Живем один раз!

      Чуть только я вышла из дома, на меня накинулись Мэттью и Бобби. Мальчики обняли меня и попрощались, а потом побежали дальше поливать вареньем игрушечные машинки. На этом моменте я почувствовала, как увлажняются глаза, поэтому поскорее пошла к машине, где уже ждал "отец".  Когда он подходит, чтобы помочь с чемоданом, просто отмахиваюсь и сама запихиваю двадцатикилограммовый чемодан в багажник.   Принципиально сажусь на заднее сиденье, достаю наушники и включаю музыку на полную громкость, чтобы профессионально игнорировать отца спереди. Мысленно подпеваю знакомым строчкам "Dum Da Da Dum" авторства Ad Voca.  Несмотря на то, что я была жутко зла на Фредерика Чейза, любопытство разъедает меня и я не могу не спросить, повесив наушники на шею:         - Что это за школа?         - Узнаешь все по приезду, - холодно отвечает отец.        Как же это раздражало... Как будто я виновата в том, что он меня куда-то ссылает. Мог бы и поговорить с дочерью, впервые такая возможность появилась.        Опять затыкаю уши знакомым мотивом, и только на середине понимаю, что это - моя любимая песня. "Thumbs", Sabrina Carpenter. Почему я ее люблю? Пока не знаю, но каждый раз, включая, чувствую, как резко поднимается настроение. И сейчас оно улучшилось, но резко снова испортилось, как только я выглянула в окно. Пейзаж не особо радовал: кругом сплошные ели и сосны, густой непроходимый лес, выглядел как в фильмах ужасов. Не то, чтобы я была трусиха... Но разве школа, тем более пансионат, может находиться в чаще леса, где любой ученик свободно может заблудиться?        За окном заметно темнело, что придавало зловещей обстановке еще пущую зловещесть. Ко всему этому, полил проливной дождь, засверкали молнии и дал знать о себе гром. Верю ли я в то, что это знак нам развернуться, а мне - стать милой и доброй девочкой? Нет. Верит ли в это Фредерик? Нет. Поэтому спокойно едет дальше.         И вот, наконец, мы приехали.         Быстро и спокойно выхожу из машины, открываю багажник, достаю чемодан, и быстрыми шагами иду к школе. Прощаться с отцом? Вот уж нет. Вот только почему он идет сразу за мной?..         - Ну что? - с вызовом спрашиваю я.         - Аннабет, послушай... - изгибаю бровь, показывая, что слушаю. - Последние годы я был плохим отцом. Особенно, когда тебе нужна была поддержка после того, что произошло с Чарли... Но сейчас я стараюсь для тебя. Чтобы тебе было хорошо. Так будет лучше, поверь мне.        Взгляд его в конец поникает и я, сохраняя остатки сострадания и человечности, подхожу к нему и... Чмокаю в щеку на прощание. Сказать, что я почувствовала облегчение - ничего не сказать. Потому что впервые за столько лет я действительно почувствовала любовь отца, его поддержку. Почувствовала себя значимой для него.  Избегая слез, бросаю "Пока" и как можно скорее удаляюсь в сторону школы, где меня уже ждет директриса.        Она стоит в прямых бежевых брюках, белой блузке с вырезом, кажется, "Хомут" и, под цвет брюк, укороченном пиджаке. Ее одновременно легкий и официальный образ дополнял небрежный пучок как у меня. Такой наряд делал ее ближе к ученикам, потому что большинство из них одевается именно так.        Подходя к ней, здороваюсь и замечаю в ее внешности пару новых деталей. Дорогие браслеты и кольца, тонкая серебряная нить подвески и пару драгоценных камней на черных туфлях.         Отвлекаюсь от разглядывания директрисы, когда она здоровается со мной в ответ.          - Привет, Аннабет. Я директор школы «Элизиум», Рейна Авилла Рамирес-Ареллано, - заметив мои круглые как тарелки глаза, директриса добавила, - но можно звать меня просто Рейна, как все и делают.         После этого она быстро зашла в школу и пошла куда-то направо, заставляя меня идти прямо за ней. Женщина ведет меня по бесчисленным коридорам "Элизиума", по его лестницам, вдоль актовых залов и столовых, и я понимаю, что уже заблудилась. В голове прокручивается куча фраз, благодаря которым я могла тактично намекнуть Рейне, что не понимаю, куда мы идем.         