря. Яга и Итадори выжили и, к счастью Утахиме, не знали благодаря кому. Она недолго знала Итадори, но ясно увидела его талант и сердце, поэтому меньше всего хотела, чтобы он умер. Про смерть Яга она даже не могла думать. Решение пришло к ней за несколько минут. Она больше не могла смотреть как умирают близкие. Иори давно знала о тесном общении Гакуганджи с советом и их методы. Знала, что, попроси она сама о помиловании, ее авторитета бы не хватило и после таких речей в лучшем случае ее лишили бы ранга, выгнали бы из магических кругов, а в худшем тоже приплели измену и казнили. А мертвой она бы точно ничего больше не смогла. С течением времени и, пока она по обыкновению слушала всевозможные разговоры, до нее дошло. Гакуганджи не было никакого дела до Итадори и Яга, если бы совет приказал убить их, он бы убил их сам. Это осознание стало переломным для ее отношения к директору Киотского филиала. Больше она не доверяла ни ему, ни совету. Теперь она была верна лишь договору. Ей было мерзко даже смотреть на этого старикашку, хотя воспитанное в ней палками и угрожающими наставлениями пресловутое «уважение к старшим» больно тыкало иглами ее раненое сердце. Она ненавидела себя за слабость, за вынужденную меру, за мерзкую сущность старика, за то, что все равно осталась работать с ним в одном университете. Она ненавидела Гакуганджи, но больше всех ненавидела себя. Однако теперь, раз Яга сказал, что осведомлен о «Деле №23», это значит, что он знает еще об одной вещи. — Проклятие Миядзаки обладает рассудком. Не таким, возможно, как Махито, например, но достаточно похожим. Из того, что удалось узнать Годжо, это проклятие когнитивного типа. Иначе говоря, практически никаких боевых навыков у него нет. Оно воздействует на сознание людей, а главное, магов, и подчиняет их своей воле. Однако это довольно сложная техника, она еще не раскрыта, — Яга продолжил, Утахиме кивнула. — Нужны твои способности, — словно ожидая своей очереди, раздраженно и нетерпеливо проворчал старик. Яга же долго смотрел в глаза Утахиме и видел в них мольбу, которую не осознала еще она сама. — Разве я смогу? — возможно, Утахиме не хотела говорить это вслух, но вопрос сам сорвался с губ. Маги ничего не помнят, данных практически нет, Годжо вообще пропал. Сильнейший маг современности пропал. А они хотят отправить мага пред-первого уровня без боевых техник спасать и возвращать Сильнейшего? В одиночку? Утахиме ошеломленно посмотрела на директора Яга. — Я ручаюсь за тебя, Иори. Совет ничего не должен знать, — Гакуганджи медленно поднялся с места, прошаркал к окну и добавил: — У тебя нет выбора. Мелкие белые снежинки в свете фонарей небольшим вихрем ударили в стекло. Утахиме задумчиво поджала губы. «Такое уже было. Когда Кендзяку заточил Годжо в куб, только дурак не понял, что это стало означать. По сути, только этот идиот держал равновесие. Помимо проклятий и заклинателей, которые раньше отсиживались в тени, а после стали выходить и пачками убивать гражданских, пока Годжо был взаперти, распоясался и совет… Они приговаривали к казни всех неугодных, зная, что больше нет настолько весомой фигуры для их защиты…» — Утахиме все думала, и, чем больше секунд проходило, тем более тяжелым становилось ее сердце. — Твоя новая техника тоже когнитивного типа. Утахиме мрачно подняла глаза на Гакуганджи. Иори начала развивать это всего три года назад. Во время одного слишком сложного для нее задания она обнаружила эту способность. Подчинять проклятия и людей своей воле. С детства Утахиме знала лишь о способности усиления сил партнера с помощью своей песни. И, хоть на самом деле ее способность была довольно впечатляющей, она делала сильнее другого. Утахиме выступала лишь катализатором, посредником между партнером и его истинной силой. Собственная техника бесила ее. Без сильного партнера ее способности были бесполезны. И, хоть она