Говорите со мной по-французски

Дневной свет вернулся, казалось, спустя целую вечность. Джеймс очнулся потому, что выспался. Чувствовал себя удивительно легко, так, будто гора с плеч, прямо-таки петь хочется. Хорошо, что он решил для начала зевнуть: ощущение лёгкости сразу же покинуло его, вытесненное неприятным покалыванием в груди, вдохнуть глубоко не получилось, петь – тем более. Джеймс поморгал. Судя по солнцу в окошке, было, похоже, уже очень позднее утро. Капитан поглядел вниз, обнаружил, что он мирно лежит в своей постели, завёрнутый в одеяло так, будто его с особой тщательностью подтыкали под него со всех сторон, хотел выбраться, заметил, что ноги чем-то придавлены и находятся в плену. Вдруг одеяло зашевелилось. Сначала оно сонно потянулось с протяжным женским вздохом, затем резко подскочило, из него вылезло обеспокоенное вендино личико с опухшими глазами и, прежде чем капитан успел бы рассмеяться над этой милой картиной, Венди метнулась к нему, закрыла его глаза ладонью и немного хрипло со сна, но очень внушительно приказала: – Зажмурьтесь! Джеймс зажмурился. А потом расхохотался. Сразу же схватился за грудь – в ней противно закололо – но сдержаться никак не смог, отчитался по форме: – Есть зажмуриться, мэм! Явно не ожидая от Джеймса такой энергии и бодрости, Венди отпустила его глаза, с недоверием пощупала температуру. – Я был ранен, да? - спросил у неё Джеймс сквозь смех, – И в обморок упал? – Д-да… - Венди запнулась, – Вы… хорошо себя чувствуете, Джеймс? – Прекрасно! Я перевязан? Можешь, пожалуйста, взглянуть, бинт не в… крови? Хочу глаза открыть, посмотреть на тебя, моя ласточка! Джеймс почувствовал, что Венди заглядывает под одеяло. – Всё х-хорошо, - голосок у неё дрожал. Капитан потёр веки пальцами, поморгал, осторожно проверил наощупь компрессик, примотанный к груди. Кололо гаденько, но не остро, рана, очевидно, оказалась неглубокой. Венди глядела на него, закусывая губы. – Ma vie! Ну..? Ну, что ты… ты испугалась, да? Моя храбрая, отважная ласточка! Я, вроде, здоров? Ничего серьёзного? Ви? Теперь только заметив, что с Венди что-то не в порядке, Джеймс нахмурился, сел, приобнял девочку за плечи. Она была ужасно бледная. Её трясло. – Ви, - капитан серьёзно посмотрел ей в глаза, – Что-то случилось? Она кивнула. – Что? Она поджала губы. – Что, Ви, что? Ты живая. Я живой. Бриг целый. Мы не на дне, я вижу солнце. Кто-то умер, Ви? Она кивнула. – Кто? Венди потребовалась минута, чтобы собраться с силами. Потом она нервно выпалила на одном дыхании: – Я убила Питера Пэна… И лихорадочно затряслась в рыдании. У Джеймса чуть не выскочили глаза из глазниц. – Что… - он буквально опешил, все мысли разом перепутались в голове, чувства смешались, – что… но… – Я не знаю, не знаю! - всхлипнула Венди, – Я… испугалась… он метнул в Вас нож… я… схватила Ваш пистоль… я… я вообще не думала, что это возможно, убить его… я его убила, сэр, я убила его… простите… Не уверенный в том, что не бредит, капитан осторожно обнял маленькую мадемуазель покрепче, наклонил её к своему плечу, и Венди совсем расплакалась. – Простите… простите, сэр… простите меня… - она хотела, видимо, подавить рыдание, но только всхлипывала громче прежнего и давилась слезами. Пришлось отстранить Венди от себя, чтобы заглянуть в её заплаканные глазки и постараться понять, что с ней творится. – Ви. Я ничего не понимаю. Сэр? Почему сэр? Я Джеймс… Венди не смогла на него смотреть. Он бережно приподнял её личико. – Ви… что..? Что происходит? Ты убила Пэна..? Убила, точно? Ты… уверена?.. И… ты… ты… извиняешься?! Или я не расслышал..? Господи боже! Последнее Джеймс воскликнул в сердцах и бедная Венди едва ли в комочек перед ним не сжалась, совсем задрожала, испуганная. Тогда только капитан догадался. – Господи боже… - повторил он шёпотом и смело обнял малышку заново, прислонил к себе крепко, укрыл её голову, зачмокал макушку, – Ви, ты что… думаешь, я буду тебя ругать? Господи, о, господи… Ви, ma vie, моя крошка… ma petite jeune fille… боже, боже… нет, ничего подобного… – Но… как же… Вы должны были… Вы… он был Ваш… – Ви! Боже! Правда? Правда, ты расстроена из-за этого? Ви… я… ох. Я сомневаюсь, честно говоря, что… убить его… по-настоящему убить… в принципе реально. Но… если это так… то… лучше скажи… как… как ты? Как ты себя чувствуешь? Венди всхлипнула пару раз и, когда поняла, что Джеймс не сердится на неё, тихонечко обняла его в скромное колечко. – Мне страшно, - прошептала она. – Ви… о, Ви, моя ласточка. Ну… э-э… бояться… уже нечего, в общем… всё уже случилось. Если случилось. – Случилось точно, - был ещё один всхлип. Джеймс замолчал. Может, неспроста он проснулся в такой лёгкости? Может, это потому, что он проснулся свободным? Странно