Зайчик высший хищник

Он подошел ко мне вплотную, держа руки в карманах и поставив ногу мне на грудь, сказал: — Это тебе знать не нужно. Я попытался убрать его ногу, но сил у меня не хватило бы даже на то, чтобы встать, не говоря уже о какой-либо борьбе. С каждой секундой он сдавливал мою грудную клетку все сильнее и сильнее. Я слышал, как мои кости хрустят, ломаются под тяжестью меня в маске зайца. Воздуха в легких уже не осталось, в глазах начало темнеть, а я сам уже давно потерял какое-либо стремление к жизни. Я готов был умереть, но в последний момент я почувствовал, как он убирает свою ногу. Я тут же сделал долгожданный и такой сладкий вдох, который вернул в меня жизнь. — Ты мне еще живым нужен. — сказал заяц — Иди пока-что, если ты мне понадобишься — я тебя найду, а если чудить вздумал, то… Шевеление в желудке вернулось, а вместе и с ним ужасная боль. Я снова свернулся в позу эмбриона на пару мгновений, но когда боль отпустила и я смог подняться, то увидел, что заяц ушел в глубь леса, оставляя после себя четкие следы. Измученный и побитый я поднялся на ноги и поковылял в сторону дома. У меня даже не было сил думать, что и кто это был, я просто хотел лечь на кровать и заснуть крепким сном. В глазах мутнело, ноги отказывались идти, а шевеление в животе не утихало. Каждый шаг давался мне с трудом, поэтому мне приходилось опираться о близлежащие деревья. Почти каждые сто метров мозг отключался и я падал в обморок, но буквально уже через пару секунд поднимался и шел дальше. На горизонте уже виднелась знакомая мне крыша, правда вдребезги разрушенная, но даже так я был рад ее видеть. Дверь с корнем выбита, от пола осталось одно название, по всюду висела паутина, стары, прогнившие доски не внушали доверия, но выбора нету. Я поднялся на второй этаж, попутно сломав пару ступенек. Зайдя в свою комнату я увидел абсолютно ничего. Комната была пуста, окно заколочено досками, а в полу была огромная дыра ведущая на первый этаж. Обессиленный я тяжело вздохнул и рухнул прям на пол. Холодный ветер задувал мне под куртку, заставлял меня трястись от холода. Неожиданно для себя я почувствовал, как моя голова ложиться на мягкую и теплую шерстку. С горем-пополам открыв свинцом залитые глаза, я увидел Алису, которая смотрит на меня свей пустотой. В ее глазницах по-прежнему отсутствовали глаза, а шерстка вокруг была пропита кровью и давно засохла. Она нежно гладила меня по голове, напевая при этом детскую колыбель.

Баю-баюшки-баю Не ложися на краю Придет серенький волчок И укусит за бочок Он укусит за бочок И потащит во лесок Он потащит во лесок Под ракитовый кусток Баю-баюшки-баю Баю детоньку мою Баю-баю-баиньки Спи, мой зайчик маленький

Так я и уснул на коленях у Алисы… Я проснулся на холодном полу у меня была дикая усталость. Дико болел живот тело всë ломило и тряслось. Было такое ощущение будто марафон пробежал. —То~ша, То~ша вставай, Тоша. Мои веки были налиты свинцом. Меня звала Алиса, во мне не было сил чтобы даже глаза открыть. Но через силу я смог поднять веки. Я увидел как Алиса прижимала меня к своей груди. Она гладила меня по голове. Я посмотрел на неë: она лежала абсолютно голой. Она легла мне на грудь и прижалась ещë сильнее, еë грудь упиралась в мою, она лишь сказала мне своим ласковым голоском на ухо: —Доброе утро, Тоша. —Хах, доброе. —Как спалось? —Не очень. —И почему? —Да так, кошмар приснился. —Хуууммм… Понятно. А знаешь что отвлечëт тебя от твоего кошмара? — И что же? —Вот что. Так Алиса поцеловала меня в засос. А я нехотя принял