Сила воображения

Гермиона лежала на кровати и широко распахнутыми глазами смотрела в потолок. Она не помнила, как дошла до гостиной Гриффиндора, как переоделась, куда засунула эту чёртову книгу. Перед глазами всё ещё стояло увиденное. Длилось это недолго: Малфой – если это был он – и девушка пробыли рядом с ней около получаса. А потом ещё минут пять Гермиона не двигалась, просто смотрела на учительский стол, где только что занималась сексом со слизеринцем. «Да. Это была точно я». Признание факта не помогало пониманию. Что происходит? Зачем кому-то применять Оборотное зелье, чтобы становиться ею? А если Малфой не настоящий, то что за больные фантазии у людей? Это уже за гранью ролевых игр. «Использование моей личности! Это незаконно!» Надо было что-то с этим делать, но что? Рассказать Гарри или Макгонагалл? Гермиона слабо представляла, как и какими словами нужно описывать увиденное. От одной мысли щёки загорались, а в груди сжимался комок. «Легче «Историю Хогвартса» пересказать дословно». Да и кого обвинять? Малфоя? А если он тоже не в курсе? Эти люди явно встречаются по ночам, прячутся… Хотя девушка сказала, что их цель – подставить именно её, но кто вообще ходит по кабинетам в такое время. И Малфой запечатал дверь. Никто бы не увидел их. Гермиона сжала руками виски. «Нужен план. Во-первых, надо признать, что я идиотка, потому что всё это время карта Мародёров лежала передо мной и я могла посмотреть, как минимум, настоящий ли Малфой». Вот только оторваться от зрелища явно было не в её силах. Это стало каким-то откровением: смотреть на себя со стороны, особенно в такой момент, наглядно видеть, как меняется собственное лицо от чужих прикосновений, какие эмоции выплывают наружу, как реагирует тело, принимая, казалось бы, несвойственные ему позы. Но ничего не чувствовать. Гермиона провела рукой по своему бедру, имитируя то, что видела. Ничего. Никакого отклика в теле. Она вздохнула. «Так, о чём я вообще? Во-первых… Да, я идиотка. Едем дальше. Во-вторых, надо просто снова поймать такой момент и посмотреть на карту. Легче простого». Не совсем. Сегодня она буквально вымолила у Гарри карту, вряд ли он отдаст ценность на несколько дней. Но спросить-то можно. «А потом, если Малфой настоящий…, – мысль споткнулась. – И что я сделаю?» Гермиона представила, как она подходит к слизеринцу, как на его лице отражается брезгливое презрение… А потом открывает рот: «Зачем ты используешь Оборотное, чтобы спать со мной?» Девушка тихо рассмеялась и закатила глаза. «Ага, легче лёгкого. Буду решать проблемы по мере их наступления». Она посмотрела на неподвижную точку в спальне Слизерина, стёрла карту и закрыла глаза. *** Разумеется, карту Гарри забрал. – Прости, Гермиона. Мне… она нужна. – А что ты делаешь с ней? Парень помялся. – Не могу сказать. По крайней мере, пока, – Гарри кинул взгляд на часы. – Чёрт! Я опаздываю на тренировку! Поговорим после Защиты от тёмных искусств, ладно? И он умчался из гостиной Гриффиндора. И в ту же минуту, как дверь за ним захлопнулась, по лестнице спустилась Лаванда, игриво поправляя волосы. Выглядела она великолепно, не признать этого Гермиона не могла. От неё словно сияние исходило. На секунду девушки встретились взглядами, но Гермиона тут же переключилась на первокурсников, которые подозрительно шептались о чём-то у камина, пряча ехидные улыбки. «Десять галеонов на то, что это опять какая-то ерунда из магазина Фреда и Джорджа». Она решительно направилась к ним. Гарри действительно объявился только на занятии по защите от тёмных искусств. Притом чуть не