Твоё путешествие закончится здесь

Она никогда не проигрывала в битвах и выходила победителем даже из самых сложных сражений. У неё всегда был план. Но не в этот раз. Спину обжигал холодный металл, а голова гудела так, словно на неё уронили что-то тяжелое. Обрывки последних событий возникали в голове мимолётными вспышками, но целую картинку собрать не получалось, потому что каждая попытка вспомнить резала виски острой болью, заставляя девушку морщится. Яркий свет забил в глаза и ей понадобилось собрать все свои силы, чтобы поднять налитые свинцом веки. Медицинская лампа слепила её, из-за чего Люмин пришлось повернуть голову в сторону, зажмурив глаза. В горле было неприятно сухо, словно она наглоталась песка в пустыне Сумеру, а тело ощущалось неподъёмно тяжелым. Что произошло? Где она? — Ты очнулась, — голос с толикой ехидства послышался откуда-то из темноты и вскоре перед ней возник знакомый силуэт в маске лазурного цвета. Люмин попыталась дёрнуться, но лишь сейчас поняла, что её руки и ноги были скованы. Адреналин ударил в голову и усталость сменилась паникой, в которой она смогла оглядеть комнату и себя заодно. Её тело лежало на металлическом столе, а запястья и лодыжки обвивали плотные крепежи. Она была полностью обнажена, поэтому чувствовала холод, исходящий от металла, на котором находилось её тело. Это до ужаса напоминало ей операционный стол, как и сама комната, выложенная белой плиткой. От накатившей паники Люмин постаралась вырвать руку из оков, но ей абсолютно не хватало на это сил, поэтому ей оставалось только бессильно дёргаться, словно рыба, которая билась об лёд. Все возможные сценарии, которые могли с ней произойти, крутились в голове чёртовым колесом, пока предвестник со зловещей улыбкой наблюдал за чужими попытками освободиться. — Что тебе нужно?! — Люмин твёрдо смотрит на Дотторе, стараясь вложить в этот взгляд всю свою ненависть к этому человеку, но он не обращает на это никакого внимания, громко смеясь, и его пренебрежительный смех заполняет комнату, отражаясь от стен. — Твоё присутствие везде, где мы стараемся вести свои дела немного начинает раздражать, — он обходит стол, на котором лежит девушка, вокруг, и её выводит из себя собственная беспомощность. — Я бы мог убить тебя ещё в Сумеру, но это было бы слишком скучно, не находишь? Ты ведь такой редкий экземпляр, путешественница. Гостья из другого мира, которая может пользоваться силами элементов без глаза бога, — он говорит всё громче, с таким восторгом, что это больше напоминает сумасшествие. — Я не могу представить, сколько всего могу на тебе испытать. Его последние слова кидают Люмин в жар и холод одновременно, а сердце невыносимо быстро колотится в груди. Что может быть хуже, чем попасть на стол к сумасшедшему учёному? Разве что, умереть от его руки и так и не найти брата. Её путь не должен закончится здесь, не таким образом, нет! Попытки высвободиться не венчаются успехом, пока Дотторе оставляет её, уходя к своему столу с инструментами. Невиданный ранее ужас окутывает её разум и тело, дыхание сбивается и она глотает воздух так, словно захлёбывается. Дотторе снимает свою накидку и откидывает её на стул, закатывает рукава и подтягивает перчатки. Чужая паника лишь развлекает предвестника, пока он наполняет шприц непонятной розовой жидкостью. — Твоя беспомощность меня забавляет, — он возвращается к путешественнице, пару раз стукнув по шприцу и разглядывая жидкость внутри. — Ты очень буйная, поэтому давай тебя немного успокоим. — Не трогай меня! — Люмин продолжает дёргаться, принимая бесполезные попытки сопротивления, которые Дотторе даже не пытается пресечь. Он лишь зажимает её правую руку пальцами и вводит иглу в зону предплечья, наслаждаясь чужими проклятьями в свою сторону. — Что это?! Что ты вколол? — она ничего не чувствует, но само осознание того, что он уже начал выполнять свой гнусный план, ужасно