Carrie on dance

Я заблокировала телефон и вздохнула. Лежащая на кровати справа и чуть выше мама опустила руку на мою макушку и растрепала волосы. – Чего страдаешь? Я перевернулась на живот и зарылась носом в мягкий плед на родительской кровати. У отца сегодня был какой-то важный ужин со спонсорами, которому предшествовал просмотр постановки из VIP-ложи, так что раньше утра мы его не ждали. Несси сопела где-то в ногах и грызла свою новую игрушку. – Помнишь, я рассказывала тебе про блогера? – Аномальный Ян? – судя по звуку, мама отложила книгу, которую читала. Та прошуршала страницами и стукнулась корешком о, видимо, прикроватную тумбу. – Что на этот раз? – Да ничего нового, на самом деле. Выпустил очередной обзор. Мол я так стремлюсь сделать вид, что не паразитирую на BTS, что взяла малоизвестную песню малоизвестного певца. Ну, типа работаю на местную аудиторию, которая в курсе, кто такой Исак. Последнее мое видео с танцем, поставленным по мотивам той самой репетиции, разлетелось по сети с ужасающей меня скоростью. Даже сильнее и ярче, чем комментарий Хосока к хоряге на его музыку. И, конечно же, токсик-блогер не смог пройти мимо очередного инфоповода, на котором мог бы паразитировать и делать контент. Я подвинулась и положила голову на живот мамы. Ее сердце стучало мерно, а в таком положении даже немного оглушительно. – Что будешь делать? – мама продолжила перебирать мои волосы, что расслабляло и убаюкивало, с учетом позднего времени. – Ничего. Да что тут сделаешь, на самом деле? Хосок сказал, что как бы кто-то ни был хорош, все равно он или она кому-то не будет нравиться. – Хосок значит, – голос мамы прозвучал задумчиво. Я вспыхнула вся и разом. Сердце ускорило свой бег, желая сбежать с места преступления, а точнее – места глупости. Я же до сих пор скрывала от родителей, в кого влюбилась по самые уши! И так бездарно спалиться! Хотелось запищать и зарыться лицом обратно в плед, только бы не объяснять маме, что да, я ездила в отпуск к тому самому красавчику из всемирно известной группы с миллионами поклонников и поклонниц. Она же мне на слово не поверит! Так, я сделала хоть одно совместное фото или просто фото Хосока? Ага, просто его фото. Докажи потом, что не скачала его из интернета. Стоп! Я же как человек, сама монтирующая свои ролики, в курсе про метаданные! Только мама про них не знает. Я, конечно, лекцию прочитаю, но поверит ли она... – Хорошее имя, – закончила мысль мама, прервав мой внутренний панический диалог. Что? Я лежала, максимально замерев, так как не доверяла сама себе. Еще минуту назад мягкий плюшевый плед сейчас стал каким-то жестким и даже колючим. Пульс бился в руках словно сумасшедший, а мышцы сводило судорогой. Даже Несси, казалось, перестала грызть свою игрушку, прислушиваясь к нашему разговору. Невыносимая пытка! И тем не менее, мне все же удалось остаться неподвижной. Она не поняла, про кого я? Как так?! Я же точно после того, как Хосок оставил комментарий к первому видео, побежала хвастаться родителям! Мама не сложила два и два? Хотя, будь я на ее месте, подумала бы об этом? Скорее, даже не вспомнила бы, про какого там известного певца мне говорили несколько месяцев назад. – Так что там твой Хосок? – ни голос, ни поза мамы совершенно не поменялись. Из чего я сделала вывод, что моя тайна, которую я хранила, так как не была уверена, стоит ли рассказывать о ней даже самым близким, осталась таковой. – Ничего. Я повернула голову, уперлась в мамин живот подбородком и посмотрела на нее. Книга, как и предполагалось, лежала на тумбочке. Одна рука мамы расслабленно лежала вдоль тела, вторая по-прежнему ерошила мои волосы. – Ты уверена в своем совете? – неуверенно пробормотала я в мамину футболку с My little pony. – Нет, детка, совершенно не уверена. Но одно знаю точно – если он не готов вкладываться в ваши отношения, ничего толкового из этого не выйдет. Так и будешь всю жизнь тянуть вас двоих на своих плечах. Тот разговор дался мне непросто. И не потому, что было стыдно перед мамой. Поехала к парню в Корею и вернулась по-прежнему не в отношениях с ним. Я больше боялась, что мудрая мамочка порекомендует оставить в покое Хосока – перспектив в общении с ним меньше нуля. Но, к счастью, она лишь сказала: – Ставь себя на первое место. Любящий мужчина сможет вписаться в твою жизнь. Если же тебе придется жертвовать собой ради отношений с ним – он того не стоит. Где-то в этих словах крылся ответ на мой вопрос: где граница, когда заканчивается упорство в построении отношений и начинается навязывание? Было тяжело. Каждый день думала: а что, если из-за того, что я перестала поднимать эту тему, Хосок просто забьет? Но потом в голове всплывали слова мамы, и я брала себя в руки. С моей стороны, думаю, все было сделано. Я сказала о своих чувствах, желаниях и планах. Теперь задача Хосока определиться, чего он хочет. Лично я – таких же отношений, как у родителей. Где оба друг друга любят, и оба вкладываются в совместное будущее. И мама права. Если сейчас впахивать ради этой цели буду только я, а не мы – выйдет ли из этого то, что нужно? Но как же тяжело было сидеть ровно на заднице и ждать, когда он примет решение.

