Тая, замолчи!

Когда они сели в машину, Антон первым делом включил печку, и, что приятно, музыку, прикрутив её на слышимый минимум. Тая, устроившись в кресле, расстегнув пуговицы пальто и приковав себя ремнем безопасности, тут же откинулась назад и прикрыла глаза, сонно слушая сквозь биты, как заурчал, прогреваясь, двигатель. Автомобиль мягко тронулся, и сквозь смеженные веки Тая видела, как мелькают за окном тусклые сигнальные огни парковки. — Ты завтра до скольки занимаешься? — неожиданно спросил Антон, притормаживая перед шлагбаумом. Тая открыла глаза и повернула голову в его сторону, лениво припоминая цветные квадратики планов из Оксаниного графика. — Завтра у меня короткий день. До трёх, — наконец сообщила она с явным удовольствием, и хотела было уже рассказать, как славно она будет весь вечер валяться на пару с Нетфликсом и пастилой без сахара, как Антон предложил: — Давай тогда завтра позанимаемся. У меня съёмочный день до двух, округлим до трёх, и где-то в четыре я абсолютно точно буду свободен. — Позанимаемся?.. — Импровизацией, а ты что подумала? — подколол её Шастун, — Не, можем, конечно, отправиться на поиски желтушных журналистов и пожечь их из огнемета. Ну, по крайней мере, теперь он на эту тему шутит, а не перманентно ахуевает. — Мне по душе твои отсылки, — улыбнулась Тая, заинтересованно покосившись на него, — Чума близко? — Пф, чума уже здесь, — смешливо фыркнул Антон. И чего это у него вдруг сегодня такое хорошее настроение? — Ну так что? — Можно, — согласилась Тая, — Даже нужно. Потому что если в старых играх я ещё кое-как плаваю, то по новым меня точно надо прогнать. — Я тоже так подумал, когда увидел, какими глазами ты на нас смотрела, пока мы их сегодня обсуждали. — Тогда в четыре в студии? — предложила Тая, — Или лучше в пять даже, чтобы мы успели по домам заехать. — Если хочешь ещё по домам успеть заехать, то нам надо будет встретиться ближе к семи, — беззлобно заметил Антон, — Держи в уме пробки. — В метро пробок не бывает. — О-о-о-о-о, как ты ошибаешься. Никогда ещё не застревала в дверях поезда, да? — Ещё нет, — подозрительно протянула Тая. — Всё впереди, — уверенно рассмеялся Антон, выруливая на проспект и поддавая скорости, так, что Таю мягко вдавило в кресло — инерцией, и восторгом от мелькающих со всех сторон, как в калейдоскопе, ночных огней. Москва светилась, как игрушечная, здания перемигивались разными цветами, выхватывая вспышками лепнину на старых архитектурных памятниках, играя экспозицией в новейших стеклянных высотках, подпирающих небо; разномастный люд копошился на тротуарах, кучкуясь у баров, ныряя в сияющие разными цветами клубы, будто в волшебные пещеры из сказок, дымя и паря прямо в лица прохожим, свободные и живые хотя бы в вечернее время. Тае, жадно провожающей этих счастливых и временно беззаботных людей взглядом, невообразимо захотелось сейчас облачиться в свое блестящее платье-чешую, схватить клатч, хлопнуть по лицу самой яркой палеткой из своей коллекции, и рвануть к ним, в толпу, в танцы, в унисон со всеми. Наверное, она вздохнула слишком громко и явно, потому что Антон, не отрывая взгляда от дороги, издал вопросительный звук. — Да вспомнила просто, — проговорила она задумчиво, — Про бар у меня на районе, в Краснодаре. Тоскливо что-то стало. Я туда раз в месяц забуривалась на всю ночь, танцевала, вспоминала, что такое общество. — А чего тосковать, — не понял Шастун, бросив на неё быстрый взгляд, — если теперь-то ты живешь в Москве? Тут можно хоть каждый день ходить в новый бар или клуб и ни разу за год не повториться. — Ну да, — неопределённо пробормотала Тая, прикидывая, во сколько ей завтра нужно встать, чтобы везде успеть. — Сейчас всего лишь пол-одиннадцатого, — добавил Антон, будто прочитав её мысли, — Пара часов танцулек ничего не изменят. Алкашкой закидываться же не обязательно. — Ты когда-нибудь танцевал на трезвую? — скептически поинтересовалась Тая. — Да, — Антон вздохнул, — Когда пил курс витаминов. Понял, хуйню сморозил. Ну, блять, напиваться до зелёных чертей же тоже не обязательно! — Ты когда-нибудь останавливался вовремя? — тем же тоном уточнила Тая, искренне заинтересованная в ответе. — Нет, — Антон повторил свой вздох, — Хуевый я тусовочный советчик, получается. — Получается, так, — незлобливо улыбнулась Тая, и, протянув руку, утешающе похлопала его