пугало. — Всего-то успокоительное, — он сдержанно улыбается и снова отходит к стойке с инструментами, пока Люмин следит за каждым его движением золотыми глазами. Через несколько минут она чувствует, как тело охватывает слабость, а в глазах мутнеет. Двигаться становится невыносимо трудно, настолько, что даже вдохи казались ей непосильным трудом. Дотторе снова возвращается со шприцом в руках, жидкость внутри которого теперь была фиолетового цвета, и ощупывает её тело, наблюдая за реакцией. Люмин чувствует его касания, но едва ли может предпринять попытку отстраниться от них. — Прекрасно, — восторженно произносит предвестник, чтобы ввести иглу уже в бедро, впрыскивая всё содержимое. По светлой коже течёт мелкая струйка крови, и Дотторе облизывается, глядя на это. Он выжидает ещё какое-то время, наблюдая за девушкой. Люмин чувствует, как температура её тела заметно поднимается, а кончики пальцев начинает покалывать. Дыхание становится тяжелым и прерывистым, и от каждого вдоха её легкие будто горели, а грудь высоко вздымалась. Сбитое дыхание послужило для Дотторе знаком, и предвестник коснулся живота девушки, уводя пальцами вверх, от чего Люмин подбросило на месте. По всему телу пробежался разряд тока, а кожа словно горела там, где только что были пальцы предвестника. Бусины сосков мгновенно налились кровью, затвердели и набухли, ощутимо ноя и заставляя девушку захныкать. — Потрясающе, — голос его звучит задорно, а Люмин едва ли может здраво мыслить. Внизу живота стягивается плотными узлами напряжение, которое расходилось по всему телу, словно резонанс гео по земле, волнами накрывая её и заставляя глотать воздух. Она не понимала, почему её тело так реагирует на то, что ей ввели, но это чувство пожирало её, выбивая мысли из головы. Палец Дотторе слегка поддел один из затвердевших сосков, и девушка резко распахнула глаза, изгибаясь в спине, издавая стон, сравнимый с криком. На её глазах выступили слёзы, потому что возбуждение было настолько болезненным, что хотелось плакать. Она не должна была вот так просто сдаваться, но собственное желание не давало разумно мыслить, а перед полуоткрытыми глазами стояла довольная ухмылка Дотторе. Чужие руки обхватили упругую грудь, начиная массировать и мять её, пока по телу Люмин приходились всё новые и новые волны ощущений, невиданные прежде. В этом наверняка было виновато то, что он вколол ей, но она была не в состоянии думать. Дотторе ласкал соски Люмин пальцами, заставляя её изгибаться и мычать, ёрзать на металлическом столе, который заметно нагрелся от жара её собственного тела. Он обводил их по кругу, обхватывал пальцами и оттягивал, слегка закручивал, и путешественница могла лишь дрожать от возбуждения, распахивая губы в новых и новых стонах, ощущая, как влажно становится меж её ног. Когда девушка начинает ёрзать по столу тазом, Дотторе отвлекается от её груди и переключает взгляд ниже, громко и довольно смеясь. — Невероятно, никогда бы не подумал, что такое возможно, — его ладонь проходится по внутренней стороне её бедра, и она закусывает губу до крови, чтобы в очередной раз не простонать. — Ты решила запачкать мне мой операционный стол? — его пальцы собрали естественную смазку девушки меж её ног, но не касались промежности, словно специально дразня. Это было сродни пытке, но в голове проносилась мысль, что она не уверена, какие пытки были бы лучше. Немного помучив свою подопытную, Дотторе резко ввёл в лоно девушки два пальца, заставляя её изогнуться в спине и протяжно простонать. Люмин пыталась свести ноги, но металлические оковы не давали ей этого сделать. Длинные пальцы предвестника вбивались с особенным остервенением, пока путешественница почти закатывала глаза от удовольствия. Не осталось ни капли здравого смысла, который бы кричал ей о том, что нужно бежать. — Как мокро, я будто опустил пальцы в гидро слайма. Неужели тебе не стыдно, путешественница? — он