***
Мэйбл достаточно долго рылась в платяном шкафу в поисках нужного ей наряда, такого, чтобы вписаться в обстановку. В итоге выбор пал на самое темное и мрачное платье — зеленое, с длинными рукавами и высоким воротником. Тесса осторожно, но прямо отметила, что платье шито то прошлогодней моде, но Мэйбл решила пожертвовать этим ради антуража. Служанка, хоть и была демоницей, прекословить не стала. Волосы Мэйбл Тесса убрала маленькими косами назад, оставив большую их часть распущенными, и вплела в некоторые маленькие белые цветы на манер лесной нимфы. Лицо, как было принято, покрылось толстым слоем пудры, губы стали темно-красными. Последним этапом стали коричневые туфли, но даже боль в ногах померкла на фоне того сладостного, благоговейного чувства счастья, которое испытывала Мэйбл последний час. Билл ждал внизу, задумчиво скрестив руки на груди. Одет он был неформально: белая просторная рубашка, брюки, ботинки. Волосы взъерошены, будто он весь день на сеновале провел, а вовсе никакой не аристократ. Мэйбл воодушевленно сбежала по ступенькам и встала перед ним, счастливая и искрящаяся радостью. — Я готова! Демон молча оглядел ее: сверху, начиная прической, потом остановился на лице, на губах, до низу, заканчивая неуклюже поставленными ногами. Оценил. — Ну как? — Сгодится. Идем? — он галантно подал ей локоть. Мэйбл закивала и с энтузиазмом потащила Билла на выход. Он даже удивился, что она до сих пор была такой. С отголосками из детства. Заводной, неугомонной, радостной без особого повода. Все это время он только наблюдал тень ее тогдашней. Мэйбл выросла. Стала серьезней, собранней, гораздо ответственней и вдумчивой. Вместо того чтобы ждать помощи извне, она действовала сама. Она стала зрелой девушкой. Но что-то Мэйбл не утеряла до сих пор. И Билл был рад видеть это в ней сегодня. До главной площади они шли преимущественно молча и пешком. Декораций было мало либо не было совсем (единственное что у каждого дома стояло несколько арбузов с зажженными внутри свечами, так что город был похож на освещенный светлячками), жители делали акцент на одежде: мрачные мантии и накидки, шляпы, странная обувь и экстравагантные платья. Конечно, почти все толпившиеся были детьми. — Не хочу только рушить твои ожидания, но Летоуин сейчас и сто лет спустя отличается. Мэйбл согласно кивнула. — Я прекрасно это понимаю. И это не помешает нам развлечься. Билл хмыкнул. Интересно, ее вообще можно переубедить, если она себе что-то вбила в голову? Вряд ли. Поэтому он не сопротивлялся и покорно следовал за Мэйбл в ларек за летоуинским арбузом, потом почти с интересом наблюдал за представлением немых актеров, облаченных на манер лесных духов и чудовищ, а затем купил кулек твердых конфет втридорога — зато Мэйбл осталась довольна. — Только не говори, что мы еще и колядовать пойдем… — обреченно вздохнул Билл. — Так в этом же весь смысл праздника! — Мэйбл, я взрослый… кхм, человек. Ты стара для этого, не говоря уже обо мне. В конце концов, это будет выглядеть совершенно неуместно… А Мэйбл, кажется, уже и не слушала. Взгляд ее был устремлен демону за спину, где она с превеликим любопытством что-то рассматривала. В глазах предостерегающе пляшет искрами любопытство. Вот ее рука уже тянется к его локтю, чтобы развернуть. — Смотри, шатер с предсказаниями! Вместо колядок! Идем! — и уверенно потащила его в сторону пестрого потрепанного шатра темно-фиолетового цвета. Билл обреченно вздохнул. Сегодня все шарлатаны города будут купаться в золоте, а все благодаря таким, как Мэйбл. В будние дни эта задумка скорее кажется сумасшествием, зато по особенным дням все почему-то забывают, что