по твёрдому плечу, скрытому жёлтой курткой, — Да ладно, сейчас закончится мой курс молодого бойца, и я уйду в разнос. В итоге мне так понравится, что со временем я обнаглею и начну вести «Импровизаторов» пьяной. — Это не наглость, это обязанность, — рассмеялся Антон, — Трезвым людям нас в принципе сложно терпеть. Сама видела наши прогоны. Машина летела по проспекту, а по салону и по лицам водителя и пассажирки скользили яркие отблески. Тая почти задремала, когда Антон вновь заговорил. Ну или скорее не заговорил, а воскликнул, внезапно и с нетерпеливым хлопком по рулю: — Да блять! — Подрезал? — Тая распахнула глаза и сонно заозиралась. — Ты реально хочешь танцевать? — спросил он, повернувшись к ней всем корпусом, насколько позволял ремень безопасности, пользуясь тем, что они как раз стояли на светофоре, — Прям реально? Потому что я теперь, блять, спасибо большое, не могу отделаться от мысли, что тоже хочу подвигаться. — Нормальная заява в почти одиннадцать вечера, — огорошенно пробормотала Тая, осознавая, что почему-то внутри начала расцветать противоестественно буйная радость, — А есть предложения? — Лучше. Есть клуб. Маленький и тёмный, а значит, нас там вряд ли узнают. И с нормальной, адекватной музыкой. И, кстати, недалеко отсюда, — светофор мигнул зелёным, и Антон поспешно сгруппировался, возвращая всё своё внимание на дорогу, но не переставая при этом нетерпеливо коситься на Таю, — А ещё я за рулем, так что пить не буду. И ты не будешь, — с нажимом добавил он, — потому что пить в одиночку — это алкоголизм. — Тогда на сегодня я алкоголичка. — Тогда домой поедешь самостоятельно. — Поняла, зря быканула, — Тая, конечно, понимала, что Шастун не бросит её одну в клубе, даже если она наебенится до поросячьего визга (чего она делать, разумеется, не собиралась), но добить шутку следовало как минимум из вежливости и профессиональной поддержки. — Ну что? — выжидающе спросил он, — Погнали? О, что, кстати, немаловажно, там нет дресс-кода, и туда пустят даже таких бомжей, как мы. — Говори за себя, — засмеялась Тая, разглядывая свое сегодняшнее одеяние — горчичного цвета толстовку с капюшоном, чёрные джинсы, шерстяное пальто и сапоги на небольшом каблуке. Так себе видок для клуба, но, раз Антон говорит, что там темно и ни черта не видно… — Слушай, а поехали. Хуй с ним всем. — С почином, — со смешком поздравил Антон, радостно оскалившись и тыча пальцем в навигатор. «Маршрут перестроен». *** По дороге в клуб Таю тридцать раз успело бросить в ледяной пот. Потому что… Блять? Что ты делаешь? Пока ноги нетерпеливо притоптывали о резиновый коврик, просясь на танцпол пьяными подвигаться, холодная голова сыпала вопросами и возражениями. Ты едешь в незнакомый клуб в незнакомом городе? Завтра с утра на занятия, а ты в ночи едешь в клуб? Ты едешь в клуб с почти не знакомым человеком? Ты окончательно ебанулась, Таисия Ивановна? Нет, у Таи, конечно, были ответные аргументы. Например, то, что ей нужно налаживать общение с коллегами, пусть и по одиночке и в неформальной обстановке — если эта туса поможет ей подружиться с Шастуном, она готова пойти на жертвы. А ещё тот факт, что прошедшие четыре бешеных дня в столице без минуты продыху уже вымотали её насквозь, а до ближайшего полноценного выходного ещё ебашить и ебашить. Когда жить, если не сейчас? Ну и к тому же — контрольный в голову совести — они не будут пить алкоголь. Совсем. А значит, успеют вовремя остановиться и разъехаться по домам, и завтра с утра Тая будет без похмелья и даже почти не уставшая. Но, конечно, это всё совершенно не мешало ей продолжать нервничать. Шастун, впрочем, выглядел довольным, даже чуть подкрутил громче звук на динамиках, где как раз заиграло что-то весёлое и танцевальное. Незаметно оценивающе глядя на него, Зыкова думала о том, что он не казался опасным, вроде тех, кто может подсыпать что-нибудь в коктейль, или бросить посреди тусовки и уехать домой, или завезти куда-то не туда — Тая извлекала аргументы из ниоткуда, и никак не могла понять, что ей их подсказывает — собственный опыт, или нарисованный на телеэкране образ безобидного Шастуна-комика, в который безоговорочно верили все без исключения. И Тая в том числе. Навигатор вёл их куда-то вглубь спальных микрорайонов, сокращая путь, и Тая всё никак не могла сориентироваться — в каком они вообще районе, ну или