тренировалась и оттачивала свои физические навыки, этого все равно часто оказывалось мало для реального боя с проклятиями высокого уровня. Утахиме чувствовала себя бесполезной. Сломанной и беспомощной. На одной из миссий она поняла, что дело плохо. Она уже получила ранение и думала, что не доживет до заката, но вдруг почувствовала тяжесть. Солнечное сплетение непривычно и странно сдавило, и голову Утахиме заполнило лишь одно слово. Она устало опустилась на колени, судорожно сжимая застрявший в левом боку между ребер кинжал. В секунду, когда она открыла рот, чтобы четко и громко произнести единственную мысль, оставшуюся в голове, враг кинулся на нее. — Сгинь. Тяжелая густая команда разорвала тело проклятия так быстро, что оружие, которое, видимо, шло в дополнение к ненормальной технике перемещения, успело наполовину разрезать шею Иори, чудом миновав гортань и аорту. Через секунду и кинжал, застрявший между ребер Утахиме, и острый серп исчезли, словно их и не было. Последнее, что уловил особый слух, — эхо ее собственного голоса и крик помощника, который приехал за ней и снял барьер. С того дня она пробовала повторить нечто подобное. Иногда получалось, иногда нет. Она старательно улавливала все тонкости и особенности своих новых способностей. Думала, это как-то схоже с техниками заклинателей, как у Инумаки, например. Однако команды не наносили ей такого же урона, как этому бедному странному парнишке. Хоть она и пробовала только простые команды. С тех пор на ее теле было уже три шрама. И обо всех знали только Гакуганджи и врач из Киотского филиала. Она попросила никому не говорить о них, чтобы избежать лишних вопросов. Гакуганджи же узнал о новых способностях Иори и поспешил включить это знание в договор. Утахиме была так напугана новой силой и ее мощью, что решила никому не рассказывать о ней до того момента, пока она не станет в достаточной мере ее контролировать. И пока не уйдет отвращение. Она чувствовала себя обманщицей, заставляющей людей делать что-то против их воли. Значительный шрам под грудью был глубоким и заметным. Купальники Утахиме решила тогда носить только слитные. Второй новый шрам белой полосой, словно вязальная нитка, начинался от правой стенки горла и тянулся практически до середины задней поверхности шеи. К счастью Утахиме, скрывать его было относительно легко. Она купила себе несколько пар разных плотных шейных платков и ожерелий, гольфов с высоким воротом и рубашки стала застегивать на все пуговицы. Она купила более легкую ткань для формы мико, чтобы в паре с гольфом было не жарко. Словом, решила эту проблему, как и решала все до этого. Она даже особо не горевала из-за пополнившейся коллекции отметин. Ведь это была разумная цена за новые пугающие способности. Единственное, что заставляло ее нервно передергивать плечами, вспоминая о ранениях, это то, что, окажись серп чуть острее и быстрее, Утахиме не просто лишилась бы голоса — своего главного оружия, — но и головы. — Учитель, я… пока не могу делать более тяжелые команды, — растерянно и виновато сказала Иори. Она положила пальцы на стол Яга, сконфуженно смотря огромными янтарными глазами на него. — Ты боишься? — Гакуганджи все так же смотрел за окно. — Я… не хочу провалить задание. Смогу ли я тягаться с таким проклятием? — проговорила девушка. От информации и стресса ее голова болела, виски давили, хотелось пить и спать. Но она все-таки решила спросить еще, обращаясь к Яга: — Если придур… Годжо пропал семь дней назад, почему Вы позвонили мне только сегодня и в такой спешке направили сюда? Яга достал из ящика флешку и вставил в ноутбук, нажал несколько кнопок, включил аудиозапись. Утахиме уловила треск, как на старом магнитофоне, и помехи, будто из шахты лифта, пауза продолжалась около двадцати секунд, а затем веселый голос какого-то мальчика, по звуку лет семи или чуть меньше, театрально залепетал: «Я