Говорите со мной по-французски

Щепку извлекли из вендиного горлышка безопасно, сказали, что девочке невероятно повезло, смертельная угроза миновала, а в остальном – Венди просто сильно изранилась, была вся в глубоких порезах, ушибах и ссадинах. Крюк сам чуть не умер, пока ждал, отправил пиратов обратно на корабль и приказал готовить судно к отплытию в таком тоне, что даже Маркусу хватило ума ему не возражать. Сам не свой, капитан сидел под дверьми весь вечер, всю ночь и весь следующий день, тогда только ему разрешили войти и проведать пострадавшую. Венди лежала на койке, целиком перемотанная бинтами, уже, слава богу, не кровавыми. Шею её зашили, закрепили на месте повреждения толстый компресс, мадемуазель была мертвенно бледная и очень слабенькая, но – живая, она моргнула и улыбнулась уголком рта, когда заметила, что к ней пришёл её капитан. Рядом с койкой стоял не внушающий доверия шаткий табурет, Крюк проигнорировал его, упал перед Венди на колени и… расплакался. – Ma vie… ma vie… ma… vie… - неразборчиво всхлипывал он, убирая с вендиного лба непослушную челку, – я бы умер без тебя… умер бы… прости меня, малышка, прости… это я виноват… ma faute… Желая что-то ответить, Венди открыла было рот, но издала только невнятный сип и вздрогнула от боли. Крюк улыбнулся ей сквозь слёзы. – Я знаю, что ты скажешь… не говори, пожалуйста, ладно? Тебе сейчас нельзя. Отдыхай… Je sais… ты скажешь, что я не виноват, и что быть пираткой – твоё желание, да? А это всё – сопутствующие риски… Ah, mon petit rayon de soleil, ma belle jeune fille… Je sais. Но я всё равно виноват, считаю себя виноватым, я позволил ярости и азарту ослепить себя. Я должен контролировать свой гнев, когда ты на борту. Виви… о. Я должен беречь тебя… ты… ты моя vie. Ты… ты чувствуешь себя лучше? Хочешь спать? Новая крошечная улыбка украсила уголок бледных губ, и капитан любовно вздохнул. – Нам надо идти, ты понимаешь, да? - ласково спросил он, и Венди ему моргнула, – Quinzaine сегодня ночью. Мы уйдём. Мне придётся оставить тебя. Тише, тише, Шери, да, я знаю… я… я тоже не хочу. Но забрать тебя не могу. И не могу остаться. Я должен вернуть Весёлый Роджер в Нетландию, или мы все сойдём с ума и пустимся туда пешком. Кроме тебя, да, ma vie? Ты останешься. Ты не принадлежишь острову. Ты взрослеешь… Ты останешься здесь. Ну… милая, прошу, не плачь… Если бы у Венди имелись хоть какие-то силы, она бы вцепилась капитану в манжет и ни за что бы не отпустила его, но сил не было, поэтому она просто смотрела молча и плакала. – Я не брошу тебя, моя vie, не брошу! Мы придём через две-три недели, как только остров нас отпустит. И я тебя заберу, да? А до тех пор ты побудешь здесь, mon trésor, выздоровеешь, восстановишься… Хочешь, я куплю тебе весь этот госпиталь? И они все будут служить тебе здесь так же, как мы… хочешь? Не плачь… посмотри, посмотри на меня… посмотри, ma vie, я тоже плачу, не хочу уходить, я боюсь за тебя и… et je suis amoureux de toi, mon oiseau, je t’aime tellement, je t’aime trop… je veux retirer mon cœur fatigué de ma poitrine et te le donner. Mais pourquoi aurais-tu besoin d'un cœur de vieux pirate… я же как отец тебе, да… не отец, но как отец. Конечно, я вернусь за тобой, моя маленькая капитан-младшая… Ma tendre fille bien-aimée. Заметив, как слабенькая мадемуазель трясётся с головы до ног, Крюк бережно погладил её волосы, символически расправил их на подушке. Зажевал ус. – Я тебя не брошу. Мне… придётся отпустить тебя однажды… ma vie… но не сейчас, да? А тогда, когда ты сама захочешь. Тогда я отпущу. А пока… пока подожди меня немножко. И я заберу тебя домой. Клянусь жизнью. Капитан наклонился к Венди, запечатлел у неё на лбу тихий поцелуй, в котором не посмел задержаться ни на секунду дольше положенного, встал. Венди проводила его отчаянным взглядом. Весёлый Роджер вернулся за своей Душой ровно через двадцать дней. Венди, которая ещё сильно хворала из-за раны на шее и некоторых особенно глубоких порезов, но была уже вполне жизнерадостна и разговорчива, увидела Маркуса и капитана Крюка из окна. Оба они совершенно идентично вскинули руку для приветствия, но Крюк, шагающий позади Маркуса, свою быстро опустил, а вот парень махал ладошкой долго, пока Венди ещё виднелась в окошке. Судя по тому, как леди-пиратка подпрыгнула, просияла и испарилась, оба сделали вывод, что она ринулась им навстречу. Конечно, Крюк бежать к госпиталю не стал, хотя хотел сделать это сразу, как сошёл на сушу в порту, а вот Маркус ускорился, приосанился. Венди буквально пулей вылетела из здания, громко распахнув двери под недовольные возгласы докторов. Глаза её сверкали. Маркуса она даже не заметила. Крюк так и замер посреди улицы, открыв рот, когда девица вихрем пронеслась мимо молодого парня, едва успел встать поустойчивее и вытянуть руки, наверное, для объятия… – Ч… - удивлённое «что?» не успело сорваться с его губ, так как Венди прыгнула на него, Крюк поймал её в воздухе на лету, она крепко зацепилась за него руками и ногами – и поцеловала. Украла все буквы, все выдохи и все вдохи в смелом, глубоком, настоящем поцелуе. Крюку почудилось, что он умер на месте, он даже не сообразил, ответил он на этот сумасшедший поцелуй или нет, Венди звонко смеялась ему в ухо, исцеловывала колючие щёки, брови, губы, тонкий нос с аристократичной горбинкой, усы, бороду, шею, снова губы, и всё приговаривала: – Vous êtes un idiot, capitaine Crochet… un idiot… Vous… mon merveilleux amour… Je suis une idiote aussi… – Что… что… Венди… Венди… - выдохнул, наконец, капитан в ошеломлении, хотел поставить сумасбродную девицу на ноги, но получалось у него только отчаянно прижимать её к себе и тоже расцеловывать сладкие румяные щёчки, – О, боже… о, боже… – Ah, je vous aime! Je vous aime, je vous aime… - пела Венди, тая в его объятиях, – Vous ne savez pas tout simplement? Oui? Et je ne savais pas que vous m’aimez… nous sommes tous les deux idiots! – Венди… Венди… - Крюк всё хотел вернуть красавицу на мостовую и всё никак не мог этого сделать, – Венди… – Я Ви! Votre vie..! - хихикнула Венди, – Parlez-moi français. – Vie… vie… ma vie… ты… ты говоришь по-французски… что..? Как..? О, ма Ви, ма Ви… господи боже… я поставлю тебя, поставлю, разреши… или упаду в обморок… господи… она понимает французский… я пропал… С трудом отлепив сияющую мадемуазель от себя, Крюк взялся за голову, чуть было не принял решение сесть прямо там, где стоял, может, и сел бы, поддаваясь эмоциям, но Венди, счастливая юная птичка, прилипла к нему опять, обвила руки вокруг его талии, а носом уткнулась в грудь. Крюку теперь стало видно бедолагу Маркуса, парнишка глазел на происходящее с лицом, выражающим тотальное разочарование в жизни, капитан даже немного пожалел пацана и, пребывая в состоянии самого искреннего шока, честно развёл руками. А потом, едва дыша, свёл их у трепетной леди на плечиках. Зарылся носом в чудесную русую макушку и – всё. Закрыл глаза. – J’ai rêvé de vous embrasser, sir, - прозвенела Венди, и капитан чуть не сошёл с ума, ощущая грудью её горячее дыхание, – Si vous pensez que je vais vous laisser partir maintenant, vous vous trompez complètement. – Я… я не думаю, ma vie… - запинаясь, пролепетал Крюк, – Пытаюсь думать… и – не могу. Я… я в ужасе. И я счастлив. И я люблю тебя. И всё. И… ты говоришь по-французски! Давно..? Явно очень довольная собой, Венди опять захихикала, и у капитана по спине побежали мурашки. – Ah, oui… depuis longtemps! - засеребрился милый смешок, – С тех пор, как Вы рассказали мне, что Вы – несостоявшийся маркиз д’Аржансон и лично знали Луи… Я много читала