Тая, замолчи!

Тая чётко ощущала, что Москва её не ждала. Она инстинктивно чувствовала, что столица не будет ждать, пока никому не нужная и никому не интересная девочка с Кубани научится формулировать своё мнение, сдерживать ненужные эмоции и вообще жить по здешним правилам. И первые четыре дня эйфории, любопытства и лёгкого приятного ужаса перед переменами, которые вот уже, маячат на пороге, схлопнулись и вылились в пятый день Таисиной жизни в Москве — в день, когда до неё окончательно дошло, какую роль ей предстоит здесь сыграть. Она — всего лишь часть рекламной кампании. Маркетинговый инструмент, не более. У неё есть строгий свод правил и чёткий сценарный текст. Шаг влево, шаг вправо — расторжение контракта. Если команде «Импры» и были известны эти ограничения, они на них наплевали, взращивая себе удобного сценического компаньона. И Тая была бы не против, если бы только уроки импровизации не превращались в игры с крайностями. «Быстрее, Тая. Думай. Сочиняй. Быстрее. Ещё быстрее. Ещё смешнее. Думай!». Минутка экзистенциального кризиса выпал на долгожданную поездку домой на метро, где Тая даже чуточку всплакнула, то ли жалея себя, то ли капитулируя перед требовательными работодателями. К счастью, на неё никто не обратил и малейшего внимания, так что на подъезде к своей станции она упрямо вытерла щеки и ресницы, радуясь, что уже забросила подкрашивать их тушью, и сделала несколько глубоких вдохов. Рефлексия — штука хорошая, если только у тебя есть свободное время. У Таи его не было. План действий ясен и очевиден: пора браться за работу и не отсвечивать лишний раз. Все равно почти наверняка она окажется неправа. Когда она выходила из метро, телефон звякнул уведомлением — это Антон ещё раз, на этот раз письменно, извинялся за то, что не подкинул её до дома — когда они спускались из студии, ему позвонила соседка снизу и сообщила, что Шастун её заливает. Ну анекдот. Тая отписалась коротеньким «ничего)», прежде чем занять укромный, скрытый от пронизывающего ветра уголок между домами, чтобы выкурить пару сигарет в праздной задумчивости, не доступной местным жителям. Там с ней случилось непродолжительная тихая бесслезная истерика на жестоком морозном сквозняке, после которой, парадоксально, дышать стало куда легче. Почти так же просто, как до сегодняшней встречи с представителем СТС. Затушив сигарету и бросив её в урну, Тая поплелась по направлению к дому, проводив грустным взглядом «ВкусВилл», прежде чем уныло подняться по ступенькам в «Пятёрочку». Есть ей, как казалось, не хотелось, хотя она сегодня съела только овсянку утром и выпила стаканчик кофе, который привёз на репетицию Антон, так что в магазин она зашла чисто по инерции. Очнулась она уже на улице с фирменным пакетом в руках. Тяжёленьким… Тая с опаской и жутким подозрением заглянула в него — упаковка «НеМолока» (это ещё ничего), ментоловая жвачка (тоже нормально), творог (однопроцентный, конечно же)… и ещё плитка шоколада «Алёнка» (ладно)… мармелад в форме динозавров (не ладно)… пачка печенья. Миндального (плохо, очень плохо). — Блять, — выдала она от неожиданности, пялясь в пакет в своих руках, и взволнованно огляделась — вернуть в магазин, что ли?.. Но ноги уже несли её вверх по улице, домой, пока мозг торопливо нес пургу на тему того, что стрессовый день не обязательно продлевать на вечер, что должны быть поводы и способы себя порадовать в эти трудные времена, что она и без того сегодня наверняка потеряла много калорий, что от такой мелочи точно-точно ничего не будет… Тая выронила пакет на холодный грязный асфальт, и покупки частично вывалились — упаковка с печеньем, не выдержав натуги, порвалась, и Зыкова уставилась на неё сверху вниз, нелепейшим, противоречивым образом чувствуя, что эти миндальные углеводные бомбы навалились на неё сверху, как валуны. Нагнувшись, она быстро собрала продукты обратно в пакет и возобновила путь, почти бегом, сознательно стараясь выгнать из себя лишние калории и, если повезёт, желание их восполнить. Но уже