выжму его до конца! Даже глаз не останется, ха-ха! — Утахиме почти не ощущала рук от ужаса. — Даже гла-а-аз. Может, не такой уж он и Сильнейший, а? — запись механически затрещала, голос претерпел жуткие изменения: захрипел, на мгновение заговорил какую-то бессмыслицу сонным басом, высоко взвизгнул: — Как думаешь, старик? — а затем снова запел по-детски: «Дождись меня». Запись закончилась секундной помехой. Утахиме не могла дышать. От паники ей сковало горло, пальцы похолодели. Она в страхе таращилась на ноутбук и не могла даже думать. Это техника? Или реальный ребенок под техникой? Его похитили? Пытают? Убили? Утахиме перехватила запястье в надежде убрать дрожь. Проклятье, взявшее ребенка, как заложника, или лишь как голос для послания? Хорошо, если это само проклятье, пусть с разумом человека, пусть безумца. Лишь бы не использовал человеческих детей. Яга напряженно смотрел перед собой, ждал, пока Утахиме придет в себя. Гакунанджи казался ему чересчур нервозным. Судя по аудиозаписи, проклятье его знает. За время, которое они потратили на ожидание девушки, старик не обмолвился и словом о том, что они знакомы. Яга подумал, что, в отличие от совета, Гакуганджи нужно возвращение Годжо больше, чем кому бы то ни было, поэтому и порекомендовал Иори. Это проклятье связано с ним, и он чертовски не хочет с ним встречаться. А Годжо бы защитил его и заодно всех от этого мерзкого духа. Только вот Сильнейший, видимо, сам попался в сети. Поэтому старик прибыл ближайшим рейсом, как только узнал подробности дела. Яга решил выпытать детали после отъезда девушки. Утахиме же бросило в жар от мысли, что в какую-то мерзкую паутину был впутал человеческий ребенок. Нужно успокоиться. Она закусила щеку изнутри, и вкус крови немного привел в чувства. «Думай». — Когда пришла запись? — За десять минут до того, как я позвонил тебе. Но я хочу, чтобы ты послушала это еще раз, — Яга переставил ноутбук поближе к Утахиме. Девушку сразу будто встряхнуло. Верно. Рано разводить панику. Нужно понять, настоящий ли это ребенок. Из-за паники в первый раз она даже не заострила внимание на этом. Конечно, голос сильно менялся, но при использовании техник звука обязательно должен быть единый его носитель. Если ребенок настоящий, то времени не то, что слишком мало, его нет вовсе. Она быстро нажала на «плей» и стала слушать. Очень похоже на ребенка. Слишком похоже. Она прослушала запись еще раз, и уловила то, за что можно зацепиться. Утахиме несколько раз проматывала одну и ту же секунду монолога, приближая ухо к динамику. — Учитель, у вас есть наушники? — вдруг спросила Иори, Яга молча и быстро достал из кармана кейс. Девушка быстро подключила их, и кабинет погрузился в тишину. Около пятнадцати минут Яга смотрел на напряженную и сконцентрированную бывшую ученицу, а потом порывисто кашлянул, когда она аккуратно положила наушники на стол. — Думаю, это не ребенок, — произнесла Иори. Гакуганджи отшатнулся от окна и тяжело опустился в кресло, смотря в одну точку. — Ты уверена? — Не совсем, но вероятность почти стопроцентная, — оторопело сказала она и передала один наушник директору, — я не могла понять, бытовой это звук или нет, может, это лишь искажение. Тем более, звук записан на старую технику с помехами. Я думаю, специально, но! Вы слушаете? — на секунду отвлеклась Утахиме и взглядом проверила, чтобы директор вставил наушник в ухо. — Как он тянет гласные. Слышите? Яга напряг свой слух и готов был поклясться, что ничего нового он не слышит. Он нервно посмотрел на Утахиме. — Еще раз. Я сделаю громче, — она подтянула кружочек звука, и голос мальчика стал почти противным. Яга слушал так внимательно, как, кажется, не слушал никогда. Но ничего не мог понять. Утахиме все же решила объяснить: — Есть два слова, которые очень помогают. В них он тянет гласные. Послушайте эхо. Любая техника, связанная с изменением звука, рассеивается