литературы, увлеклась, стала учить язык… выучила сама, тайком… хотела, чтобы это был сюрприз… Сюрприз, сэр! Ха-ха-ха-ха! Устоять было крайне сложно. Крюк чмокнул Венди в макушку. Многократно чмокнул, она аж запищала от восторга. – И ты давно всё понимала, да… всё, что я говорил… – Вы ничего не говорили, сэр. Ничего. Никогда. Я думала… ну… я… я не знала. Вы никогда не говорили ничего… такого. – Я звал тебя «ma vie»… – Это… дарило некоторую надежду, сэр. Но Вы ни разу… ну… ни разу… не проявили интерес… я думала, что я Вам как… как… И Вы сказали тогда на палубе, что не стали бы… Но я так не хочу! Я… я хочу локоть, Вы предложите мне локоть? Или руку… мы мало бываем на земле, я не знаю, как нынче положено. Наблюдала из окна… Заберите меня домой, сэр, как-нибудь заберите, за руку или под локоть, всё равно. Я ужасно за Вами скучала, мы никогда ещё не расставались так надолго-о… о… ой! Ой!!! Ха-ха-ха! Да, да, вот так!!! Вот так хорошо!!! Это капитан Крюк вспомнил, что он пират и морской разбойник, что красавица Виви, хулиганка, вообще-то – пиратка тоже, что им обоим плевать на всё и всех с вороньего гнезда, и подхватил лучезарную леди на руки. Венди поцеловала его в щёку. Прошептала на ушко: – На нас все смотрят с самого начала, Вы заметили? Мы что-то не так делаем? Мне… нравится… Крюк расхохотался, стрельнул глазами по сторонам, развернулся туда, где толпа собралась поплотнее, расправил плечи и с дьявольской усмешкой громогласно объявил: – Принц был уволен. Дракон победил. Потом он перехватил девицу поудобнее и широким шагом направился в сторону доков, любовно вздыхая над каждой смешинкой, что роняла со своих карамельных уст Венди, хихикая над возмущёнными возгласами у капитана за спиной. – Принц! - вдруг воскликнула она, – Чёрт! Принц, я про него забыла! Маркус! Он же… ну… он тоже влюблён в меня, да, сэр? Мне всё равно, всё равно, клянусь! Просто… выходит, он вписался во всё это из-за меня… и теперь тоже проклят. Неловко вышло… – Неловко… ха! Неловко. Ты разбила ему сердце, красавица! Но это ничего. Он сам принимал решение. Должен был думать своей головой. Ты ему ничем не обязана. Мы все в тебя влюблены. Он отлично впишется в наш коллектив. Принц… я намеревался уговорить себя уступить тебя ему, знаешь ли… Принц. Ха-ха! Какое… чудесное прозвище… – СЭР!!! - залилась смехом Венди, посильнее цепляясь за широкие мужские плечи. – Полагаю, теперь я Джеймс, м? Только… погоди, не называй так прямо сейчас, я боюсь тебя уронить, я всё ещё на грани обморока, у меня кружится от тебя голова. Ты, кстати, как себя чувствуешь, ma vie? Боже. Я не находил себе места, клянусь. Мне было очень страшно, Ви. Очень страшно. – Je vais bien, s… euh… hum… oh. Je vais bien. Шея зажила хорошо, но болит сильно. И там шов, останется шрам. Всё остальное… тоже болит, если честно. Э-э… поставьте меня, пожалуйста..? Переживая, что зацепил какую-то рану и делает Венди больно, капитан поскорее вернул малышку на ноги, глянул вопросительно. Она широко ему улыбнулась и произнесла: – Джеймс. Подождала секунды три, а потом взвизгнула, подпрыгнула, схватилась за голову и потрясла волосами: – Oh, mon Dieu, mon Dieu! Джеймс! О подобном я даже не мечтала!! Джеймс! Джеймс! Прикрыв глаза рукой, капитан глубоко вдохнул. Выдохнул. Сказал: – Я сяду. Предложил Венди локоть, за который та охотно зацепилась, нашёл глазами скамью, подвёл к ней свою мадемуазель. – Ты первая. Расправив пиратские кюлоты, Венди присела, капитан устроился рядом. Безо всяких лишних раздумий, девица придвинулась к нему вплотную, и он осторожно закинул ей за плечики руку с крюком. – Я пережил не менее пяти сердечных приступов. Я ещё жив? – Живы. Джеймс. – Очень странно. Всего этого просто не может происходить. Немного похохотав над капитаном Крюком, Венди сложила голову ему на грудь и затихла, слушала, как громко колотится его сердце, и пыталась хоть немного унять своё. – Ma vie, - Джеймс примостил кисть ладошкой вверх себе на колено, приглашающе сжал разок, и Венди с удовольствием вложила в неё свои пальчики, – Мы никогда ни о чём таком не говорили, да..? Я… я понятия не имею, как теперь… что… и… ох. Тебе едва исполнилось тринадцать, когда ты решила остаться со мной… моя крошка, золотая моя девочка. Я… я грешник, Ви. Я люблю тебя с тех самых пор. Не мог не полюбить… ты такая… такая..! Ох. Маленькое моё солнышко. Ты теперь взрослая… наверное, теперь мне дозволено любить тебя официально..? Мне… придётся привыкнуть к тому, что ты… взрослая. Я ведь… убеждал себя в обратном… убеждал специально… понимаешь? – Ну… да, наверное понимаю. Я тоже убеждала себя. – В том, что я – старый? – Ха-ха! Вы старый, Джеймс, Вам двести лет! Ха-ха-ха-ха! Нет. В том что я – маленькая. Маленькая для Вас. Джеймс сжал вендину ручку, вздохнул. По противоположной стороне улицы проплёлся понурый принц Маркус, не заметил Венди и капитана. И слава богу, а то расстроился бы ещё больше. – Ты… ты не маленькая, Ви. Боже. Ты взрослела, окружённая кретинами из моего экипажа, одна-единственная девочка на корабле, и ни разу не задала никому никакого вопроса. Боже! Меня всё это ужасает. И… ты поцеловала меня… поцеловала… это ведь был твой первый настоящий поцелуй… и ты не просто подарила его мне… ты меня с ним атаковала… – И сразила Вас, да? - подмигнула Венди Джеймсу с такой лёгкостью, будто он говорил с ней о погоде. – Сразила… я уже был сражён тобой… ты… ты не маленькая, моя Ви. Но ты – юная. Я… я… ну, я приглашу тебя на свидание, да? Так, наверное, правильно теперь поступить? Мы с тобой сегодня наговорили друг другу всякого… и есть ещё кое-что, что-то, о чём я боюсь даже думать. Это помогало мне держаться от тебя подальше… а теперь это пугает меня. Но… я хочу, хочу быть твоим. Ты пойдёшь со мной на свидание, Ви? Я предложу тебе локоть. Или руку. Мы погуляем, поговорим, я подарю тебе цветы, угощу тебя каким-нибудь деликатесом. Провожу до каюты. И поцелую. Да? – Мне тоже страшно, что Вы прокляты, а я, почему-то, нет, - ответила Венди, вынуждая капитана снова подчеркнуть для себя тот факт, что она, его маленькая девочка – взрослая и мудрая, - но Вы что-нибудь придумаете. Вы всегда что-нибудь придумываете… – И никогда не преуспеваю. – Неправда! Вы избавились от Крокодилицы. – Ты избавила меня от неё. – Вы преуспели в том, чтобы признаться мне в чувствах! – Ты выучила французский, чтобы меня понять. – Вы спасли меня. – Я подверг тебя опасности. Ты выздоравливала без меня. – Так. Всё понятно. – Что понятно? – Значит, что-нибудь придумаю я. Венди сказала это с такой интонацией, что у Джеймса не осталось выбора, кроме как поверить ей на слово. Он поверил. – Джеймс? Капитан мимолётно вздрогнул, заулыбался и мечтательно повторил за Венди: – Джеймс… – Джеймс. – М? – Когда мы пойдём на свидание? Вы расскажете мне, как нарядиться? У меня, наверное, нет одежды для свиданий. – Ви… ma vie. Мы пойдём… сегодня? Одеться можно, как угодно. Если ты выберешь что-то лёгкое, то я предложу тебе укрыться камзолом. Хочешь так? – Хочу! – Тебе понравилось идти со мной под локоть? – Да! И у на руках у дракона мне тоже понравилось. Капитан мило посмеялся в усы. – Давай теперь попробуем за руку? – Давайте… Он встал, склонился перед своей Виви самым галантным образом, украсил тыльную сторону её ладони поцелуем, в котором задержался намного – намного! – дольше положенного, сказал «мадемуазель» и неторопливой походкой повёл её к причалу. Венди плыла рядом с ним, смакуя каждый шаг. Пиратский экипаж встретил Душу корабля, которую Крюк торжественно сопроводил в восхождении на палубу, радостными аплодисментами, каждый моряк воспользовался своим