было осознавать, что на Питера Пэна Джеймсу с тех самых пор, как мадемуазель Виви пострадала в сражении с Франсом-II, было искренне начихать. Нет, конечно капитан всё ещё ненавидел мерзавца и желал ему страшной смерти, но Питер Пэн совершенно точно не был больше его ядовитым наваждением. Гнев? Одержимость местью? Где найти им место, если сердце переполнено самым прекрасным и светлым чувством во всём мире? Чувством к одной замечательной маленькой девчушке, соблазнительной молодой леди, к красавице-пиратке, которая тряслась прямо сейчас у него в руках, переживая опыт, который Джеймс никогда никому бы испытывать не пожелал. Словно отвечая на его мысли, Венди неразборчиво промямлила: – Я чувствую себя ужасно. Я убийца. Но… он чуть не погубил Вас… и… за это я бы убила его заново. И от этого мне ещё хуже. Вы теперь разлюбите меня, Джеймс? Я больше не Принцесса, я теперь тоже Дракон. – Господи, Виви… - глаза-незабудки опять опасно приблизились к состоянию выпрыгивания из глазниц, – Виви, милая… Боже… откуда эти мысли у тебя в голове… Издав какой-то жутко виноватый звук, Венди уткнулась носом капитану под мышку и заплакала с новой силой. Надо было срочно её спасать. Как это сделать, Джеймс не представлял, но подумал, что его Ви обычно всегда пребывала в хорошем настроении, когда беседовала с ним. Значит, требовалось с ней говорить. – Виви, - Джеймс постарался придержать одновременно и её, и компресс на груди, чтобы рана не открылась заново и опять не отправила его в небытиё, вечно накрывающее капитана при виде собственной крови, лёг, обнял девочку, приголубил, – так. Слушай. Я никогда тебя не разлюблю. Никогда. Я умудрился полюбить тебя, ещё когда ты была двенадцатилетней крошкой, и я старался, понимаешь, отчаянно старался тебя разлюбить. И не смог. Из проклятой пасти выбраться живым и почти невредимым смог, а разлюбить тебя – нет. И… я ведь только начал любить тебя так, как готов любить тогда, когда это мне уже дозволено небесами… когда это не преступно… я планирую любить тебя долго, Ви. Столько времени, сколько отмерит мне судьба. Уж скорее я, старый дурак, надоем тебе и ты разлюбишь ме… Это шутливое предположение подействовало на Венди прекрасно: она вскочила, смело взяла в руки лицо Джеймса и воскликнула: – Нет!!! Вы в своём уме? Я?! Разлюбить – Вас?! НИКОГДА!!! Не говорите такое!!! Джеймс тепло над ней посмеялся, открыл объятие, и Венди вернулась к нему на плечо, свернулась клубочком. – Мне нравится Дракон, - он погладил её волосы, закопался в них пальцами, – Драконы должны держаться вместе, м? – Должны… - тихонько кивнула маленькая мадемуазель. – Ну, вот. Виви… ты… э-э… ну… ты… переживаешь? Не из-за меня. Я всегда буду на твоей стороне, даже если ты решишь пойти и повыкидывать за борт весь наш недалёкий экипаж. А из-за того, что случилось? Ты… ну… можешь задать мне вопросы, если хочешь… Настоящий убийца – это я, Ви. Я до сих пор не понимаю, как вышло так, что ты доверилась мне и решила у меня остаться… – Если помните, всё началось с того, что мы убили Вас, - безлико ответила Венди, и Джеймс вздохнул, приголубил её ещё, чтобы она знала, что для него их прошлые дела – сущие пустяки, – Я… я не знаю, Джеймс. Хотите, скажу, как есть? Джеймс улыбнулся в русую макушку, утвердительно потёрся носом. – Я… в растерянности. Я должна, наверное, чувствовать вину… но я не чувствую. Он столько лет нападал на Вас и на меня… использовал любую возможность… я… я больше боялась, что Вы меня не простите. И боюсь, что со мной что-то не так, раз мне его не жалко. Ещё мне страшно потому, что Вы были ранены. Рана у Вас несерьёзная, перевязка нужна только для того, чтобы Вы не смотрели… но… я поняла, что вот так потерять Вас однажды… это страшно до безумия. Однако… больше всего меня смущает другое… это самое… самое… ну… неудобное… – Что? - подбодрил её Джеймс, довольный теми мыслями, которые робко озвучивала его Виви, находил большой удачей то, что она не проваливалась в бестолковую вину, – Мне ты можешь признаться во всём, в чём угодно, я осуждать не стану. Венди вздохнула. Сказала совсем тихо: – То, что я лежу рядышком с Вами… и… ну… и… чёрт! Я трусиха. Ох..! Вы такой соблазнительный! Раздетый! И – хочу глупости, вот! Чёрт..! Хочу… телом. Хотя в голове у меня совершенная каша! Я запуталась. И мне стыдно. И страшно. И я хочу Вас. Вот так. – О, Ви… - предполагая, что расстроенная красавица Виви заявит обо всём, о чём угодно, но только не о том, что она его хочет, да ещё и сформулирует вот так прямо, Джеймс немного поплыл. Заниматься глупостями сейчас было крайне невовремя, проявлять очевидное désir intime тоже, пришлось как-то проконтролировать себя, подумать на отвлечённые темы, благо имелась одна такая, что капитан