хотя бы у какой станции метро. В какой-то момент машина вырулила из частокола высоток, пересекла мост через Москва-реку, и наконец притормозила у какого-то заведения — узкого, но высокого, на три этажа, верхний из которых представлял собой футуристичное стеклянное сооружение, сверкающее всеми оттенками синего. — Маленький клуб, говоришь? — уточнила Тая, разглядывая заведение, пока Антон вдумчиво парковался, сквозь зубы обкладывая матом всех, кто поставил здесь машины раньше него. — Ну сравнительно, — ответил он, наконец останавливаясь, — Перекурим? Клуб назывался «Пьеса без сюжета», и был весь залит синим сиянием, которое выплескивалось на улицу вместе со звуками танцевальной музыки всякий раз, когда открывалась входная дверь. У входа кучковались несколько человек, вокруг которых клубился дым, и Тая с Шастуном пристроились чуть поодаль от них, одновременно извлекая из карманов сигаретные пачки. Антон рассказывал, как впервые сюда пришёл вместе с Димой и Дроном, ещё до всей этой движухи с «Импровизацией», и что с тех пор «Пьеса без сюжета» остается его любимым местом — главным образом потому, что тут темно и никто ни к кому не цепляется, если вести себя прилично, а так же из-за названия, которое здорово перекликалось с их шоу. Ну и ещё при клубе работают очень ответственные охранники, которые не дают здесь процветать наркоторговле и прочим сомнительным развлечениям, а значит, клуб вполне можно назвать безопасным. Тая слушала его, а взгляд тянулся к входу, где плескался синий свет и откуда доносились биты. Под рёбрами всё аж подрагивало от желания ворваться в ритм — она и не подозревала, насколько всё-таки соскучилась по таким тусовкам. Сейчас ситуация была даже лучше, чем в Краснодаре — тут её совсем никто не знал, кроме одного человека. Тут она была свободна. Антон подсуетился и каким-то неведомым путем выцыганил для них столик в углу помещения, у самой веранды с великолепным видом на реку. Тая сбросила на стул пальто, предусмотрительно пряча телефон, ключи и кошелек в карман толстовки, и, весело оглядываясь на Шастуна, ринулась на танцпол, вбиваясь в толпу извивающихся тел, едва отличимых от непроницаемой темноты по скользящим по изгибам синим бликам. Антон догнал её через секунду, пользуясь ростом, ненавязчиво расчистил для них маленький участок, и одна тусовка на двоих началась. Тая потеряла счет времени, трекам и движениям, дыша через раз, хлеща распущенными волнистыми волосами, чувствуя, как под толстовкой щекочет позвоночник струйка пота — её танцевальные движения, обычные для неё, диковатые для других, рвались из-под кожи, подчиняясь зову битов и рифм; прикрыв глаза, она легко плясала, сама для себя, свободная от оков тела и стеснения. В какой-то момент она распахнула глаза, поймав сразу в поле зрения залитое синим сиянием лицо Антона, который, кажется, улыбался, двигаясь непринужденно и энергично, будто бы не было этого тяжёлого, активного дня. — А ты! Танцуй! Давай! Сделаем с тобою рай! Нам! Не надо! Небеса! Руки к небу поднимай! Давай! — отрывисто подпевала разошедшаяся к полуночи полупьяная толпа, и Шастун с Зыковой, единственные, наверное, не взявшие и капли в рот, громко вторили им, приблизив лица друг к другу и радостно скалясь, как будто знакомые всю жизнь, яркие, бешеные, счастливые, живые, — Отдыхай! Со мной! Сделаем с тобой любовь! Выключай! Телефон! Повторим все вновь и вновь! К концу этой песни запыхавшийся Антон жестом указал куда-то себе за спину, и Тая понятливо кивнула, позволив ему увлечь себя обратно к их столику, как на буксире, с трудом продираясь сквозь переплетенные между собой потные буйные тела. На диван они повалились по обе стороны от столика с синхронными характерными стонами, и тут же этому рассмеялись. — Как же заебись, — выдохнул Антон, подгребая к себе тоненькое меню, — По безалкогольщине? Чисто горло промочить. — Давай, — Тая приподнялась на локте, чтобы вчитаться в названия, и, что важнее, цены. Проморгалась, думая, что в глаза двоится, но лишние нули никуда не делись. Ох блять. Сколько?! Серьёзно? — Не, спасибо, я старым дедовским способом лучше воспользуюсь. — А? — не понял Шастун. — Ладошки, сложенные лодочкой, и вода из-под крана в туалете, — пояснила Тая, уже поднимаясь с дивана, но Антон ловко перехватил её за плечо и фыркнул: — Забей. Считай, проставляюсь. Так перед ними