правом заговаривать с ней, каждый, даже Маркус, вежливо справился о её самочувствии, спросил, как настроение, изъявил встревоженность и веру в доброе здоровье капитана-младшей. Венди была на седьмом небе, сообщила, что скучала за всеми, высказала надежду, что количество приключений не снизится из-за этого «досадного недоразумения», и пообещала вечером рассказать для всех пару историй как в старые добрые времена. Капитан проводил свою улыбающуюся во весь рот первую помощницу до каюты, и Венди, прежде чем скрыться за дверью, тихонько сказала ему, что будет вести себя с ним при всех, как раньше, если он того желает, а также с мольбой в глазах попросила не запрещать ей продолжать воевать с Пэном или охотиться за новыми вымпелами. – Я не волен противиться твоим просьбам, Ви, и никогда не буду тебе ничего запрещать, - вздохнул он с грустной улыбкой, – Ты это ты, да? Ты ведь не усидишь в каюте, если я запру тебя в ней и прикажу не лезть на рожон? Я могу только попросить тебя быть осторожной. Ты мудрая, ma vie, ты же девочка, я знаю, что ты не станешь слабоумно геройствовать и подставляться так, как это делают мужчины. А со мной… со мной ты можешь вести себя, как хочешь. Ты называешься капитаном-младшей, но весь экипаж знает, кто на самом деле главный на этом корабле. Если ты захочешь обнять меня или взять за руку… мой авторитет от этого только возрастёт. Венди чудесно улыбнулась капитану Крюку, опустила глазки и шепнула, что сегодня вечером, после того, как она расскажет историю, она – свободна. Затем она упорхнула в каюту, закрыла дверь, и Джеймс поддался, наконец, эмоциям: он облокотился спиной на косяк, сполз по нему на пол, вытянул ноги и закрыл лицо рукой. Откуда ни возьмись рядом с ним возник Сми, поинтересовался, может ли чем услужить. – Помолись за мою никчёмную жизнь, Сми, - ответил ему Джеймс, томно, как пьяный, – Я вознамерился жить долго и счастливо. Сми булькнул в ответ с хриплым смешком, и Джеймс недоверчиво глянул на него в щёлку одним глазом. – А я уж хотел-было предложить Вам свои очки, сэр… - прокрякал он, почёсывая свой смешной порепанный нос, – Думал, Вы совсем слепой стали. – Слепой? Я?! - Джеймс вытаращил на него свои ясные голубые глаза, – Ты в своём уме, Сми? Да у меня соколиное зрение! – Все видели, кроме Вас, - пожал плечами Сми. – Видели что? Отвечать на этот вопрос прямо Сми постеснялся, не по рангу ему было говорить о чувствах молодой особы, но он выразительно зыркнул на табличку «L’âme du navire mlle W. Chérie», а потом на капитана Крюка, и поднял брови так, как если бы хотел заявить «Вы слепой идиот, сэр, Ваша первая помощница влюблена в Вас по самые уши». Крюк страдальчески застонал. Было решено не ждать кянзейн в этот раз, а отчалить на остров сразу же, как только ремонтные работы по судну будут окончены. Корабль подлатали, наполировали до блеска, даже позабытое воронье гнездо починили и укрепили. В первый вечер в порту капитан-младшая двумя сказками не отделалась, рассказала четыре, но зато потом все моряки, словно по заранее обговорённому плану, смылись с палубы за считанные секунды, оставляя Крюка и Венди под звёздным небом наедине. Джеймс обозвал их пройдохами и мерзавцами, Виви хохотала, капитан решил никуда не ходить, а побродить по квартердеку туда-сюда, предположил, что мадемуазель ещё не окрепла. Он усадил её на фальшборт, предложил держать его за крюк (Венди пришла по этому поводу в полный восторг), а сам часа два ласково теребил косичку с неизменной алой ленточкой. – Почему красная? - спросил он. Венди смахнула символическую пылинку с его плеча. – Чтобы подходила под Ваш камзол. Чтобы все знали, что мы с Вами – одно. Одно. Одна команда? Один… дух? Одно… сердце? Одно… чувство… – Ma vie. Я слепой идиот. Венди не очень знала, как намекать на поцелуи. Не атаковать же капитана снова..? Она похлопала ресничками, приблизила к нему лицо. Неуверенно обвила руки вокруг его шеи, попробовала зарыться в кудри и выдохнула от блаженства, провела несколько невесомых линий вдоль контуров лица, тронула усы, бороду. Джеймс смотрел на Венди, как на чудо света. – Ви… ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя, да? - сбивчиво спросил он, пытаясь бороться с учащённым дыханием. – Хочу… - чуть слышно ответила она. Одно желание. Крюк склонился к ней почти вплотную. – Я задыхаюсь, - признался он. – Я тоже. – Это будет настоящий поцелуй, да? - капитан коснулся губами её губ совсем чуточку. – Да… давайте быстрее… я умру сейчас… – Я тоже. Попробовать трепещущую от волнения красавицу Ви на вкус неторопливо, вдумчиво и – осознанно – было раем на земле. Венди вся дрожала, ласкалась к капитану не импульсивно, была нежной и застенчивой, вторила каждому его движению, немного дразнила язычком. Джеймс хотел придерживать её голову, или спинку, но держался за перила, чтобы ноги не подкашивались, а Венди, хоть и сидела, скромно прибрав коленки вбок, облокачивалась на него по той же самой причине – голова у неё шла разноцветной каруселью. – Ах… Ах… – Ви… – Ах… – Ви… Виви… – Ах… ах… чёрт, всё, я больше не могу, у меня в глазах темнеет… Венди отстранилась от него первой, сладострастно выдохнула, а Джеймс ещё немного потерзал поцелуями её щёчку и проворковал, что он, коварный злодей, совершенно незаслуженно стал вдруг самым счастливым в мире. На второй вечер в порту капитан увёл свою леди в город, взяв с неё обещание сообщить, когда она устанет и захочет вернуться на корабль. Разумеется, Венди ни капли не устала, с удовольствием бродила со своим роскошным кавалером по улицам, чирикала разные интересные истории и восхищённо слушала те, что рассказывал ей капитан. Несколько раз они садились на ту или иную скамью, чтобы пообниматься, разок поцеловались, позабыв, что посредь аллеи делать так нежелательно, чуть не вызвали своими действиями обморок у какой-то пожилой чопорной дамы, оба посмеялись да и показали ей нос, как два хулигана. Венди спросила, что бы сделал дракон, если бы принцесса утомилась, Дракон ответил, что нёс бы её до драконьего логова в своих лапах, и Принцесса незамедлительно состроила самое усталое выражение лица: – Ах, я так утомилась, Джеймс… - она картинно откинула голову, поднесла тыльную сторону ладони ко лбу, и капитан с хищным рыком подхватил её на руки. Третьим вечером Венди передала Джеймсу через Сми приглашение на бокал вина и музыкальный ужин. Джеймс пришёл, но от вина отказался. – Ви, - серьёзно проговорил он и виновато хохотнул, – если в твоей каюте будем одновременно находиться ты, я и вино, я натворю с тобой глупостей. Давай лучше я тебе что-нибудь сыграю, м? Или ты сыграешь, а я спою! У Венди зажглись щёчки. Она облизнула губы и взволнованно проговорила: – Я не знаю, о каких глупостях Вы говорите, Джеймс. Но догадываюсь. И не вижу в этом ничего глупого. И я хочу, чтобы Вы творили… глупости… со мной. Но я доверяю Вам, я не в курсе, как нужно… и когда… Однако… Вы же не думаете, что я совсем уж необразованная дурочка, правда? Я всё понимаю. Джеймс уронил лицо в руку. – Ви… - прошептал он, – Ви… Ви. Господи боже. Иди сюда… мы немного… побеседуем. Уже сидя рядом с капитаном на мягком пуфе у клавесина, Венди с замиранием сердечка подвинулась в объятие, которое он для неё открыл. – Je crois que vous n’allez pas me dire ce qu'un homme peut faire à une femme, - почти беззвучно пролопотала Венди и уже набрала воздуха – хотела ещё что-то добавить, но Джеймс её опередил. – Не верю, что мы говорим… об этом… что я говорю об этом… с тобой… Ви, Ви… о, Ви. Боже. Я в ужасе! Я говорил уже, да?.. Я в ужасе. Как получается, что я сижу тут с тобой и… чёрт возьми! И