его так. В мой рот пролез еë длинный и шершавый язык наши языки слились в страстном танце любви. Еë поцелуй был страстным и напористым. Она взяла мои руки и положила на свою прекрасную, пушистую и упругую задницу. Я начал наминать еë прекрасную задницу обеими руками. Но что-то было не так, какой-то металлический привкус. Я открыл глаза и пытался понять что это как тут Алиса открыла свои веки и передо мной снова была та пустота, я быстро разорвал поцелуй. Я встал (А хуй упал) На пол стало что-то капать что-то красное. Это была кровь, она текла из моего рта. ВОТ ЧТО ЭТО БЫЛ ЗА ПРИВКУС!!! Я пытался вызвать блевотный рефлекс, но тут у меня начал адски болеть живот. Я упал на пол и свернулся в позу эмбриона, держась за свой живот. Живот начал болеть только ещë сильнее. На полу было очень холодно, было такое ощущение что я сейчас умру. Но, к сожалению, рвоту вызвать я не смог. Я закрыл глаза, боль была адской. Мне было холодно, но тут я по чувствовал как что-то тëплое меня обнимает и так же укрывает. Она меня обняла и начала гладить по голове. Говоря лишь одну фразу. Алиса: Тоша вставай, давай вставай. А то мы опоздаем. Я открыл глаза. Около меня также была Алиса. Она гладила меня по голове. Я посмотрел на неë и посмотрел в еë глаза. Точнее на еë черные впадины где должны быть глаза. Посмотрев на меня и сказала ласковым голосом. Алиса: Пошли в школу, Тоша. А то мы опаздаем. Я сказал напуганым голосом. Антон: Д-да, хорошо. Я сел на пол. Алиса встала в полный рост и вышла из комнаты, попутно забирая свою шубку. Я осмотрел свою комнату. По середине неë была большая дыра. Так же не было кровати, да что уж говорить. Мебели даже не было в комнате. Я встал с пола, посмотрев в дыру она: вела на первый этаж. Я решил выйти из комнаты, посмотреть что там да как. Выйдя из комнаты я осмотрелся. Дом был разрушен, все обои были ободраны. Я хотел спуститься по лестнице. Посмотрев на него я понял, что все ступени, включая поручень, сломаны. Я постарался аккуратно спуститься. Я почти спустился, оставалось только две ступени. Но предпоследняя как на зло сломалась. Я упал на пол и стукнулся головой. Алиса: Тоша, тебе не больно? Я попытался встать. Алиса взяла меня за руки и помогла подняться. Алиса: Эх глупый зайчик. Ну как так можно было, упасть на ровном месте. Я посмотрел на Алису. У неë всё так же не было глаз. Я осмотрел кухню. На кухне тоже ничего не было. Окна были заколочены а доски были гнилыми и сломанными. Дома так же не было и проводки. Алиса открыла дверь и сказала. Алиса: Пошли в школу. А то опоздаем. Я быстро оделся. Выйдя на улицу в нос ударил запах гнили и крови. Алиса взяла меня за руку и мы пошли в школу. По пути нечего не происходило. Только ветер гулял, да и деревья сильно шумели. Дойдя до посëлка я заметил что он был прежним. Нечего не поменялось, всë так же все живы? Мы прошли до школы. Зайдя внутрь мы сразу же зашли в раздевалку. Я помог снять шубку Алисы и повесить на крючок. Алиса: Спасибо за помощь мой джентельмен. У Алисы всë так же глаза были чëрные. Я уже думал что это просто мои галюны. Но оно так и было. Мимо нас проходил Бяша?! Я подбежал к нему и сказал. Антон: Бяша, Бяша сука! Бяша: Чего тебе на. Антон: Ты где пропадал?! Я-я думал ты пропал! Сказал я, крепко обнимая друга! Бяша: Да я дома сидел, болел. Антон: Ясно. Я нуу… рад, что ты выздоровел. Бяша: Спасибо. Антон: Да, кстати скажи у Алисы какие глаза. Бяша начал всматриваться. Алиса по хихикала на эту тему. Бяша: Янтарные, а что? Что-то не так, на. Я выдохнул с