Предисловие
— Лука! Лука, стой! — кричу я, едва не срывая голос, а парень убегает все дальше и дальше. Горючие слезы, что растеклись по щекам, потекли по волосам от быстрого бега. Тушь потекла. Волосы уже противно слипались от соленой воды. Но мне было плевать. Плевать на волосы, за которыми я так тщательно ухаживала. Плевать на красивый макияж, на который трачу кучу сил каждое утро. Плевать на ноги, которые ныли от долгого бега. Сейчас волновал только он. Голубоглазый парень с соломенными волосами, которого в последнее время я так часто видела в своих снах, убегал все дальше и дальше, а я не могла его догнать и корила себя. Кто он мне? Я не знаю. Но в последнее время он постоянно мне снится, хотя я не разу его и не видела. И это просто глупый сон, который повторяется уже месяц. Все началось, когда Нико и Уилл переехали. Они — единственные мои друзья после его ухода… Жизнь преподает ценные уроки? А то, что ты больше никогда не увидишь близкого человека — тоже урок? Я… Потеряла… Чарли год назад и до сих пор не смирилась с этим. Но должна ли я с этим мириться? Он же не умер! Все так считают, но я не собираюсь верить в то, во что верят отец, мачеха и абсолютно все окружающие меня люди. Он вернется. А если нет, я сама его найду. Сделаю то, чего не смогла сделать полиция. Уилл и Нико старше меня, им уже по восемнадцать, поэтому они переехали в общежитие, близкое к их университету. Как они вообще попали в университет, имея за плечами арест? Без понятия. Вроде это из-за того, что они учились в какой-то супер-крутой школе, которая обеспечивает всем места в ВУЗах… Но вот сейчас я, Аннабет Чейз, стою перед отцом и вспоминаю свой сон. И понимаю наконец, что он до жути бредовый. Чтобы я бегала за мальчиками? Еще и плакала при этом? Ухохочешься. Тем более что все, что я о нем знаю — имя и то, что он быстро бегает. На часах десять утра. Уже год я прогуливаю школу, не делаю домашнее задание или как минимум опаздываю. Сначала учителя ставили бывшей отличнице пятерки, мирясь с этим, и утверждая, что после смерти Чарли (которой не было) мне тяжело жить дальше. Но в последний месяц учебы случился инцидент, из-за которого меня поперли из школы и хотели взять под арест для малолетних преступников. Мне очень повезло с причиной, по которой сейчас, впервые за шестнадцать лет, отвлекшись от работы, разговаривал со мной отец. Или не повезло… — Аннабет Чейз! — Фредерик Чейз? — будничным тоном спрашиваю я, на что Сьюзен делает сердитое лицо и цыкает. Она уже хочет прочитать мне нотацию о том, что с отцом так разговаривать нельзя, что я совсем отбилась от рук и вообще стала неисправимо трудным подростком, но Фредерик Чейз выставляет руку внутренней стороной в ее сторону. — Ты стала слишком разговорчивой, дочь. Но меня не столько волнует твой острый язык, — и все же он поморщился, — сколько твоя успеваемость и то, что будет в твоем личном деле. И да, твое преступление я смог замазать, об этом никто не узнает. Но ты поклянешься мне, что больше не будешь такое вытворять. И в школу ты вернуться не сможешь. Только не в эту. В Лондоне есть только одна школа, которая подойдет таким, как… ты. Тут я уже не выдержала. Таким, как я?! Что он хочет этим сказать?! Что я не такая, как все? Мои глаза, вероятно, стали как блюдца, а подбородок, очевидно, мило общался с полом, потому что отец нахмурил брови. — То есть, ты, отец года, — показываю кавычки на последних словах, — решил, что я трудновоспитуемый ребенок, которого требуется сослать в какую-то школу для таких же трудных, как я? Ты хоть понимаешь, как это глупо?! Глаза недоотца поникли и, когда он их поднял, то лишь указал рукой на дверь моей комнаты. Как только я сделала от них два шага, к Фредерику бросилась Сью и повела в комнату, а сама забегала в поисках успокоительного. Смешная до сгиба пополам сцена. Но мне было отнюдь не смешно. Поднимаясь по лестнице в подавленном настроении, я прокручиваю у себя в голове этот диалог. «…преступление…», «…больше не будешь такое вытворять…», «…школа, которая подойдет таким, как ты…» — все эти фразы могли бы ввести в ступор обычного подростка. Но я уже к такому привыкла, поэтому все это несло с собой лишь раздражение. Перед глазами, контрастирующая с выкрашенными в белый, находится темного дерева дверь в комнату. Мою комнату. Достаю из кармана маленький ключик и открываю ее, вдыхая аромат диффузора со вкусом кислого зеленого яблока. Первое, что бросается в глаза, это большая двухспальная кровать, заправленная белым постельным бельем. В углу, того же темного дерева, что и дверь, стоит деревянный стол, а рядом мягкий белый табурет. Над столом висит круглое зеркало, с длинной полосой подсветки по краю. В другом углу большое кресло-мешок все того же белого цвета, а рядом с постелью — прикроватный столик из того же темного дерева. По центру большой пушистый белый ковер, на который падает свет солнца, проникающий в комнату через панорамные окна. Фыркнув, закрываю за собой дверь и зашториваю окна белыми, черт возьми, занавесками. Плюхаюсь на кровать лицом вниз и лежу так достаточно долго. До тех пор, пока в комнату со стуком не заходит Сью, везущая за собой белый, черт его дери, чемодан. Разворачиваясь к ней, понимаю, что макияж размазался, а шея затекла в неудобной позе. Сажусь и облокачиваюсь на подушки, запрокидывая голову назад и ожидая очередную лекцию. Женщина, мило улыбаясь, заходит в комнату, даже не поморщившись от кислого запаха, и садится на уголок кровати. — Аннабет, милая… Я понимаю, как тебе сейчас тяжело, но… И ты нас пойми. Твой отец устал, а после… Смерти твоего брата… — я предпочитаю молчать на этом моменте, лишь скрипнуть зубами, — он и вовсе эмоционально выдохся. Ему тяжело, дорогая. А ты для него как лучик света, и когда ты начинаешь его разочаровывать, в его мире идет некий ливень негатива, после которого ему сложно восстановиться… Слушаю эту психологическую лекцию вполуха. А зачем в таком случае высылать меня в какую-то школу, где его «лучик» не будет с ним видеться?.. Когда она договорила, то похлопала меня по ноге и тихо вышла из комнаты, не забыв напомнить мне собрать чемодан.***
Зло кидаю на дно чемодана всевозможные куртки, жилеты, кофты, ветровки, сапоги, штаны и шапки с шарфами, которые нашла в своем шкафу. Кроссовки, туфли, носки, джинсы и худи летят туда же. Футболки, топы и шорты присоединяются к ним. Три вечерних платья и несколько колготок в ту же стопку. В итоге весь шкаф поместился в один чемодан. Теперь рюкзак… Ноутбук, планшет, беспроводные наушники, миллион зарядников, тетради, ручки, карандаши, перекус в дорогу, отвратительное настроение — вроде все взяла. В последний раз подхожу к тому самому зеркалу. Вижу в нем стройную высокую девушку в облегающих синих джинсах, высоких сапогах, горчичном худи и с проводными наушниками. Длинные блондинистые локоны собраны в небрежный высокий хвост, черный жилет болтается на локтях. На плечо накинут рюкзак. В руке чемодан. Самое время начинать жизнь с чистого листа, да? Ну, едем…