смущаюсь..! А ты… ты… ох. Ma vie. Нет, я… не буду тебе рассказывать… если ты не потребуешь от меня объяснений… а если потребуешь, то я, наверное… сгорю со стыда… э-э… я… я… чёрт. Я… привыкаю к тому, чтобы целовать тебя и не стонать от восторга, как какой-то школяр… привыкаю, что ты разрешаешь мне поиграть с лентой в твоей косе, дозволяешь задержать руку на плече или пригладить щёчку… Довольная и тоже смущённая таким признанием, Венди шутливо подставила щёку капитану, постучала по ней пальчиком, и Джеймс с величайшей осторожностью придержал изящный подбородок гладкой стороной крюка, а румяное яблочко бережно чмокнул. – Ты сама будто вино, - выдохнул он ласково, и Венди задрожала, ощущая, как струйка горячего мужского дыхания щекочет её ушко, – То, белое, помнишь? Мы его в Каоре купили. С… бедовым привкусом. – Бедовым? Ха-ха-ха! Бедовым! Джеймс обнял девицу крепче, чмокнул щёчку ещё разок. – Я думаю, мы… будем с тобой… пока просто ходить на свидания? Да? Нам ведь всегда есть, о чём поговорить… я обожаю говорить с тобой. Ты обращалась ко мне с любой беседой… и я не знал большего счастья… – Я тоже люблю говорить с Вами, капитан, - вставила Венди и прильнула к его плечу, ластясь, как кошечка, – Вы прекрасный рассказчик и умелый слушатель. – Это потому, что я люблю тебя. Любил с самого начала. Всё, что я мог себе позволить – слушать тебя, моя ласточка, говорить с тобой и наблюдать, как ты летаешь в шпилях мачт, крылатая душа моего корабля. Теперь… я позволяю себе больше… я… приглашу тебя на ночную прогулку. Возьму тебя за руку. Когда твоя лебединая шейка заживёт, я… я буду целовать её. Буду… о, боже. Буду держать тебя за талию. Ты такая миниатюрная, ma vie, будь у меня две руки, я бы обхватил тебя целиком… Ох. Ох! А однажды, моя малышка, однажды… ты пригласишь меня в гости. И тогда я останусь у тебя до утра. Венди так и таяла перед капитаном Крюком. У неё горели глаза, пылали щёки, она, пока Джеймс говорил, наматывала на пальчики по очереди его кудри, испытывая головокружение и кое-что ещё. Джеймс рассматривал теперь бинт на её шее, нырял глазами к ключицам, виднеющимся в красивом декольте шёлковой блузы, и ниже, мысленно ругал себя и трусливо отводил взгляд, чтобы снова застрять им у изгиба плеча. – Вы издеваетесь, Джеймс..? - связки у Венди не сработали, слова превратились во взволнованный шёпот, – Я… я уже Вас пригласила… Она сглотнула, чтобы говорить увереннее. – Обещать мне… взять меня за талию… когда-то в будущем… я же с ума сойду… не мучайте меня, пожалуйста… Джеймс… хотите… хотите вина? У меня есть для Вас и вино… и глупости… Заявить, что капитан-младшая была на Весёлом Роджере смелее всех – вовсе не преувеличение, хотя Крюку, обладающему нечеловеческой отвагой, она, наверное, всё же уступала. Но она, сказав такое, сразу же оробела, застеснялась, а Джеймс, легендарный храбрец, тот и вовсе не знал, куда себя деть. Хотел глупостей до безумия. И их же до безумия боялся. Надо было что-то ответить, но он не знал, что. – Что если… если… Вы останетесь… до утра… Джеймс… сегодня? - Венди почти не дышала, снова перешла на сухой шёпот, – То есть… я… ну… я не готова пока… ко всем глупостям сразу… Э… нет-нет, я неправильно говорю, я готова, и хочу, и… думаю об этом… давно… мечтаю о Вас… но… Вы правы, я пока не окрепла, у меня всё тело в синяках и ссадинах. Однако, что-то же можно себе позволить..? Если Вы не будете сегодня целовать мою шею, может, я буду целовать Вашу? Я уже целовала её немного тогда на улице… нет ничего слаще того, чтобы тереться губами о Вашу бороду, клянусь Вам! Вы… Вы разрешите? Прошу… и знайте, пожалуйста, что если Вы сегодня у меня не останетесь, я сама приду ночью в Вашу каюту и лягу рядом с Вами, чтобы Вы меня обнимали. Джеймс слушал этот чувственный монолог и, в общем, дивился тому факту, что до сих пор не шлёпнулся в обморок. Венди глядела на него с мольбой в глазах. – Ви… боже, боже. Когда я начну терять сознание, проследи, пожалуйста, чтобы я не разбил свою глупую голову… Неужели ты думаешь, что я… в силах отказаться… – Я не знаю, Джеймс. Вы же джентльмен. Вы можете вмешать сюда какое-нибудь дурацкое благородство. – Благородство. Ха… Нет, Ви, ничего подобного. То есть… я буду вести себя благородно, разумеется… и, да, полагаю, я всё ещё могу называться джентльменом… но если ты хочешь уснуть со мной в одной постели… ГОСПОДИ БОЖЕ! ТЫ! В ОДНОЙ ПОСТЕЛИ! СО МНОЙ!!! Боже! И ты заявляешь об этом прямо! Я… я найду в себе достаточно наглости, чтобы подчиниться и не ставить нас обоих в идиотское положение своим отказом!.. Правда, мне придётся ещё нарыть изрядное количество терпения и самоконтроля, но я как-нибудь справлюсь! Ради приличия посидев ещё рядышком с капитаном и взяв пару аккордов на клавесине, Венди призналась, что нервничает, и что желает всё же глотнуть немного вина. Джеймс поухаживал за мадемуазель, налил половинку кубка, как обычно, сам угощаться не стал, предпочёл выпить воды, сдержал желание плеснуть её себе в лицо, чтобы соображать яснее. Всё было для капитана, как будто бы, впервые. То есть, не то, что они разделяли теперь с его Ви, это и было впервые, но всё, что окружало его, тоже казалось новым, словно он не бывал раньше в каюте Души корабля: его собственный клавесин виделся ему заново, блестел ярче, звучал объёмнее, пуфик сделался мягким, как никогда, даже отрезы вымпелов пестрели на стене намного красочнее обычного. Всё неизведанное, любопытное, цепляющее глаз, воздух слаще, цвета – насыщеннее, вода – вкуснее. Голова всё время кружилась. Пожевав губу, Венди встала, потянула его за руку, и он пошёл за ней, как хмельной, не сразу осознавая, что они направляются – в спальню. Капитан ни разу и не бывал у мадемуазель в спальне, в последний раз заходил сюда семь лет назад, когда обустраивал помещение для двенадцатилетней девочки. Теперь же его сюда привела взрослая леди. Молодая женщина. Джеймс никогда ещё не чувствовал себя таким растерянным и таким собранным одновременно. – Сядьте, пожалуйста, Джеймс, - Венди подтолкнула его неуверенно и осторожно, – Я Вам покажу кое-что. Покажет. Она что-то ему покажет. Джеймс решил предупредить её на всякий случай: – Ви… так… так. Погоди. Господи боже… так. Точно? Точно ты хочешь – это? И… точно ты… всё понимаешь? Боже. Я… я же не мальчик, ma vie, ты это осознаёшь? Чувствую себя, как мальчик, да, но… о-о-о, боже. Я никогда раньше не думал о тебе… в этом смысле… запрещал себе категорически… если бы подумал хоть раз – сошёл бы с ума. Но я думаю о тебе… все эти дни… нарекаю себя последним грешником, но… остановить уже ничего не могу. Кроме чувств я испытываю ещё и желания, ты понимаешь? Боже! Ох, конечно, конечно ты понимаешь, ты… ты взрослая… ты испытываешь их тоже… и… э-э… тебя это… не пугает? – Джеймс, - Венди пришлось призвать всю оставшуюся у неё храбрость для того, чтобы сказать вслух, – Si vous essayez de me dire que vous êtes sur le point de me démontrer comment votre… désir… est réellement montré, eh bien oui, je le comprends très bien. И меня это не пугает. Я это… предвкушаю. – Merde, - ругнулся Джеймс, заливаясь краской. Переминаясь с ноги на ногу, смущённая девица встала напротив капитана так, что если бы он задумал свести бёдра, он обнял бы её ножки коленями. Джеймс посмотрел на неё снизу вверх со сложной смертью страха, мольбы, преданности и вожделения в глазах. Венди сглотнула. Начала выправлять блузочку из брюк. Капитан поймал её за руку: – Ви… – Нет, нет, пожалуйста, Джеймс! Ничего… предосудительного… я… ну… я её не снимаю. Если только Вы не решите меня раздеть… тогда… да… э… я… я просто хочу, чтобы