появились два стакана с безалкогольным мохито, который отлично освежал после безудержных танцев, и тарелка с картошкой фри, на которую Тая очень старалась не пялиться. Но, наверное, не вышло, потому что Антон подвинул тарелку и соусы к ней с таким видом, что было бы просто некрасиво отказаться (ну или голодная Тая искала любой вариант поесть без угрызений совести). Потягивая прохладный мохито через трубочку, она преувеличенно долго жевала одну картофельную палочку, пользуясь тем, что Антон опять утонул в телефоне, явно с кем-то переписываясь, и не видел, как она над собой измывается. Спустя пару минут и почти допитый коктейль Тая хотела было позвать его снова на танцпол, раз уж они оба более-менее восстановили дыхание после встряски (и чтобы быть подальше от соблазнительно пахнущей картошки), когда заметила хмурую морщинку, залегшую между его бровями и почти не заметную в полумраке клуба. — Всё нормально? — спросила она, наклоняясь вперёд, чтобы не кричать сквозь музыку. Антон погасил телефон и отложил его на столик экраном вниз, ладонью быстро проводя по лицу ото лба к подбородку, будто стирая мрачное выражение: — Да, а что? — Пойдём? — она кивнула на танцпол. Шастун расцвел, и они почти выпрыгнули из-за столика, бросаясь вновь в самую гущу событий, наплевав даже на откровенно низкосортный ремикс, который сейчас играл. Главное, что был ритм, и они могли в него попасть. «Мне нужна перезагрузка, Ты знакома с этим чувством? Давай угарать, и не будем о грустном, Это безумство, это безумство!» Мысли утекли, как вода сквозь пальцы. Конечно, стоит им двоим выйти отсюда, и все переживания, планы, сомнения, весь мрак и все надежды — всё вернется. Но пока — они были свободны от всех обязательств. Тая не только чувствовала это сама — видела на разгладившемся лице Шастуна, который самозабвенно танцевал своими длинными гибкими конечностями, вскидывая подбородок, улыбаясь и громко, во все горло подпевая; и это было здорово. В какой-то момент часть танцующих исчезла из клуба, и Тая поняла, куда они делись, только взглянув на часы — почти час ночи. Значит, метро вот-вот закроется. А ещё это значит, что ей и Антону вставать через пять часов. Дернув Шастуна за рукав, чтобы наклонился, она прокричала ему в ухо, что пора собираться по домам, иначе они сейчас пересекут точку невозврата и останутся тут до утра. Шастун понятливо кивнул и потянул её к столику, чтобы оплатить счёт и забрать верхнюю одежду. Пока милая уставшая официантка гоняла за терминалом для банковской карты (что оказалось приятным нырком в прошлое, ведь большинство заведений столицы уже не использовали таких допотопных методов оплаты), а Тая гипнотизировала взглядом остатки картошки на тарелке (ей даже начало казаться, что ломтики смотрят на неё в ответ укоризненным взглядом Катерины), Антон, расслабленно развалившись на диване, снова вытащил свой телефон, снова зашёл в, видимо, переписку, и снова посмурнел. А потом поймал Таисин взгляд. На этот раз она не спрашивала. Но он ответил. — Бывшая кота моего забрала, — как-то смущённо и вместе с тем горько пояснил он, поведя плечом, — И не собирается возвращать. А это мой кот. Его Люк зовут. Блять, она даже не любит «Звёздные Войны». — Это подло, — осторожно отозвалась Тая, — Забрать кота — это прям жестоко. Он же не вещь. — Во-во, — с жаром подтвердил Шастун, кладя телефон на столешницу с чуть большим размахом, чем следует — Тая заволновалась, не разбился ли экран, но промолчала, продолжая глядеть расстроенному Антону в лицо, — Он же, блять, даже не общий был. Люк всегда был моим котом. Да я его завёл ещё до того, как вообще с Ирой познакомился! — Это с ней ты переписывался? — Тая кивнула на телефон, — И она отказывает? — Говорит, что не в городе. Пиздит, — уверенно заявил Антон, подпирая голову кулаком и с невыразимой тоской уставившись куда-то в пространство, — Люк её даже не слишком любил. Ну почему, блять, нельзя было по-человечески съехать? Таю, в принципе, нельзя было назвать специалистом в отношениях, а «вместе» она жила только с родителями, прежде чем переехать в съемную квартиру, которую обеспечивала себе сама, без соседок и прочих сожителей. Но, к счастью, от необходимости поддерживать разговор её избавила официантка, которая наконец принесла терминал и счет. Расплатившись и накинув на плечи незастегнутую верхнюю