***

– Мне от твоего присутствия совсем не легче! Хосок уже пожалел, что решил сделать «тот самый шаг» из общежития, а не из дома. В его комнате на его кровати сидел Юнги в позе лотоса. На слова мужчины тот лишь поднял руку, опустил кисть пальцами вниз и замахал на Хосока, мол «делай, не тормози». – Я же не буду заниматься своими отношениями при тебе! Юнги закрыл глаза, скрестил руки на груди и покивал. Сам с места не сдвинувшись. – Ты не собираешься уходить?! Юнги покачал головой, продолжив изображать из себя статую Будды. Хосок тяжело вздохнул, закрыл глаза и с силой надавил на веки. Иногда мемберы были чересчур настырными и плюющими на чужие границы. Ему и так было непросто, а тут еще страж непонятно чего и кого вырисовался. И тем не менее. Где-то глубоко в душе. Ему было приятно. Что он не останется наедине с собой в этот момент. Потому что Кэрри и правда вела себя немного странно. И он волновался. Что, возможно. Возможно. Он уже упустил момент. Хотя с ее прямолинейностью... наверное, она бы сказала об этом. Наверное. Мужчина растопырил пальцы левой руки, сжал их в кулак и растопырил обратно. Затем переложил телефон из правой в левую. И проделал все те же манипуляции правой рукой. Воздух словно нагревался. В помещении становилось все жарче и жарче. А речь про Корею! Где зимой в домах не сказать, что было тепло. Юнги приоткрыл один глаз и посмотрел на телефон в руках Хосока. После чего снова прикрыл его. Вот ведь... кот-контролер! Хосок посмотрел на время. Убедился, что в Швеции еще только одиннадцать вечера. И нажал на зеленую кнопку напротив имени Кэрри.

