меланхолики.

       идти на ужин, что, вроде, не является свиданием, но всем своим видом напоминает именно его — практика обычная. идти на такой ужин с собственной женой, после того, как не виделся с ней год — другое дело. веник чувствует себя странно; это мягко говоря. он врёт что-то невнятное девочкам и соседу, прежде чем отправиться на назначенную встречу; и, на его удивление, борис заподозрил даже меньше, чем соня. наивность — роскошь. наивность — высшая степень опасности. выбранный ресторан находится через полгорода от их дома, что кажется ему почти смешным; осторожничают так, будто любовники. на самом деле, осторожничает она, а он лишь следует её помыслам; словно загипнотизированный. в какой-то степени, он ожидает, что она не прийдет; да и с чего бы? не бывает всё так просто, чтобы один телефонный звонок рассеял туман трехсот шестидесяти пяти дней. хотя, с дашей бывает всё что угодно, потому что к тому времени как он добирается до нужного места и отпускает такси, она уже сидит внутри; он видит её сквозь стеклянное окно, с разметкой названия ресторана. она натягивает рукава своей кофты на ладони, будто пытаясь согреться; она в синем, в тёмном, но даже так — выделяется среди всей серой массы этого заведения. веник выдыхает облако пара и на секунду забывает, что с каждым новым мгновением сам себя лишает её присутствия; он просто стоит и смотрит, потому что в отличии от прошлого раза, когда он видел её посреди улицы, он может подойти ближе. что он, собственно, и делает; двигаясь ко входу и пробираясь внутрь ресторана, прежде чем его останавливают и предлагают снять куртку. в тот момент, несмотря на своё питерское образование, венику это кажется противоестественным; будто бы его удерживают от цели, которая сидит за одиноким столиком и в любой момент может раствориться в воздухе, словно мираж. веник отдаёт гардеробщику вещь, ровно как отдал бы и кошелек, лишь бы тот позволил ему идти дальше; не дожидаясь номерка и двигаясь в зал, прежде чем занять своё место напротив даши. изумрудные глаза распахиваются; длинные ресницы, обжигающий глубиной взгляд и точёные черты лица — она смотрит на него, а веник забывает, что собирался поздороваться. он чувствует себя последним идиотом, потому что ни одна женщина не увлекает его так, как она. по-прежнему. повисшую тишину прерывает официант, появившийся с меню. венику хочется его придушить, но вместо этого он лишь вежливо кивает и открывает злосчастную выборную книгу; он бегает глазами по строкам, чисто ради приличия, но читает вовсе не буквы, а увлеченный взгляд девушки напротив. он сам не замечает, как вновь смотрит на неё; понимает это лишь тогда, когда они встречаются взглядами. она едва ли заметно ухмыляется, а он готов заказать первое попавшееся блюдо. вместо этого, веник выбирает какое-то мясо; даша берёт салат, но красное вино интересует её куда больше. он, внезапно, осознаёт, что она может нервничать, как и он сам. посреди ужина она определяет, что был прав, потому что только тогда, она, наконец, облокачивается и спинку стула — выглядит более менее расслабленной. она кажется ему одновременно родной и чужой, потому что она стала другая. иная, недосягаемая и чудовищно близкая. впрочем, какой и была для него, однажды.. почти двадцать лет назад. он не смеет попрекать её даже тем, что их встреча была назначена на нейтральной территории, несмотря на то, что их девочки по ней безмерно скучали; потому что он знал, что ему прийдется завоевывать её снова и снова, не желая допускать былых ошибок — он ведь уже упустил её, год назад, как только начал воспринимать её как должное. даша прокручивает в руке свой бокал, а веник пытается вспомнить когда они последний раз вдвоем выпивали. или просто были вдвоем. наедине. они разговаривают ни о чём. они разговаривают обо всём. времени не существует; ровно как и гнева, вперемешку с сожалениями, комплекс которых, он был уверен, должен был сопровождать его в течении всего вечера. просто его матрица