Цзин Цзюй

Следующие дни стали для Цинхуа сущим кошмаром. Последствия вспышки не могли подавить уже в течение трех дней. А течка все приближалась. Сладкие феромоны уже действовали на Мобэй Цзюня, из-за чего тот все чаще впадал в некую прострацию с приоткрытым ртом и пристальным взглядом на омегу. Шан Цинхуа этого до жути боялся. Ему каждый раз казалось, что вот-вот альфа накинется на него, и снова будет боль, кровь и ужас. Он запирался в ванной на часы, стирая мыльной мочалкой весь запах, который мог. Это не сильно помогало. — Мы не сможем разъехаться на твою течку, — в один из дней сказал Мобэй. Омега истерично рассмеялся, конечно, он это прекрасно понимал. Это его пугало и повергало в отчаяние. — Это будет худшая течка в моей жизни, — вырвалось у него. Он обращался не к Мобэю, а скорее к себе, но от его слов альфа все равно нахмурился. — Я не стану пользоваться твоим положением, — пока еще спокойно, с непоколебимой уверенностью заверил он омегу. Тот лишь снова рассмеялся. — Все альфы так говорят, — ох, нет, ему не стоило этого говорить. Цинхуа как обычно сначала ляпнул, а потом понял, что сморозил чушь. Вжав голову в плечи, он с тревогой посмотрел на Мобэй Цзюня. Лицо его было невыразительным, внешне невозмутимым, но омега почти что кожей ощущал ледяные эманации злости от задетой гордости. Он неосознанно придвинулся к выходу из гостиной, готовый в любой момент броситься в спальню и запереться там. Шан Цинхуа с почти неприкрытым страхом наблюдал за реакцией альфы. И именно этот страх в чужих глазах остудил гнев Мобэя. Ему не нравилось, что омега его боялся, и он понимал, что страх Цинхуа, скорее всего, был вызван другими альфами, а не им самим. Мобэй Цзюнь закрыл глаза и глубоко вздохнул, не заметив, как от его действия дернулся парень. А следующие слова альфы и вовсе заставили Цинхуа усомниться в здравости своего ума. — Дай мне воду, чайник и лапшу и запри меня здесь, пока не закончится течка. — Прости? — омега думал, что он ослышался. Эти слова — последнее, что он ожидал услышать от Мобэя. — Дай мне воду и еду и запри меня тут, пока не закончится твоя течка, — с той же уверенностью повторил альфа. — П-подожди, Мобэй, а как ты собрался мыться, ходить в туалет? Кто покормит Сяо Юня? — мозг омеги работал в бешеном режиме, от чего он совсем не понимал, что происходит, и что он опять несет чушь. Мобэй Цзюнь на это лишь покачал головой. — Возьму таз или ведро, на крайняк, есть балкон. Если тебя это заставит чувствовать себя в большей безопасности, просто сделай это. Я не зверь и не собираюсь брать тебя против воли под влиянием течки. Моим словам ты не веришь, так что сделай то, что сможет успокоить тебя, — от слов Мобэя Цинхуа чувствовал себя загнанным в угол. Он не верил тому, что альфа не воспользуется им. Ведь даже если вдруг Мобэй Цзюнь окажется честным и порядочным человеком — в чем Цинхуа тоже сомневался — влияние феромонов никто не отменял. Но вот так вот предложить запереть себя… для омеги было странным, что альфа сам попросил об этом. Он не знал, было ли это каким-то планом, направленным на усыпление его бдительности, не знал, как на это реагировать. — Эм… дай мне время подумать, — он схватился за голову и почувствовал непреодолимое желание забраться в свое гнездо. — Я запутался. Мне надо подумать. — Что захочешь, Цинхуа.

