Провал

      Драко, вызванный на ковёр к маман, с отвращением поставил на её рабочий стол изящную расписную чашку, в которой колыхалась горькая, непригодная для употребления жижа. А ведь на вид дрянь была вполне симпатичная — там плавали кусочки засушенных трав, лепестки каких-то мелких цветов и апельсиновая цедра. Что и ввело Драко в заблуждение.       — Как можно испортить долбаный чай, мама?       — Да ты снобствуешь, — махнула рукой Нарцисса, прохаживаясь по небольшому, но уютному кабинету, примыкающему к классу рисования.       — Сама-то хоть пробовала? А ты попробуй, попробуй, — указал кивком Драко на пойло.       Пожав плечами, Нарцисса подошла к столу и, не сводя с сидящего напротив сына воинственного взгляда, щедро отхлебнула чая собственного приготовления. А потом, скривившись, выплюнула его прямо в чашку и признала:       — Пиздец. Прости.       Она поспешила избавиться от неудавшегося напитка с помощью Экскуро и, поставив чашку на подоконник, задержалась у окна, откуда открывался вид на дворик трансфигурации, эффектно освещённый косыми лучами солнца.       — Золотой час, — с улыбкой сказала Нарцисса, оставляя позади тему злополучного чая. — Как жизнь? Слышала, ты на днях ввязался в дуэль.       — Было дело, — насторожившись, коротко ответил Драко. Похоже, Астория всё ей слила. Подтверждая догадку, Нарцисса подошла к одному из стеллажей, где вместе с гипсовыми скульптурами — от простых геометрических фигур до бюстов основателей Хогвартса — хранились стопки бумаги. Когда мать извлекла один из крупных листов, Драко напрягся ещё больше.       — Я, конечно, стараюсь не выделять любимчиков, но тебе по секрету скажу, — загадочно протянула Нарцисса, укладывая лист на стол. — Астория — очень талантливая девочка…       Драко нехотя опустил глаза в рисунок и ужаснулся. Наброски изображали обоих дуэлянтов во множестве ракурсов, и, несмотря на то, что они были выполнены очень бегло, в самых общих линиях, Гринграсс удалось недурно передать сходство. Грейнджер выглядела красивой и отважной, а он сам… Возможно, у Драко просто разыгралось воображение, но на каждом маленьком рисунке он смотрелся очарованным идиотом. Ему очень захотелось стереть то выражение с собственного лица на бумаге, а лучше — обратить лист в пепел.       — Из-за этого меня позвала, да?! — выпалил Драко с плохо скрываемой злостью.       — Да нет. А почему ты… — Нарцисса недоумённо нахмурила брови. — Ты ведь победил.       Похоже, она и правда не разглядела того, что увидел Драко. Зато теперь… Пока он молчал, мысленно ругая себя за необдуманную реакцию, мать долго и сосредоточенно всматривалась в его лицо.       — Драко?       В тихом голосе Нарциссы слышалась тревога, осторожность и тепло, которое мигом вернуло в детство, во времена, когда она дула на его разбитую коленку, прежде чем исцелить её заклинанием из исключительно материнского арсенала. Повзрослевшему Драко захотелось лишь спрятаться. Он скрестил руки на столе и уронил на них голову. Нарцисса, вздохнув, подошла к нему сзади и ласково запустила пальцы в его волосы. А затем мягко заключила:       — Влюбился.       — Тебе обязательно нужно было произносить это вслух?.. — приглушённо воскликнул Драко, не поднимая головы. Ничему подобному он ранее не давал прозвучать даже мысленно. — А давай притворимся, что мы вообще не поднимали эту тему, ладно?       — Хорошо, — терпеливо ответила Нарцисса, продолжая гладить его по волосам. — Тогда скажу вот что… Ты ведь знаешь, как сильно я тебя люблю?       — Я тебя тоже, — закатив глаза, протянул Драко формальную фразу.       — Больше всего на свете, — продолжала Нарцисса. — И для меня нет ничего важнее тебя и… твоего счастья. Понимаешь?       — Хватит, мама. Помолчи. Пожалуйста, — пробормотал Драко. Ему очень хотелось её заткнуть. Запустить Силенцио. Но не понадобилось — пожав плечами, Нарцисса отошла и уселась за стол. Ещё немного полежав, преодолевая щипание в носу — неуместную детскую реакцию, которую запустило материнское поглаживание, — Драко наконец поднял голову и с вызовом спросил:       — И на каком же месте у тебя отец, а, мама?       — Ну, пониже. После тебя и меня самой, — невозмутимо отозвалась Нарцисса. — Но я его тоже очень люблю, ты не подумай.       Драко ничего не ответил, молчаливо сверля мать глазами.       — Люциус всегда был таким холодным со всеми, — хихикнула она. — Кроме меня, конечно. Мне-то он прощал любые причуды…       — Почему ты говоришь о нём в прошедшем времени?       Нарцисса ответила усталым вздохом и продолжила, немного посерьёзнев:       — Только… теперь я вижу, что он вдвойне отыгрывался на тебе.       — И правильно. Я его наследник.       — Ох, милый… — только и сказала Нарцисса, качая белокурой головой.       Пока она заботливо дула маленькому Драко на ушиб, отец, если вдруг оказывался рядом, строго бдел, чтобы с глаз сына, упаси Салазар, не скатилась ненароком слезинка. Люциусу следовало быть жёстче. Или как минимум пресекать все эти «можно» Нарциссы, произнесённые украдкой на каждое второе его «нельзя»…       Они немного помолчали, и Драко, решив, что пора бы уже сматывать удочки — его поджидало важное дело, — поинтересовался:       — Зачем ты меня позвала?       — Скучаю, — развела руками Нарцисса, а потом слегка понизила голос: — А ещё… Птичка на хвосте принесла, что ты раздобыл… ну, знаешь. — Она бегло осмотелась, словно боясь, что у стен вырастут уши. — А сама я понятия не имею, у кого тут можно спросить. Думала на Трелони, но она, кажется, больше по хересу…       Прикрыв лицо рукой, Драко выдавил:       — Вечерком занесу.       Подлетев к нему вновь, Нарцисса с чувством чмокнула его в щёку.       — Ты у меня самый лучший!       Вскоре, стоя у раковины в туалете восьмого этажа, Драко чувствовал себя раздёрганным. Пальцы, сжимающие пипетку с крошечной каплей золотистой жидкости, мелко подрагивали, но он подозревал: дрожь уймётся, стоит лишь глотнуть «Феликс Фелицис».       Глядя на себя в потускневшем, немного поцарапанном зеркале, Драко сделал несколько глубоких вдохов, а потом, запрокинув голову, капнул тщательно высчитанную десятиминутную дозу зелья удачи в рот. И уже через несколько секунд увидел, как отражение расплывается в довольной и слегка ошалелой улыбке. Ведь всё проще простого. Решение есть. Какое именно, Драко пока понятия не имел, но «Феликс Фелицис», словно ручной фонарь в кромешной тьме, снисходительно подсвечивал путь на несколько шагов вперёд.       Охваченный блаженством и небывалым подъёмом духа, Драко выскочил из туалета и сломя голову помчался не в сторону стены у портрета Варнавы Вздрюченного — он и не взглянул туда, — но направо, к лестницам. Вне всяких сомнений, маршрут пролегает именно там. Крестовые своды коридора молниеносно сменяли друг друга. Потом несколько пролётов вниз, прямиком в просторную галерею, где по одну сторону — громадные окна, а по другую — ряд одинаковых дверей. Определённо, сейчас Драко был нужен вовсе не Варнава Вздрюченный, а Борис Бестолковый, чья мраморная статуя в натуральную величину красовалась на постаменте в полукруглой нише. За что именно полудурок удостоился столь высокой чести, можно было лишь догадываться. Драко отсчитал от неё четвёртую дверь, неприметную, ничем не отличающуюся от других, чтобы не привлекать внимание рядовых студентов. Уже тогда у него появились первые вопросы к «Феликсу Фелицису»… Но всё же Драко послушно назвал пароль в ванную старост:       — Лиловая жимолость.       Дверь не поддалась — внутри кто-то был. Как правило, рассчитывая на взаимную порядочность, привилегированные посетители этого места запирались на обыкновенную задвижку. Но человек внутри, как подсказывал «Феликс», подходит к вопросам приватности несколько более скрупулёзно. Тем не менее Драко, самому удачливому человеку во всей школе в следующие десять — уже, наверное, семь минут, — не составило никакого труда расколдовать дверь.       