легко на неё переключился. Но на всякий случай шепнул смущённой Венди на ушко: – Я нахожу тебя очень сексуальной, Ви, - Джеймс томно выдохнул, и Венди обронила ангельское «ах!» от такого откровенного слова, – И мне нравится, что ты смелая… говоришь со мной открыто. Я всё ещё в ужасе от всего, ха-х… но… я бесконечно тобой вдохновлён. Твои… чувства… прекрасны. Все они. Уж я-то, как никто, понимаю, как это, когда чувства, противоречивые как Бог и Дьявол, разрывают тебя на части! Не бойся, Ви. Испытывать много всего одновременно – это… ну… нормально для интеллектуального человека. Конечно, Венди всё ещё очень переживала, но, по крайней мере, её уже не трусило, кровь вернулась к нежным щёчкам. Джеймс поцеловал их обе по очереди. – Ви. Мне надо пойти разобраться, что делать дальше? - предположил он. – Да, - осторожно кивнула Венди и села, облокачиваясь на стенку. – Проводить тебя в твою каюту? – Нет! - она трусливо замотала головой, – Нет… можно я побуду здесь, пока Вы не… разберётесь? Подтянув ножки к груди и спрятав их под одеялом, Венди устроилась в самом уголке капитанской постели, втянула голову в плечи и прошептала: – Я тихонечко посижу. Куда делать лихая пиратская душа старого брига? Джеймс не знал, но ему нравилось. Нравилась мадемуазель Виви, очертя голову летающая на канатах вокруг ласточкиного гнезда, и нравилась эта новая Венди, беспомощная и уязвимая молодая леди, ранимая и чувствительная натура, она всегда такой и была, скорее всего, просто пряталась за Виви, которую, по сути, сочинил для неё капитан, чтобы никто не смел обижать её и считать слабой. – Венди, - обратился к ней Джеймс, уже зная, что мадемуазель посмотрит на него подозрительно. Она посмотрела. Вызвала у него преданную улыбку, внутренние уголки бровей взлетели, образовали морщинку, которую, наконец-то, можно было ни от кого не прятать. – Венди, - такое сладкое и красивое имя, звучное, музыкальное… растрёпанные русые пряди были ласково отправлены за ушки, – Венди-Венди… о! Ты моя vie. Mon petit oiseau bien-aimé. Чувствуй себя, как дома, ma vie. Я со всем разберусь. Прикажу Сми подать тебе завтрак. Поешь, пожалуйста. Джеймс запечатлел у Венди на лбу влюблённый поцелуй, такой, от которого голова немного закружилась, потом чмокнул ещё разок, погладил щёчку и вышел. Подумал о том, что опять забыл про Питера Пэна даже несмотря на новость, которую принесла на своих крылышках Венди, и этот факт тоже понравился капитану. Так жить было гораздо – гораздо! – легче. Пираты ожидали капитана на палубе. Стоило ему появиться (он, кстати, не удосужился даже накинуть блузу, не подумал, что снаружи может быть мороз, так и вышел, в одних бриджах и босой, только гильзу с крюком нёс в руке), как все выстроились в идеальную линейку по стойке смирно и замерли, точно каждый по мачте проглотил. Глаза у всех странно бегали. – Доложи, - бросил Джеймс первому в линии моряку, накинул на себя портупею и пальцем подозвал Сми, чтобы тот помог закрепить ремни. – Э… э… э… - первым в линейке стоял Маркус, и он не справился с тем, чтобы собрать буквы в слова. Подбежал встревоженный Сми, накинул невесть откуда взявшуюся меховую накидку Джеймсу на загорелые плечи, под ноги ему кинул шкуру, чтобы капитан не простудился. – Принеси завтр… – Как чувствует себя мадемуазель? - перебил Джеймса Сми, сразу же испугался, сгорбился и отступил на всякий случай. За спиной у Сми раздались обеспокоенные шепотки, вторящие его вопросу. – Да-да… – Мадемуазель… – Как она? – С ней всё хорошо? – Простите, сэр… – Извините, сэр… – Как мадемуазель? Джеймс вылупил на свой горе-экипаж глаза и поймал себя на мысли, что никогда ещё не пропитывался к пиратам такой симпатией, решил даже, что надо ответить им, а не посылать всех катиться к дьяволу. – Всё хорошо, - кивнул он уверенно и все немного расслабились, – Сми. Завтрак в мою каюту. Так! Кто-нибудь доложит мне обстановку?! – Зима, сэр, - пожал плечами Чекко. Такой ответ мог бы выглядеть, как издевательство, где-то на любом другом судне, кроме Весёлого Роджера. Джеймс сглотнул. Значит… неужели правда… – Где он? - спросил капитан потише. – Его здесь нет, сэр. Мы отдали его феям, - молодчик Сми, мудрый старый проходимец, взял удар на себя, доложил по форме и – смылся на камбуз за завтраком для мадемуазель, успел только крикнуть с лестницы, – Но он точно сгинул, сэр! Мы проверяли! И зима! Стоит вторые сутки! – Вторые сутки?! - подивился капитан и ещё раз поглядел на мутное солнце над своей пушистой головой. Тут, видимо, Маркус вспомнил, что вопрос насчёт обстановки изначально был адресован ему, он встрепенулся, приосанился, шагнул вперёд, стукнул каблуками. – Вторые сутки, сэр. Бриг вернулся на остров утром – вчера. Вас ранили, Вы