опоздал, приземлившись рядом с Гермионой за доли секунды до появления Снейпа. Чёрные глаза на мгновение встретились с зелёными, но профессор промолчал, и Гарри, тихо выдохнув, открыл учебник. Сегодня занятие не включало в себя практических заданий – только тщательный конспект нескольких глав о невербальных заклинаниях. Это было не характерно для Снейпа, но выглядел профессор измученным и, похоже, сегодня решил слегка отдохнуть за их счёт. Гермиона быстро закончила – в этом она стала профи: выжимать ценные мысли, формулировать их и выдавать в виде понятной и логичной схемы. Положив перо, она мельком огляделась. Все писали: Невилл старательно выводил понятия, перепроверяя за собой же чуть ли не каждое слово; Парвати зарисовывала картинки из учебника; Лаванда, закусив губу, просто смотрела в свой пергамент и, чему-то улыбаясь, дёргала плечом в сторону Рона, сидящего рядом с ней. Гермиона перевела взгляд на друга, а потом чуть ниже. В груди что-то сжалось. Понятно, почему Лаванда сидела как на иголках: рука Рона гладила её по ноге, забираясь всё выше. Гермиона отвела взгляд и резко выпрямила спину. Гарри повернул голову налево. – Ты чего? – прошептал он и покосился на Снейпа. Профессор медленно развернулся в их сторону, и они одновременно опустили глаза в учебник. Около минуты Гермиона делала вид, что пишет, потом снова глянула в сторону Рона и Лаванды. Ей стало грустно. Проводя бесцельным взглядом по кабинету и ученикам, она думала о своём одиночестве, о Роне, о своей симпатии к нему, о том, что, возможно, ничего и не будет… Холодное солнце бродило по партам, не грея ни тело, ни душу. Неожиданно взгляд зацепился за Малфоя, сидевшего по диагонали от неё. Он монотонно писал, периодически смотря в учебник. Прямая спина – даже слишком, длинные пальцы, острые скулы. Казалось, выглядел Малфой ещё бледнее, чем обычно. В позе не было былого бахвальства. Гермиона проследила за движением его пальцев, сжимающих перо, задумавшись, он ли был тогда в кабинете или его личность также используют. Скорее, второе, ведь связь с грязнокровкой – табу для таких, как он. Её взгляд переместился на его шею, неосознанно, но Гермиона продолжала рассматривать Малфоя, словно видела впервые. Вспомнились руки, проводящие по плечам, перебирающие пальцами самые нижние волосы… Неожиданно парень поднял руку и потёр то место, куда она смотрела. Гермиона моргнула, приходя в себя, и, немного подняв взгляд, наткнулась на серые глаза. Драко, слегка сощурившись, глядел на неё в ответ. Это продлилось мгновение: Гермиона тут же отвела взгляд и опустила голову вниз, смотря, но не видя свои же записи. Кровь стучала в ушах. «Годрик, какой стыд!» После обеда они с Гарри уселись в библиотеке. Гостиная Гриффиндора была полна ребят, поэтому для выполнения домашних заданий было выбрано более тихое место. Гарри писал доклад по травологии, Гермиона сосредоточилась на древних рунах. Около получаса они усердно трудились. Наконец Гарри отложил перо и откинулся на спинку. – Всё, – он победно вскинул руки. – Ещё записать составы зелий для Слизнорта, забыл? – автоматически буркнула Гермиона. – Чёрт! – Ты, кстати, разговаривал с ним о воспоминании? – Гарри покачал головой. – Он меня избегает. – Всё равно надо подумать, ведь Дамблдор… – Знаю, Гермиона! – вспылил Гарри. Она вздохнула. – Ладно, а что у тебя с картой Мародёров? Ты пытаешься поймать Слизнорта в одиночестве? – Нет, я…, – он запнулся, зная, как она отреагирует на его признание. Гермиона вопросительно подняла брови. – Я слежу за Малфоем. Её лицо приняло странное