одежду (но обмотавшись шарфами, чтобы не застудить их главный инструмент — речевой аппарат), пышущие невыветрившимся жаром танцпола импровизатор и ведущая вышли на отрезвляющий уличный мороз, и сразу отошли в сторонку, чтобы перед отъездом шлифануть вечер сигаретами. — И, блять, понимаешь, обидно, — продолжил тему Антон, глубоко и нервно затягиваясь, — Люк — единственное, что реально могло меня задеть. И она это знала. И нарочно его забрала. — Жалко кота, — кивнула Тая, решив, что проще просто дать человеку выговориться, чем лезть со своим мнением и советами. — Да пиздец. У тебя вот есть кот? — вдруг поинтересовался Антон, — Ну или вообще какое-то животное? — Нет, — помедлив, ответила Тая, незаметно прикусив фильтр сигареты так, что на нем остались следы зубов. Её взгляд на секунду упал в пропасть, расфокусировавшись и потерявшись. — И в Краснодаре не было? — удивился Антон, не заметив перемены, — Бля, просто, я всегда удивляюсь, если у человека нет животного дома. Просто, ну, котёнок в доме — это счастье… Я сейчас говорю как мамка, которая выпрашивает внуков, да? Тая посмеялась на автомате, моментально выпадая из реальности. Потому что… Котёнок. Нет, нельзя об этом сейчас думать. Десять лет не думала, нечего сейчас начинать. Котёнок на камне. Нет-нет. Нет-нет-нет-нет-нет-нет. Тая тряхнула головой, будто бы пытаясь вымести замаячившее воспоминание прочь, и неискренне улыбнулась, абсолютно невежливо посылая на хуй тему разговора: — Давай уже по домам? Холодно. *** Уснуть Тае в ту ночь так и не удалось, хоть Антон и подкинул её до дома, и всю дорогу они с жаром обсуждали новинки Нетфликса и HBO, а потом во весь голос подпевали каким-то случайным песням по радио, из той прилипчивой попсы, припевы которых знают все, даже если этого не хотят. Хоть Тая и приняла горячий душ, надела свежевыстиранную флисовую пижаму с пандочками, и даже забила нытье желудка овсянкой без сахара — она не уснула до самого утра, провалившись в тревожную дрёму лишь за час до первого будильника. И было бы круто, если бы она могла сказать, что бессонница у неё из-за мыслей об Антоне, с которым они провели классный танцевальный вечер в интимном полумраке. Нет. Её мысли не покидал котёнок. Котёнок на камне. Блять, боже, почему эта история всплыла в её голове так резко и так не вовремя? Она же каждый день видит по полсотни кошек, и на улицах, и в инстаграме, и на ютубе, и до сих пор ни разу не вспоминала о… о котёнке на камне. Тая зло ударила кулаком подушку, чувствуя, как горят непролитыми слезами глаза. Блядство. Очень не к месту. За окном разгорался тусклый февральский рассвет. Не дожидаясь следующего будильника, Тая поднялась с кровати и начала собираться, отгоняя воспоминания о котёнке прочь. Овсянка на воде не лезла в глотку, и Тая, пожалев себя, добавила две ложки сахара, утешая себя, что глюкоза необходима для здорового функционирования мозга. Вот уж чего Тая не ожидала, так это того, что вновь вернётся в это состояние. Осталось только снова подписаться на кучу пабликов с анобабочками и купить весы. Последнее ей, кстати, настоятельно рекомендовала Катерина, чтобы отслеживать перемены в весе. Ремиссия, ага. Хуиссия. Поддерживало дух уставшего организма только то, что сегодня короткий день, мало занятий, и что после их окончания она опять встретится с Антоном. Конечно, не для ещё одной тусовки и разговоров, а для работы, но всё равно неплохо. В друзьях Тая нуждалась. К тому же он кажется действительно неплохим. Он, интересно, живой там вообще после пяти часов сна? В три часа она вылетела из предпоследней на сегодня студии, как на крыльях, радостная и живая — до следующего занятия ещё аж восемнадцать часов, и это самый большой разброс за последние пять дней. На сегодня из планов — только тренинг от признанного мастера импровизации Антона Шастуна. На ходу прикидывая маршрут, чтобы быстро добраться до студии, где они условились встретиться, Тая была уже в двух шагах от станции, когда ей позвонил Шастун, чтобы предупредить, что задержится примерно на час, после чего пулей прилетит, а так же пообещав, что с него за задержку кофе и миндальная печенька. Упоминание миндальной печеньки Таю порадовало, но она скрепя сердце всё же отказалась от съедобных извинений, подавив вздох сожаления. Печенье ей ещё долго нельзя будет есть. Прикинув время и сверившись с