весь день и всю ночь были без сознания. Тело мальчика… - Маркус отвёл глаза и немного побледнел, – тело… забрали феи сегодня на рассвете. – И всё это время зима? – Да, сэр. – Ни одного зелёного листика? – Верно, сэр. – Ни одной росинки? – Так точно, сэр. Кругом сплошные сосульки. И… мы вмёрзли в бухту. Джеймс почесал крюком затылок. Слишком много потрясений для одного утра. В последние годы, с тех пор, как в экипаже появилась мадемуазель Виви, Джеймсу удалось наладить отношения с феями. Он не дружил с ними, разумеется, хотел бы, да кто станет дружить со злым пиратом? Но некоторым доверием капитан заручился. Поклялся никогда в жизни и ни при каких обстоятельствах не произносить смертоносные для них слова, а феи любезно предоставляли ему пыльцу для полётов в большой мир и заказывали те или иные вещицы быта, которые Джеймс доставлял им с континентов. Вещицы те бывали очень простенькими, вроде швейных иголок, из которых делали шпаги, шкатулок из-под колец, служивших прекрасными двуспальными кроватками, и прочей мелочи, для Джеймса не составляло никакого труда обеспечивать фей, он даже рад был услужить и чувствовал себя не таким уж отъявленным негодяем, как обычно. Что станет с феями теперь, когда Пэна нет? Зависит ли их существование от жизненных сил мерзавца? Наверное, не зависит, если они смогли прилететь и забрать его? Наверное, они теперь снова начнут воевать с капитаном, раз он убил Пэна? Вернее, не он, а капитан-младшая? Он возьмёт вину на себя в случае чего… Они ведь «одно», он и l’âme tendre de son navire… – Прикажете колоть лёд, сэр? – Да. Джеймс поёжился от порыва ветра, назначил две дюжины моряков ледоколами, остальным отдал указ топить жаровню и ушёл в свою каюту. Замер в коридоре кубрика, когда услышал, что его милая птичка ведёт с кем-то тихую беседу. Прислушался. Голос принадлежал, вне всякого сомнения, старику Сми. – …не следует огорчаться. Пацан получил поделом. Вы не знаете, мадемуазель, скольких из наших он перерезал. И он сжёг индейскую деревню. Много лет назад. Просто потому, что ему нужен был сигнальный огонь для очередной игры. – Какой ужас, мистер Сми… я не знала. Много людей погибло? – Немного. То было в ночь полнолуния. Но кое-кто сгорел заживо. Страшное дело! Я был тогда у Пиканини… в гостях. Крики стояли жуткие. Видите ожоги? Я… я… я нёс Ниоку на руках. Сбежал из огня. Но она, бедняжка, уже задохнулась, когда я её вынес. – Мистер Сми… Джеймс услышал, как Венди с ужасом втянула воздух в лёгкие. – Я сочувствую Вам… кошмар какой! – Ох, ай… спасибо, мадемуазель… Я давно смирился. Как-то даже забыл уже её лицо, остров влияет, наверное… совсем отшибает память. Или я просто старый, хе-х! Но я горюю. Пэн совершил много всего такого гадкого, что никому из нас и не снилось, мы все по сравнению с ним благодетели, как Луи. Капитан – так тем более. Такой комментарий заставил Джеймса грустно улыбнуться. Он шагнул. Половица под ним скрипнула. Венди услышала. – Идите, Сми! - затараторила Венди, – Со мной всё в порядке, правда. Спасибо Вам за… поддержку… идите быстрее. Вы свободны. Если капитан узнает, что Вы заговаривали со мной чаще и дольше положенного – он Вас на крюке вздёрнет. – Тогда я с радостью понесу наказание, мадемуазель, не положено жить столько, сколько я живу, вот что! - и Сми глухо засмеялся, но капитан этого всего уже не услышал, он отправился обратно на палубу. И очень вовремя. Стоило ему выйти, как к нему подлетел один пухленький, похожий на сдобную булочку, эльф. Выражение лица у него было очень серьёзное. Джеймс подставил ему крюк, чтобы тот сел, собирался поздороваться, но эльф решил, видимо, не терять драгоценное время. – Уходите, - прозвенел он колокольно-золотым голоском и указал пальцем куда-то в небо. – А? - не понял капитан. – Уходите, сэр, летите прочь. Не возвращайтесь. – Что… Джеймс сощурил на эльфа подозрительный взгляд, не мог понять, о чём толкует этот малыш. – Прочь, сэр, прочь! - пискнул эльф и для пущей экспрессии активно пожестикулировал ручками, – Уходите! Вы можете уйти! Навсегда! – Тс-с-с!!! - вдруг оборвал его капитан в испуге, позыркал по сторонам, чтобы убедиться, что никто эльфа не услышал, прикрыл его ладонью и скрылся в коридоре каюты Души корабля, не придумал, куда ещё спрятаться, – Что? Ты что такое говоришь, малец??? Меня на части разорвут, если услышат подобное, а я по истечении двух недель отдам приказ держать путь на остров… – Вы можете уйти, - настойчиво и уже почти злобно повторил эльф, – Навсегда. – Как это, навсегда? – Навсегда. Не держать путь на остров. Не возвращаться. У Джеймса подкосились колени, он пошатнулся, бухнулся спиной о стену и сполз по ней вниз. Его крюк звонко ударился об пол, эльф слетел с него, сел капитану