Тая, замолчи!

The Weeknd — Blinding Lights

Посиделки на скамье закончились с последним глотком уже остывшего приторного чая, и было решено переместиться в машину, где сухой, но комфортный жар печки быстро разогнал кровь в конечностях, возвращая лицам здоровый румянец, заметный даже в полумраке салона. Никто не заикнулся о том, что пора бы уже разъезжаться по домам — почему-то всё никак не желали заканчиваться длинные истории о прошлом и рассуждения вслух о будущем, так что, дождавшись, пока согреются пальцы, Антон неспеша повёл машину куда-то по улицам, где уже более-менее рассосались вечерние заторы, параллельно оживлённо рассказывая про работу над своим ютуб-каналом, перемежая речь добродушными подтруниваниями над Таей и её «ТаЗык» — лишь порой в их неспешный душевный диалог врывался прохладный голос навигатора. В уютном салоне город смотрелся уже приятнее — Тая даже сама не осознавала, насколько сильно замёрзла в том парке, пока не забралась в машину. Мигом накатила сонливость, усиленная приятной сытостью после вкусного ужина, но она продолжала слушать Антона, порой вставляя малость язвительные, но незлобливые ремарки, с которых оба хихикали, как те два одноклассника с последней парты, которые всех бесят. Машина резво и плавно катила по улицам, спокойно дожидаясь светофоров, и даже Антоновы пальцы не барабанили по рулю в нетерпении. Тая улыбалась в полумраке, почти физически ощущая, как скользят по её лицу отсветы проплывающих мимо вывесок и фонарей. Осторожно касаясь подушечкой пальца стекла, она заворожённо смотрела на скользящие за окном одним сплошным полотном здания — на старинные каменные глыбы с чопорными узорами и с пещерами-окнами, на витые и изящные, будто хрустальные бокалы, офисные высотки, на пёстрые кости домино спальных районов, на воровато ускользающие улочки и широко раскинувшиеся проспекты, на обширные тёмные парки и пустоши строящихся микрорайонов. Красиво. Безумно красиво. Голова откинулась назад, на подголовник кресла, и взгляд машинально проскользил левее — на профиль увлеченно что-то рассказывающего Антона, выглядящего ещё бледнее, чем обычно, в этой белой подсветке. Внимательно глядящий на дорогу, но не забывающий болтать, чудесный Антон, с его тонким носом и подвижными бровями, большеротый и активный, живой и славный, с внутренней добротой и непоколебимым характером. Красиво. Безумно красиво… Тая улыбнулась — то ли ему, то ли своим мыслям. И тут же поймала ответную улыбку. *** Тая Зыкова, 02:44 Когда мы прекратим уже ложиться под утро? Ебланская привычка ШАСТУН, 02:44 Однажды 🤨 Но давай не сегодня Хочешь охуенную историю про то, как мы с Позом проебали блокнот с шутками прям перед треней в Воронеже? Тая Зыкова, 02:45 Спрашиваешь Конечно! *** Выспаться Тае, к её собственному удивлению, удалось с лихвой: она самостоятельно проснулась до первого будильника, который поставила на десять утра, и чувствовала себя поразительно хорошо — глаза легко открывались, и не было никакого ощущения песка под веками, а голова совершенно не болела, как будто за ночь вместе с накопившейся усталостью Тая скинула пару лет возраста (который уже обращался ближе к периоду нытья «всё болит, убейте меня»). С удовольствием повалявшись с полчаса, она поднялась, врубила плейлист «Bitch», который не открывала несколько недель, хоть он и всегда поднимал ей настроение, и взялась приводить себя в порядок, памятуя советы Оксаны по поводу подготовки к съёмкам: кожу увлажнить, волосы хорошенько промыть, тщательно просушить и аккуратно зачесать, затем промассажировать охлаждённым роликом лицо… Под «SOS» Рианны, диковато пританцовывая и бездарно подпевая во всё горло в расческу, Тая влезла в штаны и лонгслив, в котором была вчера, предварительно убедившись, что на нем не оказалось пятен от шаурмичного соуса, и заглянула в зеркало — чистое, свободное от макияжа лицо казалось наивным и беззащитным, но всё равно каким-то загадочным образом светилось изнутри. Виляя бедрами под песню, Тая задумчиво разглядывала своё отражение, непривычно живое и сияющее, пытаясь подобрать образ той ассоциации, которая царапалась где-то на подкорке. И вдруг поняла — ну да, конечно! Она светится, почти как Антон. В общем, как лампочка в сто ватт. «С кем поведешься, у того наберёшься» — нравоучительно заявил в её голове мамин голос. Тая внимательно всмотрелась себе в глаза, окруженные длинными русыми ресницами, и спустя пару секунд оскалилась яркой, искренней улыбкой. Ну и что? Если и перенимать чужие привычки, то уж лучше хорошие. — S, O, S, please, Some-one-help-me, It's-not-heal-thy! — она