***

Следующий день Шан Цинхуа провел в глубоких раздумьях. Конечно, он не забывал есть в это время. Его организму требовалось набрать вес и силы, прежде, чем он несколько дней проведет в изнуряющем жаре течки. Вместе с тем, ему было безумно жалко запасы еды, которые, как казалось омеге, таяли прямо на глазах. Он старался готовить как обычно, не принимая во внимание свои особые потребности. Тогда в его миске оказывалась как минимум половина порции Мобэй Цзюня. Цинхуа с горящими от стыда щеками все ел, не в силах противиться голоду. Альфа же с грозным видом сидел и смотрел, чтобы он все доедал. Шан Цинхуа не видел причин для такой заботы. Это он, а не альфа, должен умасливать другую сторону, чтобы остаться в хороших отношениях с пробужденным. Хотя с другой стороны, если Мобэй так о нем заботится, то он уже имеет положительное впечатление об омеге. Цинхуа запутался. От всех мыслей голова шла кругом и ему очень нужен был совет не вовлеченной стороны. Но он еще не настолько отчаялся, чтобы выходить из дома, источая огромное количество феромонов. Ведь зомби находили свою добычу, в том числе, и по запаху. — Хорошо, — в конце концов сдался омега. — Я сделаю так, как ты сказал. Он чувствовал неловкость от того, что ему придется запереть другого человека. Однако он сам предложил эту идею, поэтому пусть не жалуется. Именно так подбодрял себя Цинхуа, пока переносил часть вещей в гостиную. — Поливать огород тебе не придется, я сейчас все сделаю. Ты можешь брать и есть созревшие овощи. О, и я сварю тебе рис на пару дней. Шан Цинхуа суетился, пока Мобэй Цзюнь вальяжно полулежал на диване и наблюдал за ним. Манящие феромоны затуманивали разум, и он всегда был в полувозбужденном состоянии. Но за эти дни он даже не прикоснулся к омеге, поэтому он вполне оправданно считал, что у него достойная выдержка. Он докажет Цинхуа, что заслуживает доверия, что не бросает слов на ветер. Но как можно было предположить, все пойдет не по плану. Два дня Мобэй лениво провел в гостиной за чтением. При открытом балконе запах феромонов его не беспокоил, и он чувствовал себя просто прекрасно. Но в ночь на третий день он проснулся от горячей тяжести на нем. В нос ударил густой и терпкий запах феромона, что мгновенно зажег в его крови огонь возбуждения. Цинхуа сидел на нем полностью обнаженный, изнывающий от желания. Он тихо постанывал, шарил руками по телу альфы, вжимался носом в шею и облизывал кожу. — Альфа… альфа, мне так тяжело, — надрывным полушепотом стенал он. — Помоги мне, ну же, помоги. — Цинхуа, — собственный голос подвел Мобэя, сделался низким и хриплым, от этого звука омега сладко застонал, заставив альфу вцепиться пальцами в простынь и сжать зубы. Боги, как он хотел подмять горячее податливое тело под себя, узнать какие еще звуки может выдать милый Цинхуа от возбуждения и последующего наслаждения. Но он держался, ведь обещал, что не станет пользоваться течкой. Но Шан Цинхуа, не дождавшись реакции, решил все сделать сам. Он прильнул губами ко рту Мобэя, свои шаловливые пальчики запустил под штаны и обхватил ими жаждущий внимания член. Альфа зарычал в поцелуй. Его рука взметнулась вверх и мягко легла на горячую щеку омеги. — Цинхуа, мой милый Цинхуа, — зашептал он, прижавшись лбом ко лбу. — Ты такой красивый и хороший. Такой заботливый. Я сделаю все, о чем ты меня попросишь. Он не лгал. Шан Цинхуа был самым заботливым человеком в его жизни, Мобэю нравилась его улыбка, его умиротворение, и он был готов сделать все, чтобы этого спокойствия и тихой радости в жизни омеги было как можно больше. Цинхуа застонал от его слов, от тяжелого обжигающего дыхания на коже. Он прильнул ближе, выгнулся, всем своим видом умоляя, чтобы альфа прошелся руками по его телу. — Помоги мне, заполни меня, скорее, — умоляюще стонал он. Мобэй Цзюнь только мягко покрывал его лицо поцелуями. — Конечно, — согласился он, и омега просиял. Альфа улыбнулся этому зрелищу. — Только давай не здесь. Тут будет неудобно, пошли в гнездо. Упоминание гнезда заставило Цинхуа чуть задуматься, но очень быстро он кивнул, не способный сейчас на сложный мыслительный процесс. — Замечательный, ты такой замечательный и послушный, — альфа прижался губами к точке между бровями. — Иди первым, я кое-что возьму и приду. — Хорошо… только быстрее, альфа. Быстрее. Цинхуа слез с Мобэя и направился к выходу. Альфа жадно оглядел желанное тело, тоже поднялся, сделал вид, что берет что-то с консоли под телевизором, и когда омега скрылся в спальне, тихо закрыл дверь. Замка внутри не было, поэтому он заморозил проем и сполз на пол, прижавшись спиной к двери. Некоторое время было тихо, а потом альфа услышал тихие шаги Цинхуа. Омега подергал ручку, и когда дверь не поддалась, отчаянно взвыл. — Альфа! Ты ведь обещал! Я ведь хороший и послушный, почему ты не хочешь меня! — истеричный вопль превратился в громкие рыдания, от которых у Мобэй Цзюня сжималось сердце. Но он ничего не сделал, чтобы хоть как-то успокоить омегу. Если Цинхуа в здравом рассудке попросит объяснений, он ему это даст. А пока омега находится в таком состоянии, альфа должен полностью изолировать себя от него. Как бы тяжело это не было. Отчаянный плач не прекращался до самого рассвета. Наблюдая за первыми лучами солнца, Мобэй прикрыл покрасневшие от недосыпа глаза и тихо вздохнул, чувствуя, что течка Цинхуа будет изнурительной не только для омеги, но и для него.