выражение, и Гарри продолжил. – Знаю, что скажешь, но, Гермиона, я уверен, что он стал Пожирателем. Это всё объясняет. К тому же он периодически пропадает с карты, а значит – замышляет что-то. –А, может, он принимает Оборотное зелье, поэтому исчезает его имя? Гарри покачал головой. – Нет, помнишь, на четвёртом курсе я видел, как в кабинете Снейпа находился Барти Крауч-младший, а он в это время был Грюмом. Карта не врёт. Малфой куда-то исчезает из замка… – Если ты о трансгрессии…, – привычно завелась Гермиона. – Нет, но…, – Гарри осёкся. – А тебе зачем карта? Глаза девушки забегали. – Я…, – Гермиона пыталась спешно что-то придумать, но ничего адекватного в голову не приходило. Гарри с укором посмотрел на неё. – Не трави душу. Ты можешь увидеть то, что не хочешь, – Гермиона недоумённо свела брови. – Я про Рона. И всё понимаю, но слежка… – Я не…, – вскинулась она, и Гарри сжал её ладонь. В зелёных глазах плескалось сочувствие. «Он жалеет меня». Гермиона резко выдернула руку. – Не буду выбирать между вами, но не хочу, чтобы тебе было больно. С губ уже готово было сорваться возмущение, но она остановила себя. «Другой версии у меня нет. А признаваться в том, что следить я собираюсь за Малфоем…» Гермиона внутренне поёжилась, а потом, приняв решение, посмотрела в сочувствующие глаза друга. – Мне от этого становится легче, – она постаралась произнести это с грустью в голосе. – Ну, хоть иногда. Я не вижусь с ним практически, а так… Гарри печально улыбнулся. Он понимал Гермиону. Сколько раз он наблюдал за спящей Джинни? Не счесть. Парень медленно кивнул. – Раз в неделю? «Ура!» Гермиона стремительно подавила радость и натянула печальное лицо. – Спасибо, Гарри.  *** Две недели подряд Гермиона терпела фиаско. Малфой спокойно спал в спальне, его точка не двигалась совсем. Один раз она увидела в кабинете на первом этаже два незнакомых имени рядом и, натянув мантию-невидимку, отправилась туда. Но это оказались старшекурсники, к тому же в своих телах. Возвращаясь обратно расстроенной, Гермиона размышляла о том, сколько парочек прячется под покровом ночи. «Открытие года прям». Ещё одним сюрпризом для неё стал Кормак Маклагген. Гарри как-то упоминал, что он интересовался ей, но такого напора она не ожидала. Кормак приглашал её на свидания примерно раз в два дня. Пока отказов ему хватало, но у Гермионы заканчивалось терпение: отвечать по-доброму на такое преследование было сложно. Хотя внимание отчасти грело душу, потому что Бон-Бон и Лав-Лав словно специально выбирали для поцелуев места, где она обязательно пройдёт. И, хоть раньше таких мыслей не было, после слов Гарри взгляд на карте цеплялся и за их находящиеся рядом до позднего вечера точки. В её жизни, помимо чувства одиночества (Рон+Лаванда, Гарри+квиддич+Дамблдор+Слизнорт), появилась ещё и привычка наблюдать за Малфоем. После увиденного взгляд начал цепляться за него, и не раз Гермиона ловила себя на рассматривании слизеринца. Нельзя было ни доказать, ни опровергнуть его участие в «ролевых играх». Гермиона склонялась к версии, что его личность тоже используют, но напрямую спросить, разумеется, не могла. В перспективе, Малфой мог бы помочь ей разобраться с теми затейниками, но для начала нужно собрать доказательства. За две недели мимолётных наблюдений за ним, Гермиона пришла к неожиданному для себя выводу: с Драко что-то не так. Часто Малфой сторонился людей, избегал общения с друзьями, закончились и выпады в сторону их троицы, даже язвительные насмешки на уроках. Лишь иногда мелькали в серых глазах отблески жизни – большую часть времени