Вы подержали меня за талию… но мне надо сначала Вам показать. Смесь эмоций и чувств, обуревающих капитана, стала ещё сложнее, но он убрал руку. Опустив реснички, Венди выправила блузку целиком и, замявшись ещё на секунду, подняла её, завязала в узелок на груди, оголяя животик. – Вот… - прошептала она и густо покраснела. Дальнейших объяснений не требовалось. Маленькая мудрая Венди… – О, Ви, ma vie… я понял… На животе у Венди расползлись три фиолетовые гематомы, одна ближе к рёбрам, она убегала выше, неизвестно, насколько далеко, и две, почти симметричные, по бокам, с явно болючими едва ли зажившими корками ссадин в тех местах, где в нежную кожу впивались гадские половицы. Понимая, что выглядит всё это далеко не привлекательно, Венди даже зажмурилась, побоялась, наверное, что увидит, как капитану не нравится её внешний вид, но любопытство было сильнее, так что один глаз она приоткрыла. Конечно же, Джеймс глядел на неё, как на спустившуюся с небес богиню. Видимо, противиться желаниям было не в его силах, так как он уже тянул к тоненькой талии свою руку. Шагнув чуточку ближе к Джеймсу, Венди подставила ему тот бок, что был меньше ранен, и капитан, закусив губу, погладил его тыльной стороной ладони совершенно так же, как гладил скулу или щёчку. Девица несдержанно ахнула – столько нежности было в этом невинном касании. – Господи, Ви… я никогда и не видел ничего подобного… то есть, я имею ввиду твою красоту… Господи боже, ты… ты… ты такая красивая… я… я хочу обнять твою талию… да? Можно? Я аккуратно, клянусь… Отвечать вразумительно Венди была не в силах, поэтому просто кивнула, и Джеймс, тщательно проследив за собственными руками, взял стройное женское тело в бережное колечко. Лицо его оказалось таким образом в опасной близости от трепыхающегося декольте, Венди запустила свои пальчики в чёрные кудри, безмолвно предложила прильнуть к ней ушком, и капитан подчинился, закрывая глаза от блаженства. Когда дышать стало полегче, Венди спросила: – Это же ещё не считается глупостями? – Полагаю, нет… - завибрировал у неё на груди восхищённый баритон, и девичьи коленки сильно ослабли. – А что считается? – Не знаю… если… если я… поцелую твой животик, например… это уже что-то очень… интимное. Но я не поцелую, у тебя там раны… – А если чуть-чуть? – Чуть-чуть? – Чуть-чуть… Отстраняясь от хмельного капитана, Венди глянула на себя, постучала пальчиком где-то между пупком и кнопками на кюлотах. – Тут нет ран. Тут можно… Это было то самое мягкое местечко, на которое Джеймс старался поменьше глазеть. Поцеловать Ви вот так… капитан вообще забыл, когда последний раз целовал женщину как бы то ни было, два века торчал на проклятом острове в одиночестве, изредка соблазнял каких-нибудь милочек в том или ином порту, но там всё обычно бывало без лишних поцелуев, только по делу… и то, так давно, что не упомнить. До мадемуазель Виви. Бережная мужская ладонь с одной стороны и крюк с другой легли Венди на бёдра. – Ой… ах… м-м-м… - Венди очень старалась не забывать впускать воздух в лёгкие: никто никогда не держал её – так. Никто никогда вообще никак её в чувственном смысле не держал. Капитан невесомо дотронулся до нежной ямочки пупочка пальцем. Скользнул немножечко вниз, капельку надавил. – Зде..? - он хотел переспросить, но возбуждённая леди вдруг опёрлась на его плечи, ножки у неё подкосились, и капитан спешно поддержал её, усадил рядом с собой, – Ви..? – Не могу, не могу, - выдохнула она, – Сгорю сейчас… или сознание потеряю… Гоняя дыхание в пересохших губах коротко и быстро, Венди сдвинулась поглубже на кровать и облокотилась на подушки. – Но я хочу, чтобы Вы целовали меня. Целуйте, пожалуйста. Не меньше минуты Джеймс просто любовался раскрасневшейся девочкой. Его милая Ви была просто загляденье, настоящая женщина, юная, соблазнительная, с мягкими изгибами тела, трепетная, медлительная и аппетитная. От той лихой пиратки, что порхала меж рей, сверкая финкой, осталась, разве что, одежда. Облизнувшись совсем не стыдливо или виновато, а скорее – хищно, Джеймс наклонился к Венди, чуточку приспустил крюком ворот блузы с женственного плечика и поцеловал вместо живота – ключицу, а шёлковый узел развязал, сладкий пупочек спрятал. – Вот так, пожалуй, - предложил он, касаясь изгиба плеча губами ещё несколько раз. Потом капитан выпрямился, расстегнул пряжки на вендиных сапожках, с восхищением чмокнул обе щиколотки по очереди, сам тоже сбросил сапоги и камзол с жилетом, крюк предварительно отвинтил. – Ви. Я… я сниму гильзу тоже. Ты же никогда не видела меня… таким. Зрелище… жалкое. Я пойму, если ты… разочаруешься. Или если не захочешь, чтобы я обнимал тебя этой рукой. Просто скажи, я не обижусь. На Джеймсе была надета блуза почти такая же, как на Венди, только потоньше и белоснежная, капитан потянул её, чтобы стащить, и охнул, когда Венди села на кровати прямо напротив него, мило поджав ножки. – Джеймс… ой..! Ах… - дрожащим голоском проворковала Венди, хотела помочь капитану разобраться с застёжкой его портупеи, но вдруг поняла, что не просто ни разу не видела, как по-настоящему выглядит его рука, а ни разу в принципе не лицезрела его обнажённый торс. Никогда с тех пор, как мадемуазель Виви выбрала остаться под его надёжным крылом, Джеймс не позволял себе покинуть свои покои, не будучи одетым с иголочки. Быть без камзола, но в жилете? Да. Быть без жилета, в блузе? Тоже да, изредка. Чаще, так вообще и жилет, и камзол, и жюстокор… Венди, разумеется, видала многих пиратов в одних шароварах, ничего особенного в этом не было. Но посмотреть на Джеймса… ах! Голова опять пошла кругом. Вместо пряжки у эполета она положила ладонь ему на грудь, почувствовала, что сердце у капитана едва ли из неё не выпрыгивает, погладила. Хотела потрогать кубики пресса, но постеснялась. Джеймс снял гильзу с покалеченного запястья и притих в ожидании своего приговора. Венди, правда, смотрела не на его руку. – Мне… - начала она, заливаясь свекольной краской, – мне нравится… как Вы выглядите… какой Вы вообще, и какой Вы – сейчас. А выглядел Джеймс очень – очень! – готовым делать глупости. Он хмыкнул не то смущённо, не то самодовольно, хотел обнять свою Ви, но в последний момент передумал. – Дьявол… Ви, я пока не стану тискать тебя, ты вся изранена… ох. Так… ну-ка… - он прилёг с Венди рядом и вдохнул поглубже, – ну… иди сюда, наверное? Глядя на пунцовые щёчки глубоко влюблёнными глазами, Джеймс кивнул в сторону ямочки у своего плеча с безмолвным предложением устроиться в ней ушком. – Вот так? - спросила Венди дрожащим шёпотом, приникнув к широкому мужскому плечу. Джеймс был взволнован едва ли не сильнее, чем маленькая мадемуазель, но он всё равно умильно хохотнул над её робостью. – Вот так, - он запустил запястье ей под лопатки, поправил Венди поудобнее, взял её ручку, положил себе на грудь и накрыл ладонью, – Подходит так? Я… нигде… не смущаю тебя, ma vie?.. Могу спрятаться под одеялом, если тебе… неловко… из-за того… как я выгляжу… ха-х… но я в этом смысле вполне способен не терять рассудка и держать себя в руках, клянусь. – Может… - Венди вынырнула из-под заботливой тёплой ладони и пробежалась-таки пальчиками вдоль упругого пресса, однако задерживать руку там не стала, постеснялась, – может, я… возьму Вас в руки?.. Я… ну… я понимаю, что Вам нужно… расслабиться… я… знаю, что нужно де… м… м..! М-м-хм! Это Джеймс спешно зажал её рот. – Господи, Ви… всё, всё, замолчи, умоляю тебя! Боже! Кроме того, что у меня сейчас разорвётся сердце просто от осознания, что я лежу в твоей постели и обнимаю тебя… у меня сейчас разорвётся сердце ещё и от всего того, что ты говоришь! Боже! Что?! Нет, я хочу, Ви, хочу, очень хочу! О, господи… но… что? ЧТО?! Ты собиралась сказать, что знаешь, что нужно делать?! Боже! Откуда? Ты же моя маленькая мадемуазель! Моя крошка! Тебе нельзя такое знать! Боже… неужели ты… такая взрослая… Наверное, в голосе у Джеймса сквозило настолько честное ошеломление, что Венди, прячась носиком где-то в его диких кудрях, искренне рассмеялась. – Я маленькая, - похохотала она, – я хочу задавать вопросы. Много вопросов. И… я не очень понимаю, о чём спрашивать можно, а о чём нельзя. Можно ли вообще («Можно всё», - вставил Джеймс) ..