просто-напросто надувательство за дорого. Арбуз весьма скоропостижно оказался ношей у Билла в руках (а он с самого начала знал, что в итоге он и будет тащить его), Мэйбл выпросила еще несколько монет и исчезла за навесом, обещая «быстренько и одним глазком» глянуть в будущее. Вот мало ей застрять в прошлом, надо еще и в будущее лезть. Скорое будущее все равно нельзя менять, а будущее-будущее не знают даже демоны-оракулы, что уж говорить про шарлатанку из шатра! Раздвигая тяжелые складки ткани и цепляя волосами занавески-бусы, Мэйбл сразу же окунулась в облако ароматных трав и цветов и с интересом рассматривала кристаллы, свисающие на веревках с так называемого потолка. Повсюду стоят свечи, и внутри все переливается теплым светом, а тени незатейливо пляшут в углах. За круглым столиком, криво накрытым черной шелковой тканью, сидела пожилая сморщенная женщина. Почти белые волосы собраны в длинную косу, покоящуюся на плече, там же большой красный платок, а под ним — потрепанное невзрачное платье не пойми какого цвета. С лица внимательно смотрят два хрустальных глаза, сморщенные губы изогнуты в коварной полуулыбке. Черты лица острые и огрубевшие со временем: вытянутый нос, острый подбородок, впалые скулы. В ушах увесистые золотые серьги круглой формы, которые позвякивали от любого движения. В целом, очень даже похожа на настоящую гадалку — хотя Мэйбл в этом не разбиралась особо. — Добрый вечер. Вы гадаете на будущее? — Здравствуй, милочка. Позолоти ручку — всю правду как на духу выложу. Ну присаживайся, не стой. Мэйбл медленно опустилась на потрепанный низкий табурет, который задрожал под ней, но не развалился, и положила на стол две золотых монеты, которые быстро исчезли в складках платья. Старуха взяла левую руку Мэйбл в свою, сморщенную и шершавую, и с прищуром уставилась на ползущие, переплетающиеся в узорах линии. — О чем желаешь узнать? Суженый? Дитятки? Мэйбл призадумалась. — Я хотела бы узнать, что ждет окружающих меня людей, которые мне не безразличны. Так можно? Гадалка, подумав, кивнула и всмотрелась в ладонь, поворачивая ее к свету, исходящему от свечи рядом — на коже ощутилось тепло огня. Когда старуха затряслась, а хватка на руке стала практически болезненной, Мэйбл не шевельнулась, надеясь, что так и должно быть, и даже закатывающиеся глаза ее мало испугали — все-таки она повидала неприлично много, чтобы бояться всего подряд. Рот старухи искривился, она готовилась что-то сказать. Слова, словно карканье, вылетели из ее обезображенных губ. — Когда огнем зальет алеющий восток и опадет последний гвоздики лепесток одинаковое станет отличным, но с той же сутью и они воедино сольются… Внезапно гадалка оборвалась, хотя собиралась сказать что-то еще. Ее хрустальные глаза со злобой и ожесточением впились в Мэйбл. — Ты!.. — воскликнула старуха, отбрасывая руку девушки. Та теперь по-настоящему испуганно подскочила с места. — Ты-ы-ы!.. Пришлая! Опороченная! Пошла вон! Во-он! — завыла она могильным голосом. — Тебе не место здесь! Чтоб духи тебя на куски порвали! Проклята будь! Проклята!.. Мэйбл испуганной ланью выскочила из шатра, ища глазами Билла. Почему-то он куда-то делся, ибо Мэйбл стояла одна, а мимо шли прохожие, кто-то уже юркнул в шатер. Сердце в груди колотилось от беспокойства. Да, видимо, гадалка в самом деле настоящая, потому что секрет Мэйбл знал один только Билл да она сама. В голове только один вопрос: что это было? Очевидно, что ничего хорошего. Мэйбл снова обеспокоенно обернулась в поисках демона. Где его носит, когда он так нужен? — Простите. — Девушка обернулась. — Вы не видели мою малышку? Перед Мэйбл стояла