Цзин Цзюй

Свой романтический вечер Цинхуа пришлось ждать долго, две недели он варился в томительном ожидании. Не то чтобы Мобэй Цзюнь забыл о своем обещании, вовсе нет. У него была другая причина повременить с исполнением своего слова. А именно наступивший гон. Десять дней он провел в своей квартире наедине с футболкой Цинхуа у носа и рукой на члене. Альфа вернулся домой, где его в первую очередь встретил соскучившийся Сяо Юнь, котик мяукал и обтирался об ноги. Омеги дома не было. Воспользовавшись этим обстоятельством, он достал из кладовой свечи, расставил их по гостиной, нашел мягкий темно-зеленый плед и расстелил его на полу. Он с опаской залез в морозильный ларь, очень надеялся, что ему не влетит от Цинхуа. Мобэй достал оттуда тонкий пласт фарша и пакеты с овощами. Он выложил его на сковороду и вынул из шкафчиком все специи и соусы. Для романтического ужина он приготовит рис с обжаренным фаршем и овощами. Из своей квартиры альфа принес бутылочку хорошего вина и пару бокалов. Быстро стало темнеть, и Мобэй Цзюнь зажег свечи и поискал на телевизоре приятную ненавязчивую музыку, взглянул на время. Было почти шесть часов вечера, и Цинхуа должен был прийти в течение получаса. Альфа успевал доготовить ужин и засервировать его. Мобэй Цзюнь успел привести себя в порядок, даже приодеться в брендовую рубашку и брюки и украсить свое запястье часами. Он как раз заканчивал выкладывать мясной соус на рис, как услышал щелчок дверного замка. Альфа все оставил и поспешил в коридор встречать своего омегу. — С возвращением, — проговорил Мобэй, чувствуя теплую радость от долгожданной встречи. Цинхуа вздрогнул и резко обернулся, потом его взгляд загорелся ликованием, и лицо озарила яркая улыбка. — Мобэй! — радостно воскликнул омега и протянул руки к альфе. Тот сразу притянул его в свои объятья, их губы сразу же встретились в сладком поцелуе, прередавая всю любовь и нежность. — Давай в душ и приходи в гостиную, — отстранился альфа, мягко потерся носом о нос Цинхуа и разомкнул свои объятья. Омега радостно закивал, сбросил обувь и помчался в спальню. Мобэй вернулся на кухню и перенес миски и приборы в гостиную, расставил их на журнальном столике, а когда перестала бежать вода в ванной, достал из холодильника вино. Шан Цинхуа, чистый и распаренный, взволнованный и воодушевленный зашел в гостиную. От общей картины у него перехватило дыхание и сладко защекотало в животе. По всей комнате горели мерцающие теплым светом свечи, на журнальном столике стояла бутылка вина, покрытая конденсатом, и еда в аккуратных мисках. И конечно великолепный мужчина в светлой рубашке с соблазнительно расстегнутыми верхними пуговицами, обнажающие ключицы, и закатанными рукавами, являющими взору прекрасные сильные предплечья. Неровный свет свечей подчеркивал его ровные черты, придавая ему особое очарование. Омега почувствовал, как потек жар желания по позвоночнику и осел в паху. Он слегка выпустил свой феромон и приблизился к Мобэй Цзюню. Стоило ему сесть, как альфа набросился на него, пожирая его губы в горячем жадном поцелуе. Цинхуа активно ему потворствовал, открывал рот и высовывал язык, цеплялся за плечи, сминая ткань рубашки. Альфа отстранился так же резко, как и прильнул, оставив шлейф насыщенного феромона, который Цинхуа с наслаждением вдыхал. Мобэй Цзюнь потянулся к вину, открыл бутылку и разлил темно-красную жидкость по бокалам. Шан Цинхуа раньше никогда не пил, и ему не терпелось попробовать алкоголь. Он потянулся к бокалу, но альфа перехватил его руку. — Сначала поешь, — Мобэй пододвинул к омеге миску, — иначе быстро