спрашивать. Э-э… да, хорошо. Но… кое-что… про… э-э… про мужчин… я знаю, ха-ха! А ещё, я знаю, что Вы мне очень нужны, Джеймс. Как Вы это обозначили… в этом смысле. Если бы я не была вся в синяках и царапинах, я… я… я бы Вас уже совратила. Я нервничаю, и мне страшно тоже, но если бы Вы знали, как я себя сейчас чувствую… Вы бы, наверное… Вы бы… ну… Вы… – Ви. Осторожно, чтобы не задеть никакую ранку (о которых Джеймс, к слову, думал теперь, как о спасительном божественном провидении), капитан привстал и навис над трепещущей под ним девицей, забирая её в символический плен и укрывая румяное личико от света лампадки кудрявым занавесом. – Джеймс… – Расскажи мне, - он сглотнул, в глазах у него плясали черти, но не алые, яростные, а другие, задорные и голодные, – Расскажи. Как ты себя чувствуешь? Я хочу знать. Дыхание у Венди ещё участилось, она вжалась лопатками в подушку, тайно желая, чтобы Джеймс сам вжал её туда, да посильнее. Она прошептала, глядя вниз, где кубики пресса, убегающие в бриджи, заканчивались густой дорожкой из волос и головокружительно мужественным видом: – Я себя чувствую точно так же… как Вы… просто это… незаметно снаружи. Вы… хотите, чтобы я… пояснила подробнее..? Джеймс зарычал. Потом заскулил. – Поясни… – Я всегда чувствую себя похоже, когда я рядом с Вами. Я… горю. И таю. И… я… ну… ох, Джеймс, я Вам сначала ещё кое-что другое расскажу. Вы удивлялись, что я не задавала никому никаких вопросов… я задавала. Просто не вам. Я… я общалась с индейскими женщинами. От них я узнала… многое. То, о чём в романах не пишут. И они же рассказали мне… что они… и вы… то есть, не лично Вы, а наш экипаж… что они… общаются. У Пиканини почти нет мужчин. У вас нет женщин. Вы живёте тут десятилетиями… я знаю, что Чекко лет семьдесят назад женился на Аше. Знаю, что Сми был влюблён в Ниоку, я много о ней слышала, жаль, что она погибла до того, как я бы успела с ней познакомиться. А ещё я знаю, что Вы… Вы… Вы ни разу к ним не ходили. И… я не верила. Я… я Вас ужасно ревновала. Мне тогда лет четырнадцать было. Я не могла поверить в то, что такой… красивый и умный мужчина, как Вы… на самом деле одинок. Но Вы… Вы почти всегда оставались на судне. Ночами. Отпускали экипаж в увольнительную, и… чаще всего приходили ко мне. Один раз я проследила за Вами, когда Вы сошли на берег с ребятами… ребята… я знаю, они ходят подглядывать за традиционным женским купанием в полную луну. Я думала, Вы тоже ходите, просто реже. Но… Вы ушли тогда в другую сторону, где водопад, и… до утра дремали там под пальмой. Простите, что следила за Вами, Джеймс… я просто ревновала Вас. Ви, пока всё это рассказывала, рисовала коготками линии вдоль кубиков пресса, пробовала тихонечко ласкаться к капитану ножкой так, чтобы и не задевать его стальную плоть, и, в то же время, показать, что она – очень сильно расположена к любым глупостям, если Джеймс решит зайти немного дальше. – Ты больше не ревнуешь меня? - спросил у неё Джеймс, – Я не святой, разумеется. Когда-то меня можно было назвать сердцеедом… я испортил множество… чужих репутаций… ха-х… когда-то до этого проклятого острова. Но… я ни разу и влюблён-то по-настоящему не был. До тебя. Здесь, в Нетландии, всё поменялось. Дважды. Сначала я погряз в одержимости местью и вообще особенно не думал… про женщин, если тебе это интересно. Потом… я встретил тебя. И полюбил тебя. И старался заботиться о том, чтобы ты была счастливой. – Я не ревную, нет, давно не ревную… я… испытываю… другое состояние. Одна женщина из Пиканини тогда ещё научила меня… что можно… освободиться от этого состояния… самостоятельно. Сейчас, Джеймс, я чувствую себя так, будто вот-вот взорвусь, и сдерживаю себя, чтобы не сделать это при Вас. Может, мне и не надо себя сдерживать? Может… мы можем вместе… И Венди осторожно-осторожно согнула ногу, чтобы дотронуться до капитана бедром. Джеймс чуть не ополоумел, вожделенно прижался к Венди, сразу же отстранился, испугавшись, что сделает больно, увидел, как девичьи губки раскрылись от удовольствия, и вжался в прекрасную ножку снова. – Дьявол, Ви! Дьявол! Я шёл сегодня к тебе в гости и был намерен целовать тебя… а не… - он закрыл глаза, ритмично и немного несдержанно приласкался к Венди и застонал. Венди выгнулась, застонала тоже. – Если ты запланируешь… совратить меня… Ви… ты, вне всякого сомнения, преуспеешь… не планируй, пожалуйста… я бы хотел обнимать тебя… целовать шею… а сейчас это нельзя… – Ха… ха… ха… м-м! Ха… ха… ах… ах, Джеймс, ах, Джеймс! Моё тело… решает за меня… извините… нет, нет, я тоже не хочу сейчас, пока я такая… и хочу, хочу, безумно хочу… чёрт..! Поцелуйте меня? Что-то ещё отвечать не было никакого смысла, так что Джеймс – поцеловал. Старался не торопиться и сильно не кусаться, но Венди кусалась сама, целовала его губы жадно, неистово. Чуть не задохнулась. – Ты… - если бы Джеймс заранее знал, что будет сам, по своей собственной инициативе, предлагать ТАКОЕ маленькой Виви, невинной девочке, сгорел бы со стыда, или застрелился бы, но стыд ушёл в отставку, а пистоля под рукой не оказалось, – ты можешь сделать это, Ви… сделать… сейчас… при мне… только… чёрт, вот же чёрт!!! Только… не снимай с себя брючки..! Особое приглашение Венди, похоже, уже не требовалось. Она смело запустила руку к себе в панталоны, чуть не умерла от осознания, насколько на самом деле возбуждена, глаза у неё распахнулись, рот открылся, Джеймс, бессовестный, нырнул в него пальцем, и Венди глухо закричала, срываясь с края в невероятно интенсивном экстазе. А потом ещё и с пристрастием облизала длинный музыкальный палец, вынуждая капитана закусывать губы и извиваться. – Чёрт… чёрт… чёрт… - рука, хулиганка, ещё тонула между ножек, Венди никак не могла прекратить ласкать сама себя, – чёрт… чёрт… никогда ещё… не испытывала… ничего… подобного… так… ярко… чёрт… чёрт, чёрт… Джейм-м-м-мс… о-о-о-о… Джеймс нарисовал пальцем блестящий контур вокруг вендиных губ, подумал с секунду, тоже облизнул его и пропел: – Я в раю. – Джейм-м-м-с-с-с… Джейм-м-с-с… ах… Джеймс… – Ви… - Джеймсу очень хотелось облизать Венди целиком, такой сладкой она сейчас выглядела, – Ви… tu me rends complètement fou… Позабыв всякий стыд, Венди глядела ему прямо в глаза и томно выгибалась. – Джеймс… я… мне надо ещё… – D'un seul regard tu m’as littéralement mis le feu… – Джеймс… Джеймс… ах..! Ах! Джеймс! – Чёрт, Ви… давай, давай, сделай это ещё разок… – Я… я… о… о… ох… о… м-м-м… а-а-ах… Ни о чём подобном Джеймс, конечно же, и не мечтал. Даже в каком-нибудь самом постыдном и откровенном сне ему бы такое не приснилось. Мадемуазель Виви, та самая маленькая Венди, прямо сейчас стонала перед ним, взметнув брови и широко открыв рот, делая своими пальчиками что-то такое… там в расстёгнутых брючках… и она делала это, глядя ему прямо в лицо. Джеймс очень был близок к тому, чтобы спустить с себя бриджи и тоже заняться этим при Венди. И Венди, он догадывался, такое зрелище, наверное, только понравилось бы. – Всё… всё… я всё… я… я… о… о..! О! О! О! Ох! Ох!!! Замечала