с расстоянием, — кажется, он начал слышать, но этот звук был настолько плохо распознаваем, что мужчина на секунду засомневался, не придумал ли он это. — Голос, близкий к микрофону, слышится нам детским, — Утахиме говорила тихо и вкрадчиво, то останавливая, то снова гоня запись, — но эхо… я знаю, оно слышно лишь несколько секунд и практически не слышно для вас, но постарайтесь. Звук рассеивается с расстоянием, сама звуковая волна сталкивается с препятствием и отражается от него, и эхо слышится с настоящим голосом владельца. Техника не властна над эхом. Яга еще раз прослушал слова, которые раз за разом включала Утахиме, нахмурился и… услышал. Еле уловимое эхо, скрипучий голос проклятья, поменявшее голос для записи. — Я слышу, — удивленно проговорил Яга. — Не знаю на счет конкретно Удо-дзингу, но думаю, Вы правы: проклятье базируется в скалах или чем-то похожем. Нам сказочно повезло, что эхо отлично отражается от поверхностей, похожих на скалы. Ведь, если бы он был где-то в другом месте, поверхность стен могла бы полностью поглотить звук. Я бы не смогла услышать ничего полезного, тем более, что он специально путает нас, — директор в изумлении смотрел на Утахиме, которая спокойно все ему объяснила. Кажется, она уже даже не думала, насколько ее слух уникален. — Значит, самое… неудобное, — и хоть Утахиме не понравилось, какое слово подобрал мужчина, она была согласна, — можно отринуть до момента пока ты не сможешь проверить точно. Хорошо, если вы будете вместе. — Годжо перестал выходить на связь, есть вероятность, что он полностью недееспособен, — начала Утахиме вдумчиво, — Как техника смогла пройти сквозь его бесконечность? Это возможно только в случае, если он касался проклятья. — Еще не все, — голос старика был глух, Утахиме не хотела поворачиваться в его сторону. — Это пришло обычной фотографией вместе с записью, — Яга снова полез в ящик и достал лист бумаги. Утахиме взяла его и внимательно прочла. В одном столбике неаккуратным почерком были выведены имена всех студентов и учителей Токийского филиала, которых она знала. В столбике напротив имена из Киото. Ее не было. В конце под последней строчкой был рисунок. Большой человечек отрезает голову человечку с черными круглыми очками. Утахиме еще раз прочла все имена. Рекомендуя Яга Утахиме для сбора информации, Гакуганджи делал ставку не только на обязательство Иори перед «Делом №23». Он знал, что девушка до сих пор болезненно воспринимает «недостаточность» ее способностей. Он знал, как она реагирует на такие замечания, например, от Годжо Сатору, а как от сторонних людей, а тем более от проклятий. Хоть Утахиме казалась довольно спокойной, он знал, какая она на самом деле. Ее вспыльчивый характер и упрямство сыграли бы на руку. Изначально не было особого смысла говорить Утахиме про список. Ведь она отправляется не убивать проклятье, а лишь добывать информацию. Но Гакуганджи настоял на том, чтобы Иори узнала все детали. Ведь лишний стимул никогда не помешает. С ним Утахиме будет из кожи вон лезть, чтобы не казаться слабой и бесполезной, и добудет нужные для битвы сведения. А даже если проклятье и убьет ее, Гакуганджи не сильно расстроится, ведь он знает, что Утахиме — действительно талантливый наблюдатель. Она всегда все записывает в личный блокнот. Найти его не составит труда в случае ее смерти. — Это точно не весь состав. Это маги, увидев которых, проклятие отрежет Годжо голову? — Вероятно, он посчитал этих людей в достаточной степени сильными, поэтому не желает видеть их в качестве того, кто может отправиться за Годжо. Утахиме не было в списке. Проклятие посчитало ее слабой, поэтому, не включив в этот лист, дало ей согласие на появление в Нитинане. В ее солнечном сплетении что-то защекотало. Она сжала зубы и посмотрела на директора Яга. — Если оно справилось с Годжо, то остальные не должны быть для него помехой. — Это