Вокруг фонтана (да, черт возьми, фонтана, огромного фонтана в школе!) бегают маленькие девочки лет девяти за десятилетним мальчиком и пытаются накрасить его губной помадой. Вышло, кстати, неплохо. Красная помада вышла за края совсем чуть-чуть, всего-то до уровня носа, ушей и подбородка. Ну и немного на лбу. А так идеальный макияж. Волей-неволей, у меня дернулся уголок губ.        Рейна спокойно прошла мимо ребят, будто такое происходит ежедневно. Однако, когда мы прошли мимо какой-то парочки, сующей языки друг другу в рот, она остановилась и, открыто повернув к ним голову, изогнула бровь. Ребята резко разошлись, покрывшись румянцем, переглянулись, а еще через мгновение убежали в одну сторону, явно скрывая улыбки.        На такое проявление любви мы с Рейной синхронно закатили глаза. После этого она посмотрела на меня и на полном серьезе сказала:         - Мы с тобой поладим.        Затем она продолжила идти по лабиринту “Элизиума”, не оставляя мне иного выхода, как идти за ней.         И вот, наконец, мы подходим к какой-то двери, где она останавливается и вручает мне ключ-карту и какую-то книгу.         - Выходя, не забывай ключ, потому что только им можно открыть твою дверь. А так она просто захлопывается. Эта книга - собрание всех главных правил и нюансов нашей школы. Все это нужно прочитать обязательно. Через двадцать минут к тебе зайдет ССС.        Больше ничего не сказав, она уходит, оставляя меня в полном замешательстве и непонимании, что такое (или кто такой) ССС.         Тупо смотрю на дверь светлого дерева с серебряными знаками 4.28.Д. Как я поняла, четыре — это значит четвертый этаж, так как я считала, сколько этажей нами пройдено.  Д - корпус девочек, очевидно. Ну и двадцать восемь - номер комнаты. Рассматриваю карту. Абсолютно белая, с черными прописными буквами Элизиум, она выглядит крайне аккуратно и чисто. Прикладываю ее к считывателю и не слышу ничего. Так же бесшумно открываю дверь, но, захлопывая, понимаю, что абсолютно тихой быть не получится.        Медленно осматриваю комнату.         Полутроспальная кровать с бежевым постельным бельем. Бежевые шторы полностью раскрыты, впуская в комнату приглушенный закатный свет. Шкаф, того же цвета, что и дверь, закрыт. Открыв, я увидела в нем одно отделение для одежды на вешалке, пять полок для сложенной одежды и два выдвижных ящика. Пододвигаю к шкафу чемодан, мысленно делая себе заметку разобрать его после ухода ССС. Кем бы он ни был. В углу комнаты длинный стол, разделенный на два - туалетный, с зеркалом, и рабочий, с лампой. Соответственно два стула - круглый табурет с пушистой бежевой подушкой и твердый деревянный (того же светлого дерева) с высокой спинкой и бежевой, но не пушистой подушкой. Около окна весит старомодный белый телефон для звонков из комнаты в комнату. Огромный ковер того же бежевого цвета и огромная люстра, свисающая несколькими переплетенными кольцами и создающая мягкий свет, не режущий глаза.         Скидываю рюкзак на кровать и плюхаюсь рядом, сразу открывая “Элизиум. Законы и правила”. Довольно толстая книга, надо ночью почитать. Надеюсь, тут хотя бы можно не спать допоздна...         Пока над всем этим думаю, слышу громкий стук в дверь. Хмуря брови и понимая, что двадцать минут не прошли, подхожу к двери и открываю.        На пороге стоит моя ровесница с как по линейке прямыми рыжими волосами чуть ниже лопаток. Серебряные серьги-кольца достают аж до плеч. На белой блузочке с вырезом “Лодочка” накинут черный пиджак чуть ниже пояса. Черная юбка-карандаш выше колен открывает вид на длинные стройные загорелые ноги. Все так же черные туфли на венском каблуке добавляют образу простоты и женственности. Легкий нюд на лице говорит о том, что ей важно, как она выглядит. На самом деле, это заметно также и по ее чистой глаженной одежде, которая явно только что снята с вешалки.        