на колено. – Вы можете уйти, - постарался проговорить он так, чтобы глупый пират понял, что это не розыгрыш, – Вы все свободны. Мы больше не позовём вас. – Как… что… почему… то есть… что..? Точно? Это потому, что Пэн умер? – Пэн не умер, - покачал головой эльф. – Не умер..! Я так и знал… так и знал… – Он – юность, - пожал плечами эль, вспорхнул с колена и весело намотал вокруг капитанских кудрей пару молниеносных кругов, – Юность! Юность! Юность не может умереть! – А я, значит, старость, - удручённо пробурчал Джеймс и постучал крюком по колену, предлагая эльфу не мельтешить перед глазами и не раздражать его лишний раз. Эльф сел и показал Джеймсу лукавую улыбку. – Нет, больше нет, - захихикал он, – Вы больше не старость! И не зло! И не пират! Джеймс закрыл глаза рукой, тряхнул кудрями. – Объяснись, - приказал он в строгом тоне, – Я ничего не понимаю. Что значит, я не пират? Что значит, мы свободны? – Мы вас отпускаем, - эльф подпрыгнул, взвинтился в воздух крошечным ураганчиком, снова сел на колено, изобразил прощальный реверанс, – спасибо вам за службу! Ха-ха-ха-ха! Потом он тоже сделался серьёзным, решил, видимо, смилостивиться над капитаном, и объяснился так: – Вы развлекали Питера достаточно долго. У вас есть ещё день-два, пока он не переродится и не решит познакомиться с Вами заново. Мы любим Питера, но Питер злой. А Вас, сэр, мы не любим. Но Вы добрый. Мы хотим Вас отпустить. Пока Питер не среди живых, Вы с командой можете уйти, и он не вспомнит никого из вас, когда взлетит в воздух заново. Вы постареете и умрёте, ха-ха! – Постареем… - Джеймс теперь боялся шевелиться, не верил в свою удачу, почти не дышал, – и я… я тоже постарею? Я? – Да! Да! - радостно зазвенел эльф, – Станете старым! Седым! Морщинистым! Бе-е-е! То есть… он может улететь… навсегда? Навсегда навсегда? И… он будет с Венди… как бы… по-настоящему? Как все? Настоящая жизнь? Мысли смешались в сумасшедшую мельницу. Стало почему-то страшно, страшно просто до жути. Но капитан недаром обладал репутацией человека, обладающего фантастической отвагой. Он резко поднялся. Едва успел окликнуть эльфа, пока тот не исчез в замочной скважине. – Погоди! А Венди? Венди и была свободна… она не будет наказана..? – Венди..? - задумался эльф, – Какая Венди? Девочка Ваша? Она разве что-то сделала? – Нет! - с готовностью выпалил капитан и шагнул вперёд, – Пэна убил я! Но эльф, кажется, его особенно не расслышал, всё чесал свои рыжеватые бакенбарды: – Венди… хм! Венди. Нет у Вас никакой Венди! Ваша девочка француженка какая-то! Ше… - эльф старательно попробовал выговорить горловое «r», но ничего у него не вышло, – ..ги! Ви Шеги! А Венди, ту, Дарлинг, Питер давно изгнал! Она должно быть, уже постарела! И Вы, сэр, Вы тоже уходúте. Идите прочь. Это подарок! И эльф, изобразив ещё несколько замысловатых воздушных кульбитов, исчез. Минут десять Джеймс стоял, взявшись за голову, пытался утихомирить сердце и разложить по полочкам мысли в голове, а потом сорвался с места, как ошпаренный, выскочил на палубу и со всей силы треснул крюком корабельный колокол. – Свистать всех наверх!!! - заорал он. * – …et ils vécurent heureux jusqu’à la fin des temps. – Ну ма-а-а-ам! - голубоглазая девочка, на вид которой было лет пять, обиженно надула губы и со стопроцентной точностью повторила интонацию матери, с которой та в шутку порой обращалась к папе, смешно растягивая слова «Вы обеща-а-али». – Криси. Пощади меня, - хихикнула Венди, устало откинулась на спинку кресла, напоминающего роскошный королевский трон, но уютный и мягкий. Она только что рассказала дочери затребованную сказку, сократив её до четырёх предложений: «Il était une fois un Dragon. Il était maudit et enfermé dans une grotte pendant deux cents ans. Par hasard une belle Princesse est entrée dans cette grotte, le Dragon la vit et tomba amoureux d'elle, mais il avait peur de lui ça dire jusqu'à ce qu'il sache qu'elle était aussi la Dragone. Leur amour a brisé la malédiction, et ils vécurent heureux jusqu’à la fin des temps». – Ты обещала! Raconte-moi une long histoire! Кристин состроила самое требовательное своё выражение лица, такое, с каким папа имел ранее обыкновение гонять по палубе мистера Сми, и Венди устало посмеялась над дочерью, спросила почти с мольбой в голосе: – И ты тогда отпустишь меня спать, Криси? Я так устала! Требовательное выражение сменилось на снисходительное. – Отпущу, - расплылась в улыбке дочь и, довольная, растянулась на кровати звездой. С трудом устраиваясь в кресле поудобнее и вытянув одну ножку, Венди вздохнула. Задумалась. Кристин обожала сказку про Дракона и Принцессу, Венди меняла её время от времени по чуть-чуть, чтобы дочке не надоедало. Обычно, длинная версия начиналась