вприпрыжку, громко подпевая, ринулась к вешалке, где резво, в полутанце, закуталась в пальто и шарф, поглядывая на часы — уже два, и у неё будет как раз минут двадцать (если микроавтобус будет достаточно пунктуален), чтобы покурить и свыкнуться с мыслью, что в ближайшие дни её лицо возникнет на всех экранах в тизере первого сезона «Импровизаторов». Потому что, откровенно говоря, даже в это ей до сих пор верилось с трудом. Внезапная оттепель растекалась грязными речками талого снега во все стороны, образуя вдоль тротуара застойные озёра с осколками мутного льда, в которых радостно скакали дети в разноцветных резиновых сапожках. Тая, пока дожидалась транспорт, неторопливо перекуривая чуть на отдалении от детской площадки, так согрелась на скупом солнышке, что даже расстегнула пальто и размотала шарф на один оборот, с удовольствием подставляя лучам лицо. Оставалось надеяться, что к вечеру не ударит вновь мороз, превращая улицы в каток. Автобус с нужным госномером заехал в её двор практически минута в минуту, опоздав всего на пол-сигареты, и чинно, медленно, чтобы не окатить грязью, притормозил рядом с ней. Тут же отодвинулась шторка, и оттуда помахали руки и мелькнули знакомые лица. Тая забралась в салон, тут же ловя приветствия, хотя людей оказалось не так уж и много — Оксана, Арсений, Серёжа, продюсеры и ещё несколько не знакомых Тае молчаливых людей, которые сидели в самом конце автобуса, никак не участвуя в разговоре импровизаторов. Стоило Тае захлопнуть за собой дверь, а микроавтобусу — двинуться в путь, как ей в лицо уперлась небольшая видеокамера, которую держал в руках серьёзный парень с большими наушниками на голове. — Представляем вашему вниманию — ведущая, которую ещё никто не знает, — объявил Арсений, немыслимым образом влезая в кадр, — Хотя вы уже знаете, конечно же. — Это что ещё за новости? — дружелюбно помахав в камеру рукой, шепотом спросила Тая у Оксаны, присаживаясь на свободное место рядом с ней и окончательно расстегивая пуговицы пальто. — «Импровлог», — кратко ответила та, бледно и как-то пришибленно улыбнувшись. Теперь-то Тая, просвященная вчерашними усилиями Антона, легко подмечала отголоски печального настроения админа, но это ей ничего не давало — она всё ещё не знала, как поддержать Суркову. И не знала, вправе ли вообще что-то ей говорить или утешать. Автобус покатил по дневной Москве, и Тая, захваченная видом из окна, почти мигом забыла о всех проблемах, во все глаза разглядывая резво протекающий мимо пейзаж — при свете дня она город наблюдала разве что бегом, от станции до офиса или студии и обратно, а все поездки на машине выдавались только по вечерам, когда столица выглядела совершенно иначе. К тому же — солнце! Солнце абсолютно меняло обстановку. Следующие две остановки в разных частях Москвы собрали оставшихся актеров — Позов с Антоном, ввалившись в салон, пережали всем руки, сверкая улыбками; Тае от Шастуна досталось персональное «Здоров, Тай!», и она снова, противоестественно в собственном понимании, засияла. Ну блять! Как говорится, Антон Шастун — краш. Ещё бы, с такой-то энергетикой. Последние люди, видимо, из числа крю, натолклись в микроавтобус за следующий час виляний по разным районам, и наконец водитель, убедившись у Оксаны, что собрались все, кто должен был, вбил в навигатор адрес студии «Мосфильм». Тая, услышав название, озвученное бесцветным роботизированным голосом, аж затрепетала — даже в самых смелых мечтах, где она становится каким-нибудь там известным режиссёром художественных фильмов, ей не доводилось проникнуть за ворота святая святых киноконцерна. А тут её туда везут, бок о бок с немыслимыми профессионалами шоу-индустрии, везут причем не на экскурсию какую-нибудь, а на съёмки, настоящие, живые съёмки промо-ролика, где она будет одним из действующих лиц. Просто невероятно… Безумный недоверчивый восторг подло отменил способность запоминать, так что для Таи познания о «Мосфильме» ограничились проездом через высокие автоматические ворота, странной неприметной задней дверью вместо главного входа, и последовавшим за ней длинным коридором с высоким потолком. Кажется, вот только выбрались из автобуса на морозный воздух, как уже стоят без верхней одежды в полном людей фойе, где в огромном пространстве бьётся о стены эхо десятков голосов, и Окс раздаёт всем ценные указания и пропуска на ленточках — на Таисином было написано её имя, какой-то номер со штрихкодом, и волнительное «СТС, проект «Импровизаторы», участник». Участник. Блять, боже, отстранённо подумала