Три заветных слова

      Всего три слова. Слова, которые Ливэй упорно не желал произносить в слух. Лицо его каждый раз искажалось так, будто это приносило физическую боль, делало уязвимым перед тем, кому показывать слабость не стоило. Иначе он не оставил бы и шанса, убил бы прямо на месте, сровняв с землёй.       Ян Лину нравилось наблюдать за потугами князя, который то и дело выказывал ненависть к нему, но вместе с тем старался держаться рядом. Демон боялся потерять его из поля зрение, невзирая на то, что неоднократно говорил о желании избавиться от назойливого врага.       — Боишься, что могу увести богиню? — усмехался змееуст, глядя прямо в глаза. Конечно, Ливэй боялся за Мэну, потому что девушка была важна для них обоих. Правда, для Лина она — цель, а что насчёт повелителя душ? Кем была для него?       — Нет, — отчеканил холодно. — Ты не умеешь любить.       Молодой господин усмехнулся. Забавно наблюдать, что демон, молвивший о том, что любовь — удел смертных — бросался подобными обвинениями, напрочь позабыв про всё, что было до кровавой, полной злобы и ненависти вражды.       — Говоришь так, будто у меня нет сердца, — замолк, оглядев лицо Ливэя. — Будто оно не было украдено…тобой.       Ответа не последовало. Лишь злое шипение сорвалось с тонких уст демона. Опять. Ян Лин давил на больное, выводил из себя намеренно. Что уж скрывать, получалось очень даже хорошо, потому что в груди у князя разгорелось пламя… ненависти? Не то. Это нечто другое, совершенно непохожее на обычную злость чувство. Может, всплывшие невовремя воспоминания так на него повлияли или всё дело в его пресловутых чарах? Неважно.       Ливэй смотрел на него практически не моргая. Разглядывал с ног до головы, стараясь не упустить важные подозрительные детали. После нескольких неудачных попыток князь наконец сдался и опустил плечи, чуть расслабившись. Хотя в присутствии змееуста не стоило терять бдительность, потому что он только и ждал момента, когда наконец предоставится возможность выпустить жало.       Момент настал.       Ничего более не говоря, повелитель грёз пересёк расстояние меж ними и, не дав заклятому врагу и слово вставить, накинулся с поцелуем. Безумие — вот как можно было описать то, что он сейчас вытворял, идя на поводу у желаний. Волна страсти захлестнула его настолько сильно, что даже яростное сопротивление со стороны Ливэя не остановило Лина, напротив, — раззадорило ещё сильнее.       Вэй отбивался как мог: брыкался, словно рыба, выброшенная на сушу, но длинные пальцы больно впивались в его плоть, удерживая; бил кулаком в грудь — бесполезно. Между ними словно был барьер, не пропускавший, казалось бы, внушительные удары. Пока повелитель душ пытался высвободится, господин мира теней успел проскользнуть к нему в рот своим длинным, скользким, горячим языком. Он заставлял противника задыхаться, беззащитно мычать, молить выпустить из уже давно захлопнувшего капкана. Ян Лин хотел полного подчинения, послушания, потому и не спешил вестись на уловки.       На змеуста не действовали даже заклинания. Осознав собственную беспомощность, Ливэй пошёл на крайние меры — поспешил договориться, достучаться. Как бы смешно то не звучало мысли были единственным способом спасения. Но мысли путались, смешивались в одну большую кучу и единственное, на что его хватало, так это грязные ругательства и проклятья.        Паршивец! Убью! — звучал разъярённый голос в голове принца, однако он так же утонул в сумасшедшей похоти, превратившись в бессвязный гул. Одно ловкое движение — Ливэй уже нависал над врагом, рефлекторно обхватил его талию ногами, чтобы не рухнуть на пол. Руки Ян Лина до боли сжали округлые бёдра, чем заставили повелителя душ разгорячённо выдохнуть.       Демону пришлось прижаться как можно теснее к такому родному, давно забытому телу, изголодавшемуся по прикосновениям. По его прикосновениям. Словно поняв это, Вэй впился в широкие плечи, царапая плоть через одежду.       Молодой господин скривился, но не более того. То, что это было хитроумной тактикой Ливэй понял не сразу, а когда понял — попытался опереться на стол, и тот зашатался. Чашка полетела на пол.       