плавится, потому что она — замыкание. искра, которая приводит всю систему в движение. ужин длится недолго; каких-то там пару(три?) часов. его дома ждут девочки, которые, наверняка, будут его расспрашивать о том, где он был. ему, ещё, предстоит ловить машину; собирать мысли в кучу, стирать с лица улыбку влюбленного недоумка и пытаться придумать, как жить дальше. когда они стоят возле гардероба, даша выглядит отрешенной, а ему чертовски хочется её развеселить. "ты не поверишь, но.." — он начинает, а её брови взлетают вверх, с удивлением; глаза подернутые дымкой любопытства, приятно отливают чистой зеленью в полутьме. "ко мне якушева клеилась." он не мог объяснить, откуда взялся порыв поднять такую, казалось бы, щепетильную тему; но, ведь, однажды, они, вдвоем, были против всех. в первую очередь, командой; друг за друга — как и полагалось женатым людям. "да ладно.. якушева?" даша заливисто смеется и веник просто физически не способен не улыбнуться ей в ответ, попутно кивая. она живая, она в тонкой кофте, она смеётся — она.. она.. она.. заполняет всё его сознание. а потом приносят её пальто из гардероба и вся химия момента растворяется в воздухе. "спасибо." — она смотрит на него слишком искренне, а веник безмолвно материт гардеробщика. они выходят на улицу вместе, хотя ни один из них не заказывал такси. веник думает, что, быть может, она живёт где-то неподалёку. "может, тебя проводить?" он удивляет этим вопросом сам себя. она теряется. "я не знаю.." она выглядит растерянно, будто этот вопрос, действительно, сложный. "а ты хочешь?" он смотрит на неё, ошеломленно моргая, будто бы она, напротив, задала самый глупый вопрос в его жизни; хотя, он, когда-то, занимался с машей физикой, то есть, в подобном вопросе было с чем соревноваться. ему кажется, будто на её глазах поблескивают слезы. "у меня очень лёгкое пальто." — она говорит, будто намекая, что прогуливаться не настроена; он прикрывает глаза, наслаждаясь едким привкусом неудачи, поскольку итак ожидал подобного исхода. "но ты можешь проводить меня в вагоне метро." он открывает глаза и видит перед собой её; и каждую снежинку, запутавшуюся в её длинных ресницах. московское метро, на самом деле, довольно романтичное место. вернее, оно им было, когда-то, в начале двухтысячных. в вагоне лишь они и какой-то человек, спящий на полу; свободных мест полно, но они стоят, держась за один поручень и ритмично покачиваясь из стороны в сторону. и только тогда она замечает. видит его руку на холодном металле рядом со своей собственной, и задаёт ему весьма очевидный вопрос; "ты не снял кольцо?" веник чувствует себя пойманным, переводя взгляд на это самое кольцо, будто видит его там впервые. он не находится ответа, лучшего, чем простое 'ведь я по-прежнему женат', но даже это произнести не успевает, потому что видит, как чужие руки сжимают воротник его куртки и тянут навстречу; всецело полагаясь на его способность удержать их двоих, лишь одной рукой, которой он всё ещё держится за поручень. ему кажется, будто вагон метро несется с небывалой скоростью, в тот момент, когда его накрывает волной до боли знакомого запаха. веник отсчитывает секунды, прежде чем их губы соприкасаются и, лишь тогда, убедившись в её внезапной инициативе, подается навстречу; свободной рукой путаясь в темных прядях волос, привлекая ближе, с давно уж оправданной жадностью. теперь и он чувствует себя так, будто с него сняли лишний десяток лет; целуя собственную жену в пустынном вагоне ночного метро и обретая новый вкус к жизни. на деле же, просто вспоминая вкус её губ, а так же, сотни других мелочей о ней, и на этом отрываясь от чужих уст с болезненных вздохом. "— но я не смогу снова отпустить тебя, пойми.." "— в первый раз, ты и не пытался меня удержать." она смотрит на него презрительно, но без укора. от её спокойствия веет холодом смирения; ему становится только хуже. он не знал, не видел и не замечал. они проезжают нужную остановку и последующие две, потому что торопиться больше некуда.