Тая, одновременно ощущая, как горло давится сердцем, видимо, подскочившим из грудной клетки, чтобы тоже воочию убедиться, что всё это — не дурацкий затянувшийся сон, и она действительно сейчас стоит своими ногами в одном из корпусов «Мосфильма», в шаге от пусть коротенькой, но настоящей, живой съёмки. Опасаясь заморачиваться всей той кучей информации, которую вывалила им Оксана, Тая решила, что просто будет везде ходить за «своими» и при этом отчаянно надеяться, что они, уже, вроде бы, знакомые с обстановкой, не разбредутся по всему зданию по своим делам. Однако как раз это и случилось, когда, раздав малопонятные (для Таи) указания команде, Стас со своим ассистентом отправился в одну сторону, Окс — в другую, Дрон — вообще на улицу, крю мигом расползлись, как тараканы, а импровизаторы двинулись вглубь здания, поочерёдно пискнув пропусками на турникете. Тае, пробравшейся мимо «крутилки» у будки КПП последней, даже пришлось ускорить шаг почти до бега, чтобы нагнать деловито чухнувшего куда-то в сторону лифта Антона и поймать его за рукав худи. Тот оглянулся, от неожиданности замирая, словно в стену врезался, но тут же коротко рассмеялся — видимо, ужас у Таи на лице разве что буквами написан не был: — Не ссы, Маруся! Прорвёмся. — Мы куда сейчас? — спросила Тая чуть жалобно. — Команда — на площадку. Мы — к стилистам. Знаю, ты очень рада, — саркастично фыркнул он, и шутливо подхватил её за локоть, — Пошли, потеряшка. — Не хотелось бы проебать ведущего таким глупым способом, — вставил откуда ни возьмись появившийся рядом Дима, резво хватая её за второй локоть, и дернул подбородком, поторапливая их, — Топайте давайте. Дожидавшиеся их у лифта Арс с Серёжей на сложившуюся Воронежско-Краснодарско-Воронежскую делегацию отреагировали по-разному, но в принципе достаточно дружелюбно: Матвиенко хмыкнул, а Попов притворно закатил глаза, затем открыто заулыбавшись. Таю, которая тут же поспешно высвободилась из-под рук своих конвоиров (а они так и продолжали сыпать шутками про потеряшек и про необходимость заключить договор с «Лиза Алерт» на случай, если Тая всё же заблудится в корпусах киностудии), такая реакция несколько даже успокоила — по крайней мере, сейчас уже привычные разочарование, презрение и снисходительность не ощущались в воздухе так плотно, что их можно было нарезать ножом. Почти наверняка, конечно, парни, как профессионалы, просто успели нацепить сценические маски, готовясь к практически полноценному съёмочному дню; и всё же это было куда правильнее и проще для Таи, чем если бы она сейчас пыталась, как это делают действительно хорошие ведущие, привести их моральное и психологическое состояние в порядок. Во-первых, объективно, она бы вряд ли справилась, во-вторых, ей ещё хотелось пожить на свете со своей нынешней самооценкой. Да и просто пожить было бы неплохо. Круговерть залов, коридоров и ужасно деловитых людей привела их в небольшое, но очень светлое помещение с гримерными зеркалами-столиками по одну сторону и кожаными диванами по другую. Импровизаторы, что-то негромко обсуждая, хозяйски устроились на диванах, явно кого-то дожидаясь, а Тая осталась стоять, чтобы повнимательнее, но с почтительного расстояния, разглядеть гримёрку и весь тот скраб, что был вывален перед зеркалами — литры каких-то кремов и тоников, целый полк разномастных спреев, затянутые в полиэтилен кисти, и обширный каталог палеток — глаза разбегаются. Тая почти неосознанно потянулась потрогать одну из палеток теней YSL, которые прежде видела только на картинках, но в этот момент дверь открылась, впуская коридорный шум, и Тая отпрянула, рывком поворачиваясь и по-детски пряча руку за спину. В помещение вошли, видимо, визажисты, каждый со здоровенной сумкой на плече. В гримёрной тут же стало на порядок шумнее, раздавались приветствия и какие-то внутренние шутки пополам со смехом, и Тая, вновь оказавшаяся не у дел, просто скромно наблюдала со стороны, не вмешиваясь в разговор. И у неё бы получилось, потому что никому до неё дела, вроде как, не было, если бы только в один момент слишком внимательный Антон не поймал её взгляд и не распознал в нём, видимо, что-то похожее на тоску. Скроив выражение лица «ну че ты мнёшься», он поднялся с дивана, в два шага приблизился и, схватив её за плечи, притянул в кружок людей, громко объявляя, хоть она и пыталась незаметно сопротивляться, одновременно позорно заливаясь краской: — А это Тая наша. Арин, не забыла ещё, как девчонок гримировать? Пятеро гримёров (или кто они?), буквально только что весело смеющиеся с истории, которую, активно