***

Телефон завибрировал, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. Хоть плед и заглушал звуки, но из-за тишины в комнате это прозвучало довольно громко. Несси устала жевать свою игрушку, мама вернулась к книге, я все так же лежала на ее животе. И звонок ворвался в нашу идиллию, требовательно разбивая царящее умиротворение. – Так поздно... это твой Хосок? Сердце билось в груди сумасшедшей пташкой. Звонок был незапланированным. Мы всегда, кроме того первого раза, проговаривали и обсуждали, сможем ли. Если да, то когда. Искали удобное время для обоих. И тут – совершенно неожиданно. И либо это то, что я думаю, либо нет. Логика – на высшем уровне. Я поднялась и села на колени. Телефон вибрировал в руках. И казалось, от этого трясется все тело. Или от нервов. Я смотрела на имя Хосока на главном экране и старалась дышать. Хотя голова уже кружилась будто от избытка кислорода. Если бы на мне были надеты Эппл вотч, они бы уже предложили вызвать скорую, так как судя по пульсу – мне нужен был врач. И тем не менее, вот она я, пока что живая, но не совсем вменяемая, сижу на кровати и игнорирую тот самый роковой звонок. Я могла однозначно сказать: да, я нравлюсь Хосоку. Но ручаться за то, какое решение он примет – нет. Но все чаще весы перевешивали в сторону конца наших отношений. И хоть умом понимала, что это лучше, чем дальше тянуть эту жвачку, сердцем все равно боялась такого исхода. Мама приподнялась над подушками и посмотрела на меня такими же круглыми, как у меня, глазами. Если верить ощущениям. – Возьмешь? Я энергично, так, что заболел лоб, покивала. Телефон в руках продолжал вибрировать уже, кажется, целую вечность. Несси, мягко продавливая под собой кровать, подошла ближе, будто желая принять участие в происходящем. Пальцы свело судорогой, из-за чего нажать на зеленую кнопку получилось раза с третьего. Я поднесла телефон к уху. – Алло? Голос хрипел. Сдавленное горло не желало пропускать сквозь себя звуки. Соберись. Здесь и сейчас соберись. Расклеишься попозже. А сейчас ты должна быть сильной. Должна сама себе. С той стороны послышался глухой голос Хосока: – Привет. – Привет, – повторила за ним. Я тяжело сглотнула в попытке протолкнуть ком по горлу ниже, чтобы не мешал говорить. Но от этого в глотке появилось ощущение, что я наелась острого соуса и сожгла всю слизистую подчистую. Шероховато, чувствительно и ноюще. Мама подалась вперед и приподняла брови. Несси заглядывала ей в лицо и толкала лапкой игрушку – намекала, что с маленькими надо играть и баловаться. Я состроила извиняющееся выражение лица, соскользнула с родительской кровати и быстрым шагом прошла к себе в комнату. Хосок с той стороны звонка молчал. Чего-то ждал? Сам нервничал? Точно, сам нервничал. Он сейчас скажет, что все. Точка. Финита ля комедия. The end. That’s all folks. Когда звонят с хорошими новостями – так не тянут. Я села на край кровати и тяжело сглотнула. Свет в комнате был выключен, но даже слабые огни с улицы острым ножом резали сетчатку. Глаза щипало от подступающих слез, а все тело превратилось в один затянутый до боли узел. Стояла полная тишина. Не было слышно ни соседей, ни машин с прилегающей к дому дороги. Дыхания не хватало, легкие работали лишь на четверть. У кровати валялись носки, которые я сняла и кинула туда, когда вернулась домой с работы. Надо прибраться. Маленький, короткий глоток воздуха – и совершенно невозможно выдохнуть обратно. Каждый орган свело судорогой. Глаза привыкали к темноте, и из глубины комнаты прорезались контуры стола, компьютерного кресла, монитора. Ладонь с телефоном в ней вспотела, но я не рискнула перекладывать трубку в другую руку. Вдруг уроню телефон. Вдруг... не знаю даже. Что угодно. По коридору процокали коготки Несси. Я быстро, болезненно кусанула нижнюю губу и улыбнулась. – Если ты звонишь закончить наше общение, то все нормально. Честно. Я... – Нет, Кэрри... – тишина с той стороны прервалась.