Венди, или нет, что всё это время впивалась другой рукой капитану в плечо – неизвестно, но Джеймсу казалось, что от этого неистового хвата его тело пронизывают блаженные вспышки. Он рычал, когда она рычала, стонал, когда стонала, молниеносно поймал её руку, когда счастливая бесстыдница Ви обмякла и извлекла её, наконец, из штанишек, рухнул на спину и принялся жадно обнюхивать и вылизывать благословленные кое-чем девственно прекрасным пальцы. Похож он был, вероятно, на изголодавшегося и отчаявшегося раба, который сумел урвать объедки с королевского застолья, рабом он и был, готов был служить красавице Ви хоть целую вечность, и ему было всё равно. Джеймс был счастлив. Венди шутливо поймала его за язык на секунду после того, как немного пришла в себя. – Джеймс… перестаньте… я больше не могу… я устала… Вы… делаете это снова… – Делаю… что… - капитан перестал терзать языком изящные пальчики, но руку не отпустил, стал целовать. – Вызываете у меня… это чувство… le désir intime… la volupté… Обмякшая и разгорячённая, Венди улеглась обратно Джеймсу на плечо, и сунула свободную руку куда-то ему под поясницу так по-хозяйски, будто он был её законным мужем, а затем и вовсе перекинула через его бедро свою ножку. – Так можно? - на всякий случай уточнила она. – Ma vie. Тебе всё можно, - где-то между влюблёнными поцелуями и восхищёнными вздохами промурлыкал Джеймс. – Я уже намного меньше нервничаю, а Вы? Я, наверное, даже уснуть смогу. – А я не смогу. Я… у меня нет слов. – Вам надо тоже сделать так, как я, станет гораздо легче. – Ви..! Ох-ха-х..! Ви… Ви… что ты такое говоришь… о, господи, я… я от тебя в восторге..! Какой ужас! Нет, нет, я не посмею, Шери, по крайней мере не сейчас..! Третьего дня едва начал целовать тебя! Господи боже. Всё. Если ты сможешь спать – спи. Позволь моей старой голове постепенно осознать всё, что происходит. Надо сказать, что Джеймс себя, всё-таки, переоценил. Был уверен, что рано или поздно утихомирит свой неугомонный пыл, но ничего ему не помогло: Венди уснула, предварительно пожелав ему спокойной ночи и напомнив, что влюблена в него без памяти, во сне перевернулась на спину, блуза сбилась, немного оголяя грудь с одной стороны… Джеймс, чтобы хоть немного остыть, был вынужден уединиться, вылез из постели и отошёл в гальюн на позорно короткое время. Когда вернулся, блузочка была поправлена, как надо. Венди пробормотала сквозь дрёму: – Ah, vous êtes un pirate fieffé, capitaine Crochet… я… посмотреть хотела… vous… pirate… Джеймс хотел как-то отшутиться, но Венди сразу же развернулась к стенке, сонно засопела и была такова. Надо было бы уйти в свою каюту, наверное… соблюсти хоть какие-то приличия… но из расстёгнутых вендиных кюлотов виднелось такое аппетитное нижнее бельё, а попка так соблазнительно торчала, что Джеймс сам не заметил, как снова оказался лежащим в постели у мадемуазель, только на этот раз он обнимал свою возлюбленную сзади, повторяя контуры её тела и следя за тем, чтобы не перекидывать руку через израненную талию. * – О… о… о… о… м… м… м… Венди проснулась нетипично поздно: солнце уже висело высоко над горизонтом, бриг снялся с якоря и стремительной стрелой вонзался в мутные океанские волны, унося пиратов прочь от побережья. В спаленке у Венди было непривычно жарко, хотелось вылезти из-под одеяла и немного подышать. – М… м… м… - лицо украсила сонная улыбка, Венди стащила с себя одеяло, безо всякого стеснения перекинула через него ножку и, лёжа на боку, обняла его так же, как мог бы обнять её вчера Джеймс, если бы не проклятые травмы. – Bonjour, mon rayon de soleil, ты проснулась? - прозвучал у неё над ухом любимый голос. – Нет-нет-нет-нет-нет, - запротестовала Венди и сильнее выгнула спинку, – я сплю, я сплю… продолжайте, пожалуйста… Джеймс… Любовно посмеявшись, Джеймс вернул руку ей под блузочку и продолжил поглаживать подушечками пальцев грациозный изгиб поясницы, действовал теперь поактивнее, немного царапал. Венди, податливая и горячая со сна, покрепче сжала ногами одеяло. – Чёрт… - выдохнула она, – чёрт… чёрт, Джеймс, чёрт… да, да, пожалуйста… очень хорошо, очень хорошо… Ей было слышно, как капитан, восторженно охая, сполз с постели, видимо, чтобы облокотиться локтями поудобнее, блузочка была приподнята сильнее, потом минуту ничего не происходило, наверное, Джеймс просто любовался красивой женской спиной, а затем… – Ах!!! - Венди почувствовала, как поясницу защекотали мягкие и колючие усы. Джеймс быстро вошёл во вкус, оставил у Венди на спинке целую россыпь поцелуев, погулял губами вверх и вниз вдоль позвоночника, чертыхнулся, когда девица перевернулась к нему лицом и закопалась коготками в кудри, сглотнул, чмокнул то место под пупочком, охнул ещё разок и отстранился. – Сладкая… - замурчал он, и Венди очаровательно ему улыбнулась, – моя сладкая vie… Ещё один быстрый чмок был пёрышком оставлен у Венди на кончике носа. – Ты сегодня выходная, - провокровал капитан. Венди потёрла сонные глазки, зевнула. Джеймс встал. Он уже был одет в другой ансамбль, тёмно-синий, тот, который Венди нравился больше всех и который он носил редко, считал его слишком нарядным, через плечо перекинута кожаная перевязь со шпагой, с другой стороны болтается пара пистолей. – На охоту… - влюблённо разглядывая своего капитана прошептала Венди. – Верно, Шери, мы идём на охоту, а ночью улетим домой. Ты позволишь..? - Джеймс указал глазами на кровать, и Венди немного подвинулась, чтобы он сел, – Я хочу поговорить с тобой. Подождав, пока Джеймс устроится, и взяв его за руку, Венди игриво надула губки, как если бы обиделать, и, покачав головой, произнесла, манерно растягивая слова: – Вы обеща-а-али. – О, ma vie, - ответил ей Джеймс и сжал в руке тонкие пальчики, – и я не обманул тебя. Я никогда ничего не буду тебе запрещать. Я намерен просить тебя. Ты позволишь мне тебя… попросить? Венди вздохнула. – Позволю, Джеймс. Наверное, я правда не совсем дурочка, так как, если честно, желания геройствовать у меня нет. Я… - тут она обняла себя за живот, потрогала бинт на шее и нахмурилась, – я так больше не хочу. Мне, я думаю, было не так страшно, как Вам, я не представляю, что стало бы со мной, окажись та щепка в горле у Вас, а не у меня. Я бы умерла от страха за Вашу жизнь. Но мне – было – страшно, Джеймс. И было больно. Если Вы собираетесь просить меня тихонечко сидеть в каюте, пока Вы сражаетесь, я буду тихонечко сидеть в каюте. Никогда бы не подумала, что стану однажды такой трусихой. – Ma vie… - у Джеймса от сердца явно отлегло, он-то совершенно искренне намеревался уговаривать Виви, – vie, ma vie… господи… ну… спасибо? Да! Спасибо. Ты можешь быть здесь. Или можешь выйти и держаться меня, если в дело не пойдёт огнестрел. Но… у меня есть ещё одна просьба. – Вымпел? – Вымпел. Но только этот. Ты разрешишь мне подарить его тебе? Просто потому, что ты пока сильно травмирована, чтобы летать меж мачт… я… я понимаю, что это твоя традиция. Я не запрещаю. Но… один, дорогая, один ты разрешишь мне преподнести тебе лично? Пожалуйста? – Джеймс. Вы так смотрите… думаете, я могу Вам отказать? - Венди заправила ему за уши пару кудряшек, – Пожалуйста, подарите мне вымпел с сегодняшнего корабля-жертвы. Я приму его с радостью. Но следующий я срежу сама, да? Точно? – Точно, моя птичка. Клянусь. Джеймс запечатлел у Венди на кончике носа ещё один поцелуй и оставил её отдыхать. Венди спросила, может ли она в свой выходной всё равно послужить ему первой помощницей, но капитан хитро возразил ей, напомнил, что должность была выдана ей в шутку, и серьёзно заявил, что отныне капитан-младшая станет