жестикулируя, рассказывал им любимец публики Арс, устремили взгляды в сторону Зыковой, обводя её одинаково профессионально прищуренными взглядами с ног до головы, цепляясь за какие-то одним им известные детали её повседневного образа. — Не забыла, Антон, не волнуйся, — отозвалась, видимо, Арина, крепче перехватывая ремень сумки кубической формы, — Лицо чистое, волосы волнистые. Заново ничего рисовать не надо. Это комплимент? — Хотя можно попытаться. Или нет. — Это Арина, — Антон пафосно простер руку, продолжая другой приобнимать Таю за плечи, — Арина у нас главная по ебальникам. — В смысле не крошить, как Ваня Абрамов, а в смысле рисовать, — добавил Позов, смешливо изогнув бровь, — Вот благодаря кому мы всё ещё красавчики. — Мы? — в шутку иронично переспросил Арсений, и компания подхватила смешок — это явно была очень старая и всем знакомая внутренняя тема для юмора. — Если места на лице мало, то и дорисовать мало что получится, — хмыкнула Арина, довольно дружелюбно кивнув Тае в знак приветствия. — Соня, — продолжил Антон, указывая на следующую девушку, которая тут же скривилась: — Софья! — Девушка, добивку дослушайте! — делано склочным голосом возразил Шастун, — Я хотел сказать, что Соня — гений по убиранию следов сна. Ну блять! Весь каламбур пересрала. — Хуйня добивка, она права, — заявил Матвиенко, весело сверкая хитрыми глазами. — Очень приятно, — пока они в своё удовольствие перепирались, Тая улыбнулась Софье. Шастун, кажется, уже забыл, что его рука лежит на её плечах, потому что даже перебрасываясь с остальными шутками, он продолжал её невесомо приобнимать — и заметила это не только она. Взгляд Арсения на несколько секунд застыл на кисти Антона, свободно и расслабленно свесившейся до уровня Таисиной груди, но после, моргнув, он вновь вернулся к остальным, улыбаясь, будто бы ничего и не случилось. Нет, как бы, ничего и не случилось. Приобнял и приобнял. Че бубнить-то. — Так, дальше, кто тут у нас, — Антон, наконец разобравшись с панчами коллег, вернулся к знакомству, — Человек, которому только дай волю, и она бы всем ресницы накрасила — Настя. Волосяных дел мастер Юля. И последняя, но не по важности, наш личный начальник-одеватор Ксения. А-а-а-аплодисменты! Минутка знакомств закончилась, и рука Шастуна наконец слетела с её плеч, возвращая коже дуновение прохлады, а сам Антон уже устроился на диване, с головой поглощенный планшетом, который показывала ему, что-то активно щелкая и перелистывая, Арина, видимо, рассказывая об образах на сегодня. *** Тая быстро поняла, что до, собственно, съёмок тизера нужно было пройти ещё с десяток испытаний в различных помещениях и решить ещё примерно полмиллиона вопросов. На счастье, её, как человека нового и неопытного, практически не трогали, и её мнения не спрашивали — ни когда всей командой вносили коррективы в расположение мебели на сцене, ни когда согласовывали заставку, ни когда формулировали сценический текст. Тая, можно сказать, сама как предмет мебели, незаметная, праздно шаталась по офису, выделенному им «Мосфильмом», вокруг стола, прислушиваясь к обсуждениям и негромко перешучиваясь с оператором, Деном, который ненавязчиво фиксировал мыслительный процесс «Импроком» на камеру с разных ракурсов. В помещение входили и выходили люди, знакомые и нет, и каждый что-то с собой приносил — ноутбук, планшет, папку бумаг, устную идею, и всё в таком духе. Изредка к Тае тоже обращались, в основном чтобы дать какой-нибудь полусовет-недораспоряжение, которые она, опять же, если внешне соглашалась и принимала к сведению, внутренне — привычно грамотно подвергала сомнению, памятуя слова Георгия, представителя телеканала. Не хотелось бы потом выслушивать гундеж о том, что она опять лезет туда, куда не просят. А оправдываться тем, что это вина продюсерского костяка «Импры» — тем более. — Так, ладно, тогда так и оставим, — заключил Стас, легко хлопая ладонью по столешнице и устало откидываясь на спинку стула, — Первый мотор всё покажет. Где Света? Надо обед заказать. Набросайте пока, что будете, — кажется, распоряжение касалось каждого, кто находился в кабинете, так что Тая на всякий случай тоже приняла очень вдумчивый вид, впрочем, уже заранее зная, что если и закажет что-то, то вряд ли калорийнее гречки и вареной куриной грудки, пока остальные вокруг утомлённо, по инерции шутили про омаров, чёрную икру и нерезиновый бюджет телеканала. Пошёл по кругу планшет упомянутой Светы, где можно было в приложении какой-то доставки отметить свой заказ, выбирая из предложенного списка. Тая, дождавшись, пока