под подъездом рука сама потянулась в пакет, и Тая начала трапезу прямо на улице, давясь горькими крошками и собственным остолбенелым, оцепеневшим ужасом перед необходимостью завтра смотреть себе в глаза в зеркало над раковиной в ванной. *** Остановиться ей удалось — не чувством тошноты, как это часто бывает при перееданиях, а усилием воли. И в целом она могла собой гордиться — шоколадку было решено преподнести при следующей встрече Катерине в знак извинений, мармеладки (пачка, к счастью, была совсем маленькая) отправились в сумку на случай перекуса, а остаток печенья Тая торжественно сунула в мусорное ведро, пообещав себе, что точно не станет себя подводить и скатываться в низменное себяжаление. Оно ещё никого до добра не доводило. Завтра у неё день начнётся позже, чем обычно — аж в одиннадцать в противовес уже привычным неприятным восьми утра. Её ждали несколько часов тренировок с импровизаторами — как раз того, чем её сегодня настойчиво попросили не заниматься; но Тая посчитала, что было бы справедливо и логично выдвинуть этот вопрос на обсуждение с командой — ей что-то подсказывало, что большую часть времени она в любом случае будет проводить с ними, нежели с руководством канала. А значит, нужно рассмотреть поближе те сферы влияния, куда длинные щупальца СТС пока добраться не могут. Наверное, это была одна из немногих вещей в иерархии шоу-бизнеса, которую она чувствовала на интуитивном уровне. Так что на треню она ехала без напряжения и опасений, совершенно готовая вести конструктивный диалог. К тому же пол-ночи она провела за чтением всяких статей на тему импровизации и психологических способов зацепить аудитории, и чувствовала себя немного уверенней, чем в прошлые разы. Вменяя себе вину за слопанное вчера печенье, Тая не стала завтракать, и уже в метро об этом пожалела, когда её начало укачивать прямо в вагоне. Её не вырвало, и до студии она добралась нормально, но общее негативное состояние помешало ей вовремя заметить перемену, воцарившуюся в стенах их маленькой тренировочной базы. А именно — взгляды. Не прямые, а напротив, отведенные в сторону, лишь бы не смотреть на неё. Стас бормотал план их сегодняшней работы, вертя в руках ручку, и если и поднимал от неё глаза, то всячески старательно обходил взглядом Таю. Дима сидел с плотно сжатыми губами, и если порой и вскидывал взгляд, то, опять же, на кого угодно, только не на Таю. Серёжа, как обычно, просто торчал в телефоне, лишь изредка вворачивая что-нибудь в общий разговор; Арсению, непривычно тихому и какому-то пришибленному, кажется, вообще было невыносимо больно и неприятно смотреть на кого-либо за столом, и всё своё внимание он дарил стенам и потолку. Дрон с Окс тоже отводили глаза, делая вид, что Таи вовсе не существует, и поддерживая разговор только в случае, если их что-то спрашивал Стас. Антон же, который вновь оказался по левую руку от Таи, как будто вернулся в то же состояние, что было в их первую встречу — а именно, каменное изваяние. Зыковой понадобились долгие двадцать минут, чтобы осознать, что дело не в стеснении, смущении или плохом настроении. На неё не смотрели прямо, чтобы она не хлебнула в полной мере разочарования, которое необъяснимым образом клубилось в каждом, кто сидел за этим столом. — Под сокращение бюджета также попали декорации, так что хором прощаемся с «Вращающейся комнатой» и… — Что-то случилось? — не выдержала Тая, неучтиво перебивая Стаса. От звука её голоса одна лишь Оксана подняла на неё взгляд — остальные продолжили смотреть перед собой или друг на друга, и это их только ещё сильнее выдавало, — Вы как на заклание собираетесь. — Потом поговорим, — выдержав мучительную паузу, наконец сказал ей Стас, — Сейчас мы о другом. — Эм, нет, давайте не потом, — глубокомысленно возразила Тая, — Что произошло? Я что-то сделала? — Я сказал, поговорим потом. — Да поговори сейчас, Шем, — отозвался вдруг Дима, пропустив какой-то невеселый, саркастичный смешок, продолжая медленно водить пальцем вдоль края столешницы, — Все