и для меня загадка. Слова вертелись на языке Яга. Сейчас Утахиме выглядела спокойной и собранной. Но она была злой. Мужчина хотел сказать, что она сильна и это проклятие точно не знало, насколько ее силы помогли Годжо победить Сукуну, он хотел сказать, что она стоит в одном ряду со всеми из этого больного списка, но он молчал. Ее кулаки и зубы были сжаты, спина пряма, и взгляд смотрел в упор. — Подводя итог, — холодно сказала Утахиме, — мне необходимо отправиться в Нитинан и найти Годжо. И что? И что будет дальше? Найти его и привести в чувства? Найти его и победить в одиночку неизвестное проклятие, которое, может быть, до сих пор овладевает сознанием Годжо? Найти его и забрать, неся на руках, как раненого олененка? Найти и что? Яга понял безмолвный вопрос Утахиме и хотел ответить, но Гакуганджи заговорил раньше. — Ты полетишь в Нитинан завтра ночью. Годжо опасен для совета, есть вероятность, что они не захотят возвращать его. Я даю тебе семь дней, чтобы собрать как можно больше информации. Мне нужно знать, самостоятельно оно или имеет заклинателя. Я выдам тебе новый телефон на случай, если на наших все-таки стоит прослушка. Ты получишь все материалы дела о проклятии Миядзаки. Если не те люди узнают, что Годжо сейчас недееспособен, ничего хорошего ждать не придется. Помимо проклятия Миядзаки, остались еще другие, — Киотский директор откашлялся. — Что до остальных… Никто не будет знать об этом, пока не наступит экстренный случай. И… не привлекай лишнее внимание, иначе… Иначе она умрет. Сопровождающий лист с именами был знаком того, что нельзя давать проклятию сопротивление, иначе и маг, и Годжо будут убиты. И хоть среди всех в списке ее не было, нельзя давать духу повода убивать и ее. Если оно не сотрет ей память, то будет получено много ценной информации. А учитывая когнитивный тип новой техники Утахиме, может быть шанс все же как-то выкарабкаться из этой ситуации. К тому же, судя по всему, проклятие знает лишь о «песни» Утахиме. Это на руку. К тому же Яга меньше всего хотелось, чтобы Утахиме и Годжо погибли. — Короче говоря, твоя первостепенная задача — собрать информацию, а уже потом — достать Годжо. — Поняла.***
Утахиме проспала больше десяти часов. Когда она проснулась, был обед. Метель закончилась утром, и сейчас из окна было слышно, как студенты играют в снежки на перерыве. Все так спокойно и размеренно. Если бы не тот факт, что Утахиме собралась на верную смерть. Она чувствовала себя плохо. Голова была чугунной, спина болела. Иори сделала растяжку и выпила кофе. Стало немного сноснее. Вещи она даже не разбирала, лишь выудила чистую одежду и полотенце. Она не думала о состоянии Годжо. Всю ее голову заняло проклятие. Как оно это сделало? Залезло в голову как Кендзяку? Заставило Годжо, пройдя бесконечность? Как? Могли ли вообще когнитивные техники справиться с бесконечностью Годжо? Он ослабил защиту? Или не мог сделать ее сильнее? Она отметала от себя мысли, что Годжо настолько тупой, чтобы дать коснуться себя, полностью не изучив технику проклятья. Утахиме прошла в душ и встала под воду. Она много что хотела сказать и сделать Годжо, но уж точно не убить. Даже если бы и могла. Из отчета, что она прочитала накануне, можно сделать вывод: проклятие достаточно сильно, чтобы справиться с ослабившим внимание Годжо, но недостаточно сильно, чтобы разбираться сразу с несколькими магами. Иначе говоря: его можно победить количеством. Поэтому он прислал дурацкий список. В случае неповиновения, если они отправят кого-то потенциально опасного для похитителя, с Сильнейшим может произойти самое худшее. Но Утахиме не было в списке. Она зло ударила кулаком в стену. Костяшки загорелись острой болью, а на мокром кафеле остался кровавый след. «Я покажу тебе, тварь», — Утахиме дышала через нос. Она считала, что владеет новой техникой плохо, поэтому пока боялась применять ее в