планшет перейдёт к Антону, нависла над ним, заглядывая за плечо, чтобы почитать список блюд, благо что Шастун, заметив её внимание, подвинул экран в её сторону, чтобы ей тоже было видно. В нос ударил приятный горьковатый запах духов, и Тая с трудом удержалась, чтобы не ткнуться носом в мягкий, уютный капюшон Антоновского худи. — Пятиминутка ПИД, — в какой-то момент, чуть повысив голос, обратился к ним Дима, до того что-то обсуждавший с Арсением и Серёжей по ту сторону длинного стола. Тая, подняв голову, даже чуть удивилась, обнаружив, что, пока она была поглощена списком блюд в меню, из помещения тишком-нишком исчезли все остальные, даже Стас и Ден, и за столом остались только импровизаторы и она сама, — Вы с нами? — Если только пятиминутка, — не отрываясь от списка, рассеянно ответил Антон. — Ну пока будет ехать заказ, как раз управимся, — Позов вопросительно дернул бровями, глядя в упор на Таю, — Ты тоже в деле, — и прежде, чем она успела шевельнуться, чтобы покачать головой, добавил: — Это не вопрос. — А речь о чём? — осторожно уточнила она. — ПИД — наш вариант «Правда или действие», — чуть повернув голову в её сторону, пояснил Антон. — Но более жестокая, — вставил Серёжа, хоть и даже не дал себе труда хотя бы притвориться кровожадным. Он вообще сидел какой-то смурной последние пару часов — должно быть, мысленно прощался с хвостиком и устраивал ему поминки с отпеванием, потому что избежать этой участи ему всё же не удалось, — Потому что мало ответить на вопрос, надо сделать это смешно. Кто не сделает смешно, тот проебал, и остальные целый день зовут его ПИДором. — Не слушай его, — отозвался Дима, — Этого правила придерживается только он. На самом деле мы всегда перед съёмками в неё играем, ну или во что-то похожее, чтобы расшевелиться. Тебе тоже полезно будет. — Один раз напрягся, зато четыре раза поугарал, — вставил Антон, завершив наконец свой заказ и протянув планшет Тае. — Технически даже не обязательно прям правду-матку рубить, — утешающе добавил Дима, — Цель — рассмешить остальных. — Действие тоже надо смешно выполнить? — спросила Тая, не глядя принимая планшет из его рук и выпрямляясь. — Опционально, — отозвался Арсений, смерив её внимательным взглядом с каким-то малость насмешливым выражением, — Давайте, бросайте свои дела и подсаживайтесь. Начать решили с Арса, который оказался по левую руку от Таи, и двигаться по часовой стрелке, чтобы Зыкова успела разобраться в правилах и привыкнуть. Первый круг, традиционно, состоял из «правды», так что за первые пару минут компания узнала цену самой дорогой машины Серёжи (этому предшествовала мини-сценка с ироничными выебонами), после чего уже он задал вопрос Позову, кажется, даже не дав себе труда заморочиться с формулировкой. — Тайный талант, — повторил Дима, задумчиво приподнимая брови и длинно выдыхая. А затем с ходу принял интригующий вид, — Ну скажем так. Не хочу хвастаться, но я в кругу своей семьи — первостепенный, непревзойдённый мастер по загрузке посуды в машинку. — В какую? — фыркнул Арсений, — В стиральную? — по помещению покатились смешки, а Антон с Таей синхронно беззвучно сложились пополам, — Прям в барабан хуячишь? Тарелки, стаканы — такой, да похуй! Постирает! — Ну Арс, я ж не мог сказать «по загрузке посуды в посудомоечную машину», это была бы тавтология, — играя серьёзность из последних сил, возразил ему Позов. Затем по ходу игры выяснилось, когда в последний раз лгал Антон («две минуты назад, когда сделал вид, что с вами охуенно интересно, пацаны»), и что Таисины последние запросы в браузере — «объяснение постироничных мемов», «возраст всех из импровизации» и «калорийность шаурмы» (это был вопрос от Шастуна, и Тае, спешно прячущей телефон обратно в карман, оставалось только смущённо краснеть под общий одобрительный ржач). Зато, когда пришёл её черёд задавать вопрос скептически настроенному, и даже этого не скрывающему, Арсению, она, к собственному удивлению, быстро сориентировалась: — Самый крупный прокол на учебной сцене? — Это не правда, это скорее действие же, — возразил Матвиенко, но Арсений, заинтересованно прищурившийся и словно бы с одобрением глянувший на Таю, ткнул его локтем в бок: — Она ж в первый раз. Пусть будет так. Так они выслушали стыдную, но безумно смешную историю о том, как Арс, будучи ещё студентом театрального, на выступлении в учебном театре в Омске от волнения перепутал напрочь все реплики своего персонажа на глазах у всего потока, и как после того случая за ним закрепилась кликуха «Собиратель паззлов». После первого круга