ж в курсе, скрывать нечего. — В курсе чего? — Тая ощутила, как у неё пересохло горло — блять, ну что ещё?.. — Что СТС выбрал неподходящего человека для ведения «Импры», — неожиданно громогласно и словно бы нервно высказался Арсений, и в помещении повисла гробовая тишина. Тая оглядела своих коллег одним длинным, рывковатым взглядом — лицо за лицом, не встречая ответа, только Антон, кажется, чиркнул каким-то хмурым взглядом исподлобья на остальных. Воздух словно бы загустел, и существовать в нём секунда от секунды становилось всё сложнее, как будто взбираясь вверх по бесконечной лестнице. — Так, — произнесла она наконец, но тут же запнулась, не в силах подобрать слов. Впрочем, одно нашлось: — Георгий? — Мне вчера вечером по тыкве настучали за то, что ты, оказывается, не можешь найти себе места, и за то, что мы тебя якобы не проинструктировали по поводу твоей роли в шоу, — с перерывами, вздохами, попытками сохранить ровный тон, сказал Стас, — И что, видимо, вводим в заблуждение. — Он всё переврал, — попыталась защититься Тая, что было сделать довольно трудно, потому что настоящих нападок на неё пока никто не делал — просто в кругу команды «Импры» явственно горело ровным огнём злое и обиженное разочарование, — Я задала ему вопрос, только и всего. — А почему ты ему-то задала этот вопрос? — мигом отреагировал Арсений, впервые за всё время повернувшись к ней и посмотрев ей в лицо — открытое лицо актёра, как хороший учебник по профайлингу, отображало каждую микроэмоцию, которая проносилась в его сознании, и Тая на секунду задохнулась от неприкрытой злости, которой он её вдруг окатил, — Ты же сама тут, блять, распиналась, что мы все должны работать вместе. В одной связке, так ты сказала? Так а к чему тогда все эти игры на стыке, то тут схожу поумничаю, то там пойду поспрашиваю? — Арс, давай без этого, — негромко окликнул его Антон, и Попов, подняв руки, будто бы сдаваясь, откинулся на спинку стула. — Вообще, Тай, он прав, — произнес Шеминов, — Нам и так непросто, и скандалы из ничего ну нихуя не помогают двигаться вперёд. — Меня нанял канал, — едва шевеля языком и отчаянно пытаясь не заикаться, возразила Тая, — И все говорят про роль ведущего по-разному. Мне нужно было понимать, как вести себя на сцене. — Ну и как, поняла? — иронично хмыкнул Дима. — Скорее ещё сильнее запуталась, — призналась Тая, — Я не знала, что Георгий начнёт вам за это выносить мозг. — Вот это точно ты сказала, — снова подался вперёд Арсений, сверкая глазами, — «Я не знала». Напомню, если вдруг ты забыла, ты вообще ничего не знаешь. Я бы даже сказал, нихуя. А мы в этом варимся уже дай бог сколько лет. И если ты думаешь, или канал думает, что формат шоу изменился — это твои личные, и канала, проблемы. «Формат шоу изменился» — это же её, Таисины, слова. Кому она их?.. Сообразив, она резко повернула голову к всё так же изображающему мебель Антону: — Вы меня тут ещё и обсуждаете? — Такое событие грех не обсудить, — отозвался Арсений, пока Шастун продолжал мрачно залипать куда-то в пространство, сдвинув брови и сжав губы, — Слышишь, Тая? Прекращай. Прекращай мутить воду, и начни уже работать. — Давайте лучше все вместе прекратим, и все месте начнём работать, — вмешалась Оксана, как местный голос совести. — Подожди, подожди, Окс, сейчас я вправлю человеку мозги, и начнём, — не глядя на админа, продолжая сверлить Таисино бледное лицо прямым взглядом, процедил Попов, — Потому что с мозгами набекрень, как мы уже убедились, далеко не уедешь. Потому что ты, Тая, блять, сейчас не в состоянии даже нас адекватно представить, а какого-то хера изображаешь из себя акулу, блять, света-камеры-мотора. — Арс, блять, — Шастун аж напрягся весь, зло глядя на него. — Ох блять, это надолго, — пробормотал Дима. — Господи, я же сказала, что просто спросила, — рыкнула Арсу в ответ Тая, легко, чтобы это не рассчитали как агрессию, хлопнув ладонями по столу, — Я всему учусь! С нуля, между прочим. Я вовсе не собиралась мутить воду, я к нему пришла задать вопрос