Князь мог бы ругнутся, если бы его рот не прикрывала большая ладонь. Разбившаяся посуда не была замечена. Никто не обратил внимания на осколки.       Три шага, и демонов уже ждала кровать, готовая принять два порочных тела. Бросив князя на постель, Ян Лин навис над ним. Глаза в глаза, снова безмолвие, которое тяготило больше всего. Ливэй тяжело дышал, пока Ян Лин не без удовольствия рассматривал открывшуюся перед ним картину.       — Что, не будешь больше отбиваться? — насмешливо спросил тот.       — Ненавижу… — выплюнул князь прямо в лицо. Но никакого эффекта слова не произвели, напротив, — раззадорили нависающего над ним демона.       — Ненавидь меня. Чувствуй ко мне хоть что-нибудь.       Повелитель душ хотел было ускользнуть, воспользовавшись моментом, однако его тело оказалось прижато большим весом. Он в ловушке. Снова. Ян Лин дотронулся до щеки князя, поглаживая её кончиками пальцев. На мгновение показалось, что в его глазах проскользнула нежность, самый настоящий трепет.       — Будь хорошим мальчиком, не сопротивляйся.       Приторно-сладкий тон дурманил, заставлял забыться. Ливэй до боли сжал челюсть, пытаясь не выплюнуть очередную колкость, которая могла бы усугубить сложившуюся ситуацию.       — Просто… — князь стыдливо отвёл глаза. Да, было стыдно от одной лишь мысли, что сейчас его собирались брать как последнюю распутницу, даже не спросив разрешения. И плевать на то, что на самом деле тело изнывало от предвкушения, на то, что действительно ему не хватало подобных эмоций. Правда, больше опороченной чести смущало, что всё происходило именно с ним. Ни с другим мужчиной, ни с женщиной, а, пекло, с Ян Лином. — Просто не привык быть под кем-то.       Ливэю стало тошно от собственных слов и больно от всплывших в памяти воспоминаний. Их было много, но каждое из них князь помнил лишь обрывками, и в каждом из них был он. Ян Лина было слишком много в его жизни.       — Времена меняются, Вэй.       — Только не ты, — усмехнулся. — Повелитель грёз всегда был таким…       — Обворожительным?       — Самовлюблённым павлином.       Теперь слова были излишни. Ян Лин наклонился и вновь увлёк бывшего возлюбленного в поцелуй. На сей раз казалось, что раскалывающий души вступил в игру, сдался, потому что стал поддаваться навстречу, пытаясь перехватить инициативу на себя.       Ни о каких прелюдиях речь и не шла. Каждое обрывистое прикосновение было пропитано грубостью, диким напором, дурманящими разум эмоциями. Их языки то и дело сплетались друг с другом, заставляя обоих задыхаться от напора. Ливэй кусал губы Ян Лина, пытаясь сделать как можно больнее, но тот, как оказалось, получал самое большое удовольствие.       Сумасшедший, — ругнулся князь про себя, заведомо зная, что тот всё слышал.       Рука повелителя грёз обвила тонкую шею, чуть надавливая. Он ощущал каждую выступавшую венку, слышал пульс порочной крови. Чувство превосходства возбуждало до опьянения. Ведомый собственной властью, заставил Ливэя подняться и сесть ему на колени. Змей-искуситель мгновенно зарылся в тёмной копне волос, наматывая пряди на указательный палец. Они были мягкими словно шёлк, от них исходил запах пепла. Внезапно Ян Лин с силой сжал волосы, заставив князя задрать голову. Теперь, его язык не только проникал в рот, но и прокладывал себе мокрую дорожку из рванных поцелуев. Сначала острый подбородок, по которому прошлись лишь слегка, затем — кадык, который дёрнулся при прикосновении с острыми зубами, оттянувшими маленький участок кожи, оставив багровый цвет после себя. На мгновение Ян Лину показалось, что демон издал тихий стон, но то был лишь вздох — смешная попытка сохранить самообладание.       Губы добрались до основания и только тогда господин из тёмного мира понял, что одежда изрядно мешала удовольствию. Потому, без всякого предупреждения дёрнул за пояс и расстегнул все петли, что так старательно удерживали тёмно-красное одеяние. Всё это время Ян Лин неотрывно смотрел на повелителя душ, наблюдая за его реакцией. Князь не возражал, сидел словно каменная глыба. Будто бы ему всё равно на то, что сейчас с ним делали. Это безумно раздражало, поэтому не выдержав, змееуст одним рывком скинул ханьфу, открывая перед собой удивительную картину: острые плечи, втянутый живот и рисунок змея, тянущийся от правого плеча к рёбрам — память об общем прошлом.       — Прекрасен, — восхищённо выдохнул демон.       — Знаю.       — Я про змея.       Ливэй иронично усмехнулся. Он знал, что Лин нагло лгал, а всё потому, что видел с какой жадностью тот рассматривал каждый фэнь его тела, видел огонь в глазах, который невозможно было скрыть. Воспользовавшись моментом, раскалывающий души плотнее прижался к Ян Лину, впиваясь в его губы поцелуем. Долгим, чарующим, грязным. Языком прошёлся по нёбу, по острым зубам. Руки Ливэя медленно опустились вниз, в попытке найти пояс.       Нашёл, и довольно быстро. Дёрнув его в нетерпении, князь высвободил молодого господина от липкой, такой ненужной одежды. Она упала на пол без промедлений. Теперь перед ним предстал обнажённый и до одури желанный демон. Прослеживая пальцем от ключиц до тазовых костей, он чувствовал как под подушечками после прикосновения выявляются мурашки. Это вводило в восторг. Ян Лин почти не шевелился, давая тому секунды на созерцание.       — Так и будешь палиться? Или наконец-то займёшься тем, чем должен был? — Повелитель грёз, явно недовольный таким ходом событий резко бросил бывшего возлюбленного на простыни, располагаясь над ним. Пальцы Ян Лина переместились снова вверх до подбородка и выше — губ. Ладонью он накрыл чужой рот, перекрывая путь к воздуху. — Иначе будет слишком скучно, — он наклонился к мертвенно-бледному лицу, вдыхая аромат у виска, наслаждаясь.       Сердце Ливэя неожиданно для него самого начало биться чаще. Грубость, исходящая от Ян Лина неимоверно начала заводить в разы сильнее. Его бёдра рефлекторно поднялись вверх, сталкиваясь с бёдрами змееуста. Тот же, усмехнувшись, гордо посмотрел на него. Теперь огонь похоти, горевший в его глазах, нельзя было потушить. Он разгорался сильнее с каждой секундой, которую он переживал, смотря на великолепие под собой.       Убрав ладонь от губ, он быстро сменил их на пальцы, которые грубо втолкнул в рот князя, надавливая на язык. Замечая и наслаждаясь, как глаза демона закатываются ко лбу. Судилища, как он мог хотеть настолько сильно того, кого только мгновения назад проклинал? Чистая похоть затмевала разум, отпуская все запреты и руша выстроенные годами стены.       Он начал посасывать пальцы, сжимая их и чуть прикусывая. Глаза стекленели. Демон чувствовал, как слюни начали стекать по подбородку, на шею к ключицам. Его член уже твердо стоял, предэякулят стекал по головке.       — Ха… сдался слишком быстро. — Лин наклонился достаточно близко, чтобы их носы соприкоснулись. — Начинаешь получать удовольствие? — Ливэй, даже толком не понимая сути предложения, готовый согласиться почти что на что угодно, активно закивал.       Князь мира теней усмехнулся, прошептав в губы, перед тем как прикусить их: «Это только начало».       Подобная угроза не испугала Ливэя потому что это было не важно, когда над ним ним нависал нуждающийся в ласках демон, как будто вышедший из его влажных снов. Князь наклонился к любовнику, вновь впиваясь в его губы, будто минуты, проведенные без них, душили его и убивали изнутри. Вкусив однажды и получив доступ, невозможно было контролировать эту потребность. Сминая мягкость и облизывая нёбо, он услышал тихие поскуливания, что не могли не возбуждать. Его руки начали опускаться вниз, по плечам к груди.       Останавливаясь на сосках, он сжал их между пальцами, скручивая. Спина повелителя душ выгнулась, демон не в силах сдержать стон, вырвавшийся из его рта. Ян Лин переместился вниз, желая обласкать губами и эти части. Засасывая правый сосок, он кружил чувствительную горошину языком, периодически задевая зубами. Он чувствовал, как в его волосы вцепляется ладонь.       Ливэй игрался с тёмными прядями, пока Ян Лин очерчивал знакомое, но давно забытое тело: рёбра, втянутый живот и пах — повелитель душ ощупывал всё, не пропуская ни единой складки. Пальцы демона дотронулись до чувствительного члена, отчего юного господина бросило в приятную дрожь.       — Хочешь? — вопрос был риторическим. Повелитель грёз отчётливо видел желание в его тёмных глазах. Подобный ход скорее способ поиздеваться, посмотреть насколько Вэй готов был пасть ради собственного удовольствия. Но демон ничего не ответил просто потому, что не мог собраться с мыслями, потому что опьянел от нахлынувших чувств. — Сочту молчание за согласие.       Безмолвие было самым лучшим вариантом. Зачем соглашаться, зачем умолять, если можно было сказать всё языком тела, глазами. Князю не нужны были пустые слова, как, впрочем, и Ян Лину. Сжав твёрдый член, рука Ян Лина стала массировать его. Сначала медленно, аккуратно, боясь причинить боль.       Демон тут же опрокинул голову назад, тяжело дыша. Мысли в голове начали путаться и превращаться в кашу, язык заплетался, выдавая бессмысленный набор звуков. Единственное, на что был способен Ливэй — так это шипение и тихий стон. Каждое движение вверх-вниз вызывало новую волну наслаждения, всё больше сводило с ума.       Ян Лину же такая игра очень нравилась. Видеть своего врага в столь уязвимым, возбуждённом состоянии было для него победой, пожалуй, одной из главных в его жизни. Наклонившись к князю повелитель грёз стал слизывал капли пота с покрасневшей от укусов шеи.       — Твоё тело солёное на вкус, — усмехнулся змееуст. — Почти как твоё… — закончить мысль демон так и не успел, поскольку его снова заткнули поцелуем. Ливэй, воспользовавшись моментом перехватил инициативу на себя. От неожиданности повелитель душ разомкнул пальцы, высвободив член из крепкой хватки.       — Оседлай меня. Сейчас же.       Это была не просьба, а самый настоящий приказ, которому демон был бы рад подчинится. Отстранившись, Ян Лин упёрся руками о колени князя и хотел было усесться, но в самый момент остановился, передумав. Он осознал: нельзя так быстро сдаваться, идти на поводу чувств, нельзя позволять ему управлять телом. В глазах заиграли черти, разгорелось пламя азарта.       Ливэй требовал, тогда как змееусту нужны были мольба и признание поражения. Молодой господин упорно сопротивлялся, будто бы слова могли убить его прямо здесь, принесли бы боль не только телу, но и душе.       — Ты знаешь, что нужно сказать. Давай я помогу тебе, — усмехнулся, с нескрываемым удовольствием наблюдая за тем, как скривилось лицо князя. — Нужно лишь сказать «я люблю тебя». Я люблю тебя, Вэй, — шёпот, дурманящий голову, сводящий с ума. Ян Лин произнёс это с такой нежностью, что не верилось в действительность происходящего. Всё это казалось иллюзией, кошмаром, который скоро должен был закончится. — Видишь, в этом нет ничего сложного.       Демон закрыл глаза, втянув в грудь побольше воздуха. Ему стало тошно ни то от слов, ни то от откровенной насмешки. Знал ведь, что произнести не сможет, гордость не позволяла. Перебирая в голове возможные ходы отступления, повелитель душ ляпнул привычные, иногда казалось, зазубренные слова.       — Я тебя ненавижу. Эти слова хотелось услышать?       — Опять за своё… — как-то обиженно выдохнул Ян Лин, а после просто повёл плечами — Ну, как знаешь.       С этими словами демон слез с кровати, даже не взглянув на Ливэя, который сидел с приоткрытым ртом, хлопая глазами. Подобного исхода событий мужчина явно не ожидал, потому даже тогда, когда Ян Лин стал одеваться ничего не сделал. Не стал останавливать, когда змеуст с гордой походкой направился к двери, и лишь когда тот обернулся, чтобы попрощаться, в голову ударило осознание того, что подобное вряд ли случится снова.       — Стой, — голос охрип, но это было совершенно неважно. Сейчас он нуждался в нём, в ласке, в страсти, в грубости. — Я люблю тебя, люблю.       — Говоришь это лишь для того, чтобы получить удовольствие, так ведь? — господин, что уже стоял у порога, не спешил оборачиваться. В голосе был укор, обида. Руки его мгновенно сжались в кулак.       Ливэй поджал губы, почувствовал вину потому что знал, что это было правдой. Любое возбуждённое существо могло выдать всё что угодно, согласится на все требования просто потому что хотело удовлетворить потребности.       — Ты прав, — обрубил тот, но после добавил: — Отчасти. Мне правда нужно получить удовольствие сейчас. Однако суть в том, что я хочу тебя. Прямо сейчас, здесь, в моей постели. Как было раньше.       Последнее слово встало поперёк горла огромным комом. У обоих мужчин перехватило дыхание, они вспомнили то, что зареклись не вспоминать до скончания дней. Простого напоминания хватило для того, чтобы Ян Лин развернулся и подошёл к кровати, сев на самый край. Оба молчали.       — Пожалуйста…       Вот она — мольба, которой Ян Лин добивался всё это время. Именно этот жалобный скулёж он хотел услышать, именно этот щенячий взгляд желал увидеть. Всё как тогда. Как в первый раз.       Молодой господин дотронулся до раскрасневшихся щёк, спускаясь всё ниже и ниже, очерчивая грудь, соски, выпирающие ребра и тазовые кости. Мужчины начинали всё с самого начала и казалось, что теперь всё было правильно. Эти до одури нежные, несвойственные их натурам прикосновения. Ливэй чувствовал себя самым хрупким созданием, которое могло завянуть без своего господина. Демон был столь осторожен, что боялся даже прикоснуться к нему вновь, словно сделал нечто плохое с его телом.       — Ничего не болит? — спросил Лин, явно обеспокоенный количеством отметен, оставленных им по всему телу. Князь покачал головой.       — Пока ещё нет. Да и навряд ли будет.       Врал. Боль в конечностях была неизбежна, впрочем, слова его были вполне оправданы, потому что они не дошли до конца, поэтому боли в особо чувствительном органе быть не могло, но тревогу вызывала поясница, которая выгибалась как только могла.       — Раз ты так решительно настроен… — выдержал паузу, поскольку допустил мысль, что он всё же мог передумать, однако тут же отогнал её, увидев как уста приподнялись в довольной улыбке. — Я просто не имею права отказывать.       Теперь Ян Лин не пытался быть ведущим. Повелитель грёз стал ведомым, тем, кому предстояло ощутить все эмоции за раз. Одним быстрым движением Ливэй снова стянул ненужную одежду. Оказалось, что ему нравилось раздевать кого-то не только потому, что так он ощущал власть, но и потому, что испытывал приятный трепет. Также молниеносно, не давая опомниться, князь усадил повелителя грёз на колени.       Аккуратно налив на пальцы масло, взявшееся из его дорожной сумки с лечебными травами, он разогрел её прежде, чем приступать к растяжке. Ян Лин наблюдал за действием будто околдованный. Длинные пальцы Вэя завораживали, их эстетика и изящность. Он только мог предвкушать, как они окажутся внутри. Приоткрыв рот, он только вдохнул, когда почувствовал пальцы у своего входа.       Указательный палец аккуратно проник в него, проводя по стенкам и надавливая поступательными движениями. Губы князя, отвлекая от ощущения жжения из-за первичной растяжки, стали целовать линию челюсти, подбородок и, наконец, шею. Чувствительную зону у ключиц он чуть прикусывал, но потом зализывал еле видные следы. Вкус кожи змееуста не мог не дурманить. Все мысли были заняты только тем, чтобы слизать каждую каплю восхитительного привкуса любимого.       Добавляя второй палец, он ловил своим ртом стоны демона, обнимая второй рукой его за поясницу, поглаживая верхнюю границу ягодицы. Раздвигая пальцы, он ощущал и предвкушал тепло внутренних стенок и как они будут обволакивать его член. Его глаза закатились от фантомных впечатлений. Он чуть резче начал растягивать и подготавливать под себя Лина. Тот притянул его сильнее, вовлекая в поцелуй и самостоятельно насаживаясь на его пальцы. Ян Лин запутался в волосах раскалывающего душ, массируя кожу головы.       Целовал не только губы, но и нос, лоб, щёки и зону у ушей. Томно дышал в ухо и ощущал, как третий палец пробивает сквозь растяжку. Немного боли смешивается с бесконечным удовольствием от предстоящий ощущений и самой близости в целом.       Молодой господин опустил ладони к груди Ливэя, трогая соски и слыша резкий вздох. Ухмыляясь, он ущипнул за них и, чтобы подавить раздражение любовника, ещё раз поцеловал, перемещая руки и животу. Очерчивал простейшие фигуры, продолжая двигать бёдрами, только с ещё пущей страстью, желая поскорее ощутить в себе восхитительную длину. Князь, не выдерживая более, вытаскивая пальцы, слыша на грани тихий скулёж от потери стимуляции, заменил их своим членом. С губ обоих демонов сорвался стон.       — Пекло, слишком резко! — ругнулся Лин, скривившись. — Не мог предупредить? Я бы и сам справился.       Ливэй прыснул смехом.       — Знаю я твоё «сам». Лучше двигайся, только аккуратно, не хочу порвать тебе что-нибудь.       — Конечно, я ведь такой хрупкий, — Ян Лин закатил глаза, но этим его возмущение и ограничилось. В конце концов они хотели закончить начатое.       Всё действительно начиналось медленно: толчки были размеренными, можно сказать, нежными. Втягивая воздух носом, змееуст то поднимался, то опускался, при каждом разе получая всё больше удовольствия. Теперь мужское тело реагировало на каждый толчок, становясь чувствительным.       Снова толчок. На сей раз член вошёл глубже, задевая чувствительные точки. Стон вышел протяжным, громким. Пальцы Ливэя сжимали округлые бёдра так сильно, что на них остались следы, которые теперь напоминали Ян Лину об этой ночи — самой лучшей в его жизни. Пожалуй, именно сейчас повелитель грёз нашёл смысл жизни. Он не в бесконечной ненависти, вражде, борьбе за власть, за место под солнцем. Он в удовольствии, любви, какой бы та ни была.       Стало смешно от осознания, что наутро будет болеть вовсе не тело Ливэя, а его собственное. Однако боль — ничто по сравнению с сокрушительной победой. Князь ошибался: Ян Лин не проиграл. Он добился своего, заставил умолять, пробудил чувства у того, кто яро утверждал, что любовь — удел смертных. После чего? Ни после разочарования, ни после того дня, когда Ян Лин сказал, что не хочет его видеть? Ни после ли того, как Ян Лин оттолкнул его, узнав о том, что прежде покорный князь захотел отобрать власть у отца, а, значит, и у него тоже.       Плевать на то, что было раньше. Звуки влажных шлепков дурманили разум змееуста настолько сильно, что он перестал осознавать, когда стал двигаться настолько быстро, что его приходилось заглушать поцелуями для того, чтобы он не разбудил весь Нижний мир, привлекая к их персонам лишнее внимание.       Припухшие и искусанные губы Ливэя накрыли чужие, оттягивая. Подобного действия оказалось достаточно, чтобы Ян Лин понял, что шуметь им было нельзя. По крайне мере приходилось сдерживаться. Член князя буквально горели в чужом теле и это приятное тепло передалось и ему, отчего тот, не удержавшись, застонал.       — Судилища, почему внутри так узко? — казалось, что Вэй был искренне недоволен таким исходом событий, потому он насадил демона ещё глубже, желая растянуть его как можно сильнее. — Я думал, тебя пол-Матры поимело за столько-то лет. — но вдруг Ливэй рассмеялся от догадки, которая звучала как полный бред, но всё же он решил поинтересоваться. — Только не говори, что ты хранил мне верность. Иначе лопну от смеха.       Демон фыркнул.       — Не дождешься. Это я имел всех, а не они меня.       — Всё-таки хранил.       Змееуст его не услышал, потому что был слишком увлечён процессом и выгнулся в спине, запрокинув голову. Ему было явно не до душевных разговоров и князь это прекрасно понимал. Он прошёлся по позвонку, а после обнажил свои когти, легонько царапая кожу. Ими Ливэй мог запросто перерезать горло Ян Лину прямо здесь и сейчас, избавив себя тем самым от проблем, которых было немало. Однако вместо кровавого убийства тот решил ограничиться лёгкими царапаньями.       Постепенно по всей спине стали появляться багровые полосы. Князь дразнился, испытывал терпение, заведомо зная, что играл с огнём. Это развращало — осознание того, что в один из моментов Ян Лин всё же сорвётся и начнёт царапаться в ответ. Ливэй помнил, что это было любимой частью игры: оставлять друг на друге шрамы, а в конце считать, у кого их больше. Лин всегда выигрывал, потому что когти у него были намного острее, будто он намеренно делал их такими длинными… отточенными.       Впрочем, когти не заставили себя ждать: появились практически сразу и стали оставлять рубцы на широкой груди. Ладонь ползла по ней словно змея, не упуская ни один фэнь. Вдруг она расположилась там — где когда-то находилось сердце. Когда-то.       