Ванная старост состояла из маленькой комнаты, выполняющей роль предбанника, где и оказался Драко, и помпезного основного помещения, что было практически полностью занято просторным бассейном, периметр которого усеивали разномастные краны, украшенные чешуйчатыми морскими мотивами. Один из них, видневшийся в приоткрытом проёме, как раз наполнял бассейн пенной водой.       Вернув все запирающие заклинания, Драко осмотрелся. На скамье у стены предбанника лежала аккуратная стопка одежды. Гриффиндорский красно-золотой галстук покоился на белой школьной рубашке, к которой был приколот значок старосты, а рядом с ним — ещё один, совсем маленький, нелепого самопального дизайна с надписью «Г.А.В.Н.Э»…       «Серьёзно, Феликс?! Ты сейчас серьёзно?!» — заорал про себя Драко.       Приподняв рубашку, он увидел стыдливо припрятанный под ней бежевый лифчик, тонкий, хлопковый, без каркаса и прочих ухищрений, и белые трусики. Те самые, уже знакомые, с маленькой кружевной оторочкой.       «А ты у нас с юморком, да, Феликс?»       Что-что, а это иначе как издевательской отсылкой не назвать… Драко невольно задумался о предопределённости. Неужели, подбивая обстоятельства, «Феликс Фелицис» задействует и прошлое? Подтолкнул ли он Грейнджер надеть те белые трусики? Или же подтолкнул Драко выпить себя в самое нужное время? В любом случае своенравное зельице уже его раздражало. Долго он об этом не размышлял и, приблизившись к проёму, украдкой заглянул в основное помещение.       «Твою ж мать, Феликс… Пошёл ты».       Глазам предстала картина до безобразия идиллическая. Оттого ещё сильнее хотелось подпортить её собой и собственным наливающимся кровью членом, браня изощрённость «Феликса Фелициса» всеми известными Драко ругательствами.       Грейнджер нежилась в пенной воде бассейна, сложив руки перед собой на бортике. Нежилась по-грейнджеровски — её до забавного серьёзный взгляд устремился в раскрытую книгу, что парила рядом в воздухе. Каштановые волосы были собраны наверху и скреплены волшебной палочкой, что торчала наискосок из небрежного пучка. Золотистый солнечный свет, льющийся из окон с замысловатыми готическими рамами, мягко касался шеи Грейнджер, ключиц и аккуратной груди. Маленькие розовые соски находились как раз на уровне воды… От микродвижений и плавного дыхания они то появлялись, то прятались в пене. Пялясь на них, Драко почти слышал пронзительный гул — то расшатывались принципы, на которых веками держатся древнейшие чистокровные династии… Он ни секунды не раздумывал, делая шаг внутрь комнаты.       Грейнджер, заметив боковым зрением движение, обернулась к Драко. В тот же миг её книжка с громким шлепком плюхнулась на бортик бассейна.       — Малфой?.. — Глядя на него с гневом и недоумением, Грейнджер резко вытянула из волос палочку — пучок распался и густые кудрявые локоны драматично упали на плечи. Спохватившись, она спряталась в воду по шею.       «Ты погубил меня, долбаный Феликс».       Пока мозг раз за разом прокручивал эту отчаянную мысль, с губ Драко сорвалась негромкая фраза:       — Ты такая красивая.       А затем покорно, даже с некоторым упоением раскинув руки и прикрыв глаза, он подставился под уже летящее в него оглушающее заклинание.       Гермиона, поспешно взмахнув палочкой во второй раз, успела смягчить его падение. Возможно, она погорячилась, отправляя Драко в нокаут, но и сказать, что он не заслужил этого, у неё бы попросту не повернулся язык.       Закрутив медный кран, откуда лилась душистая пенная вода, Гермиона вылезла из бассейна. Она бы не отказалась сейчас иметь эмоциональный диапазон как у чайной ложки… Голова разрывалась от противоречивых чувств. Злость на Драко, совершенно оправданная, недоверие и ожидание очередного подвоха. И в то же время… Её низменная часть уже успела встрепенуться от предвкушения чего-то… приятного. Гермиона ничего не могла с этим поделать, хотя и помнила, что недолгие «приятности» с Драко впоследствии оборачивались для неё лишь слезами.       