облегчением. Антон: Всë хорошо Бяш, просто спросил. Бяша: Странный ты какой то, на. Бяша развернулся и пошëл по своим делам. Я снял с себя куртку и повесил на вешалку. Алиса: А почему ты спросил про мои глаза. Я увидел как что-то чëрное начало вытекать из глаз Алисы. Антон: Да так, не бери в голову. Я подошëл к ней и потрогал эту субстанцию. Алиса по лоскалась об мою руку и сказала. Алиса: Давно ты меня так не держал. Антон: Хах, да, давно. Я понял что мне не почудилось. Алиса и правда без глаз. Я еë слегка погладил и сказал. «Внимание, читатели, вы получили достижение «Продвинутая шиза» Уровень эпический» Антон: Да, давно. Алиса улыбнулась и пошла в класс. Я пошëл вслед за ней. По пути все смотрели кто куда. Никто не замечал, что у Алисы нет глаз. Может, мне мерещится. Может, я просто не выпил таблетки. Хотя, я их уже давно не пью. Либо у меня галлюцинация, либо и правда Алиса без глаз. Но почему она видит и почему это не видят остальные, что с ней что-то не так?.. Мы вошли в класс. Сев на свои места мы посмотрели друг на друга. Я начал осматривать класс. Всë было точно также, как и раньше. Ученики всë также говорили о чем-то, перешёптывались и смеялись. В класс класс вошëл Рома с Полиной. Они косо посмотрели на меня и сели на свои места. Так мы просидели минут так с 5. В класс вошла Лилия Павлована. Лилия Павлована: Здраствуйте дети. Мы все встали и поприветствовали Лилию Павлавну. Все: Здравствуйте! Прокричал класс. Лили Павлована: Садитесь. Сегодня у нас новая тема по литературе про Гоголя и его произведения «Портрет». Нам раздали учебники. Лилия Павлована: Открывайте 219 страницу. Я открыл страницу. Лилия Павлована: Так дети, читаем по очереди. Антон: Алис. Алиса: Что? Антон: Скажешь когда мне надо будет читать я прилягу на пару минут. Алиса: Хорошо сладенький. Я лëг на парту и закрыл глаза, был неприятный звон в ушах и чертовски болела голова. Так прошло минут 20 и меня начала расталкивать Алиса. Алиса: Антон, Антон, Антон. Антон: Д -"Зевок"-Да чего? Алиса взяла учебник. Алиса: Вот, читай отсюда. Я взял учебник и смотрел на текст. Протерев глаза я начал читать. «Он опять подошел к портрету, с тем чтобы рассмотреть эти чудные глаза, и с ужасом заметил, что они точно глядят на него. Это уже не была копия с натуры, это была та странная живость, которою бы озарилось лицо мертвеца, вставшего из могилы. Свет ли месяца, несущий с собой бред мечты и облекающий все в иные образы, противоположные положительному дню, или что другое было причиною тому, только ему сделалось вдруг, неизвестно отчего, страшно сидеть одному в комнате. Он тихо отошел от портрета, отворотился в другую сторону и старался не глядеть на него, а между тем глаз невольно, сам собою, косясь, окидывал его. Наконец ему сделалось даже страшно ходить по комнате; ему казалось, как будто сей же час кто-то другой станет ходить позади его, и всякий раз робко оглядывался он назад. Он не был никогда труслив; но воображенье и нервы его были чутки, и в этот вечер он сам не мог истолковать себе своей невольной боязни. Он сел в уголок, но и здесь казалось ему, что кто-то вот-вот взглянет через плечо к нему в лицо. Самое храпенье Никиты, раздававшееся из передней, не прогоняло его боязни. Он наконец робко, не подымая глаз, поднялся с своего места, отправился к себе за ширму и лег в постель. Сквозь щелки в ширмах он видел освещенную месяцем свою комнату и видел прямо висевший на стене портрет. Глаза еще страшнее, еще значительнее вперились в него и, казалось, не хотели ни на что другое