Пока я собираюсь хоть что-нибудь сказать, она начинает быстро тараторить, входя в комнату и усаживаясь на стул с высокой спинкой и рукой указывая мне на табурет:         - Я ССС - Староста Совета Старшеклассников. Рейчел Дэр. По всем вопросам сразу ко мне, номер комнаты пять-одиннадцать. Сегодня я обязана проводить тебя на ужин, чтобы ты знала, где столовая. Завтра сама. Комендантский час с десяти вечера до шести утра. В это время можно делать что угодно, но не выходить из комнаты и не шуметь. В восемь завтрак, в двенадцать обед, в семь вечера ужин. В другое время в столовой есть буфет с пирожками, чаем и кофе. Душ и туалет в конце коридора. Школьная форма в шкафу, нужно ходить в ней. Расписание будет наклеено у тебя на обратной стороне двери. На первом этаже в учебном корпусе - но ты часто будешь слышать “корпус У” - есть шкафчики, твой по номеру комнаты. Вся эта информация есть в книге с правилами и законами. На обратном пути я дам тебе тексто-выделитель, во время чтения будешь выделять важную информацию. Сейчас я выйду, ты за пять минут переоденешься и возьмешь телефон, и мы пойдем на ужин.         Не дав мне вымолвить не слова, она пулей проносится мимо меня и выходит в коридор. Чтобы “гостья” не ждала, быстро подхожу к шкафу и распахиваю его. Беру первую попавшуюся под руку блузку и пиджак, единственные брюки из обилия юбок и переодеваюсь. Достаю из чемодана белые носки и из того же шкафа туфли-лоферы. Подхожу к зеркалу. Одета я также, как Рейчел, но вместо юбки прямые черные брюки, а вместо “Лодочки” на блузке вырез “Каре”. Хватаю телефон с кровати и бегом выхожу из комнаты.         - Ты задержалась на одну секунду, - она издевается? - Шучу. На самом деле, ты очень быстро переоделась. Еще даже пяти минут не прошло. Взяла телефон? Отлично. Я буду диктовать мой номер, ты записывай.        Под диктовку записываю ее номер, после чего убираю телефон в карман пиджака и спрашиваю:         - Почему тут так мало человек? Уже ведь первое сентября...         - Дело в том, что мы начинаем учиться четырнадцатого, и заканчиваем на месяц раньше. Но у нас есть летняя школа, куда, кстати, ты записана, - мысленно закатываю глаза и снова начинаю злиться на отца. - В основном, туда записаны все, кроме тех, кто летом куда-либо уезжает. Только если в другую страну. О летней школе я подробнее расскажу как-нибудь, но не сейчас. Сегодня приедут еще несколько человек, из новеньких в этом году ты одна. Уже должны приехать Дрю с подругами и Лука. И еще несколько ребят в пути. Все в основном приедут завтра утром или накануне начала учебного года.         Кхм. Лука? Я прошу прощения, Лука?! Лука, чёрт возьми?! Год обещает быть веселым...        Может, это не он? А если он, и если в моем сне частица правды... Я обещаю себе в этом году ни с кем не встречаться в стенах Элизиума. Хотя нет... Я обещаю себе не встречаться и не общаться конкретно с Лукой, если это будет он.        У меня осталась еще куча вопросов, но я решила задать только один:         - Ты давно тут учишься… Тут сложно?          - Ну, знаешь, в плане школы… Программа у нас чуть выше, чем у вас, но учителя добрые и, если что, подтянут. Но тебе нужно поработать над историей, там очень строго. А в плане общения с ровесниками… Все очень тяжело. Тут буквально война. Уже все поделились на три группы. Я в основном вхожу в число нейтральных, входящих в Переплёт. А ты в него не входишь, поэтому, надеюсь, тебе повезет.         Дальше идем в полнейшем молчании. Я думаю над ее словами, а она просто молча идет. Переплет? Что это? Мне еще многое предстоит узнать об этой школе…         Я постаралась запомнить, куда мы шли: в учебный корпус, а сейчас спустились на первый этаж. Через широкие и высокие двери заходим в корпус П (как я поняла, питание или пристрой) и оказываемся в огромном зале.         В дальнем конце стоят буфет, выдача горячих блюд и кулеры, автоматы с сухим пайком и кофе. Квадратные столики на шесть человек расставлены везде, где можно и нельзя так, что будет сложно куда-либо пробраться.         - Разберешься сама? - спрашивает Рейчел.         - Конечно, спасибо, что проводила.        Девушка кивнула и пошла к автомату с кофе. Я же была несколько голодной, поэтому подошла к выдаче. Очередь небольшая, три человека, но есть время посмотреть ассортимент. Картошка в трех видах, макароны, овощи, гарниры, курица, индейка, говядина... Чего только нет, выбирай - не хочу! Вот только я как раз хочу...        Поэтому, когда доходит очередь до меня, набираю всего, что только увидела. Рейчел подходит обратно ко мне:         - Ого, кто-то оголодал! Я шучу… На самом деле, я тоже много всего набрала в мой первый день. Ничего, привыкнешь!         