картами, которые показали ей примерно тот же таймлайн, она заняла скамейку в нескольких метрах от спуска в метро, удобно откинувшись на спинку, чтобы дать отдохнуть всё ещё охуевающей после кувырков на занятиях актерством пояснице, и принялась рассеянно листать ленту в инсте, которую для вдохновения заполнила аккаунтами с блогами по похудению, полезному питанию, и прочими двигателями пищевых расстройств. Фотки красиво разложенных завтраков, состоящих из одной травы, скоро ей наскучили, как и однообразные видеозаписи упражнений на разные группы мышц, так что она подняла взгляд, с интересом разглядывая прохожих, мысленно прокручивая события последних дней. Сегодня пятый день её жизни в столице. Что успело произойти? Она лично познакомилась с «Импровизацией», пережила несколько уроков по выживанию в шоу-бизнесе, научилась скрывать свой кубанский говор, режущий уши простым московским гражданам, посралась в пух и прах с нанятым СТС имиджмейкером, и в принципе, подводя всё вышесказанное, почти до конца поняла, в какую жопу попала, беспечно подписав контракт на роль телеведущей. Да уж, в Краснодаре с ней обычно даже за полгода меньше происходило. Ну а хули. Надо же чем-то жертвовать, раз бесплатно живет в классной квартире, общается в известными людьми и учится новому у первоклассных профессионалов. Поменьше бы ещё дилемм по поводу работы — было бы идеально. Вспомнив последний диалог с Катериной и полностью противоположные ему нравоучения Стаса и Дрона, Тая опустила взгляд обратно на экран телефона и разыскала номер Георгия, того высокомерного представителя СТС. В конце концов, она же должна понимать, как ей действовать, верно? Подумав ещё минутку, Тая нажала кнопку вызова и поднесла телефон к уху, вслушиваясь в гудки уже даже без робости и опасений: правильно Катерина сказала, они все — люди подневольные. Георгий звонку почему-то не удивился, а с ходу, не дав Тае задать ни единого вопроса, пригласил в офис. Поражаясь такой готовности решать вопросы, Зыкова без минуты промедления вскочила со скамейки и зашагала в противоположную от метро сторону — благо что все сегодняшние занятия проходили в районе головного офиса СТС, и идти было не далеко. Тая добралась до места буквально за двадцать минут, важно пикнула пропуском на КПП, поздоровавшись с уже знакомыми админами и охранниками, и поднялась на четвёртый этаж — святая святых канала, и это было видно по гораздо более ухоженным коридорам и хорошей мебели. Оставив пальто в гардеробной, Тая прошмыгнула к нужной двери, следуя четкой инструкции Георгия, и там уже, спустя ещё два кабинета с молчаливо провожающими её взглядами сотрудниками, попала в каморку, где обитал нужный ей человек. Георгий её встретил, тут уже усадил на стул, поставил перед ней чашку со свежим кофе из явно дорогущего аппарата, который стоял на отдельном столике, распространяя вокруг себя дивные запахи, уселся напротив и моментально засыпал Таю въедливыми вопросами, будто это он ей первым позвонил, а не наоборот. Вопросы были странные, неприятные, но вполне закономерные. — Мне сообщили, что вы позавчера пропустили занятия, это так? Что случилось? Заболели? — тон Георгия не тянул на сочувствующий ни на йоту, Тая была уверена, что следующий вопросом будет «есть справка от врача, подтверждающая вашу болезнь?». — Нет, не заболела, — ответила она осторожно, даже не прикасаясь к чашке с кофе, памятуя тот случай из Гарри Поттера про профессора Амбридж, которая подливала своим ученикам сыворотку правды в чай. Мало ли что, — Стас Шеминов позвал на тренировку импровизаторов. Георгий кивнул, продолжая пристально глядеть ей в лицо, и Тае пришлось продолжить: — Занятия не отменили, а перенесли. Я обязательно восполню пробел в более свободные дни. Я ведь, кстати, по такому вопросу… — Сомневаетесь в своих должностных обязанностях? — угадал Георгий, и тут же разъяснил: — У нас с Катериной Симушкиной сегодня произошел разговор, и она сообщила мне о ваших сомнениях. — Да… Да! — интересно, как Катерина вывернула Таисино мнение при передаче этих ценных сведений представителю канала? — Дело в том, что Катерина мне передала совсем другую информацию о моих действиях. — Другие — это в отличие от кого? В смысле — от кого? Они там вообще между собой не общаются? Не царское это дело? — В отличие от продюсеров «Импровизаторов», конечно, — произнесла