реальном бою, остерегаясь непредвиденных последствий. Но сейчас хотела проверить способности на этом выродке. Она стала намыливать тело и пальцами случайно провела по шраму на боку. Под мылом и водой он казался мягче. «Сгинь». Глаза девушки распахнулись, впуская в голову бешеную мысль. Тогда проклятие разорвало. Может быть, и сейчас выйдет?.. Изгнать проклятие прямо из головы Годжо, если он «одержим». — Слишком опасно, — досадливо прошептала Утахиме. Команда такой силы получилась лишь однажды, и то, вероятно, потому что она была одной ногой в могиле. А вдруг она случайно разорвет с проклятием еще и голову Годжо в придачу? Убить Сильнейшего мага современности случайно обеспечило бы ей крайне интересную и суперкороткую жизнь. Как бы Утахиме ни хотела придумать четкий план, все рушилось из-за недостатка информации. Она успокоила себя мыслью, что для начала нужно эту информацию собрать и отыскать Годжо, а потом действовать. Тем более, если их будет двое, то он не справится сразу со всеми. Иори насухо вытерлась и расчесалась. Стало гораздо легче. Она дала себе еще час на отдых: хотела прогуляться и заглянуть к Секо. Директор Яга предупредил, что миссия тайная и ни одна живая душа не должна знать о том, что происходит, поэтому Секо она планировала соврать. Взяла отпуск. Конечно, ведь она нормальный человек и тоже нуждается в отдыхе. Костяшки неприятно зудели и опухали с каждой минутой все больше. Иори оделась и открыла окно. Морозный воздух мигом выбил из нее лишние сомнения и дал пару минут легкой головы. Она сунула руку в снег, лежавший на подоконнике, и всмотрелась в небо. Низкое, холодное, бледно-голубое. Облаков не было, солнца — тоже. Несмотря на возможную близкую смерть, Утахиме была спокойна и не боялась. Куда больше ее сейчас напугали бы мыши или внезапный салют. Только она почувствовала секундное спокойствие, как мозг девушки любезно подкинул образ Сатору. Тогда, полтора года назад, он смотрел на нее после битвы с бешеным блеском в глазах. Битва была тяжелой, но ухмылка, больше похожая на оскал, все равно расползлась по его лицу. Его одежда была сильно потрепанной, а вот на видимых участках кожи не было ни царапины. Обратная техника залечила все увечья. Утахиме практически слышала адреналин, кипящий и хлюпающий у него в крови. Иори видела, как сильно он измотан, но в глазах горел ненормальный огонь. Кураж битвы еще не отпустил его. Он оглядел ее с головы до ног, взглядом мазнув по ее браслетам с колокольчиками — помощникам в исполнении ее магической техники, — на растрепавшиеся волосы, босые ноги и шрам на лице. Он весело хмыкнул, и Утахиме приготовилась к колкости, которую смогла бы снести и даже, возможно, воспринять как шутку. Но он сказал другое. Иори моргнула и достала руку из подтаявшего снега. Пальцы кололо от холода, а костяшки совсем чуть-чуть перестало жечь. Лишний повод зайти к Секо.***
Иори приказала себе не думать о предстоящей поездке. Она прогулялась по парку Рикугиэн, наслаждаясь традиционными видами. Во время учебы в Токио Утахиме специально выкраивала один или два дня в месяц, чтобы погулять по паркам. Рикугиэн понравился ей больше остальных. Там было огромное озеро, много островов и кленов. В детстве Утахиме даже делала икебаны с кленовыми листьями. Мать раздражалась, когда маленькая Утахиме в очередной раз приносила работу с раскидистыми уголками бордовых и желтых листьев. В Рикугиэн Иори часто убегала, когда переживания после неуспешных миссий чрезмерно захватывали ее. Девушка постучала в дверь кабинета Секо и, не дождавшись ответа, вошла. — Сюрприз! — пропела Иори. Секо, что-то делая за кушеткой, задумчиво развернулась и стянула маску с лица. Она удивленно захлопала глазами и улыбнулась. — Вот уж точно, — Секо подошла к Утахиме, и девушки порывисто обнялись. Иори заметила, как подруга мазнула по ней взглядом сверху вниз, и поспешила к стулу. — Когда