с Принцессы, а не с Дракона, начало было такое: – Il était une fois une… – Un garçon, - неожиданно предложил бархатный голос из коридора, Венди встрепенулась, не слышала, как вошёл Джеймс, а Кристин – и вовсе выпрыгнула из постели папе навстречу, тот едва успел поймать её в воздухе и непременно осыпать хулиганскую кудрявую макушку поцелуями, – Oh, huh! Mademoiselle Christine! Vous devriez être au lit! - наигранно сердитым тоном проворчал он. – Je suis dans mon lit! - пропела Кристин, ангельски похлопав ресничками, и изобразила ту чудную улыбку, не досчитывающую четырёх передних резцов, перед которой Джеймс никогда не мог устоять. – Je crois que vous êtes dans mes bras, – Джеймс перехватил дочку поудобнее, поправил парочку любимых русых кудряшек, вечно цепляющихся за его усы, и уложил её обратно, подоткнул одеяло так, чтобы проворная маленькая Криси больше не сбегала. – Привет, милый, - промурлыкала Венди сонным голосом и вытянула к капитану руки. Джеймс поспешил подать Венди кисть и крюк, но поднимать миледи с кресла не стал, сам опустился на пол и осторожно чмокнул живот. – Привет, - сказал он животу, – Привет, - и Венди. – Никак не могу решить, - задумчиво протянула Венди, привычно зарываясь коготками в пиратские кудри, – Ревную я тебя к ним, или нет. Наверное, ревную! Не мог бы ты целовать сначала ме… – HISTOIR-R-R-RE!!! - злобно обозначила восхитительно раскатистое французское негодование Кристин, напоминая маме с папой о своём существовании и намекая на то, что дурацкие романтичные дела им следует немедленно отложить. – Un garçon, - Венди тогда лукаво улыбнулась Джеймсу, - сегодня сказку рассказывает папа. – Un garçon, - согласился Джеймс и, в общем, без особенных церемоний вальяжно уселся прямо на полу, преудобно облокачиваясь на вендины ножки, – Aujourd’hui Capitaine Crochet sera le narrateur comme ava… – HISTOIR-R-RE! – Я понял, понял! - хохотнул Джеймс, – Итак. Однажды… давным-давно… жил был мальчик. – А как его звали? – Джеймс, как меня. – А сколько ему было лет? – Пять, как тебе. – А он был маркизом? – Кристин. Ты можешь или задавать вопросы, или слушать. – Я хочу слушать, - мягко вставила Венди и почесала капитана за ушами, чтобы он не гневался, но он много лет уже ни на кого не гневался, тем более на дочку. – Слушать, - вздохнула Кристин, закатила глаза и перевернулась на бок. – Я передумал, - пригладил бороду Джеймс, поймал одну вендину ручку и поцеловал пальчик, на котором красовалось золотое колечко, – Ему было пятнадцать. В пять с Джеймсом произошло одно приключение, он попал на волшебный остров, провёл там лучшие два дня из всего своего безрадостного детства и поклялся найти этот остров снова, во что бы то ни стало. Но настоящие приключения начались десять лет спустя, когда он, не успев окончить престижный английский колледж, сбежал из дома. – Он сбежал, чтобы найти тот остров? – И да, и нет, дорогая. Он сбежал потому, что искал свободы. Хотел чего-то большого, прекрасного и захватывающего. Про остров вспомнил случайно, когда встретил фею. Феи и эльфы, ты знаешь, Кристин, рождаются с первым смехом каждого маленького ребёнка, и они… – Да, да, зна-а-аю, - заунывным тоном ответила Кристин и опять закатила глаза, так много всего слышала про фей и полёты, что искренне считала всю эту чепуху совершенно неинтересной, – Пыльца у них… крылышки… скукота. – Согласен, - фыркнул Джеймс, – но тот мальчик не был таким же умненьким, как ты. И хорошо, что не был, иначе сказка бы с ним не приключилась. Он встретил фею, обманом выторговал у неё пыльцу и улетел на остров. А на острове жил другой мальчик. – Питер Пэн? – Да. Джеймс дружил с ним, когда ему было пять. И хотел подружиться заново. – Зачем пятилет… пятатицетилет… пяцитети… пяцатати… летнему… пятице… му… – Пятнадцатилетнему? – Да! Ему! Зачем дружить с пятилетним? Пять интересно! Пять и цать скукота. – Ты права. Они не подружились. Они подрались. Джеймс проиграл и был проклят. – Как Дракон? – Да. Ему было суждено постареть на двадцать лет и застрять на острове навсегда. – Какой ужас. – Точно. – Мама спит уже. – Не сплю… это моя любимая сказка… я просто глазки закрыла… мы слушаем… продолжай, пожалуйста, милый… очень интересно… Криси, спи… если глазки закрыть, можно смотреть картинки про то, что папа рассказывает… Значит, Джеймсу стало тридцать пять – и дальше он застрял? – Да, моя ласточка. Застрял. Погряз в одержимости отомстить Пэну, не заметил, как пролетели годы, потерял семью, друзей, эпоху. Зато обзавёлся командой настоящих пиратов! – Пиратов! - запищала Кристин и похлопала в ладоши, – Пираты – интересно! – О, ещё как интересно! Джеймс был самым коварным из них, он стал их капитаном. – Капитаном, как ты? – Как я. – И