глядеть, как только на него. Полный тягостного чувства, он решился встать с постели, схватил простыню и, приблизясь к портрету, закутал его всего. Сделавши это, он лег в постель покойнее, стал думать о бедности и жалкой судьбе художника, о тернистом пути, предстоящем ему на этом свете; а между тем глаза его невольно глядели сквозь щелку ширм на закутанный простынею портрет. Сиянье месяца усиливало белизну простыни, и ему казалось, что страшные глаза стали даже просвечивать сквозь холстину. Со страхом вперил он пристальнее глаза, как бы желая увериться, что это вздор. Но наконец уже в самом деле… он видит, видит ясно: простыни уже нет… портрет открыт весь и глядит мимо всего, что ни есть вокруг, прямо в него, глядит просто к нему вовнутрь… У него захолонуло сердце. И видит: старик пошевелился и вдруг уперся в рамку обеими руками. Наконец приподнялся на руках и, высунув обе ноги, выпрыгнул из рам… Сквозь щелку ширм видны были уже одни только пустые рамы. По комнате раздался стук шагов, который наконец становился ближе и ближе к ширмам. Сердце стало сильнее колотиться у бедного художника. С занявшимся от страха дыханьем он ожидал, что вот-вот глянет к нему за ширмы старик. И вот он глянул, точно, за ширмы, с тем же бронзовым лицом и поводя большими глазами. Чартков силился вскрикнуть — и почувствовал, что у него нет голоса, силился пошевельнуться, сделать какое-нибудь движенье — не движутся члены. С раскрытым ртом и замершим дыханьем смотрел он на этот страшный фантом высокого роста, в какой-то широкой азиатской рясе, и ждал, что станет он делать. Старик сел почти у самых ног его и вслед за тем что-то вытащил из-под складок своего широкого платья. Это был мешок. Старик развязал его и, схвативши за два конца, встряхнул: с глухим звуком упали на пол тяжелые свертки в виде длинных столбиков; каждый был завернут в синюю бумагу, и на каждом было выставлено: «1000 червонных». Высунув свои длинные костистые руки из широких рукавов, старик начал разворачивать свертки. Золото блеснуло. Как ни велико было тягостное чувство и обеспамятевший страх художника, но он вперился весь в золото, глядя неподвижно, как оно разворачивалось в костистых руках, блестело, звенело тонко и глухо и заворачивалось вновь. Тут заметил он один сверток, откатившийся подалее от других, у самой ножки его кровати, в головах у него. Почти судорожно схватил он его и, полный страха, смотрел, не заметит ли старик. Но старик был, казалось, очень занят. Он собрал все свертки свои, уложил их снова в мешок и, не взглянувши на него, ушел за ширмы. Сердце билось сильно у Чарткова, когда он услышал, как раздавался по комнате шелест удалявшихся шагов. Он сжимал покрепче сверток свой в руке, дрожа всем телом за него, и вдруг услышал, что шаги вновь приближаются к ширмам, — видно, старик вспомнил, что недоставало одного свертка. И вот — он глянул к нему вновь за ширмы. Полный отчаяния, стиснул он всею силою в руке своей сверток, употребил все усилие сделать движенье, вскрикнул — и проснулся. Холодный пот облил его всего; сердце его билось так сильно, как только можно было биться; грудь была так стеснена, как будто хотело улететь из нее последнее дыханье. «Неужели это был сон?» — сказал он, взявши себя обеими руками за голову, но страшная живость явленья не была похожа на сон. Он видел, уже пробудившись, как старик ушел в рамки, мелькнула даже пола его широкой одежды, и рука его чувствовала ясно, что держала за минуту пред сим какую-то тяжесть. Свет месяца озарял комнату, заставляя выступать