и получить на него ответ! — И что он тебе ответил? — мрачно поинтересовался Стас. Разумеется, он и так знал, какой список требований к ведущему выкатил ей СТС, но Тая всё равно озвучила самый важный пункт, который, на её взгляд, и стал камнем преткновения канала и команды: — Чтобы я просто читала текст и не вмешивалась в импровизации. — Нет чувства, что мы уже тут топтались? — спросил у остальных Позов. — Сколько шоу нашего формата на российском телевидении, кроме дочерних проектов «Импроком», ты знаешь? — Стас пристально наблюдал за реакцией Зыковой, — Из успешных — ни одного. Для СТС импровизация — вообще не профиль, они любят, когда все продумано заранее, когда все шутки выверены и когда режиссёр точно знает, что никто не скажет слово «хуй», если оно не прописано по сценарию. Потому что возрастные ограничения правят миром. С чего ты взяла, что в СТС понимают, какой формат нам нужен? Разуй глаза, открой уши, посмотри их остальные передачи, и пойми, наконец, что они просто подгоняют нас под свои нормы, а не свои нормы расширяют под нас. — Это же, блять, очевидно, — шепотом добавил Серёжа, уставший от болтовни. — Я понимаю, — с нажимом произнесла Тая, — Но нас просто тогда не выпустят в эфир. — Это не так работает, — подал голос Дрон, устало подперев подбородок кулаком, — Выкинь из головы эту ебланскую пословицу про «что написано пером, не вырубишь топором». На первом же моторе, если он будет удачным — а он будет — нам уже притащат новые правки, уже попроще и посговорчивей, только не уходите, не роняйте нам рейтинги. — Сначала ты работаешь на канал, потом канал работает на тебя. Как зачетка, — добавил Стас, рассеянно глядя куда-то в пространство. Кажется, им действительно вчера высказали по самое небалуйся, раз до сих пор отойти не могут. Но Тая не сказать, что считала себя виноватой — она просто, блять, не знала этих тонкостей. Откуда вообще могла знать?! О таком в Википедии в разделе «Телеканал СТС» не напишут. — Так, ладно, — она взмахнула руками, как птица, бессознательно пытаясь расшевелить густой, как холодный кисель, воздух, — Давайте тогда обсудим, как будем действовать. И сразу оговорка: я не в том же положении, что и вы, меня возьмут за горло и ткнут носом в собственное говно уже после первых неудачных съёмок, и никто со мной церемониться не будет. Я не совсем дура, и понимаю, что убрать с экрана человека, который не имеет вообще никакого веса на телевидении, проще простого. С вами иначе — у вас есть наработанная аудитория, а значит, гарантированная прибыль. Поэтому нам нужно разработать стратегию, чтобы мы все остались в этом составе хотя бы до конца первого сезона. — А она права, — Арсений повернулся к Стасу, — Её же реально легко убрать. Может, ну и нахуй тогда ведущего? Справляемся же на концертах. — Арс, угомони таланты. Успокойся. Хватит уже, — вяло понеслось со всех сторон. Из всей команды только вспыхнувшая Тая выдала ему другое, широко разводя руками и задевая этим размахом Шастуна и Серёжу: — Ну так хуюшки. Я — часть маркетинговой кампании. Знаешь, как легко руководить умами зрителей, если давать им надежду? Охо-хо, ты не представляешь. Канал теперь без меня не обойдётся, как минимум на первый выпуск «Импровизаторов» и всю стратегию продвижения открытия шоу. — Ты, что ли, спёрла мою банку с самомнением из гримёрки? — насмешливо фыркнул Арсений. Послышались невесёлые смешки. — Никому не известная девушка из небольшого города, которая выиграла конкурс и попала на телевидение — это инструмент доверия к каналу, — поражаясь собственной красноречивости, порожденной праведной яростью, выпалила Тая. Пусть рекламный смысл и маркетинговые задачи этого конкурса ей объясняла месяц назад Оля, сейчас Тая говорила совершенно своими словами, — Это буквально «Столото», которые каждую неделю выкладывают фотографии своих победителей. Думаешь, канал так просто сделает отписку, мол, ой, надо же, она отказалась? Или что там ещё говорят, семейные обстоятельства? Религия не позволяет выходить в