Было страшновато представать перед ним обнажённой, даже несмотря на его глубокую отключку. А ведь он не пытался сопротивляться. Всё выглядело так, будто Драко пришёл с миром. И фраза, что он успел бросить… От неё было трудно не расплыться маслом возле него на полу. А что, если он банально пьян или обкурился? Этому бы Гермиона не удивилась.       Она с опаской посмотрела на тело, обмякшее на белой мраморной плитке, стараясь не фокусироваться на бугре, оттягивающем брюки Малфоя… Опустившись на колени, Гермиона заглянула в спокойное, расслабленное лицо. Волосы платинового оттенка, брови и ресницы — темнее. Пара родинок на левой щеке, и одна на шее с той же стороны. Справа — совсем ничего. Над губой и на челюсти кожа усеяна множеством малозаметных точек щетины. Вокруг носа поры расширены, есть покраснения и несколько крошечных прыщиков. На той части лба, что не закрыта волосами, ещё парочка. Каждая деталь, казалось, занимала на этом лице своё идеальное место.       Гермиона, наклонившись ещё сильнее и придерживая волосы рукой, чтобы с их кончиков на Драко не накапала вода, осторожно провела носом по воротнику его белоснежной рубашки — никакого запаха алихоции. Не удержавшись, скользнула и по шее… Внизу живота всё затрепетало, и Гермиона поспешила отпрянуть, чувствуя себя маньячкой. Нельзя лапать бессознательное тело. С другой стороны, Драко, врываясь к ней в запертую ванную, и сам недалеко ушёл от поведения маньяка. Знал ли он, что Гермиона здесь? Он следил за ней? Самое время попытаться это выведать.       Но взять и сразу расколдовать Малфоя у неё не хватило решимости. Вместо этого, ощутив острое желание взглянуть на себя в зеркале, Гермиона прошлась до предбанника. Она всё ещё не собиралась давать Драко спуска, но…       «Ты такая красивая».       Нетрудно догадаться, какое развитие событий могут повлечь подобные слова и следующее за ними смиренное принятие оглушающих чар. От этой мысли пульс, без того учащённый, окончательно пришёл в бешенство. Гермиона взволнованно улыбнулась себе же из большого зеркала, а затем окинула критическим взглядом собственное обнажённое тело. Солнечный свет в ванной старост — до жути обличительный… Сокрушаясь, что не удосуживалась хотя бы изредка качать пресс и приседать, — а ведь Малфой, чёрт возьми, весь такой спортивный — Гермиона втянула живот и выпрямила спину. Кажется, удобоваримо, но… Да ведь её, если не считать врачей, никто и никогда не видел голой. Она могла бы целоваться с Драко, наверное, днями напролёт, не будь он таким придурком, — с перерывами на занятия и домашние задания, конечно. И осторожно воображать себе что-то большее. Но одно дело безопасные фантазии, не выходящие за пределы головы, и совсем другое — оказаться в непосредственной близости от того самого, нового и неизученного.       «С твоим телом всё в порядке», — твёрдо сказала себе Гермиона, заворачиваясь в белое махровое полотенце. Но уже через пару секунд, чертыхаясь, стянула его. Чисто теоретически…       «Да к чему ты тут готовишься?..»       Нет, и всё-таки… Как принято поступать с волосами на лобке? Сведениями на этот счёт Гермиона располагала скудными. На одной чаше весов — феминистские постулаты. На другой — смутное воспоминание о диалоге в гриффиндорской спальне Лаванды и собирающейся на свидание Парвати…       — Ты хочешь, чтобы он вместо того, чтобы заниматься делом, плутал в твоих чащобах?.. «А-у-у! Кли-и-ито-о-ор!» — отдалось эфемерным, но жутковатым звоном в ушах эхо Лаванды. Нет, конечно, она сильно преувеличила скрытность женских половых органов. В волосах на теле нет ничего зазорного. И всё-таки Гермиона, вежливо сказав феминистским ценностям: «Не сегодня», применила депиляционное заклинание. По-прежнему не планируя давать Малфою спуска — просто на всякий случай… Маленький вклад в копилку душевного равновесия.       