The spell

Один рывок, и Дина впечатывает в стену склада. Ещё один — Кас хватает его, пытающегося подняться, за грудки и со всего размаху бьёт по лицу. Боль обжигает бровь и скулу, на языке чувствуется металл. — Кас, стой, — Винчестер беспомощно поднимает руки в бессмысленной попытке защититься от ангела, но чары сильнее его сознания, поэтому Кастиэль награждает его ещё одним ударом. На этот раз по челюсти, которая тут же опухает и затрудняет речь. Дин наспех проводит языком по зубам — все на месте. Во рту кучу крови, а из головы высекаются искры. Взгляд замутнен — один из ударов пришёлся по глазу. — Кас, — Винчестер не оставляет надежду дозваться до знакомого синего света ясных глаз, а в груди сворачивается обида и нескончаемая злость. Он прикончит ведьму за то, что она сделала с его ангелом. Он получает по лицу ещё раз, хотя Дину казалось, что он успел отползти от Каса, теперь из носа хлещет кровь, стекая по подбородку и заливая рубашку. — Кас! — зов настолько отчаянный и хриплый, что Винчестеру на секунду кажется, что он смог. Достучался. Кастиэль застывает с занесённой над его головой рукой и бездумно пялится на мужчину. Нет, это точно не его ангел. Жалкий зверь в его шкуре, одурманенный заклятием старой карги. До его помятого сознания доносится латынь, а значит Сэм и ведьма их нашли. Они с Касом разворачиваются на источник звука и видят Ровену с пушкой у головы. Он точно убьёт эту рыжую суку. Звучит заклинание, и ангел корчится в конвульсиях. Он падает рядом с Дином, и тот, сломя голову и больше не ощущая никакой ломи в костях и звона в голове, ползёт к нему. Сердце бьëтся, только чтобы защищать другое. То, что сейчас сворачивается от невыносимой боли, борется за жизнь изо всех сил, как привыкло бороться уже не раз. Мысли несвязные, но довольно конкретные. «Кас, мой Кас, борись, детка, ты сможешь.» «Кас, не оставляй меня, нет, взгляни на меня, позволь помочь.» «Кас, я люблю тебя, не смей меня оставлять, придурок.» Кажется, что-то из этого он шепчет ангелу, осторожно придерживая его за голову и плечи, пока тот справляется с проклятием. Вдох. Выдох. Ещё один вдох. Кас открывает глаза, а на Винчестера устремляется радужка и светится его собственной душой. Кастиэль рассказал ему об этом пару лет назад, когда Винчестер с пьяну спросил про его любимый цвет. — Я люблю цвет твоей души, Дин Винчестер. По словам ангела душа Дина была пронзительно-синей, светилась, как Сверхновая даже после Ада и Чистилища, нисколько не потускнев за все эти годы страданий; Сэма — тëпло-оранжевой с золотистым отсветом; Бобби — глубоко-зеленой с редкими вкраплениями алой краски. Кас тогда рассказывал об этом с таким восторгом и святым благоговением, источая невидимый свет и трепет, как самый настоящий ангел. Людские души завораживали его на протяжении тысячелетий. Дин молча любовался им весь рассказ, долго-долго, пока не наклонился и поцеловал, мокро и жадно, как девчонка, пригвождая к месту одного из самых могущественных существ этого мира лишь одними своими губами. Он осознавал это с особым, почти эгоистичным, удовольствием. Целуются они много и ошалело, как подростки, дорвавшиеся до взрослой жизни. Первое время — зло, больше кусаясь, неловко сталкивались зубами, так же зло отдрачивая друг другу в ванной ужасного мотеля. Дальше они безнадёжно смягчаются, вместе с поцелуями даря друг другу откровения, страхи и обещания. «Я боюсь потерять всё это», «мне нельзя предавать моё руководство», «я так сильно переживаю за Сэма», «всё будет хорошо». Затем гнев и страх сходят на нет, и на смену приходит любовь. Щемящая грудь, безусловная и нескончаемая, заполняет их целиком, позволяя держаться друг за друга, что бы то ни стало. И даже в самые тёмные времена она выводит их на свет. Поэтому сейчас Винчестер прижимается к чужим горячим губам на несколько секунд, гадая, чья кровь у него на языке, и отстраняется, неохотно и устало, пока противная ведьма тихонько хихикает, наблюдая за открывшейся перед ней сценой. — Дин? — от услышанного голоса в груди начинает болеть ещё сильнее — Кас звучит настолько болезненно слабо, что Дин ощущает огромное давление совести. По его вине всё это началось. По его вине страдали все его родные. Кастиэль словно читает его мысли: — Я в порядке, Дин. Буду в порядке. Винчестер нетвёрдо кивает и с огромным трудом поднимается на дрожащих ногах. Не успевает он выпрямиться в полный рост, как снова летит в стену в след за братом. Ох уж эта рыжая сука.

***

Сэм приносит прохладное пиво, и в эту секунду Дин готов простить ему все грехи. Он убирает мешок со льдом от гудящей головы, рассечëнная губа саднит, когда старший Винчестер пытается улыбнуться брату. — Лёд прикладывай. — Спасибо, мам, — Дин отпивает принесённое пиво и привычно язвит. Всё возвращается на круги своя. Сэм фыркает и уходит на кухню. Сегодня ужин на нём. Как только тот скрывается из поля зрения, Кас подрывается с места. — Дин, у меня… Просто нет слов, — ангел подходит к нему несмелыми шагами, — Мне так жаль. Дин вновь отнимает лёд от лица. — Кас, не извиняйся. Это был не ты, — два тающих ледяных айсберга напротив его. Ради них он готов повременить со спасением мира на ближайшую вечность. — Дин, позволь мне,.. — ангел подносит два пальца к лбу мужчины, но тот перехватывает руку. — Не стоит, Кас, всё в порядке. Я сам нарвался, — Дин некрепко сжимает теплую ладонь и борется с желанием прислонить её к своим губам. — Дин, позволь мне помочь, — интонация дребезжит, заставляя Винчестера сдаться. Он никогда не мог устоять под щенячьим ангельским взглядом. Голова перестаёт отдаваться тупой болью при каждом движении, с губы и брови пропадает стянутость, а опухшая челюсть больше не мешает говорить. — Спасибо, — в душе плещется нежность, смешанная с благодарностью. — Прости меня, — голос отчаянный и требующий внимания. Дин тяжело выдыхает. Спорить — бессмысленно. — Простил, — в подтверждение слов он целует его. Жарко и преданно. «Я благодарен тебе.» «Я не знаю, что бы было со мной, если бы не ты.» «Ты — моё благословение.» «Прости меня.» «Ты — моё проклятие.» «Что бы ты ни натворил, я прощаю тебя.» — Спасибо, — повторяет Дина, когда они оба отстраняются, шепчет, сжимая широкими ладонями шею ангела, — Давай отдохнём, детка, у нас был сложный день. Кас кивает и крадёт ещё один его поцелуй.