Теперь вместо неё была лишь пустота, гной, состоящий из чистой злобы. Не сердце, а нечто жалкое, пытающееся походить на человеческий орган. Почувствовав боль возлюбленного, Ян Лин успокаивающе прошептал:       — Забудь.       Он забыл. Точнее, забылся в объятиях заклятого врага, пригрел змею на груди. Ливэй вновь потянулся к Ян Лину, прислоняясь к шее, оставляя воздушные поцелуи. После масел и растяжки в нём действительно стало легче двигаться, несмотря на то, что всё ещё приходилось делать достаточно много усилий, чтобы войти полностью, во всю длину, чтобы получить как можно больше удовольствия. Повелитель душ обжигал лицо Ян Лина сбивчивым, горячим дыханием, покрывая его короткими поцелуями. Князь прижался к телу Лина, пытаясь разглядеть его через призму возбуждения, страсти, нахлынувшая на них огромной волной.       Тела стали липкими, но это не помешало Ливэю пройтись влажной дорожкой по груди. Сколько раз они целовали друг друга? Не хватило бы даже пальцев, чтобы сосчитать их количество. Оно и неважно, никто из них не мог насытиться. Кожа обжигала уста из-за капель пота, она была солёной, но это никак не останавливало Вэя целовать любовника везде, где было можно. Вскоре не осталось ни одного места, где бы он не оставил свой влажный след.       Змеуст ухватился за его затылок и готов был закончить эту сладостную пытку, но князь не позволил.       — Нет. — строго обрубил он. — Не время.       — Почему… — молодой господин выдохнул. — Я должен слушаться тебя?       — Потому что, — краткий поцелуй в подбородок и наглая усмешка, обнажавшая острые клыки, а после хриплый шёпот: — Сейчас веду я.       Демон зло оскалился, но перечить больше не было сил, к тому же, в этом всё же был смысл. Оставалось лишь подчиниться. Бёдра его уже изнывали от боли, горели. Пришлось сделать ещё несколько попыток, при этом попытаться удержаться, не уйти в беспамятство, когда до пика оставалось совсем немного. Ян Лин готов был поклясться в том, что Ливэй делал это намеренно, мстил. Он хотел измучить его так, чтобы тот, себя не помня, утонул в нём полностью, чтобы его чистый рассудок помутился окончательно. Хотя… Ян Лин уже сошёл с ума, как только поцеловал князя в первый раз, но ему было этого мало. Повелитель душ хотел убить его.       И убил. Своим сосредоточенным взглядом, следящим за тем, чтобы демон, оседлавший его, не закончил раньше времени, словами о любви, пекло, даже своим присутствием. Разгорячённые, превратившиеся в самую настоящую мелодию. Пальцы, сплетённые меж собой, словно красной нитью судьбы, и общий протяжной стон, знаменующий конец. Силы окончательно покинули крепкие тела, глаза застилала пелена возбуждения, их клонило в сон настолько сильно, что веки слипались сами по себе.       Ян Лин рухнул на подушки, пока князь убирал прилипшие к виску мокрые пряди. Они смотрели друг на друга и молчали. А что нужно было сказать? Вся правда о чувствах заключалась в беспорядочных, необдуманных действиях, в удовольствии. Теперь им предстояло пережить эту бесконечно длинную ночь в объятиях друг друга, снова став заклятыми врагами наутро. Потому что оба знали — единение не значило примирение. Плотские утехи — лишь временная слабость, потребность, но никак не показатель любви. Их любовь угасла давно, а это… простая прихоть или скорее помутнение рассудка.       — Никогда больше не смей так манипулировать мной. Это низко даже для тебя.       Ливэй был серьёзен как никогда прежде. Князю очень не понравилось, что его словно марионетку дёргали за нитки, давили на чувство вины, воспользовавшись возбуждённым состоянием. Злило, что на непоколебимого, как казалось на первый взгляд, демона подействовали дешёвые фокусы, на которые вились только самые наивные, но сожалеть было уже поздно. Кратко усмехнувшись, молодой господин прижался ближе, утыкаясь носом в грудь. Похоже, он был несказанно рад тому, что услышал, потому что сразу же отшутился, словно не заметил угрозы в словах князя.       — В постели все средства хороши, мой дорогой друг.       И всё это ради трёх заветных слов «Я люблю тебя».