говорит с издёвкой, чувствует своё превосходство, но ей уже абсолютно плевать, лишь бы узел возбуждения внутри наконец развязался. Вскоре Дотторе добавил и третий палец, но не успел он сделать и нескольких движений, как лоно девушки запульсировало и Люмин издала еще один протяжный стон, почти крик, прикрывая глаза, пока её тело покрылось крупной дрожью. Тело до сих пор горело и такая яркая разрядка не убрала то чувство вожделения, которое нарастало в ней и клокотало чуть ниже живота, будто голодный зверь, который требовал ещё. — Как опрометчиво с твоей стороны, — его голос звучит пугающе холодно, пока пальцы покидают лоно девушки, заставляя её чувствовать необъятную пустоту внутри. Дотторе отходит от стола, наполняя ещё один шприц такой же жидкостью и снова вкалывает в бедро, пока девушка тяжело дышит, даже не чувствуя укола. Новая волна возбуждения накрывает её с новой, ещё большей силой, заставляя неестественно выгнуться в спине и широко распахнуть глаза. Внизу всё сжималось и ныло, так отчаянно и протяжно, что это было невозможно вытерпеть, но предвестник лишь наблюдал за чужими мучениями. Она ёрзала и вертелась, почти плакала, пыталась потереться о металлическую поверхность и готова была биться о неё головой, лишь бы не чувствовать этого тянущего чувства. — Пожалуйста, — она почти плачет, еле складывая буквы в слова. — Я не могу больше. — «Пожалуйста» что, путешественница? — он откровенно насмехается над её положением, нависая над металлическим столом, разглядывая, как девушка бьётся в подобии конвульсий. — Избавь меня… избавь от этого чувства! — она кричит, облизывает сухие губы, жмурится и не может найти себе места в этих мучительно-сладких страданиях и болезненном возбуждении. — Но мне так нравится, как ты мучаешься, — усмехается Дотторе, наконец касаясь её тела на уровне рёбер, он делает это невесомо, почти кончиками пальцев, но ей будто достаточно и этого, чтобы внизу снова стало постыдно влажно, а разряды тока пробежались от места его касания по всему телу. Он водит по ее коже пальцами, заставляя девушку хныкать и тянуться к его рукам телом настолько, насколько это позволяют металлические оковы. Она сейчас, как оголённый нерв — любое касание к её телу вызывало в ней бурю эмоций, заставляло вожделеть и хотеть большего, а она была не в силах сопротивляться. Когда ему надоедает играть с ней подобным образом, Дотторе кидает очередной взгляд меж ног девушки, довольно хмыкая. Естественная смазка сочилась из её лона в неестественных количествах, оставляя следы на металлическом столе и меж её бёдер, пачкая блестящую поверхность и светлую кожу. Предвестник отходит, чтобы нажать кнопку в конце комнаты и металлические оковы расщёлкиваются, перестав сдавливать запястья и лодыжки девушки. Это долгожданный момент свободы. Казалось, что сейчас прекрасный момент для того, чтобы убить этого предвестника и сбежать прочь. Но она не двигается, способная только дрожать от вожделения. Дотторе хватает её за руки и заставляет сесть, вглядываясь в лицо путешественницы. Такое нуждающееся и потерянное. Такое прекрасное и привлекательное. — Ну беги, путешественница. Что же случилось, не можешь? А может… не хочешь? — Дотторе чувствуют свою власть над ней и специально издевается и изводит. Она бы и хотела сбежать, но она понимает, что не сможет сделать и нескольких шагов, потому что тело её не слушается, а мышцы дрожат. Ей сложно даже сидеть, навряд ли бы у нее получилось удержаться на ногах, а тем более, пуститься в бегство. Бессилие придавало и ноющее чувство внизу живота, которое кололо и резало, не давая трезво думать, кидая её в жар, заставляя светлые пряди липнуть к лицу. Дотторе не получает ответа на свои вопросы, но они ему и не нужны, ведь он и так прекрасно видит, в каком состоянии сейчас путешественница. Он вкалывает жидкость из синего шприца себе в руку и отбрасывает его в сторону, резко