напряжение очевидно спало — игра действительно работала, и потому легко было браться уже за выполнение несложных, но довольно креативных заданий, которые импровизаторы выдумывали буквально из ничего за какие-то секунды раздумий. Теперь ход игры пошёл в обратную сторону, чтобы задействовать всех игроков, и Тая, не скрывая восхищения, наблюдала за тем, как они извлекают из головы неожиданные идеи и как жертвы «действия» тут же их выполняют, задерживаясь максимум на том, чтобы посмеяться. Хотя задания и были по-своему дурацкие, расслабиться за наблюдением за игроками оказалось просто: сначала Матвиенко тверкает три минуты подряд, между делом ворча по поводу своей поясницы, пока Дима вслух считает секунды, постоянно якобы случайно сбиваясь, потом Арс, закатывая глаза и скрипя зубами, выкладывает в сторис свое самое старое (и по ужасному совпадению не самое удачное) селфи из памяти телефона (правда, он умудрился обмануть систему и, пользуясь тем, что Дима не сделал никаких уточнений, опубликовал историю не в общем доступе, а в разделе «Для близких друзей», и впоследствии упрямо не принимал никаких апелляций), а затем они все с живым интересом наблюдали, как Антон на память читает какой-то полузабытый матерный стишок, морща лоб и спотыкаясь на каждом слове, а потом искренне возмущается тому, что ему всегда почему-то загадывает Серёжа. — Ты смотри, завелся, — перебил его Позов, — В следующий раз на гостя ещё нагони, когда он придумает тебе хуевый образ. — Во-во, че тебя не устраивает? — добавил Матвиенко, сияя, как начищенный таз. — Ты меня, блять, не устраиваешь, — огрызнулся Антон. Притворно глубоко вздохнув и приняв умиротворенный вид, он повернулся к Тае, которая уже наблюдала за тем, как подготавливает ей формулировку задания Арсений, и вдруг прервал его: — Тай, раз уж ты впервые с нами играешь, на первом кругу действия можешь ещё выбрать правду, если хочешь. — Что за нововведения? — пораженно моргнув, претенциозно вскинулся Арс, — А почему никто не в курсе? — Пожалейте человека, — откликнулся Антон, метнув в него слишком серьёзный для «всего лишь игры» взгляд. — Зачем меня жалеть? — недоумённо переспросила Тая, оглядываясь на него, — Всё ж вроде безобидно. — Так действие? — раздражённо уточнил Арсений, и Тае вдруг подумалось — а интуиции своей она доверяла — что выбери она сейчас безопасную «правду», и до конца контракта не отмоется в его глазах от клейма трусихи. Или чего похуже. А она ну вообще, блять, сейчас не в том положении, чтобы разбрасываться хорошими или хотя бы нейтральными отношениями с коллегами! — Действие, конечно, — подтвердила она, прямо и смело глядя ему в глаза, стараясь не моргать слишком часто, хоть живот и почему-то свело — видимо, каким-то немыслимым образом ей передалась странная беспочвенная тревога Антона, который, уже молчаливо, но всё так же хмуро наблюдал за ними, крепко, до побелевших костяшек сцепив пальцы лежащих на столешнице рук. Спасение пришло, откуда не ждали — распахнулась дверь, и в офис ввалилась, по ощущениям, целая толпа, что-то с жаром обсуждающая, в которой чётко выделялись несколько фирменных пакетов службы доставки со стопками контейнеров внутри, которые бережно несли Света и Стас. Арс, как раз готовый озвучить «действие» для Таи, отпрянул, оборачиваясь к двери, и мигом переключился, будто на лицо маску надел одним движением, уже расцветая благодушием и весельем; и остальные не отставали, с готовностью принимая пакеты с заказанной едой и начиная их разгружать на столе, уже позабыв об игре, зато активно включаясь в спор, который вели продюсеры. Тая, чтобы занять руки, тоже схватилась разбирать ближайший пакет на пару с Оксаной, порой украдкой поглядывая в сторону Арса, прокручивая в голове последнюю минуту их вынужденного взаимодействия. Что ж он такое загадать хотел, что вызверился, когда Антон попытался помочь Тае в этом не участвовать? Да и Шастун выглядел каким-то встревоженным, как будто знал что-то. Что за херня у них тут творится? Или, может, Тай, пора бы прекратить себя накручивать? — Греча с курой, — объявил Позов, приоткрыв один из контейнеров и оглядев присутствующих, — Арс, твоё, что ли? — Моё, — отозвалась Тая, с незаметным вздохом забирая свой нехитрый обед из его рук в сопровождении какого-то укоризненного мимолётного взгляда авторства Антона Шастуна. *** После обеда и небольшой тренировочной раскачки их погнали сначала в гримерную, а потом переодеваться — Тае стало значительно легче, и она это даже с самоироничным смешком озвучила, когда выяснилось, что они все пятеро будут