тонкокостная женщина в голубом платье. Если бы Мэйбл была местной, она бы наверняка сказала, что такие платья вышли из моды еще пять лет назад, но она не знала, поэтому ничего не заподозрила. У особы были длинные черные волосы, словно из шелка, и кроткая извиняющаяся улыбка, а серые тусклые глаза смотрели на Пайнс с оленьим испугом. — Чем могу вам помочь, мисс? — Понимаете… — она поджала губы и обняла себя за плечи. — Я потеряла мою малышку. Еще секунду назад она была рядом со мной, вот здесь, а теперь я понятия не имею, где она. Боюсь, как бы с ней не случилось чего… Мэйбл сочувственно подошла ближе. Собственная тревога отошла на задний план. — Сегодня же праздник. Она может веселиться с другими детьми. Этот убедительный довод не слишком успокоил родительницу, и она продолжала хмуриться и обреченно вздыхать. Мэйбл выдохнула. Как все-таки гадко, что Билл куда-то делся, когда так нужен. Но ладно, она тоже не лыком шита, справится и сама. Не может же она бросить в беде несчастную мать. — Ну хотите поищем ее вместе? Как ее зовут? Женщина вымученно улыбнулась. — Спасибо вам огромное, вы просто ангел. Ее зовут Мэри, она очень похожа на меня. У нее еще бантик на голове. — Поблагодарите, как найдем Мэри. Давайте встретимся здесь через минут пятнадцать. Если не найдем, я знаю кое-кого, кто точно сможет. На том и решили. Мэйбл склонялась к тому, что была права: девочка где-нибудь на площади или рядом с близлежащими домами, — но на всякий случай решила осмотреть отдаленные окрестности, которые сейчас пустовали и где уже сгущались сумерки. Людей здесь было на порядок меньше, а те, кто был, шли в направлении к центру городка, и потому тишина здесь ощущалась отчетливее, как и безлюдность. Внезапно Мэйбл увидела девочку, беззаботно скачущую в сторону леса. На ее голове был милый ситцевый бантик, немного потрепанный, но не менее очаровательный. — Мэри? Девочка напуганно обернулась. Не старше десяти, лицом она в самом деле очень походила на мать, только более округлое и без морщин. Вместо того чтобы помчаться в город, девочка бросилась наутек в лес, причем так быстро, что Мэйбл едва успела запомнить, в каком направлении следовать за ней. — Постой! Твоя мама ищет тебя! Подожди! Она споткнулась о камень и сгребла подол платья в обе руки, недовольно фыркая и сдувая пряди волос с лица. — Черт… Дурацкое платье. И туфли! Мэйбл побежала за девочкой. Она уже мелькала вдали между тонких деревьев подлеска. Сумерки здесь ощущались отчетливее, все стало синевато-черным, напряженным, поднялся туман, стелющийся по земле и скрывающий ноги. — Мэри, подожди! Я… не обижу тебя!.. ух… — Мэйбл затормозила, когда окончательно потеряла девочку из виду. — Ну и шустрая же она… Или я теряю сноровку? Сердце бешено колотилось в груди от быстрого бега, и она ничего не могла услышать, кроме стука в собственных ушах. Начала оглядываться. По идее девочка должна быть не менее уставшей и напуганной, а значит, далеко в лес уйти она просто не может. Да и ладно бы была бы хорошая теплая погода, бабочки и цветочки — ночь почти! И как смелости только хватило в лес рвануть. И ума… Мэйбл прошла еще несколько метров тихим шагом (на случай если Мэри все-таки где-то неподалеку) и пытливо всматривалась в лес. Видимо, придется возвращаться ни с чем. Жаль расстраивать несчастную женщину, но лучше ей прибегнуть к помощи жандармов. Убедившись, что в округе никого нет, девушка развернулась, чтобы идти обратно в город, искать Билла, а потом женщину — она уже обещала помочь. Позади хрустнула ветка. Мэйбл резко обернулась на звук. А в следующую секунду завизжала, когда чья-то рука внезапно мертвой хваткой