из темных углов ее где холст, где гипсовую руку, где оставленную на стуле драпировку, где панталоны и нечищеные сапоги. Тут только заметил он, что не лежит в постеле, а стоит на ногах прямо перед портретом. Как он добрался сюда — уж этого никак не мог он понять. Еще более изумило его, что портрет был открыт весь и простыни на нем действительно не было. С неподвижным страхом глядел он на него и видел, как прямо вперились в него живые человеческие глаза. Холодный пот выступил на лице его; он хотел отойти, но чувствовал, что ноги его как будто приросли к земле. И видит он: это уже не сон: черты старика двинулись, и губы его стали вытягиваться к нему, как будто бы хотели его высосать… С воплем отчаянья отскочил он — и проснулся. «Неужели и это был сон?» С биющимся на разрыв сердцем ощупал он руками вокруг себя. Да, он лежит на постеле в таком точно положенье, как заснул. Пред ним ширмы; спет месяца наполнял комнату. Сквозь щель в ширмах — виден был портрет, закрытый как следует простынею, — так, как он сам закрыл его. Итак, это был тоже сон! " Я взялся за живот. Подняв руку я попросил и откликнул лилию Павловна. Антон: Лилия Павловна. Лилия Павловна: Да? Что такое? Антон: Можно выйти? Я не важно себя чувствую. Алиса подняла руку и сказала. Алиса: Лилия Павловна, можно я его провожу? А то он реально себя плохо чувствует. Лилия Павловна: Эх хорошо, давайте быстрей. А то мало ли его стошнит. Мы встали из-за парт. Алиса взяла меня за руку. Но никто не посмотрели на нас. Мы вышли из наших мест и прошли мимо Бяши и Ромы. Бяша: Пошли лохов разводить на. Рома: Не, нет настроения. У меня другие планы. Бяша: Ты чë, на? Зассал, на? Рома: Завались, блять. Мы вышли из кабинета. Алиса повела меня в туалет. А мне становилось только хуже и хуже. Я чувствовал как что-то ползает во мне. Что-то склизкое, оно пыталось выйти из меня откуда и проникло в меня. Мы зашли в туалет. Я забежал в одну из кабинок и пытался вытошнить это существо. Алиса: Тоша с тобой всë хорошо. Я сказал еле живым и больным голосом. Антон: Д-да в-в-всë х-х-хорошо. Я засунул два пальца себе в рот. Я начал вызывать рвоту. Спустя пару минут у меня получилось. Из моего рта вывалилась змея. Она должным образом не вывалилась из меня. Я взял ее и начал вытаскивать наружу. После чего меня окончательно вырвало. Я посмотрел на свою блевотину. Она была чëрного цвета. Алиса подошла ко мне и начала вытереть с меня всю эту черноту. Алиса: Эх Тоша Тоша, ну как ты так измазюкался. С тобой точно всë хорошо? Антон: Д-да, в-всë хорошо. Давай пойдëм домой. Пожалуйста. Алиса: Хорошо, Тоша. Ты иди пока что, одевайся. Если что — жди меня на улице. Антон: Х-хорошо Алиса. Я буду ждать тебя. На улице. Алиса улыбнулась как какой-то псих и вышла из туалета. Я отдышаться и уже хотел выйти из туалета. Как тут снова начал болеть живот. Я сквозь боль вышел из туалета. Посмотрев назад, я увидел как эта змея выползает из унитаза и ползëт ко мне. Я быстро закрыл дверь и отбежал от него. Живот начал урчать. Я понял что я сегодня ничего не ел. Надо бы найти еды, что ли. Или попросить у кого-то. Я спустился на первый этаж. Зайдя в гардероб я взял свою куртку и шубку Алисы. Я уже начал одеваться, как тут появилась Алиса и сказала. Алиса: Тоша, а я думала ты уже ушел. Вот кстати твой рюкзак, и яблоко. Надеюсь, тебе поможет. (ой дурак…) Я взял свой рюкзак, и яблоко Алисы, который мне она и принесла. Я откусил яблоко и посмотрел на него. На удивление оно было обычным, правда с какой то кислинкой и привкусом металла. Я