Она дружески хлопает меня по плечу, после чего мы направляемся к столику в самом дальнем углу.          - Ну, рассказывай, - непонимающе сдвигаю брови. - Откуда вы знакомы? – мотаю головой, так как не понимаю, о чем она. - Лука, - вздохнула девушка. –       При упоминании его имени, ты чуть в обморок не упала. Такая бледная была… Я испугалась.         Не знаю, стоит ли ей рассказывать про свои экстраординарные сны. Рейчел выглядит человеком, которому можно доверить все секреты. Но мы знакомы десять минут, поэтому я ей говорю, что просто одного старого знакомого так звали. Кажется, ее такой ответ не удовлетворил, но спрашивать она больше ничего не стала.        Доедая свой ужин, краем глаза замечаю, что кружка Рейчел уже пуста, а ногти нервно постукивают по столу. Не сказать, что спокойна была я, но она явно о чем-то переживала.         - Что такое? - сначала бросив непонимающий взгляд на меня, она посмотрела на свои ногти и довольно напряженно положила руки на стол.         - Джексон приехал рано. Такое в последний раз было, когда... Не важно, - она бросила взгляд мне за спину и сразу повернулась и уставилась в свою пустую кружку, как будто она внезапно стала восьмым чудом света.         Я обернулась, чтобы посмотреть на этого самого Джексона. В столовой было почти пусто, поэтому сразу натыкаюсь на черную макушку единственного парня. Как раз эти черные, как вороное крыло, волосы были спутаны, чем напоминали гнездо. В какой-то степени, это придавало ординарности и близости к простым людям мускулистой спине и рукам супергероя, но разве можно это просто так вот взять и признать?         Он сидел к нам спиной, но я подозревала, что на лицо он тоже красив. И нет, «красив» из моих уст не значит «я по уши в него влюбилась».         Оборачиваюсь к Рейчел.          - Пойдем? – из головы абсолютно вылетела тема разговора.         Девушка нахмурила брови, но потом расслабилась и пошла выкинуть одноразовую кружку в бак «Пищевые отходы». Да, помимо фонтана у них еще и контейнеры для переработки мусора.         Я поплелась за ней, заранее раскладывая на подносе всю одноразовую посуду.         Закончив с этим, девушка повела меня в зал, вход в который напротив корпуса П.        - Так, Аннабет, смотри. В это помещение можно заходить в любое время суток, за исключением, естественно, комендантского часа. Здесь, - она указала на стол, стоящий рядом, - можно взять наушники. В основном сюда приходят учиться, потому что здесь тихо и шуметь нельзя.        Я осмотрела большой зал. Стояло несколько десятков столиков, на каждом была лампа. Столики одиночные и на двоих, деревянные, и в целом довольно милые. Также можно было увидеть несколько пуфиков и кресел-груш бежевого цвета. Стулья, все также деревянные, были вплотную пододвинуты к своим столам. Люстра с теплыми лампами мягко освещала все помещение, создавая уютную для учебы атмосферу.        Мы развернулись и медленными шагами пошли по лестницам на пятый этаж.        Дойдя до него, Рэйчел впустила меня в свою комнату, что была копией моей. Интерьер тот же, цвета все также пастельные, обстановка точь-в-точь совпадает.   - Держи, - она протянула мне голубой тексто-выделитель и спросила, найду ли я сама дорогу до своего номера. На том и распрощались.        Уже сидя в комнате, и дочитывая долбанные законы (их сто двадцать шесть!), я поворачиваю голову к окну, ощущая на себе чей-то взгляд.         Из окна прямо напротив я замечаю этого шпиона недоделанного.         Черные брови, черные взлохмаченные волосы и черная футболка, в том же прикиде, в котором он был в столовой, Джексон подпирал подбородок рукой и усталым взглядом пялился на меня. Мои брови соединились в одну линию, что, очевидно, было смешно, потому что парень хмыкнул. И как я это поняла, находясь в каких-то тридцати метрах от него?..        Испытываю некоторое огорчение (Скучно одной-то! Тут хоть шпион был...), когда он отворачивается и уходит, зашторивая занавески.       Дочитав последний закон, гласивший о запрете на вынос еды из столовой, я откладываю книгу на стол, а сама встаю и устало плюхаюсь на кровать. На часах семь часов вечера. Вздремну часок, а потом сяду за историю.