Малфой выглядел восковой куклой. Гермиона не верила в версию Гарри о том, что Драко стал Пожирателем: ни по возрасту, ни по значимости он не подходил на эту роль. И всё же складывалось ощущение, что борец за чистоту школьной крови разочаровался в своей идеологии. Иначе бахвальство вышло бы на новый уровень, ведь Волан-де-Морт вернулся. «Уже середина декабря. Больше месяца я знаю о том, что кто-то использует мою личность. И до сих пор ничего не выяснила: ни мотивов, ни участников…». И ни единого слуха за это время. Разве это не странно? Сегодня карта была у неё – снова. «Третья попытка». Мантию Гарри назад пока не требовал, а Гермиона не напоминала. До этого она оставалась в спальне: во всеоружии сидела на кровати, скрестив ноги, и рассматривала карту Мародёров, выискивая Малфоя или парочек. И каждый раз мысленно благодарила человека, решившего поставить в спальни учеников кровати с балдахинами. Но сегодня вынуждена была уйти, потому что девчонки никак не укладывались, а привлекать к себе внимание странным поведением Гермиона не хотела. Засунув карту и мантию в расширенный заклинанием карман джинс, она пошла в сторону библиотеки. Примерно минут через 20 замок погрузился в тишину, коридоры опустели, и Гермиона, став невидимой, развернула карту. – Я замышляю шалость, и только шалость. Глазами она поискала Малфоя и, найдя его в спальне Слизерина, мысленно выругалась. «Снова мимо. Похоже, он тут действительно ни при чём. Ладно. Тогда парочки». На удивление, в замке сейчас в разных местах пряталось аж пять пар. Гермиона округлила глаза. «Может, это как-то связано с тем, что завтра суббота и нет уроков?» Она вчиталась в имена: Пэнси Паркинсон и Маркус Флинт – Астрономическая башня, двое незнакомых когтевранцев – в их же гостиной, а здесь… Сердце словно замерло. Две точки рядом с кабинетом профессора Флитвика. Рон и Лаванда. «Не ходи туда». Холодными руками Гермиона поправила мантию. Раньше они не выходили за пределы гостиной Гриффиндора. «Не надо. Не ходи туда». Но сегодня вышли. Гермиона прошла вперёд и повернула за угол. «Хорошо. Теперь надо остановиться у портрета Полной Дамы». Гермиона прошла дальше. Она двигалась машинально, глядя распахнутыми глазами в темноту коридора. «Мне надо увидеть». «Нет, надо вернуться». Девушка остановилась у кабинета профессора Флитвика и прислушалась. Сзади. Дверь какого-то чулана, насколько она помнила. Гермиона подошла и пальцем подцепила уголок. Слегка потянула на себя и заглянула в образовавшуюся щель. Секунда. Другая. «Прав был Гарри. Можно увидеть то, чего не хочешь». Рон и Лаванда занимались сексом. Всё повторялось. Гермиона подглядывает у двери, девушка сидит на парте, а парень держит её за бёдра. Один в один. Но сейчас Гермиона отходит. Каждый шаг назад отдаётся болью в сердце. На лице безысходность. «Ничего удивительного». Парень и девушка могут заниматься этим по обоюдному желанию. Это нормально. Но видеть такое своими глазами было больно. «У всех своя жизнь. И только я стою за дверью и подсматриваю в щёлочку». Гермионе стало противно. Чувство одиночества вдруг усилилось, и показалось, что она просто неудачница, что всё верно говорила Трелони: «Душа сухая, как страницы учебников, к которым Вы привязаны навсегда». В эту минуту жалости к себе она почувствовала, что в жизни её больше ничего не будет, а так хотелось… Чего? Быть любимой, кому-то нужной, наверно.  «Да что не так со мной?!» Гермиона резко выпрямилась и задрала подбородок. К чёрту самоуничижение и страдания! Рон не единственный. И она это докажет. «Правда, Кормак?»