эфир без хиджаба? Вот же ж, блять, беда, остались без ведущей!.. — Как вы заебали, — объявил Серёжа, поднимая голову от телефона, — Че вы, посраться через онлайн-конфу не можете? Мы тренить начнем сегодня, или ну его на хуй, по домам? — Будем, — деловито бросила Тая, резко вставая из-за стола, — Предлагаю прогон «Оправдания». Я представлю. — Ну давай, — устало вздохнул Шеминов, потирая глаза двумя пальцами. — И ещё, — дождавшись, пока коллеги поднимутся на ноги, добавила Тая, — Давайте договоримся. Если в команде возникают проблемы — не будем молчать. Не в том мы положении, чтобы замалчивать вопросы и обижаться на них. — Так, — Дрон рывком намекающе положил ладонь на плечо дернувшемуся обратно в скандал Арсению, — Давайте лучше работать. Развели тут болтологию. *** Запала Таи хватило на всю тренировку, которая на этот раз завершилась гораздо раньше, чем предыдущая — уже в шесть часов вечера компания начала понемногу расходиться, и самые стойкие, а именно Тая, Антон и Стас, покинули помещение студии всего лишь в половину седьмого. По ступенькам вниз, освобождённые от гнета обязанностей шоу-бизнеса, они шагали за непринуждённо лёгким разговором, с искренними смешками и улыбками — полная противоположность хмурому и требовательному настрою, что окружал их в студии. На выходе Стас им сразу махнул рукой, прощаясь, оставляя двух куряг шлифовать вечер сигаретами, первыми за день. — Как там протечка? — вспомнив причину, по которой Антон вчера был вынужден экстренно уехать после их трени, поинтересовалась Тая. — Да слава богу нормально, — вздохнул Антон, выдыхая дым в пространство, — Оно только начало капать у соседки с потолка, она дома была и сразу заметила. Сантехника вызвали, он вроде всё сделал. Клубился дым, жёлтые фонари отбрасывали на грязный асфальт круги света, и в нём кружились случайные снежинки. Тая раздражённо отряхнула с рукавов пальто успевший налипнуть снег — когда там уже лето? Надоело ходить, как дед, во сто шуб одет. — Тебя на диету посадили? — неожиданно спросил Антон, Тая, успевшая погрузиться в свои мысли, даже дернулась, переводя на него взгляд, — Я видел, ты на обеде не ела ничего. — Ну да, — неловко прокашлявшись, невнятно призналась Тая. — Ты же знаешь, что так нельзя? — Зато так проще. Антон, к его чести, понимающе не стал спорить. Когда они, наконец накурившись, устроились в салоне машины (что становилось уже какой-то странной привычкой), Тая молча вытащила из сумки упаковку с мармеладными динозаврами, которая вчера бездумно оказалась среди её покупок, и, вскрыв её, положила на приборную доску, приглашая угощаться. В вечерней пробке, в которую они угодили на развязке, мармеладки пришлись весьма кстати — импровизатор и ведущая, уставшие от сегодняшних дебатов (к сожалению, даже не тех, где принято весело плескать друг другу водой в лицо), смиренно жевали сладости, задумчиво глядя в разные стороны, дожидаясь, пока затор рассосётся. Тихонько что-то мурлыкала музыка в динамиках, ноги обволакивало приятное тепло — Таю медленно разморило, и даже беспрестанный вой сигналок мало её чем беспокоил; припав виском к прохладному стеклу, она задремала, полностью вырубая мыслительный аппарат. Когда она в следующий раз открыла глаза, это было от звука тихо открывающейся дверцы машины, от чего она тут же встрепенулась, слепо шаря вокруг себя руками, пытаясь осознать, где она находится. — Извини, — виновато прохрипел, видимо, от долгого молчания Антон, который и приоткрыл водительскую дверь, похоже, в попытках беззвучно и незаметно выбраться из салона. Он мягко захлопнул дверцу, так и не покинув автомобиль, — Не хотел будить. — Блять, — пробормотала Тая, с тревогой разглядывая окружающий мир — они стояли в каком-то дворе в окружении высоток, и небо явно было слишком тёмное по сравнению с тем, которое они видели, когда только вышли из здания. И снег больше не кружился в тусклом свете уличных фонарей, — Я уснула? Капец. — Да, мне стало жалко тебя будить. Особенно если ты не жрёшь ничего. Когда