вцепилась ей в щиколотку и повалила на землю. Засаднило в локте и подбородке. Следующий ее визг пришелся на момент, когда ее придавила обезображенная фигура и принялась душить ее. Никого вокруг точно не было секунду назад, но и почудиться не могло: кислорода с каждой секундой становилось меньше, а страха — больше. Мэйбл инстинктивно забилась еще сильнее. — Это все ты! Ты! Сквозь пелену слез Мэйбл разглядела иссушенное женское лицо, обезображенное гневом и ненавистью, смутно знакомое. Черные длинные мокрые волосы, кое-где комья грязи, летящие ей на лицо. Странное платье, местами рваное. И пахло как-то гнилью. — Пусти… те… — просипела она. — Ты забрала мою девочку! Умри за это! Умри! Грязные руки сильнее надавили ей на трахею, казалось, вот-вот переломают ее. Мэйбл уже не думала, кто и за что ее пытается убить, она просто пыталась выжить! — Я не п-понимаю… Из глаз пошли слезы, кислород кончался. Боли от ногтей, впивающихся в кожу, практически не осталось, а собственные руки стали ватными и одновременно тяжелыми. Мэйбл хрипнула. И отключилась.***
Хлоп! Хлоп-хлоп! Хлоп! Фокус с неприятного ощущения в лице сменился на какие-то звуки, доносящиеся как будто бы издалека, но очень настойчиво. — Очнись, Мэйбл! Еще один хлопок, в этот раз куда более ощутимый и неприятный. Сознание начало возвращаться, какие-то воспоминания стали проноситься перед глазами. — Демон тебя побрал! Пайнс! Чтоб я еще раз повелся на твои… — Кха!.. Мэйбл распахнула глаза и резко задергалась в попытке отползти назад, не понимая где она и что опасность уже миновала. В ее воспоминаниях ее все еще душат костлявые, но чертовски сильные руки. Пальцы потянулись к покрасневшей шее, на глаза навернулись слезы. — Что… где она?.. Она… пыталась убить… Билл мягко притянул Мэйбл к себе, игнорируя ее слабые подергивания. Рукой прошелся по сбитым волосам, где застряли ветки, еловые иголки и прочая лесная дрянь, другой поглаживал по спине. Такой маленькой и хрупкой она еще никогда ему не казалась, даже в тот день тем летом, когда он нашел ее заплаканную в лесу. Тогда она была еще и зла, а сейчас растеряна и беззащитна. И главное, что сейчас она искала пристанища в его руках. — Тише, Пайнс, тише. Все позади. Больше тебя никто не тронет. Мэйбл дрожала, но, кажется, не плакала. От шока в крови скакал адреналин. Но и это прошло. Спустя десяток минут она успокоилась, уже дышала ровно и не вжималась в Билла, как будто пытаясь залезть ему вовнутрь и скрыться там, словно в коконе. Руки снова потеплели, в тело вернулись все неприятные ощущения от красных следов на шее до ссадин на локте и подбородке. — Лучше? Мэйбл кивнула и угукнула в теплую рубашку, пахнущую лавандой. — Сейчас перенесу нас в поместье, не делай резких движений. Она зажмурилась и задержала дыхание, а в следующую секунду ощутила мягкую поверхность кровати под собой. Открыв глаза, Мэйбл поняла, что находится в своих покоях, где уже полный мрак и ничего не видно. На столе резко вспыхнули свечи в канделябре голубым пламенем, а потом подуспокоились и обратились в прежний, желто-оранжевый цвет. — Сиди. Сейчас принесу какую-нибудь мазь. И расскажешь, что произошло. Билл вернулся спустя пять минут, сунул Мэйбл в руки стакан с водой, а сам уселся рядом. Он откупорил какую-то баночку и опустил в нее маленькую лопаточку. Она уже окончательно успокоилась, выпила полстакана холодной воды и восстановила в памяти все события вечера, который кончился не начавшись. А она даже карамельное яблоко не съела! Билл отложил мазь в сторону и пальцем повернул лицо Мэйбл в свою сторону. — Врать не буду — будет больно. Зато царапины затянутся в течение вечера