Тая, чуть удивлённо вздёрнув бровь, — Я так понимаю, Катерина далека от всей этой темы, или, может, проводит параллели с другими шоу, и поэтому у нас возник такой, э-э-э-э, диссонанс. Так что я решила все-таки уточнить. — А причем здесь продюсеры «Импровизаторов»? — сделав практически то же снисходительное лицо, что и имиджмейкер, поинтересовался Георгий, — Вы же контракт не с ними заключали, а с каналом. — Так, — пробормотала Тая. — Вы ведь без опыта работы, — продолжил он с нажимом, но потрясающим образом продолжая дежурно улыбаться, — Мы вас выбрали как часть рекламной кампании, и в ваших же интересах сделать так, чтобы так всё и осталось. У вас есть задачи от канала, и вам нужно действовать в прямом соответствии с ними, — представитель потянулся к принтеру, чтобы достать чистый лист бумаги, и взял со стола ручку, — Хорошо, что вы обратились ко мне, до того, как всё выяснилось выше. Не знаю, что точно вам там наговорили Шеминов с Андреевым, отталкиваясь от своего опыта с ТНТ, но если вам нужна конкретика для работы с нашим каналом — пожалуйста, вот она, — он принялся размашистым почерком человека, давно отвыкшего орудовать письменными принадлежностями, писать список каких-то коротеньких пунктов, после чего прочертил линию, будто бы подводя итог всего выншенаписанного, и, подняв взгляд, добавил: — Ваша задача — направлять, задача актёров — действовать. Тая с сомнением приняла лист в свои руки (ну совсем за идиотку её тут держат, списки, вон, блять, пишут), пробегаясь по строкам взглядом. Зачем вообще этот цирк со списком обязанностей, если ему достаточно было сказать всего одну фразу… — То есть мы с «Импровизаторами» на сцене практически никак не пересекаемся. — Ну почему же, — Георгий уже начал что-то печатать в компьютере, всем видом показывая, что разговор закончен, — Отвечать им вам не воспрещается. Но вмешиваться в импровизации, как это делал предыдущий ведущий, мы считаем неприемлемым, отвлекающим и попросту невежливым. — И конечно, это обязательные условия, — пробормотала Тая. Получив утвердительный ответ, она тихо поднялась со стула, так и не притронувшись к чашке, — Спасибо за разъяснения. До свидания. — Таисия, — окликнул он её, когда Тая уже практически вышла за дверь, — Дружеский совет. Не увлекайтесь тренировками с ними. Вы привыкнете, поставите себя на один уровень с ними. А они всегда для зрителя будут на первом месте, а ваше появление и без того может вызвать у них недовольство. Не говоря уже о том, что начнется, если вы будете играть в Волю. А мы же этого не хотим? — Не хотим, — тихо подтвердила Тая, чувствуя, как против воли сутулятся от невыразимой тоски плечи. Ей уже нужно было спешить на тренировку с Антоном, и ставить представителя, только что прямым текстом запретившего ей так поступать, в известность об этом она не собиралась. *** В студии было непривычно тихо и пусто — Тая прежде бывала здесь всего единожды, и у неё как-то сложилось в уме, что среди темных стен всегда шумно и говорливо, всегда кто-то разыгрывает сценку, кто-то тренирует скорость отдачи шуток, кто-то осаждает расшумевшихся коллег, а кто-то в ответ смеется или швыряется добивками, и между пустых стен отбивается краткое эхо голосов. Сейчас же они были здесь только вдвоем, и на стене у входа заняты были только два сиротливых крючка для верхней одежды. Антон бросил на стол телефон и с силой потянулся, вытягивая руки за голову и выгибая спину дугой, как лук. — Не сдох после пол-ночи танцев? — поинтересовалась Тая, извлекая из сумки сложенный вчетверо листок с переписью новых импровизаций, за прошедшие полтора суток уже затёртый по уголкам от частого соприкосновения с её руками. Такой же листок, но более свежий, с текстом от руки Георгия, она затолкала подальше в сумку, не решаясь выбросить, хоть все пункты успела выучить наизусть, пока ехала на метро. — Был близок к этому, мне уже не семнадцать. Вечно забываю об этом, — фыркнул Шастун, — Ладно бы после этого всего ещё валялся бы до обеда. Но хуй там. Работа зовёт. — Как съёмки прошли, кстати? — Да нормально, весело. Люблю ненапряжных гостей, — Антон пинками раскидал маты, оставшиеся, видимо, после последней тренировки, и стал посреди помещения, деловито озираясь, — Ну что, начнём с разминки? — Как в КВН? — бледно улыбнулась Тая. — Как в КВН, точно, — Антон смеется сквозь