я только приехал в Москву, тоже спал на ходу везде, где только можно. Я покурить хотел, ты со мной? Чтобы не прокурить салон, они вышли из машины и отошли в сторону, к скамейке, где остановились, не опускаясь на сиденье, одновременно прикуривая. — Который час? — спросила Тая обеспокоенно — сумка с телефоном осталась в машине. — Немного. Полдесятого. Да успокойся, — Антон заранее одернул едва решившую рассыпаться в извинениях и самоугрызениях Таю, — Я никуда не спешу. Ты вроде бы тоже. Тая с наслаждением затянулась дымом, аж прикрывая глаза — дуновение ментола слабо притупляло горечь во рту, оставшуюся после сна. Лёгкие будто расправились, принимая в себя свежий холодный воздух, пробуждающий не хуже кофе. — Спасибо, — смущенно произнесла она, стряхивая выросшую на сигарете шапочку пепла, — Человеком себя начала прям чувствовать. — Пошли пожрём? — предложил Антон, весело щурясь сквозь дым, — А то ты бледная. — Это такой язык любви? — фыркнула Тая. — Язык уважения! — рассмеялся Антон, — Что тебе там можно? — Сырые овощи и дохлые каши. И то вроде не все. Ты тоже на этом пиздеце разве сидел? — Я нет, я изначально хорошо получился, — хмыкнул Шастун, — Это Поз сидел. А я над ним издевался. — Я следующая для издевательств? — Ну мы пока не настолько близки, так что могу для разнообразия и поддержать. Рамен ешь? — Ну поехали, — Тая изобразила мученический вздох, мысленно посылая на хуй строгий образ Катерины, — Змий-искуситель. *** В тёплой раменной перед закрытием было уютно и атмосферно, так что диалог за горячим сытным супом легко возобновился: импровизатор и ведущая пространно прыгали с темы на тему, не прерываясь, каким-то образом обходя неприятные моменты, обсуждённые сегодня на тренировке. Так Тая узнала несколько забавных историй из Воронежской и ранней Московской жизни Шастуна, а сама рассказала про Краснодарский стендап-клуб, куда ходила одна (Маша с Олей в то время как-то ровно относились к таким вещам), и про смешные изречения бомжей её района, с которыми она подружилась, ещё когда училась в школе. — В Воронеже, конечно, мне бы ебало подравняли, если бы узнали, что я увлажняющие масочки использую, — хмыкал Антон, старательно вылавливая в супе лапшу. — Используй в таких случаях альгинатные, они на себя, если что, примут часть силы удара, — с беззлобной иронией советовала в ответ Тая, — Или какие-нибудь с питательными маслами, тогда кулак вообще соскользнёт. Прикинь… Желудок удовлетворенно ворочался, принимая долгожданную пищу, и вскоре Тая снова ощутила, как её клонит в сон — на счастье, к тому моменту они с Антоном уже доели рамен, и теперь, последние в зале, пили травяной чай из чайничка, то ли чтобы согреться окончательно, то ли не желая расставаться и ехать каждый к себе в пустую квартиру. — По домам? — спросила Тая, отставляя опустевшую чашку и чувствуя, как от каждого движения жидкость в животе ходит приятными тёплыми волнами. — Можем опять на дискотеку, — подколол Шастун, вспоминая их предыдущие развеселые посиделки в «Пьесе без сюжета», — Что, нет? Ой, блять, ну ты и скучная, — он продолжал иронизировать, пока он расплачивался, пока они одевались, пока шли до машины, — А жить когда? А если завтра апокалибздец, а мы не потанцевавши? — Ой блять, — теряя терпение, Тая широким жестом отмахнулась от него, стремясь задеть за плечо, но Шастун, наученный горьким опытом доебов, со смехом ловко увильнул — откуда он вообще энергию черпает? — Иди на хуй. — Первый посыл на хуй. Это надо отпраздновать, — продолжал глумиться Антон, останавливаясь у своей машины и извлекая пачку из кармана, сверкая налево и направо свободными от желтоватых очков глазами, живыми и весёлыми. На секунду они пересеклись взглядами, и он мягко улыбнулся, — Что у тебя завтра? — Пиздец, — спокойно призналась Тая, топчась на месте, чтобы разогнать тепло, скопившееся под пальто, по ногам. Курить она не стала, чтобы не перебить случайно уютно задремавший желудок, — Но по крайней мере сейчас я чувствую, что во мне что-то меняется. В