и шрамов не будет, — он незамедлительно привел слова в исполнение — подбородок защипало, а девушка болезненно скуксилась. — Рассказывай. Мазь была чудом для людей и обыкновенным средством для демонов. Диана, ранее увлекающаяся целительством, прекрасно знала все целебные свойства растений, умело использовала их на практике и создавала замечательные лекарства на основе них. Увлечение сошло на нет, но для семьи она иногда изготавливала некоторые лекарства. Билл уже закончил с лицом и шеей (которая, как оказалось, была самым болезненным местом) и перешел к разбитому локтю. Платье ради этого пришлось снять и надеть домашнее, со свободными рукавами. Все оказалось не так страшно, как предполагала Мэйбл еще двадцать минут назад. Что уж там, она думала, что умерла. Царапины показались ей мелочью. Билл закрыл баночку и вытер руки о маленькое полотенце, покоящееся на коленях. Потом материализовал шаль. — Сегодня советую не спускаться. Я скажу, что тебе нездоровилось и мы решили вернуться с помощью телепортации. Если все-таки решишь, обмотайся шалью, чтобы никто твою шею вдруг не увидел. — Так ты мне скажешь, что это было? Билл вздохнул и метнул взгляд на Мэйбл. Она сразу же поняла, что он зол и, возможно, раздражен. Спустя два месяца тесной жизни бок о бок, она научилась угадывать и даже иногда предугадывать его настроение. — В Летоуин завеса между миром живых и мертвых становится тоньше и неупокоенные души могут перемещаться между ними. Если то, что ты сказала, правда, то та шарлатанка решила скрасить твой вечер и указала духам на тебя. Стерва, — рыкнул он. — Меня пытался убить дух? — удивилась Пайнс. Билл кивнул. — Насколько мне известно, дух, который на тебя напал, принадлежал женщине, задушившей свою дочь в лесу лет пять назад. Помню, много шумихи было в городе, мы неделю не могли выбраться повеселиться куда-нибудь, — невесело хмыкнул демон. — Но за что?.. Билл пожал плечами в искреннем неведении. — Говорят, ее семья обанкротилась, а муж сбежал с другой. Какое-то время они бедствовали, пока и вовсе не оказались на улице из-за неуплаты долгов. Лучшего способа, кроме как убить дочь и себя, она, видимо, не знала. Слухов касательно причин было много, но людям, как известно, нравится вытанцовывать вокруг чужого горя и строить теории. — Несчастная женщина… — Мэйбл нашла в своем сердце силы посочувствовать ей даже после случившегося. Какое-то время они сидели в молчании, будто бы в память об усопшей. Билл хмурился, хмурился, а потом внезапно стукнул Мэйбл по лбу. — Ай! За что? — она обиженно потерла пульсирующее место. Ей казалось, что негодование уже пошло на спад, но лицо Билла снова исказилось в недовольстве. — Сколько раз я тебе говорил не вмешиваться в ход событий? А если бы они были живыми и ты помогла бы найти ребенка, а он должен был погибнуть? Что если потом она вышла замуж за твоего прапрадеда и ты не родилась бы вообще? Не говоря уже о более серьезных последствиях! — выпалил он на одном дыхании и теперь тяжело хрипел. Билл был зол только по той причине, что Мэйбл могла пострадать или даже погибнуть, а его рядом не оказалось в нужный момент. И как он, спрашивается, мог не злиться? Главный враг Билла, с которым он бился всю жизнь, единственный его камень преткновения — бессилие. И хоть головой об стенку бейся, против него ничего не поможет. — Прости, — покаянно только и выдавила Мэйбл, опустив голову. — Я в самом деле дура. — Никакая не дура ты, Пайнс. — Билл, на удивление, нежно обнял ее, прижав к своей груди. Она почувствовала невесомый поцелуй на волосах. — Сердце у тебя просто есть, вот и все. А это диагноз куда страшнее, поверь мне. ㅤ