общую усталость, — Только при Сереге не пошути об этом. Тая внутренне была благодарна тому, что сегодня уже прошла два безумных часа обучения ведущих и два выматывающих часа курса актерства, так что ещё не успела выпасть из сценического настроя; тем не менее, игры давались ей из рук вон плохо. Был ли тому причиной новый ошейник, который торжественно надел на неё представитель канала, Тая не знала — не было времени порефлексировать и разобраться. Она понимала общий смысл импровизаций, ориентировочно прикидывала возможные алгоритмы действий комиков, но вот участвовать в них было для неё максимально в новинку. И она откровенно проседала. Даже хуже, чем в тот пробный день, в первую встречу с командой. По Антоновым незаметным вздохам было понятно, что его Таисина неопытность раздражает, но он сохранял на лице улыбку и всячески её подбадривал, порой даже подсказывая, как лучше поступить, чтобы не свести игру в тупик. Тая отчаянно краснела, потела, выдавливая из себя все те крохи фантазии, которые ещё не ушли в её ютуб-ролики, и в стенах студии секунды тишины её лихорадочных размышлений стояли особенным холодом, который не мог растопить даже многолетний опыт отчаявшегося Шастуна. — Ну блять, Тая. — Ну что «блять», Антон? — Нельзя выезжать на одной только неловкости, вот что, блять. У тебя же есть чувство юмора, ты в какую жопу его засунула? — Есть, есть. Давай ещё раз. — Ебаш. Когда они едва не поругались в четвёртый раз, Тая, ярко рассерженная на Антона, шоу, канал, и в большей степени — на саму себя, в сердцах раздражённо заявила, что чхать хотела на импровизации и на то, насколько плохо она в них играет, и раз её задача — представлять актёров и по возможности править их промахи, то дальше она с места не сдвинется. Когда звуки её голоса замолкли под потолком, в студии воцарилась такая жуткая тишина, что она испугалась собственных слов, бывших всего лишь чуть более грубой интерпретацией мнения Георгия, и сделала шаг назад. Антон, ловя ртом воздух от такого заявления, уставился на неё пристально, почти не моргая, округлив брови и приоткрыв рот. — Я не Паша Воля, — в очередной попытке преодолеть барьер ненавистной тишины, добавила Тая, откровенно ненавидя себя уже буквально за каждое сказанное слово, — Формат шоу изменился. Не надо делать из меня одну из вас. — Одну из нас? — повторил Антон, сбросив минутное замешательство и начиная медленно закипать, — Тая-я-я-я, — он наклонил голову на бок, — Ты что несёшь? Устала — скажи. Сделаем перерыв. Причём тут Паша? — Я не могу участвовать в импровизациях. Я не импровизатор, блять, Антон, — Тая отчаянно ударила кулаком по столешнице, — Я — обыватель. — А я нет? — Шастун зло махнул рукой куда-то в сторону, — Поз, Арс, Серёга? Не обыватели? Мы тоже этому всему учились. Только нас некому было учить, а у тебя есть учителя. Че ты психуешь, я не пойму? — Я не психую. Я обыватель. Бесталанный. Я ведущая. Причем весьма посредственная. И хер полезу в ваши импровизации на сцене, потому что это невежливо, — заключила Тая, сминая в подрагивающих от напряжения пальцах список игр, который схватила со стола в попытках хоть чем-то занять руки. — Да кто тебя заставляет, — разочарованно отмахнулся Антон, отворачиваясь и длинными шагами направляясь к дверям, — Ладно, хуй с ним, вечеринка закончена. Давай по домам. Выспись, и завтра приходи на треню. — Ну уж нет, — отозвалась Тая, не двигаясь с места, — Ты не понял, что я… — Ну так, блять, объясни, обыватель ты наш хуев, — будто только этого и ожидая, резко развернулся Антон, раскидывая руки в стороны и сверкая злым взглядом из-под бровей. — Я хочу прогнать разъяснения правил игры, а не участвовать в ней, — пояснила Тая как можно спокойнее, хотя голос буквально звенел, — Потому что от меня требуется не играть роли, а вести их. Понимаешь? — Ну да, то есть общее развитие во благо шоу ты посылаешь на хуй, я правильно понял? — Не путай берега, — с прохладцой бросила Тая, — Мы по одну сторону баррикад, но на разных ступенях. — Ой, блять, избавь от аллегорий… — раздражённо буркнул Шастун, все же возвращаясь на место. — Вы действуете, я направляю. Это всё, — заключила Тая, скрывая горечь, раскрывая список, готовая представить свой вариант описания правил новой игры. Ампутация без анестезии — то, что нужно в полевых условиях. Тогда почему, блять, так совестно?