лучшую сторону. Однажды я буду готова выйти на сцену. — Пока сама там не побываешь, не узнаешь, что вряд ли когда-то готова будешь, — чуть склонив голову на бок, сообщил Антон, — Но мне уже интересно посмотреть на то, как ты ахуеешь, впервые оказавшись на сцене. Ну, я имею в виду, как положено — со светом, с микрофоном, со зрителями. — Я тоже хочу это увидеть, — мученически закатила глаза Тая. — Слушай, — Антон глянул на часы и торопливо вдохнул дым в последний раз, прежде чем бросить едва начатую сигарету в урну, — Щас, секунду, мне надо позвонить. Садись пока, — он снял машину с сигнализации, отходя в сторонку с телефоном в руках. Тая устроилась в салоне, заранее пристегиваясь и длинно зевая — день опять получится дохера насыщенный, и это она даже не моталась между разными студиями. Она даже не успела в задумчивости понаблюдать за Антоном, обдумывая прошедший день — по телефону он перебросился буквально парой фраз, после чего отключился и вернулся к машине. — Ты не против, заедем кое-куда на пять минут? — спросил он, поворачивая ключ. — После рамена можешь делать что хочешь, я слова поперек не скажу, — сдержавшись от лишних вопросов, ответила Тая, с удобством приникая к подголовнику в ожидании долгой поездки. Правда, долгой она не оказалась: они даже по оживлённым улицам проехали минут десять, не больше, как уже снова нырнули в какой-то двор в гнезде высоток, где Антон, сверив адрес и припарковавшись, снова кому-то позвонил и коротко отчитался, что уже на месте. Утешающе и словно бы с извинениями улыбнувшись Тае, он вышел из машины, не позвав её с собой, и Зыкова сделала вывод, что ей лучше остаться в салоне, надеясь, что условленные «пять минут» не продлятся ещё на лишние полчаса, отделяющие её от душа и постели. Интересно, что за планы у него здесь? Встретиться с кем-то, видимо. Только для чего? Антон стоял у капота, глубоко спрятав руки в карманы, и пристально следил за подъездными дверьми. Когда одна из них наконец с домофонным писком открылась, он пришел в движение, чуть подойдя ближе к тротуару, всматриваясь в ночной полумрак, едва разбавляемый единственным фонарем. От подъезда, обходя замерзшие лужи, быстро шагала невысокая фигурка, явно в домашнем, с наспех наброшенным на плечи пуховиком, и с каким-то то ли чемоданчиком, то ли сумкой в руке. Когда свет выхватил симпатичное лицо в крупных имиджевых очках и с небрежным пучком на голове, Тая неожиданно для себя её узнала. И вжалась в кресло поплотнее, расширенными от изумления глазами наблюдая, как к Антону шагает Ира Кузнецова. Это ещё что за номер? И что она тащит?.. Когда на странном чемодане, который несла Ира, сверкнула металлическая решетка, а за ней блеснули в темноте два зеленоватых круглых глаза, всё вдруг стало на свои места. Она ему вынесла кота, которого сперла, когда съезжала! Ну нихрена себе Шастун мастер переговоров. Но только вот охуеть как неловко, что приехал он сюда не один. Судя по тому, с каким лицом Ира скользнула взглядом по Антоновой машине — стекла-то, хоть и тонированные, всё равно прекрасно прозрачные — она была того же мнения, что и Тая. Хоть бы, блять, предупредил!.. Разговор был краткий, с дежурными вежливыми улыбками, и переноска с котом оказалась в руках у Шастуна. В этот момент в поле зрения Таи что-то сверкнуло, и не успела она подумать о том, что, видимо, недосып и усталость её уже до глюков доводят, как Ира с Антоном повернули головы и начали смотреть в ту же сторону, как будто тоже заметили эту странную вспышку. Вспышку, как от фотокамеры. Дальше всё происходило очень быстро. Шастун с Кузнецовой быстро распрощались и резко, как на дуэли, развернулись — она быстро зашагала обратно к подъезду, а он к машине. В какие-то секунды открыв заднюю дверь и поставив тихо мяукающую переноску на заднее сиденье, он нырнул за водительское место и молча быстро вырулил прочь со стоянки, как будто это что-то могло исправить. Тая же, оцепеневшая, испуганная, за эти десять секунд успела подумать только одно. Матвей.