опьянешешь. Цинхуа послушался и взял палочки. Овощи были паслянистыми и чуть хрустящими, фарш получился достаточно пряным, а рис впитал все соусы и соки, став невообразимо вкусным и ароматным. Омега лаского поглядел на Мобэя, желая его расцеловать, но сдержался из-за того, что рот был запачкан маслом. — Очень вкусно, спасибо тебе, — Цинхуа мягко погладил альфу по коленке, тот перехватил его руку и сплел их пальцы вместе. Омега разулыбался, разомлел и отложил палочки, пододвинулся ближе к Мобэю, не в силах сдерживать переполняющую его нежность. Альфа с готовностью принял его к себе и вытянул с дивана бумажные салфетки. Цинхуа быстренько промакнул одной свои губки, сложил пополам и протер рот Мобэю. Он видел, как потемнел взгляд альфы, довольно выдохнул и прижался к его губам. — Ты сегодня такой смелый, — пробормотал Мобэй Цзюнь. — А еще даже не пил. — Ты так постарался для меня, что я опьянен одной только атмосферой, — промурлыкал омега, на что альфа усмехнулся. — Тогда тебе нельзя вино. Кто знает, что ты будешь делать, если алкоголь ударит в голову. — Ну уж нет, — фыркнул Цинхуа и взял бокал. — Я хочу его попробовать. Мобэй поднял свой бокал и чокнулся им с бокалом омеги. — За нас. — За нас, — с удовольствием повторил Цинхуа под звон стекла и пригубил вино. Оно было сладким и приятным, слегка согревало горло и пищевод, приятный дурман медленно поднимался в голове, отчего омега почувствовал приятную легкость и веселье. Он выпил лишь половину бокала и отставил его в сторону, прижался всем телом к Мобэю. — Я так рад, что ты у меня есть, — пролепетал он. — Так рад, что притащил тебя домой в тот день. — Для меня встреча с тобой — величайшее благословение, — искренне и проникновенно произнес Мобэй Цзюнь, глядя омеге прямо в глаза. От его слов у Цинхуа перехватило дыхание, он он горячо прижался ртом к мягким губам напротив. — Я люблю тебя, Мобэй, — страстно признался Шан Цинхуа, он чувствовал как горит лицо, и дико бьется сердце. Впервые в жизни он признавался кому-то в своих чувствах и теперь задыхался от них, желал быть ближе, прижаться сильнее. Мобэй Цзюнь естественным образом притянул его к себе, близко-близко, тесно-тесно, впился жарким поцелуем, сплетая скользкую гибкую плоть. Какое-то время в комнате была слышна медленная музыка, дополняемая влажным неприличным чвоканьем слюны от соединенных губ и тяжелым дыханием возбужденной пары. Мобэй повалил Цинхуа на плед, прижал его к полу своим весом. Омега обвил его тело руками и ногами, активно и дразняще шевелил язычком, разжигая тем самым страшный пожар похоти у Мобэя. — Я тоже тебя люблю, я так тебя люблю, — горячечно шептал альфа, расцеловывая теплые нежные щеки, веки, подбородок. Цинхуа просяще приоткрыл красные влажные губы и мазнул по воздуху языком, умоляя о поцелуе. Конечно, Мобэй не мог не исполнить его желание. — Пошли в гнездо, — дрожащим голоском пролепетал Шан Цинхуа, крепко-крепко сжимая конечности на чужом теле. Услышав его слова, Мобэй замер, не веря своим ушам. Даже метка не такое интимное действо, как приглашение альфы в омежье гнездо. Он не мог поверить, что его милый Цинхуа правда ему это предложил. — Ты уверен? — прохрипел альфа, и омега активно закивал, прижался открытым ртом к линии челюсти, царапнул кожу зубками. — Абсолютно, — твердо проговорил он, — я хочу, чтобы ты вошел в меня в моем гнезде. У Мобэя закружилась голова от страсти, желания и любви. Он поднял тонкое нежное тело и поковылял в спальню, чувствуя пьянящее волнение. Эта комната была наполнена запахом Цинхуа, обставлена просто. Большую ее часть занимала невысокая