расстёгивает свои брюки, спуская их ниже и притягивает путешественницу за бёдра, крепко сжимая их пальцами, входя одним толчком на всю длину. Люмин откидывает голову назад, ощущая, как резко расходятся мягкие стеночки от такого напора и как твёрдый орган наполняет ее до упора, но сил не хватает на то, чтобы продержаться в сидячем положении и она падает на металлический стол, прикрывая глаза. Предвестник натягивает ее на себя до упора, впиваясь в бледную кожу пальцами до красных следов, вбивается в её лоно грубо и резко, рычит почти по животному, выбивая из Люмин стоны и крики, а когда горло начинает от них саднить, она может лишь скулить и кусать губы. Ей дурно от происходящего, голова идёт кругом от этого возбуждения и от тех ощущений, что пробивают её тело от каждого толчка предвестника. Люмин теряется в происходящем, может лишь тонуть в этом омуте не в силах пошевелиться или даже приоткрыть глаза. Первый оргазм накрывает почти мгновенно, вырывая хриплый стон из пересохшего горла девушки, заставляя распахнуть тяжелые веки, но Дотторе не останавливает толчки, лишь крепче сжимая руки на чужих бёдрах. Комната наполняется пошлыми шлепками и хлюпаньем, которые сопровождаются металлическим лязгом стола, не выдерживающего напора предвестника. Она не понимает, сколько времени он вбивается в неё, но вскоре она кончает ещё раз. Тело дрожит и лоно сжимает в себе чужой член, добавляя ощущений предвестнику, который довольно усмехается сквозь выдохи и вздохи. Люмин кажется, что она сейчас потеряет сознание, но как только эта мысль приходит ей в голову, тело в очередной раз пробивает током. Этот невыносимый узел внизу живота наконец ослабевает, и затем толчки предвестника становятся медленнее, но он выходит на всю длину и резко входит, заставляя обессиленное тело изогнуться. Движения наконец прекращаются, а Люмин чувствует, как её изнутри заполняет нечто вязкое и горячее. Дотторе выходит из девушки, наблюдая за тем, как высоко вздымается её грудь, а его собственное семя мешается с её естественной смазкой, пачкая край металлического стола. — Ты ещё жива, путешественница? — Дотторе склоняется над девушкой, потираясь своим членом о её промежность, но Люмин кажется, что её тело больше не способно чувствовать ничего, кроме усталости. Её сбивчивое дыхание и подрагивающие веки подтверждают, что она еще в сознании и не отправилась на тот свет, но она не в силах говорить. Она вообще не в силах делать что-либо. — Я считал, сколько раз ты кончила и это было на три раза больше, чем смог кончить я. Мне кажется, что это не честно, но я не вижу смысла продолжать, пока ты в таком состоянии, — доктор отстраняется, чтобы подойти к столу с инструментами и наполняет шприц какой-то оранжевой жидкостью, затем возвращаясь к девушке. Он пальцами раздвигает её губы и капает несколько капель из шприца ей на язык, затем меняет оранжевый шприц на уже знакомый ей фиолетовый и делает новой укол в бедро. Оранжевая жидкость наверняка обладала энергетическими свойствами, потому что через пару мгновений Люмин почувствовала, как в тело возвращаются силы. Она могла пошевелить пальцами, крутить головой и открыть глаза, но поднять руку всё ещё было сложно. Ещё через мгновение уже знакомый жар окутал её тело и Дотторе мог разглядеть страх в её глазах. Его это возбуждало. — Так-то лучше. Ты в сознании, а значит мы можем продолжать, — он снова тянет её за бедра к себе. — Будем делать это, пока я не сравняю счёт, ну или пока ты не упадёшь без сознания, — его член снова погружается в её лоно, бешено толкаясь внутрь, пока Люмин не может сопротивляться тем свойствам, что вызывал в теле фиолетовый препарат. Она извивалась и стонала под Дотторе, плача от возбуждения и просила ещё. Просила избавить её от этого чувства, а он ухмылялся, толкаясь с большим остервенением в её растянутое лоно. Её путь не должен закончится здесь, не таким образом, нет.