Вернув полотенце, Гермиона вновь собрала волосы в высокий пучок, вонзив в него палочку, и вытащила из причёски по маленькому локону у висков — так, кажется, смотрится симпатичнее. С другой стороны, как-то слишком нарочито… Наверное, лучше заправить за уши.       Когда с прической было покончено, Гермиона вышла из предбанника, села перед Драко и… раздражённо выдохнула, осознав, что поторопилась, жертвуя палочкой в угоду небрежно-изящному пучку на голове. Неуклюже склонившись, она всё же кое-как исхитрилась нацелиться и, обхватив рукой низ древка, торчащего из волос, произнесла:       — Фините.       Гермиона поспешила принять непринуждённую позу. Драко, распахнув глаза, пришёл в себя почти мгновенно.       — Сколько я был в отключке? — резко спросил он, садясь.       — Ээ… Около минуты.       Грейнджер определённо лгала. Чем она прозанималась всё это время, непонятно, но «Феликс Фелицис» уже вовсю издыхал, Драко это чувствовал. Ну и плевать. Теперь-то доступ к секретной комнате не является вопросом — это решится не сегодня, так завтра…       «Пошёл ты, Феликс, пошёл ты, пошёл ты».       — Расскажешь, что происходит? — строго спросила Грейнджер. — Как ты сюда попал? Следил за мной?       — Слушай… — Игнорируя полетевшие в него вопросы, Драко усмехнулся. — А откуда у меня на плече мокрое пятнышко?       На миг глаза Грейнджер округлились, но она быстро совладала с собой и воинственно ответила:       — Я проверяла, не накурен ли ты. Ну так?       — Нет, я не накурен.       — Я не про то! — нетерпеливо воскликнула Грейнджер. — Объясни, зачем пришёл, Малфой!       Драко, закатив глаза, промолчал. Параллельно пытаясь бороться с зельем удачи и с позором проигрывая. Что ж… Раз даже «Феликс Фелицис» выступает за ящик Пандоры…       «А может, за него выступаешь ты? С самого чёртова начала?» — заметил непрошеный голос в сознании, так неприятно напоминающий отцовский. Но Драко уже понял: это всё. Тут происходит что-то… сильнее его.       — Хорошо, — не унималась Грейнджер, — тогда просто скажи, почему ты…       — Да потому что ты права!.. — выпалил Драко куда громче, чем планировал, и на этом «Феликс Фелицис» его бросил. — Во всём. Я повернулся на тебе! Понимаешь?..       Грейнджер, рот которой приоткрылся, застыла в изумлении. А Драко стал тараторить так, словно сразу после «Феликса» глотнул приличную порцию сыворотки правды:       — Конечно, то были не просто обжимания! У меня крыша поехала. Ты такая охуенная. А я вёл себя как мудак, и… чёрт. Я правда, правда надеюсь, что ты меня простишь. Да я ведь всё время думаю о тебе. Ты умная. Красивая. Я всегда считал тебя красивой. Честно? Мне так жаль, что в тебя попал мой Дантисимус! Вообще-то, он предназначался Поттеру. Мне нравились твои зубы. Но это не значит, что… Я имею в виду, эти зубы тоже хорошие. Отличные! Блядь, почему я говорю о зубах?.. — Драко на пару секунд зажмурился, спрятав лицо в ладонях. — Знаешь, я не думаю, что ты просто маглорождённая.       — Меня не удочери…       — Я думаю, ты принцесса. Принцесса всего грёбаного магловского мира! И я… блядь… преклоняюсь перед твоим королевским высочеством! Хочешь, стану на одно колено?       Грейнджер, пребывая во всё том же оцепенении, легонько мотнула головой.       — Ладно. Рассказать, чем пахнет для меня Амортенция? О, я там все нюансы различил. Твоя кожа, волосы, губы. Твоя смазка на моих пальцах. А ещё клубника, что ты ела на свадьбе. Ну и этот твой дурацкий гель для душа… Иногда я просто вдыхал его, иногда — немного намыливался, ну и… Я сначала запрещал себе дрочить на тебя. Потом, наоборот, думал, если сделать это достаточно много раз, то всё пройдет. Ни хуя не прошло! — Драко хмыкнул, насмешливо раскинув руками. — Прости, что столько матерюсь, но…       Он вздохнул и замолчал, не зная, как закончить фразу. Подмечая, что щёки становятся какими-то тёплыми.       — Драко… — тихонько пропищала Гермиона, кажется, впервые за весь его монолог моргнув. — Давай я быстро оденусь, и потом нормально поговорим, а то…       — Смешно пошутила, Грейнджер. — Встав, Драко уже начал стягивать серо-зелёный галстук. — А сейчас ты снимешь полотенце и прыгнешь в водичку.       