ты приехала? — Сегодня ночью, — Утахиме всеми силами старалась звучать легко и весело и, предрекая вопросы Секо, чтобы не подавать виду, продолжила: — Гакуганджи наконец дал мне две недели отпуска. Секо молча смотрела на нее пару секунд, и Утахиме чувствовала, что держится довольно погано и что больше никогда в жизни не будет ей врать. Секо встала, говоря ей: — И ты все две недели будешь гулять по Рикугиэну? — она пошла к стойке с бинтами и склянками. — Я хотела заехать к тебе повидаться и поехать на горячие источники. Знаешь, я бы пригласила тебя с собой, но учитель Яга сказал, что у тебя отпуск в мае, — Утахиме следила, как она смачивает в бесцветной жидкости вату, достает из тумбы узкий эластичный бинт, мазь, кладет все это на маленький железный столик на колесиках и тянет его к Иори. — Да, это проблема. Утахиме с секунду смотрела в глаза Секо. Иори улыбнулась ей, потому что поняла, что ее раскусили. Она хотела дать в стену вторым кулаком, но стойко держала лицо. — Куда поедешь? — спокойно спросила Секо и взяла руку подруги в свою. Иейри не задавала вопросов про разбитый кулак, про внезапный приезд Утахиме, про голос Гакуганджи, который она слышала из кабинета Яга утром. — В Миядзаки. Там столько храмов и горячих источников, хочу пройти все, — они вдвоем понимали, что идет представление. Утахиме смотрела, как Секо обрабатывает ее руку, накладывает мазь и стягивает руку бинтом, словно кулак мастера рукопашного боя. — А как же караоке? — Не хочу туда ходить без тебя, — тихо сказала Утахиме. Секо чуть теплее взглянула на нее. Они обе поняли, что эта ложь не должна разрушиться. — Отдохнешь на год вперед, — улыбнулась Секо и закрепила бинт. Они поговорили еще какое-то время, выпили холодного кофе, посмеялись, обсудили новости, спорт и студентов. Секо старалась отвлечь подругу, прекрасно видя, какой нервозной она была. Врать Утахиме не умела и не любила, предпочитая любую правду самой сладкой лжи. Когда Секо провожала Утахиме до главного корпуса, Иори неожиданно порывисто обняла подругу. Они стояли так около минуты, вцепившись друг в друга и не произнося ни слова. На всякий случай Утахиме мысленно прощалась с Секо. Никто не знал, вернется ли она домой живой или хотя бы в своем уме. Секо не знала, что произошло, но некоторые детали сошлись в ее голове. Она не спрашивала, зная, что, когда придет время, Утахиме все расскажет сама. Если она будет живой. — Удачной поездки, семпай, — улыбнулась она, отпуская девушку. — Спасибо, — широко улыбнулась в ответ Утахиме и, помахав подруге на прощанье, зашагала прочь в корпус. Секо провожала ее взглядом и захотела закурить. — Передавай привет Годжо.***
Полет прошел хорошо. Утахиме проспала большую часть времени. В Миядзаки она взяла машину в аренду и направилась в Нитинан. Директор Яга положил в папку со всеми данными адрес и номер комнаты, в которой жил Годжо. Девушки на ресепшене лучезарно сверкнули ей белыми зубами и почтенно склонились в поклоне. Утахиме склонила голову и достала документы. — Добро пожаловать, госпожа. Могу предложить Вам номер? — Доброе утро. Да, пожалуйста. На третьем этаже восточного крыла, — строго произнесла Утахиме, передавая документы и глядя на девушек в упор, — пожалуйста. — К-какие-нибудь еще пожелания?.. — одна девушка испуганно улыбалась, готовая снова склониться в поклоне, пока вторая, как мышь, вносила данные в компьютер. — Рядом с номером триста шестьдесят четыре, — не сбавляя оборотов, отчеканила Иори и добавила: — Будьте добры. — С-секунду, пожалуйста, я посмотрю варианты. Девушки пару минут с ужасом таращились в экран, а потом переглянулись и заговорили: — Мы безумно сожалеем… Есть только один подходящий номер, но… — девушка сглотнула и еще больше подобралась под прямым взглядом Утахиме, которая стояла ровно, как тростинка, и не меняла улыбающегося выражения лица. — Н-но этот номер с