совершенно официально считаться не первой помощницей, а – первой леди, и что это – не должность, а статус, а от Венди требуется не служить, а наслаждаться. Венди смутилась и пообещала, что попробует. Атака на новый корабль-жертву (Весёлому Роджеру на этот раз попалось весьма скромное норвежское судёнышко, перевозившее, в основном, свежую рыбу), прошла так, как капитан Крюк описал бы «со скуки сгинуть можно». Моряки сдались без боя, сами предложили разграбить их подчистую, ссылаясь на то, что так им выплатят страховку за рейс, рассказали даже, куда шли, прикидывая, что пираты, которым столько рыбы уж точно прозапас не понадобится, могли бы самостоятельно продать груз. В целом, капитан Крюк остался доволен охотой, и, пребывая в прекрасном расположении духа, по своему обыкновению вознамерился совершить широкий жест. Норвежцам он приказал под страхом смерти сидеть у себя на палубе и не дышать, своему экипажу отдал указание быть на чеку, а сам постучал к мадемуазель Виви, задержался в коридоре, как всегда, доложил, что обстановка мирная и сказал, что отпускает её забрать свой трофей, если она того желает. Венди едва не кинулась обнимать его от радости. Она уже успела сменить блузу на голубую, вплести в косу синюю ленту, которую не решалась носить раньше, чтобы никто не заметил, как щепетильно оттенок цвета подобран под капитанский камзол (так-то, у Венди в коллекции имелись и чёрная, и фиолетовая, и изумрудная ленты, все цвета, повторяющие предпочтения капитана Крюка), надела любимые бархатные бриджи мужского кроя, сидящие ней крайне соблазнительно. Из-за них капитан Крюк когда-то чуть было не ввёл запрет на разглядывание красивой женской фигуры сзади, но Венди была такой неуловимой в передвижениях, а пираты, видимо, сами не желали испытывать лишние затруднения, что особо и не глазели. Джеймс был уверен, что его красавица Ви стремглав бросится к норвежцам, сверкая своей разбойничьей финкой по пути, но Венди подошла к нему медленно и подцепила его под локоть руки с крюком. Капитан посмотрел на неё вопросительно. – Первой леди требуется сопровождение… - игриво пояснила она, подмигнула, и Джеймс почувствовал себя дураком. Очень сильно счастливым дураком. Наверное, каждому пирату кроме, разве что, бедолаги Маркуса, пришлось подавить желание восторженно зааплодировать капитану Крюку и мадемуазель Виви, когда они величавой походкой вышли на палубу под руку, так удивительно они были красивы, словно с картины сошли или воплотились из строк какого-то невероятного романа про предначертанную судьбой любовь. Крюк, статный и широкоплечий, точно сам Атлант, а не какой-то там маркиз д’Аржансон, шагал торжественно и уверенно, а маленькая мадемуазель Виви плыла рядом с ним, являя собой воплощение грации и солнечного света. Капитан поддержал мадемуазель под талию, когда она взошла (взошла, а не взлетела!) на доску, проводил её к норвежскому судну, спрыгнул первым, чтобы подать руку. – Hans datter? - шепнул неказистый норвежец-юнга другому такому же молодому и белобрысому морячку. – Konen… - мечтательно ответил тот, стараясь ухитриться поглядеть на юную пиратку-англичанку так, чтобы капитан Крюк не заметил. Капитан Крюк заметил. Внимательный к деталям человек, всегда сконцентрированный, всегда на чеку, он всё увидел и всё услышал. Застрелил бы бестактного юнгу, не глядя, но комментарий про жену ему понравился, Джеймс улыбнулся себе в усы, решил, что, да, путь молва разнесёт по всей планете, какая красавица у Крюка жена, и даже успел мысленно жениться на Венди, пока ожидал торжественного осквернения чужого вымпела. Его Виви срезала привычный тонкий лоскуток, блистательно улыбнулась, сунула его себе в кармашек, финку заткнула за пояс. Шествуя даже ещё более царственно, чем ранее, капитан проводил мадемуазель обратно к доске, шепнул ей что-то на ухо, Венди, кивнула, остановилась. Крюк обернулся, окинул прохладным взглядом перепуганных норвежцев, а на том морячке, который счёл Венди его женой, задержался глазами подольше. Затем он улыбнулся ему издевательски, хвастливо вздёрнул нос, молча отвернулся и, придерживая леди у поясницы, зашагал обратно к Весёлому Роджеру. – Джеймс, - шёпотом обратилась к нему Венди, она держалась очень достойно, по-королевски, и ни один мускул не дрогнул у неё на лице, пока она задавала вопрос, – Что это было? – Я только что запустил в мир новый слух про капитана Крюка, - самодовольно ухмыльнулся Джеймс ей в ответ. Умничка Венди не стала у него ничего уточнять, знала только, что все слухи, гулявшие на Семи морях о легендарном морском разбойнике капитане Крюке, имели между собой кое-что общее: все они были правдой. Сам капитан выглядел, пока провожал её до каюты, очень счастливым. – Ты присоединишься ко мне у штурвала в полёте домой, моя ласточка? - спросил у неё Джеймс уже у двери, – Я тебя приглашаю. Я знаю, ты любишь наблюдать с бушприта или сидеть в ласточкином гнезде, но я был бы рад, если бы ты составила мне компанию у руля. – Ласточкином гнезде, ха-ха-ха! - засеребрилась Венди, – Вы знаете, что Вы – романтик, Джеймс? О! Мне всегда так нравилось, что Вы романтик! Да, я побуду с Вами. И воспользуюсь разрешением, которое Вы мне дали, буду Вас обнимать. При всех. – Ох-ха-х..! Ma vie. Да, обнимай меня, пожалуйста. Мне… известно, что я романтик, хотя это не та часть моей натуры, которая могла бы пригодиться мне в жизни, ха-ха… Разве что с тобой я мог изредка позволить себе бывать… таким. Не вздумай никому говорить, что я романтик! Репутация, видишь ли… Венди рассмеялась, что-то пошутила насчёт шантажа, Джеймс наигранно пожурил ее, обозвал бессовестной и откланялся, сказал, что займёт квартердек и будет ждать свою милую мадемуазель когда стемнеет. Была ли Королева Судьба злодейкой или провидицей, когда нашептала капитану на ухо пригласить Венди на свидание к штурвалу, неизвестно. Свидание это проходило сказочно: короткая звёздная ночь, заканчивающаяся розовинкой рассвета в куполе неба с огненными стрелками, что указывали направление к острову, волшебный полёт, давно уже не вызывающий ни у кого никаких эмоций (снова кроме Маркуса, ему, бедняжке, следовало присвоить прозвище «Исключение», а не «Принц», хотя «Принц», надо заметить, прижилось, и Маркус даже почти не обижался, даже немного гордился, мысленно звал себя «Принц-пират», и это казалось ему весьма поэтичным), объятия такие, какие Джеймс назначил лучшими в своей жизни – он, капитан пиратского брига, стоял у руля, лихо удерживая рукоять крюком и перьевую шляпу кистью, а Венди обнимала его сзади, сцепив ручки на упругой талии и сладко вздыхала в длинные кудри… Но это всё было до рассвета. С рассветом Весёлый Роджер опустился на воду, Питер Пэн возник над ним, словно из ниоткуда, шайка летающих Потерянных мальчишек атаковала пиратов, началась потасовка, капитан выхватил шпагу, думал проткнуть сорванца, Венди со злости метнула в Питера финку, промазала, мальчуган скорчил ей обидную рожу, достал свой ножик, кукарекнул: – Дурёха! Гляди, как надо! - и с размаху запустил его прямо в капитана Крюка. И попал. Последнее, что запомнил Джеймс перед тем, как в глазах у него потемнело, это дикий женский вопль, лязг его собственного пистоля, который Венди буквально сорвала с перевязи, грохот выстрела и звук, с которым человеческое тело падает на палубу. Капитан упал навзничь. Венди бросилась к нему с мольбой: – Не смотри!!! Не смотри!!! Не смотри!!! Но Джеймс всё равно потянул к ней свою окровавленную руку, успел пригладить любимую щёчку и улыбнуться: – Mon merveilleux amour. Затем небытиё поглотило его сознание и наступила холодная темнота.