блоко хоть и было сочным и вкусным, но привкус странный. Алиса одела свою шубу и мы вышли на улицу. На улице не было ни души. Как будто весь посëлок вымер. Мы вышли из школьного двора. По пути нам не кто не попался, ни машина ни человек. Проходят мимо помойки, я заметил около него матрас. Дома мебели не было так что я прихватил его с собой. Взяв этот матрас за подмышку я потащил его за собой. Мне помогла Алиса взяв его в руки. Мы потащили матрас домой. По пути Алиса начала разговор. Алиса: А зачем нам этот матрас? Антон: У нас дома нет мебели. Так что придëтся спать на этом. Алиса посмотрела на меня как на дурака. Алиса закрыла свою мордочку и по хихикала. Антон: Что смешного? Алиса: Да так, смотрю на глупого зайчика. У нас дома вообще-то есть мебель. Антон: Нечего я не глупый. И нет у нас дома мебели. Сама же видела какая в комнате дыра. Алиса: Хахахаха да нет у нас не какой дыры. Ты что, лисьей мяты наелся? Антон: Нет, не ел, но буду Алиса: Ну тогда я тебе не дам. Это моя мята. Антон: Ну и пожалуйста, больно надо. Такими темпами мы дошли до дома. Я открыл дверь и Алиса пулей залетела внутрь. Я прошëл с матрасом внутрь дома. Закрыв дверь я прошëл в зал. Матрас был тяжелые и мокрым, так что будем внизу. Кинув матрас на пол, я плюхнулся на него. Тело всë болело и ломило. Я лëг на спину и смотрел в потолок. Во рту до сех пор был привкус того странного яблока. Алиса подошла ко мне и сказала. Алиса: А почему ты такой извазюканый? Антон: Всмысле извазюканый? Нормальный я. Алиса: А ты в зеркало посмотри. Я встал с матраса. Подойдя к ванной комнате, я зашёл туда и начал искать зеркало. Посмотрев на стену я начал разглядывать своë отражение. Зеркало было разбито, так что было тяжело разглядывать самого себя. Но я увидел сквозь трещины окровавленный рот. Алиса подошла ко мне и сказала. Алиса: Давай, я тебя вытру. Алиса взяла какое-то грязное полотенце и начала меня вытереть. Она сняла с меня куртку и кинула на пол. После этого она посмотрела на меня и сказала. Алиса: Тоша, ты какой не такой. Что-то случилось. Антон: Да, случилось, что-то произошло. Почему дом превратился в сарай? Алиса: Дом как дом. Ничего не поменялось, ты точно не пил свои таблетки. Антон: Нет не пил. Но почему я вижу всë наоборот? Алиса: Тоша, тебе надо отдохнуть. Из-за твоей болезни или что у тебя там. Сильные галлюцинации видимо. Так что пошли, я тебе чай сделаю. Алиса взяла меня под локоть и прижала к себе. Алиса: Ну что пошли Тоша? Антон: Д-да. Так мы с Алисой и пошли на кухню. Ступени скрипели и трещали будто вот-вот треснут пополам, но этого не происходило. А места, где были сломаны доски, Алиса не перешагивала она просто шла, как не в чëм не было. Тут у меня потемнело в глазах и поплохело, я начал терять равновесие. Я уже почти поцеловал лицом пол, вернее то что осталось от него, но меня успела подхватить Алиса. Алиса: Тоша! Тоша, ты в порядке? Я нечего не мог ответить, жутко крутило, ломило всë тело, а голова вообще трещала по швам. Алиса: Тоша, Тоша, Тоша не покидай меня… Слышишь?! не поки… Я уже не чего не видел и не слышал, бол только противный звон и вокруг темнота… Прошло совсем немного времени, как шум полностью утих. Вокруг была тишина, пустота и… спокойствие? Я умер? Это и есть смерть? Я не знал где я и что со мной или Алисой, Олей, папой, мамой, Бяшей и Алексом. Я их не когда больше не увижу? Не услышу их голоса или не увижу их лиц? Но это всë уже не важно всë что я хочу это спокойствие и сон. Верно… Всë что я сейчас хочу — это спать… Продолжение следует…