примыкающей лоджией. — Что это значит? — Это значит, — подключилась вторая администратор, — что лоджии не застеклены и имеют одну общую низкую перегородку, госпожа. Это из-за планировки, приносим свои искренние извинения! — Отлично, — спокойно произнесла маг, чем очень удивила и обрадовала администраторов. — Мне подходит. Девушки облегченно выдохнули и стали заканчивать с оформлением и искать ключ-карту. — А… раз уж так вышло, — как можно непринужденнее начала Утахиме, — кто живет по соседству? — Один господин, — ответила более разговорчивая, — но он уже какое-то время не появляется, госпожа. — Большое вам спасибо, — склонила голову Иори, забирая ключи и документы. Она широким шагом направилась к лифту, мельком глянув, что ее одну сумку уже забрал портье. Нажав кнопку нужного этажа, Утахиме закашлялась, будто ее дыхание сперло, и проклятая энергия подскочила вверх, готовая защищать тело. Она прислушалась, вытаскивая из множества бытовых звуков что-то, что могло показаться подозрительным. Дверь раскрылась, и Утахиме напряглась еще сильнее. Она осторожно шагнула в пустой коридор. Хорошо освещенный из-за панорамных окон коридор был не таким пугающим, как можно было подумать, но Иори, старательно игнорируя внезапный липкий страх и мечущееся сердце, осмотрела пространство. У нее не было шести глаз, как у Годжо, но она ничего подозрительного не заметила и не услышала. Проклятая энергия около грудины затихла, осталась лишь крупица, опасно волнующаяся на кончиках ее пальцев. Она не могла понять, что же именно так сильно обострило ее чутье. Ничего видимого не представляло опасности. Утахиме медленно пошла в конец коридора, оглядывая каждый метр, на всякий случай держа руку возле всегда покоящегося в кармане ножа-бабочки. «Без боя не сдамся», — в страхе подумалось ей. Почти дойдя до конца, она потрясенно остановилась. Звук. Она ничего не слышала. И сразу ничего не заподозрила, потому что сконцентрировалась на громкой скрежащей опасности. Но не было даже бытовых звуков, лишь накаленный чем-то воздух. Ни проклятой энергии. Только тишина и путающиеся мысли, которые быстро исчезали в тревожно работающей голове. Утахиме схватилась на висок, физически пытаясь поймать улетающую мысль. Это было как слово, которое преследовало последние сутки, но которое сейчас она не могла вспомнить. Она напряглась, кажется, от кончиков волос до последнего ногтя. И ахнула, когда вспомнила. Спешно достала ручку из нагрудного кармана и, оголив запястье, стала писать. К неудаче девушки ускользающей памяти хватило лишь на пару секунд, большую часть из которых она потратила, чтобы догадаться и достать то, чем можно писать. Полусухая чернильная паста неровно начертила на тонкой коже один кана, оставив значительный красный след от нажима. Последнее, что успела зафиксировать в голове Утахиме, была ее излишне спокойная проклятая энергия. Девушка моргнула. Голова пуста, осмысленные вопросы вяли как цветы в пустыне. Она оглянулась, никого. Мозг вяло концентрировался на ощущениях, сильно клонило в сон. Запястье горело, в руке шариковая ручка. — Что… происходит? — прошептала недоуменно Иори, нащупав ключ-карту в кармане. Триста шестьдесят третий номер. Ее номер. Любое осмысление заставляло тело шататься. Она ощутила тошноту. Держась за стену, Иори побрела к двери. К горлу подкатила вода, зрение не хотело фокусироваться. Она наугад сунула карту в дверь и ввалилась внутрь. В уши влетел звук обогревателя, где-то шумящей воды и тиканье часов. После коридора эти звуки практически оглушили Утахиме. Она опустилась прямо на пол и вымучено посмотрела за окно. Метель набирала обороты. Иори запрокинула голову в надежде прогнать тошноту и зацепилась взглядом за расцарапанную руку. На одной из неровных палочек выступила кровь. Утахиме смахнула ее и, взяв новую ручку с дверной тумбочки, жирно прямо по царапинам обвела кану «правда».