***

– Подожди, пожалуйста. Хосок посмотрел на Юнги и пнул его в колено. Тот приоткрыл один глаз. Затем второй. Закатил оба. И все же встал с постели и вышел из комнаты. Хосок выдохнул, прижался затылком к стене и, запинаясь, заговорил: – Я правда не силен в таких вещах. Я хорош в танцах. В рэпе. Не так, как Юнги-хён. Кажется, я говорю какой-то бред. Эм... Хосок чувствовал, как покрывается потом, и футболка начинает липнуть к телу. Кэрри молчала, что только еще больше нервировало. Надо было позвонить по видео, он бы хоть видел ее лицо. А так совершенно непонятно, что происходит. С его стороны нервы. Только нервы – и ничего больше. Еще пара секунд – и его пальцы сведет такой судорогой, после которой они уже никогда не будут функционировать. – Я... Ты... Ты все еще хочешь быть со мной? – Да! – кажется, ответ Кэрри прозвучал до того, как Хосок договорил. – Да? – он не был уверен, что правильно расслышал. – Да! Голос Кэрри звучал высоко, немного пискляво. И от этого у мужчины отлегло от сердца. Она тоже волнуется. Волнуется. О, Боже! Хосок рассмеялся. Казалось, что с его тела осыпается панцирь из тяжелых валунов, что тянули вниз, давили на кожу и внутренние органы. И сейчас, без них, становилось легче дышать, жить, быть здесь и сейчас. – Вау. Супер. Эм, надо понять, что нам... Он не был уверен, как теперь действовать. Все же переезд в другую страну – шаг, требующий огромных усилий, и... – Друг моего отца готов сделать мне предложение по работе. У него свой театр, ему нужны танцоры. Это поможет мне сделать рабочую визу для переезда. Я скажу на своей нынешней работе, что увольняюсь. Как раз пока я буду делать визу, они найдут нового сотрудника на мое место. Большую часть вещей отправлю транспортной компанией. Основная сложность с арендой квартиры. Но я посмотрела, что как вариант можно сначала снять что-то на два месяца на Airbnb. И уже из Сеула искать постоянное жилье. Еще нужно пойти на хорошие курсы корейского. Начну уже сейчас со шведским преподавателем. В Сеуле пойду на курсы для иностранцев. Кэрри говорила с такой скоростью, что Хосок с трудом понимал акцент девушки. Даже несмотря на то, что больше чем за полгода привык к ее английскому. – Конечно, я продолжу снимать ролики для своего блога. Тебе придется это принять. И тебе придется принять тот факт, что я – известная личность, и должна скрывать свою личную жизнь для приватности. Услышав это, Хосок сначала фыркнул, потом тихо рассмеялся. Поначалу мужчина был обескуражен напором и решительностью девушки и то, насколько она уже все продумала. Теперь же ему было интересно, что еще она скажет. – И, напоминаю, что никаких детей до того, как у меня будет миллион подписчиков на YouTube. Она замолчала, но с той стороны слышалось тяжелое, загнанное дыхание. – Мы говорим про детей? – мягко спросил Хосок, чувствуя, что не может перестать улыбаться. – Я говорила тебе про свои планы на жизнь. И если ты сейчас спрашиваешь про отношения, значит, они у нас похожи. У нас похожие планы? – в конце в ее голосе появилась тревога. – Очень надеюсь, что ты быстро наберешь свой миллион. Они засмеялись одновременно.

***

Миллион подписчиков Кэрри набрала через девять лет. К тому моменту у них уже была дочка Сохён, и желаемое количество на YouTube канале удачно совпал с ее вторым днем рождения. В какой-то момент Кэрри возмущенно сказала, что становится знаменитой медленнее, чем ей бы хотелось. Даже несмотря на чит-код в лице Хосока. Вот если бы у нее был лайфстайл блог, где она показывала этот свой бонус – тогда да, аудитория налетела бы моментально. Из поклонниц группы. А так, показывала она только себя, свою студию, которую открыла спустя четыре года в Корее, и своих учеников. В общем, к миллиону дело шло медленно. Поэтому ребенка, решила Кэрри, можно сделать и на пятьсот тысяч. Хосок был этому только рад, и в отцовство окунулся с головой. Периодически отмахиваясь от советов со стороны друзей, которые «уже давно родители и лучше знают». Один Чонгук терпеливо ждал, когда же Кёнхи удовлетворится своей должностью и согласится на следующий шаг. А пока это не случилось – он был всеобщим любимым дядюшкой, и Сохён с него просто не слезала, утверждая, что у нее лучшие в мире мама, папа и пони Гуки.