Она медленно поднялась, но замешкалась, неуверенно глядя на него исподлобья.       «Живо снимай, пока я не сделал это за тебя», — хотелось сказать Драко, но озвучить он решил нечто более мягкое:       — Пожалуйста. Я отвернусь.       Смысла в этом, если учесть, что он так или иначе сегодня увидит её голой, никакого, но слова помогли. Грейнджер, ещё чуток поколебавшись, кивнула. Вид у неё при этом был такой, словно ей с минуты на минуту предстоит сдавать ЖАБА. Сдерживая слово, Драко отвернулся, параллельно расстёгивая пуговицы на рубашке. И вскоре услышал, как Грейнджер спускается по ступенькам в бассейн.       — Всё, — послышался позади робкий голосок, и Драко обернулся.       Вновь по шею погрузившись в воду, она прислонилась к светло-голубой стене бассейна и сейчас старательно притягивала к себе побольше пены. Как будто ей это поможет… Драко стал снимать расстёгнутую рубашку и улыбнулся, отмечая, что Гермиона внимательно ловит глазами его движения, хотя и пытается сохранять невозмутимый вид.       А когда Драко принялся за ремень, она поспешила отвернуться. Даже для надёжности прикрыла глаза ладонями, но тут же, осознав бессмысленность действия, опустила руки. Что за прелесть… Торопливо стягивая оставшуюся одежду, Драко фыркнул. Он уже давно выделил для себя две ипостаси Гермионы: умелый маг и милый ангелочек, который как раз сейчас и предстал перед ним во всей красе. Что бы такого интересного сегодня с ней сделать?..       Кинув вещи поверх аккуратной стопки гриффиндорской старосты, Драко с разбегу нырнул в бассейн, туда, где от него тщётно пыталось прятаться желанное тело. Гермиона, услышав всплеск, уже успела обернуться. Её ладошки слегка разгребли пену — должно быть, в нервной попытке разведать, что происходит под водой. Происходило, само собой, бессовестное разглядывание. Небольшой, такой нежной на вид груди, очертаний рёбер, тоненькой талии, пупка с изящной ложбинкой над ним, которая всегда нравилась Драко у девушек; ну а пониже, за парой аккуратных складочек, скрывался ни больше ни меньше долбаный священный грааль…       Очень захотелось куснуть Грейнджер за ляжку, но «Феликс Фелицис», прежде чем откланяться, успел дать важное назидание: если Драко хочет, чтобы этот милый и неискушённый ангелочек сегодня для него кончил, а не зажался окончательно, нужно вести себя бережно.       Вынырнув перед Гермионой, Драко откинул со лба мокрые волосы, а она вперилась в его лицо сосредоточенным взглядом, очевидно, силясь понять, пялился ли он на неё под водой или нет. Но спросить прямо не решилась.       Драко мягко обхватил её лицо руками. Немного полюбовавшись россыпью едва заметных веснушек возле носа Гермионы — видеть её со столь близкого расстояния, да ещё и в хорошем освещении Драко доводилось не так часто, — он склонился к ней, вобрал её нижнюю губу и осторожно оттянул. Отпустил. Соприкасаясь кончиками носов, они синхронно хмыкнули, нервно, совсем тихо. В карих глазах всё ещё читалось сомнение, но взволнованное предвкушение, кажется, постепенно брало верх.       Драко опять коснулся её губы и сладко прикусил. Отпустил, но Гермиона тут же потянулась к нему сама, скользя ладошками по его плечам.       «Ну и к чему это, по-твоему, приведёт?»       «Понятия не имею», — ответил Драко сам себе.       К торсу прижались мягкие грудки. Тонкие руки обвились вокруг шеи. Ошмётки выдержки были погребены где-то под пеной. Тепло воды и льнущего тела, похоть и вкус целующих губ… Всё вместе — обезумевшее мурашечное чувство вплоть до лёгкой дрожи в груди. Поделать Драко с собой ничего не мог и просто целовал Гермиону. На этот раз очень медленно, дразня и её, и себя, потому что знал: теперь он исследует каждый дюйм её тела. Каково это — заняться сексом с девушкой, в которую влюблён? Влюблён, влюблён, глупо отрицать. Скорее всего, это ощущается невероятно.       