в однотонном, а не только она одна. Марина постаралась на славу, подогнав костюм в точности Тае в пору, причем строгость образа разбавлялась видимым под пиджаком знакомым терракотовым топом с белыми разводами, на который Тая положила глаз ещё на прошлой примерке; аккуратно зачесанные Юлей в низкий хвост волосы и нежный, неброский макияж прямиком из талантливых рук Арины выигрышно завершали образ — на фоне импровизаторов Тая смотрелась женственно, но не вычурно. Таково было, как она припомнила, с удовольствием разглядывая себя в высокое зеркало, одно из условий Катерины при создании имиджа — Тая должна выглядеть так, словно она в любой момент может соскочить с каблуков и прыгнуть в кеды, и при этом всё ещё смотреться на сцене уместно. И держаться на каблуках ей следовало столь же уверенно, как и в кедах. Сложно, но, в принципе, выполнимо. Она ж не марафон бежать должна, а всего лишь хорошо выглядеть, шутить напропалую и следить за обстановкой. Такой себе секьюрити плюс тамада на полставки. В первом промо, где стригли несчастного Серёжу, она появится только в самом конце, на две или три секунды, как бы мини-намеком, что канал и новая причёска Матвиенко — не последние перемены в работе шоу. Как объяснил Стас, «камера отъезжает, размытие, ты проходишь мимо камеры, останавливаешься напротив, резкость усиливается, многозначительно смотришь в камеру, выходишь из кадра, парни с удивлёнными и воодушевлёнными лицами смотрят тебе вслед, затемнение». Даже на этапе раскадровки получалось смешно, и Тае стоило огромных усилий договориться с собой и не заржать в момент, когда будет «многозначительно» смотреть в объектив — впрочем, прежде чем нести ножницы и бритву для Матвиенко и выпускать команду на съёмочную площадку, Стас сначала раз двадцать прогнал Таю мимо камеры, чтобы убедиться, что она не запорет кадр в самый ответственный момент. Единственная уступка, на которую он скрепя сердце согласился со своей стороны, состояла в том, что, глядя в объектив, Тая слегка загадочно улыбнётся, прежде чем покинуть кадр, и то принял он это условие лишь потому, что без улыбки взгляд Таи на экране выглядел буквально так, словно она только что помыла пол, а эти четверо чертей опять хуйней занимаются и рассыпают обрезанные волосы. «Куда, блять, по помытому!». — Камера тебя любит, — осторожно выбираясь из-за экранов, где торчал почти всё время проб Зыковой, объявил Антон — дожидаясь своей очереди оказаться перед объективом, он все свои силы бросал на то, чтобы Тая не умерла от переживаний, — Кадры супер. — Спасибо, — вздохнула Тая, закатив глаза, — Ты бы лучше Серёжу поддержал. У него такое лицо кислое, что им только маленьких детей пугать. — Поддержать я могу только идею со стрижкой, — невозмутимо пожал плечами Антон, — А ему прямо противоположная реакция нужна. Тут я ему не помощник. Я не могу запереть Стаса в шкафу и дать по съебам, чтобы спасти чужую налобную мочалку. — Таков план? — Один из. — Готовы, все? — на площадку вернулся Стас, всё ещё не запертый в шкафу, но выглядящий так, словно только что выбрался оттуда ценой жизни, — Давайте на исходную. Тая, давай на крестик, твой выход скомандуют. Только не заржи, я тебя умоляю. Всех касается! Съёмочный процесс уложился в меньше, чем час, а для Таи, впервые в принципе оказавшейся на съёмочной площадке крупнее собственного светодиоидно-розового уголка, время и вовсе пролетело в секунду. Вот она только скромно наблюдает со стороны, как стригут и бреют несчастного Матвиенко, который крепился, держался и тянул время как мог, а вот уже, завершая удачные кадры, сама вступает в поле зрения камеры, чтобы хитро улыбнуться, словно бы знает какую-то клевую тайну (что так, впрочем, и было), и вновь исчезнуть, чувствуя на своей спине полувопросительные, полуобрадованные взгляды четверых импровизаторов, собравшихся вокруг стула на общем плане. — Стоп, снято! — отбил режиссёр. — Ну разъеб, — похвалил их Шеминов, поднимаясь из-за пульта, — С одного дубля! Так, всё, порадовались, теперь собрались и поехали дальше, — в момент меняя тон обратно на деловитый, скомандовал он. Таю снова закрутила череда переодеваний, какой-то кутерьмы вокруг, пушистых кистей у щек, и в один момент Оксана сунула ей в руки листок с текстом, который она должна будет представить в официальном тизере. В целом, на первый взгляд, ничего сверхъестественного — привет, а мы вот импровизируем, да, опять, приходите на нас смотреть. И всё-таки Тая глазами буквально вгрызлась в нехитрые строчки, будто бы по меньшей мере диссертацию собиралась по ним