корабль был, как наш? – Как наш. – Интересно!!! – Джеймс, как тот Дракон, провёл на острове двести лет. Охотился за Пэном, иногда кошмарил суда в Семи морях, прославился, как самый опасный пиратский капитан, но он всё ещё был проклят и заперт. Смирился со своей судьбой. А потом… потом на остров прилетела Принцесса. – И её звали Кристин, как меня? И ей было пять, как мне? – Ах-ха-ха-ха! - рассмеялся Джеймс и любовно потёрся бородой о шёлковый чулочек на стройной ножке, – Нет, дорогая! Если бы ей было пять… ничего бы не получилось! Но она была маленькой девочкой, да. Маленькой, озорной, кукольно красивой девчушкой. И звали её Венди, как маму. – Как маму! - просияла Кристин, довольная: «как маму», видимо, тоже было интересно. – Да. Она прилетела в поисках приключений. Джеймс ничего о ней сначала не знал, он случайно увидел её ночью в джунглях. Принцесса тогда была… приглашена на бал. Питер Пэн кружил её в танце. – Джеймс… - прошептала Венди, приподнимаясь, – да? Ты тогда меня увидел в первый раз? Я не знала!.. Ты никогда не рассказывал. – Тогда, - кивнул Джеймс, обнял женственную коленку и прилёг на неё, как на подушку, – это и был тот момент, когда всё в моей жизни перевернулось с ног на голову. Или с головы на ноги. – Что перевернулось? - зевнув, спросила Кристин и перекатилась на другой бок, сбивая одеяло в бесформенную кучу. – Помнишь, дорогая, наш герой, le garçon по имени Джеймс, сбежал из дома в поисках чего-то большого, прекрасного и захватывающего? В тот момент, когда он впервые увидел Принцессу Венди в небе, он вдруг осознал, что искал любовь. Я помню этот миг, как сейчас. Как будто меня моей собственной шпагой проткнули. Сердце заболело сильно-сильно. Джеймс все эти годы ужасно страдал от одиночества. И вот, даже Питер Пэн нашёл себе Венди, а Джеймс – не нашёл. Венди утёрла нежданную слёзку рукавом и погладила любимые чёрные кудри с большой нежностью. – И что… - пробормотала Кристин совсем уже сонно, – Питер Пэн женился на принцессе Венди? – О, нет, - ухмыльнулся Джеймс, – Питер Пэн – дурак. Он имел все шансы, но маленьким мальчикам любовь неинтересна. Маленькие мальчики хотят заниматься ерундой, сражаться на деревянных мечах, плескаться в лагуне, играть в догонялки. Питер Пэн обидел принцессу Венди, и Венди сбежала. Тогда-то её и нашёл Джеймс. Но Венди, знаешь, она была не простой принцессой. По большому секрету она рассказала Джеймсу, что на самом деле она… Кристин, как ты думаешь, кто? – Дракон… - буркнула Кристин в подушку сквозь сон и Венди пришлось зажать рот, чтобы не расхохотаться и не разбудить дочь. Джеймс тоже беззвучно схохотнул в усы, развернулся к Венди, уложил ей на колени подбородок и продолжил, глядя на неё и рисуя пальцем витиеватые узоры вокруг животика: – Пиратка. Джеймс принял её в команду, назначил душой корабля и своей жизнью, влюбился в неё без памяти и семь лет молчал, как трус и идиот, сначала потому, что Венди была маленькой, потом потому, что выросла и стала такой прекрасной, что он, никчёмный проклятый бродяга, считал, что ни капли её не достоин. Джеймс и сейчас так считает, к слову. Ты скоро подаришь мне вторую дочь, ma vie, а я до сих пор в ужасе оттого, что я твой муж. ТЫ. Вышла замуж. За МЕНЯ. – Там может быть и твой сын, - Венди разгладила витые чёрные локоны, любовно склонила голову, – Почему ты не рассказывал мне раньше, Джеймс? Ты видел, как мерзавец кружил меня в небе? О, я так сильно возненавидела его в тот день. Очень сильно. – Не знаю… как-то к слову не приходилось, наверное… моя удача, что он обидел тебя тогда! – Твоя удача, что я уже была к тебе расположена. Я ведь могла испугаться и сбежать с корабля, когда проснулась на борту. Могла закричать, могла бы догадаться спустить шлюпку на воду, могла, в крайнем случае, выпрыгнуть за борт, меня бы тогда русалки на дно утащили, ха-ха! Но я услышала, как ты поёшь. И сама вошла к тебе. Капитан почесал крюком затылок. – Венди… я… никогда не думал об этом, если честно. Ты всегда была храброй, это мне известно… но… правда, ты не сбежала! Хм. Почему ты не сбежала? – Кое-что я тоже никогда не рассказывала тебе, Джеймс. Я тоже увидела тебя впервые не на нашем судне. Мне повезло посмотреть на тебя вблизи, когда ты взял в плен Тигровую Лилию. Это было в Чёрном замке. Помнишь? Тогда, когда Пэн подражал твоему голосу. – Помню Крокодилицу, - поёжился Джеймс. – Да. Жуткая тварь. Фу. Перед тем, как вы начали сражаться, ты услышал крики на башне и вышел проверить, кто там. Это была я. Пэн бросил меня там одну, я испугалась, едва успела спрятаться в развалинах перед тем, как ты выскочил. Ты был таким… ох. Таким красивым. Весь натянутый, как тетева лука, готовый атаковать, пистоль наготове, курок взведён… взгляд