кровать с аккуратным большим гнездом из одеял, подушек и игрушек. Альфа осторожно бережно опустил омегу в гнездо, коротко его поцеловал. — Подожди секунду, я схожу за презервативами, — Цинхуа захныкал и отказался его отпускать. — Давай без них, я не против, — мягонько произнес он, смотря честно и осмысленно, и Мобэй почувствовал, как от его тона у него засвербело сердце, и прилила кровь к низу живота. Он погладил его лицо. — Давай в этот раз с презервативом, а в следующий раз подумаем. — Только зря его потратим, — парировал Цинхуа. — Он все равно порвется, если будет узел. — Если будет, — терпеливо пытался его уговорить Мобэй. — Ты недостаточно меня любишь? — капризно проныл омега. На это альфе было нечего сказать, но он не сдавался. Тогда Цинхуа встал на колени и обаил руки вокруг шеи Мобэя. — До моей течки еще далеко, ничего страшного не произойдет. Давай же, Мобэй, давай. Шан Цинхуа сладко тянул слова, опалял разгоряченным дыханием ухо альфы, соблазнял своим феромоном. Однако мужчина был слишком упрям. Мобэй сделал вид, что сдался, залез в гнездо, после чего из его груди вырвалось низкое довольное урчание, звук которого заставил Цинхуа протяжно простонать. Омега чувствовал, как болезненно стоит его член, как намокла дырочка, ему нетерпелось раздеться и раздеть Мобэя. А тот делал все, чтобы довести милого омегу до исступления. Залез руками под мягкую футболку, сжимал то тут, то там горячее нежное тело, вылизывал шею и покрывал ее цветами засосов. А когда Цинхуа заскулил от удовольствия и желания, теряя голову, отстранился и поднялся. — И все же я возьму презерватив, — парень не успел понять, что случилось, и почему альфа ушел, как кот уже вернулся с запакованной коробкой. Она была большой и пугала омежку своими размерами. Он непонимающе поглядел на Мобэй Цзюня, а тот лишь хищно улыбнулся и облизнул губы. — Тут сто штук, — просветил он, — и я взял три коробки. Шан Цинхуа бросило в жар, когда он осознал это. А он то, глупец, волновался о том, что защита быстро закончится. Омега успокоился и с готовностью раздвинул ноги. — Тогда поторопись, — умоляюще простонал он. — Пока я не сгорел. — Как пожелаете, мой господин, — усмехнулся альфа и рывком стянул с Цинхуа штаны вместе с бельем. Парень вскрикнул от неожиданности, а потом громко простонал, когда на его набухшем члене сомкнулся влажный обжигающе горячий рот. Мобэй упоенно вылизывал его внизу, вымазал пальцы в выступившей смазке, протолкнул их в расслабленную дырочку. Скользкие стеночки приветливо впустили в себя пальцы и крепко сжались вокруг них, словно желая засосать их как можно глубже. Член альфы болезненно дернулся, когда он представил, насколько хорошо ему будет внутри. В воздухе разлился густой возбуждающий запах феромонов, который заставлял Цинхуа извиваться от желания. Он опустил взгляд вниз и увидел, что Мобэй все еще полностью одет, и что только омега получает удовольствие. Ему это очень не понравилось, и он стал отталкивать голову альфы от себя. Удалось ему это с трудом, из-за дрожащих рук и поглощенного своим делом Мобэй Цзюня. — М-Мобэй, — протянул Цинхуа, альфа поднял на него взгляд, не выпуская член изо рта. От этой картины омегу накрыла волна жара, и он закусил губу. — Разденься, иди ко мне, я хочу к тебе прикоснуться. — Сейчас, — альфа легко поцеловал красную головку. — Только растяну тебя хорошенько. После этого он молниеносно наклонился вниз, вбирая в рот яички и проталкивая третий палец в трепещещую дырочку. Цинхуа ничего не оставалось кроме как лежать, раскинув ноги в сторону, и плавиться от получаемого удовольствия. Но