защищать, хоть ей и Окс, и заметивший волнение Зыковой Стас напомнили, что текст не должен звучать заученно, иначе сама суть рекламы их проекта теряется; но блять, они-то с этим всем уже почти десять лет бок о бок существуют, а Тае такая ответственность не слишком-то по зубам! За десять минут до мотора, напоминая себе в сотый раз, что это даже не съёмки со зрителями, и что тизер длится секунд двадцать с учётом заставки, она так бы и топталась за кулисами, пока не решится плюнуть на все и сбежать, но на помощь снова явился Антон, который с пониманием на лице поддерживающе мягко ткнул её кулаком в плечо, привлекая к себе внимание обеспокоенно кусающей губы девушки, другой рукой уже протягивая ей стаканчик с, кажется, горячим шоколадом. — В первый раз всегда ссыкотно, — утешил он её, сочувствующе улыбнувшись, с какой-то доброй и печальной, и оттого совсем не обидной снисходительностью рассматривая её с высоты своего роста, — Держись. — Может, мне и сейчас лучше просто молча загадочно мимо камеры пройти? Как думаешь, Стас одобрит? — Если только ты готова вести программу тоже молча. Бля, а был бы клевый черно-юморной рекламный ход, — Антон тихо рассмеялся, — Прикинь, ведущий программы про импровизацию — немой. — Тогда лучше было бы пригласить на эту должность Сергеича, он бы разбавил обстановку, — Тая осторожно отхлебнула сладкий напиток, прикрывая глаза от удовольствия, и тут же об этом пожалела, когда буквально через секунду Шастун будничным тоном объявил: — Мы решили тебя на будущей неделе спиздить. А потом как ни в чем не бывало похлопал закашлявшуюся Таю по спине, даже не подняв брови, будто ожидал такой реакции. — Вы что решили? Я услышала… — Отпиздить? Не. Спиздить, — повторил тот, фыркнув, и пояснил: — На техничку. Потому что Стас не хочет ни получать пизды за то, что мы действуем не как сверху сказали, ни за то, что ты в итоге на моторах не сумеешь с нами адекватно взаимодействовать и мы запорем всё шоу. — Прям техничку? — уточнила Тая, округляя глаза и неосознанно сжимая крепче картонный стаканчик — к счастью, уже полупустой, и ничего не выплеснулось, — О боже. Так. То есть… там будут люди, зрители, и мы будем прям играть? — Ну да. Но там хотя бы можно ошибаться. А потом примерно девятьсот часов разбора полётов без перерыва на обед. Да не ссы, — довольный тем, что значительно отвлек Таю от переживаний о съёмке тизера, он уютно потрепал её за плечо, так, что она податливо покачнулась, при этом внимательно, не отрываясь, глядя ему в глаза, и улыбнулся как можно ярче, хоть Тая сейчас предпочла бы и ту его улыбку, которая на порядок приземлённей и, наверное, в сто раз искреннее, чем эта, сценическая, — Ты молодец. — Спасибо тебе, — тихо сказала Тая, свободной рукой накрывая его ладонь, так и стискивающую её плечо, и чуть сжимая, чувствуя кожей холод колец. Зелёные глаза напротив сочились теплом, от которого хотелось улыбаться и немножко плакать, и Тае как-то ванильно, но совершенно логично подумалось, что теперь, зная, что этот человек будет стоять у неё за спиной весь сеанс съёмок, ей будет уже совершенно не страшно. Поддавшись порыву, Тая поставила стаканчик на тумбу, у которой стояла, опираясь бедром, оттолкнулась от мебели и крепко обняла Шастуна обеими руками, зажмурившись, как будто действительно ожидала, что её оттолкнут — ну и напрасно, потому что Антон без промедления в ответ обвил её руками, посмеиваясь и утешающе поглаживая по спине широкой ладонью. — Не расклеивайся. Вот ты вчера песню скинула, там были подходящие строки, типа, «тебе пост нести»… — «Муштра, бардак — это типа стиль. Постой, пацан, тебе пост нести»… — на автомате отозвалась Тая глухим голосом, стараясь не уткнуться малодушно лицом Шастуну в грудь — во-первых, он уже в сценическом, во-вторых, она в гриме, в-третьих, убьют за это, скорее всего, именно её. Затем, помолчав, всё же запрокинула голову, одновременно с Антоном нехотя расцепляя руки и делая шаг назад, всё ещё чувствуя на теле тёплые следы его прикосновений: — Ты слушал PALC? — Ну да, ты же скинула, — дернул плечом Шастун, даже не подозревая, какая волна теплоты и умиления в этот момент затопила всё существо Таи, захлестывая с головой, и задорно кивнул в сторону сцены, уже шагая туда: — Пошли, сейчас бегать будем. Ты ж хотела начать. — Это кто тебе такую чушь сказал?! — вдогонку ему пораженно крикнула Тая, вынужденная, затаив дыхание и собрав все силы в кулак, двинуться следом за его силуэтом, в льющийся из прохода свет, в новую жизнь, на новую сцену, где уже полным ходом шла настройка аппаратуры.