пристальный, пронизывающий душу, глаза голубые и печальные-печальные… Я была тобой очарована. – Очарована, - мечтательно повторил за Венди Джеймс, помолчал, поцеловал коленки по очереди, а потом нахмурился и вздохнул, – Двенадцатилетняя девочка. Очарована злодеем-пиратом. – Ты в ужасе? – В ужасе. У меня дочь. Если она в свои двенадцать заявит мне, что очарована каким-то сомнительным нечестивцем, который старше её на двадцать три года, я распорю сукиному сыну брюхо, а Кристин сдам в монастырь. – Ха-ха-х…-х…-х…-х… - Венди была вынуждена снова зажать рот рукой, сдерживая громкий смех, – Но я же выросла. Ты старше меня на шестнадцать лет. Шестнадцать приемлемо. Джеймс ещё некоторое время полежал у неё в ногах, ластясь и мурлыча, как большой кот, объявил, что никакие нечестивцы ни в каком возрасте для него неприемлемы, и что его дочери обе будут монахинями. Венди напомнила, что в животе у неё встречи с отцом может ждать и сын, и Джеймс тогда, подкрутив усы, предположил, что, вот, сына он, когда придёт время, вероятно, научит, как совратить невинную девицу, которая сгодилась бы ему в дочери. – ДЖЕЙМС!!! - наорала на него Венди шёпотом, – ТЫ… ПИРАТ!!! – Я Дракон, - прошипел Джеймс, прыснул в кулак, встал и взял Венди на руки, – Идём, Принцесса, Дракон завернёт тебя в одеяло и споёт тебе колыбельную. – Я тоже Дракон, - поправила его Венди. Лампадка, горящая в изголовье у Кристин, была потушена, капитан отнёс Венди в спальню, помог раздеться, уложил, устроился рядом. Венди поспешила прижаться к нему попкой. – Это я тебя совратила, - хихикнула она и выгнулась так, как Джеймсу нравилось. – Венди. – М? – Спи, - куснул её за ухо Джеймс. – Ах! Джеймс! – М? – Вы мне очень нужны. В этом смысле. – Венди… – У меня нет вина. Но я могу предложить Вам множество глупостей. Хотите сотворить со мной какую-нибудь глупость? – Венди… – Я Ви. Votre vie. – Ви… Ви..! Ви! Виви!!! Это Венди, бессовестная, взяла да и приласкалась к Джеймсу поактивнее, чтобы Джеймс был вынужден отложить вечно беспокоящие его вопросы относительно вендиного положения и быстрее начал заниматься делом. – Виви, это я-я-я, - протянула Венди, – да-а-а… могу я… могу… чем могу быть полезна, сэр..? У Вас, похоже… стоит один вопрос… я могла бы дать Вам… на него ответ… – Венди-и-и-и… хулиганка… у меня к тебе… несколько вопросов… парочку я задам сейчас… – М..! М..! М-м-м!!! Да, да! Пожалуйста!!! – И… парочку-у-у… с у-у-утра… – М!!! М!!! Чёрт, Джеймс, чёрт!!! Ах!!! Ах!!! – Венди, - а это Джеймс, запыхавшийся и едва живой, безропотно служивший теперь миледи подушкой, вымолвил уже после того, как задал первые два вопроса. Как следует задал. С выражением. – Скажи, что ты мне не родишь раньше времени, - пробормотал он и тихонечко постучал пальцем по животу, чтобы удостовериться, что никто не затеял никакой бунт. – Раньше времени точно нет, - устало похихикала Венди в ответ. – Я передумал учить сына совращать юную девицу. Только представь, ему уже под пятьдесят, а ей нет ещё тридцати, и она всё время хочет. Всё время, Венди. Всё время! – Тебе ещё не под пятьдесят, Джеймс, тебе немного за сорок. И у тебя двести лет до меня не было женщин. – Были, Венди. – Раз в десятилетие? Это не считается. Со мной ты навёрстываешь упущенное. Ты ведь тоже всё время хочешь, ха-ха-ха! – Хочу. Хочу творить с тобой глупости с утра до вечера. – С утра до вечера я не могу, у меня дочь. – У меня тоже дочь, та же самая. А ещё, у меня жена, которая всё время хочет. А у тебя муж, у которого много вопросов. Придётся как-то договориться. – Я свободна сейчас, давай сейчас поговорим. – Это будет уже третий разговор. Я готов. Как ты хочешь, чтобы я с тобой поговорил? – Хочу неторопливую, вдумчивую беседу. С медленным и внятным объяснением. – М-м… это мой любимый разговор… – Мой тоже. М… м… да, вот такой… – Неправда. Ты в положении. М-мм! Моя… м-маленькая… м-м-мадемуазель… – Ах… ах… ах, Джеймс… почему неправда… – Когда м-мадемуазель в положении… она любит срочно. И быстро! Я… едва..! Успеваю! Объясниться!! – Джеймс! Джеймс!!! Чёрт, вот же чёрт!!! Утром, пока солнце ещё не встало, у Джеймса состоялось с Венди ещё две беседы, серьёзных и продолжительных. После них Джеймс доложил, что уходит в отставку, Венди издевалась над ним, как всегда, а потом час лежала в постели, не в силах подняться, и была уже не так уверена в том, что не родит раньше срока. – Милый? – М? Я в отставке. – Ха-ха-х… нет, нет, я тоже, тоже в отставке. До вечера, ха-ха! Ты не рассказал, чем заканчивается сказка. – Какая сказка? – Про Джеймса и Венди. – Она продолжается. – Нет финала? – Нет. – Vécurent-ils heureux pour toujours? – Ils vécurent heureux pour toujours. – Jusqu’à la fin des temps? – Jusqu’à la fin des temps.