в конце концов ему этого было мало, он хотел большего. — Мобэ-эй, — простонал он. — Войди в меня, быстре-е… — Сейчас, любовь моя, — рвано выдохнул альфа и стал судорожно срывать с себя одежду. Цинхуа жадно наблюдал за несдержанным стиптизом, за там, как Мобэй разрывает упаковку презерватива, омега оттолкнулся от постели и сел. Протянул свои ручки, чтобы помочь раскатать его по члену. Плоть под его ладонью была твердой, на ней выступали толстые венки. Он выгдядел настолько налитым кровью, что казалось, что он вот-вот лопнет. Шан Цинхуа не терпелось ощутить его внутри себя. Другой рукой омега провел по крепкому торсу, наслаждаясь этим прикосновением, завел ее за шею и резко притянул к себе, втянув в мокрый развратный поцелуй. Мобэй навалился на него, уткнулся крупной головкой в промежность омеги. Тот сам спустил ладонь вниз и направил ствол в свою дырочку, та легко растянулась под напором и плотно сжала вошедший орган, обволакивая теснотой и жаром. Дорвавшийся до желанного, альфа активно задвигал бедрами, вколачиваясь в поддатливое тело, вырывая страстные громкие стоны и вскрики. Цинхуа никогда в жизни еще не чувствовал себя настолько счастливым, полным, любимым. Он старался сжаться сильнее, доставить Мобэю хоть часть того удовольствия, которое испытывает сейчас. От диких движений захлюпала смазка, раздались звонкие шлепки взмокшей кожи. Феромоны давно смешались, создавая такую гремучую смесь, отражающую всю их похоть, всю любовь и ликование, что вот, свершилось. В этом акте не было никакой нежности, неторопливости, только животная страсть и необузданная похоть, словно они в разгаре течки или гона. Одним движением Мобэй с влажным хлюпом вышел из покрасневшего ануса, заставив растянутую дырочку сжиматься из-за пустоты. — Как развратно, — заметил альфа и перевернул Цинхуа, поставив того на колени, крепко сжал аппетитную задницу и одним махом вошел, задвигал бедрами, вбиваясь прямо в простату. Омега закричал от пронзившего наслаждения, альфа резко и безжалостно доводил Цинхуа до экстаза. И, конечно, долго он не не выдержал, и сильно излился на простыни. Мобэй продолжил в него вколачиваться, толчки стали рваными, дыхание — загнанным, Цинхуа максимально прогнулся, стремясь угодить, почувствовал, как край отверстия начал растягиваться от начавшего набухать узла, от этого омега ощутил непередоваемое удовольствие, гордость от того, что смог довести своего альфу до узла без течки или гона. Еще несколько несдержанных движений и Мобэй Цзюнь вошел до основания, громко и протяжно застонал, заставив Цинхуа затрепетать, а потом закричать от ликования, когда внутренние стенки до жжения растянулись от набухшего узла. Мобэй рухнул на омегу, прижавшись губами к взмокшей шее. — Ты великолепен, — прохрипел альфа и завалился на бок, сжал Цинхуа в объятьях, свернувшись вокруг него. Омега ласково потер костяшки пальцев, покоящихся на его животе, а потом крепко их сплел. Он чувствовал себя на своем месте и хотел, чтобы этот момент длился как можно дольше. — Я люблю тебя, — искренне прошептал Шан Цинхуа и обернулся к Мобэю. Его лицо было покрасневшим и взмокшим, в его взгляде он видеь столько любви и нежности, что щемило сердце. Альфа мягко поцеловал его, без страсти, без напора. Почти сухое прикосновение губ, чтобы выразить свои чувства. — Я тоже люблю тебя, Цинхуа, — омега расплылся в усталой, но счастливой улыбке, почувствовал, как тяжелеют веки, и прикрыл глаза. Мобэй бережно погладил его по талии и боку, мягко прижался носом к скуле. — Спи, моя любовь, — ласково прошептал он, и Шан Цинхуа провалился в сон.