Новые территории, скрывающиеся под водой, манили. Поэтому, не удержавшись, Драко приподнял Грейнджер за бёдра, сильнее вжимая её в стену бассейна. На короткий миг болезненно напряжённый член ткнулся туда, где было очень жарко и скользко. Обнимающее Драко тельце при этом так сжалось, что он, с трудом оторвав взгляд от показавшихся из воды сосков, с которых соблазнительно стекала пена, заставил себя посмотреть Гермионе в глаза, округлившиеся и чуть ли не по-щенячьему жалобные. Неужели и впрямь думает, что он сейчас предпримет попытку её трахнуть? Драко был не вот тебе мастер дефлорации, но то, что первый раз под водой — идея, мягко говоря, сомнительная, казалось ему очевидным. Помня о бережности, он вздохнул и опустил Грейнджер на пол.       — Так, Гермиона, — начал Драко, предварительно прочистив горло от хрипотцы. Имечко у неё, конечно, мудрёное — произносить его вслух было непривычно. — А давай всё-таки поговорим.       — Давай, — отозвалась она с лёгкой опаской.       Драко обогнул её и, притянув к себе, обнял сзади, а затем, дабы немного нивелировать похабный флёр упирающегося Грейнджер в поясницу стояка, насколько мог, ласково чмокнул торчащее из пенной воды плечико. Сегодня им будет пущен в ход приблизительно годовой запас телячьих нежностей, но чёрт побери… Для неё не жалко.       — Ты девственница, да? — Голос прозвучал резковато, и Драко, склонившись ближе к ушку Гермионы, добавил более вкрадчиво: — Никто тебя не трогал? — Он нежно провёл пальцами неподалёку от внутренней стороны её бедра, демонстрируя, какие именно прикосновения имеет в виду.       — Только ты, — негромко ответила Гермиона.       — А сама? — продолжая неспешно её гладить, спросил Драко.       — Что сама?       — Ты мастурбируешь? — Прекрасно зная, что её это смутит, он тем не менее не смог удержаться. — Доводишь себя до оргазма?       Грейнджер помотала головой, глядя куда-то вниз.       — Ни разу?.. — поднял брови Драко, от удивления остановив поглаживания. — Так… Ладно… Тебя ждёт большое открытие. Любишь открытия?       Для него, вовсю душившего одноглазого змея ещё до вступления в пубертат, девчонки до сих пор оставались загадкой. Выходит, Драко предстоит показать Грейнджер, что такое оргазм. Какая занимательная миссия…       «Это тебе не шкафы чинить, да, идиот?..»       — Тебе сейчас страшно? — Драко продолжил допрос, ласково оттягивая один из выпавших кудрявых локонов на затылке Гермионы.       — Есть такое.       — Почему?       Она вздохнула, немного помедлив, и выпалила:       — Ты заявился как снег на голову, а я… Да я ведь совсем тебе не доверяю! Ты чёртов Драко Малфой! Это абсурд… — Грейнджер усмехнулась, всплеснув руками.       — Чёртов Драко Малфой, значит? — хмыкнул он, выпустив каштановую прядку, которая мигом вернулась в изначальную форму пружинки. — А для кого я тут распинался, душу изливал? Или нужно было сначала сводить тебя к Паддифут? Подарить какую-нибудь плюшевую хрень или что вы там любите…       — Фу! — Грейнджер коротко рассмеялась, поёжившись. — Да нет. Просто это всё… для меня в новинку. Понимаешь?       — Члена боишься?       — Ээ… С чего бы мне бояться… — приглушённо начала Грейнджер, обернувшись через плечо. Что-то хмурое в её взгляде заставило рассмеяться теперь уже Драко. — …обычной человеческой анатомии?       — Понял, боишься, — заключил он, а Гермиона, хотя и раскрыла ротик, отрицать не стала. — Ладно… А если я торжественно пообещаю, что сегодня не буду пытаться его в тебя засовывать? Тебя это немного успокоит?       «Ну, разве что на полшишечки…» — подумал вдобавок Драко, а Гермиона хихикнула:       — Пожалуй.       — Даю тебе честное слизеринское слово.       — Эй! — Округлив глаза в неподдельном ужасе, она развернулась к Драко окончательно, а он расхохотался ещё громче. Но тут же поспешил себя приструнить:       — Нет, серьёзно. Я и не хочу спешить. Перед пиром гораздо интереснее знатно изголодаться… — Драко плотоядно сверкнул глазами, и Гермиона, глядя на него, забавно сморщила носик, явно не зная, как реагировать. — Но кое-что я бы всё же попробовал.       — Что?       — Ну… — Драко задумался, решая, в какие бережные слова лучше облачить мысль. — Я бы немного… поизучал твоё тело. Ты сама его не знаешь, как оказалось, а я — подавно, так ведь? Никакого давления, если что. Я ничего от тебя не жду. Хорошо, если ты сможешь расслабиться, вот и всё.       — Как с дьявольскими силками?       — Грейнджер… Какие к чёрту дьявольские силки? — Потирая лицо, Драко думал, что с нервными шуточками пора завязывать и переходить к более активным действиям. Немного помолчав, он притянул Гермиону к себе и провёл кончиком носа по её шее. — Когда я тебя целую… Когда трогаю… разве тебе не нравится?       Драко выпрямился, чтобы взглянуть ей в глаза, но она уткнулась ему в плечо.       — Нравится…       — Посмотри на меня.       Помешкав, она послушно подняла на него блестящие и слегка напуганные глаза. На её щеках проступил лёгкий румянец. Удержаться и не трахнуть её впопыхах будет непросто… Но Драко для себя решил: раз уж он поступается чистокровными принципами, то выжмет из этого предприятия всё возможное удовольствие. Налюбовавшись, он вновь склонился, мягко надавил большим пальцем на подбородок Гермионы, приоткрывая её ротик, и, соприкасаясь с ней губами, медленно скользнул по её языку своим. А потом описал ещё несколько маленьких кругов, чувствуя, как в мокрые волосы настойчиво зарываются её пальчики.       Отстранившись, Драко с удовольствием отметил, как успели потемнеть глаза Гермионы. А ведь никто, кроме него, никогда не видел похоть на этом одухотворённом множеством прочитанных книг личике…       — Знаешь что? — произнёс Драко, чувствуя себя так, будто в голову ударил алкоголь. — Для продолжения нам лучше вылезти.       — Что?..       — В воде ощущения не те, — пожал плечами он, позабавленный тем, в какое смятение Грейнджер привели его слова. — Да расслабься… Я ведь уже всё видел.       Она негромко цокнула языком, но всё-таки успокоилась, подумав, наверное, что худшее уже позади.       — Ладно… — Её короткий кивок подтвердил догадку.       Усмехнувшись, Драко подтянулся и сел на бортик бассейна, свесив ноги в воду, а Грейнджер в тот же миг сконфуженно отвернулась. Он потянул её наверх и усадил к себе на колени боком. Голая, тёпленькая и смущённая, Гермиона сжала бёдра и уложила на них ладони в очевидной попытке ограничить обзор настолько, насколько возможно, а потом бросила очень осторожный взгляд вниз, на стоящий колом член. От обречённости, мелькнувшей в её глазах, Драко не удержался от смешка, и Гермиона, которая, казалось, была готова сжаться в комок, посмотрела на него с осуждением.       — Не понимаю, почему ты стесняешься. — Драко стал поглаживать шелковистую кожу её спины. Он не прогадал — вне воды ощущения были приятнее. Как ни здорово целоваться и нежиться в бассейне, для чего-то большего, особенно происходящего в первый раз, суша подходит лучше. — Ты безумно красивая. — Драко, пусть и движимый низменными интересами, сказал это искренне. — А я… и правда не хочу тебя обидеть. Я хочу сделать тебе хорошо.       И Гермиона ему поверила. Возможно, опрометчиво, но… Было что-то в словах Драко и интонации, на этот раз им совершенно не противоречащей. А в том, как он сейчас её разглядывал… Гермионе тоже очень хотелось поизучать его тело. Кончиками пальцев она неуверенно дотронулась до шеи Драко, обвела ключицы и, переместившись к плечам, сжала его влажную кожу, но не слишком сильно, чтобы это не смахивало на прощупывание бицепсов. Потом отвлеклась на ощущение, сочетающее в себе что-то трепетное и щекотное: ладонью Драко спустился по её животу, а затем мягко провёл костяшками пальцев по верху лобка. Пресс непроизвольно сократился.       — Гладенькая, — заключил Драко с разоблачительной ухмылкой.       — Я… всегда пользуюсь заклинанием депиляции, когда моюсь. Что тут такого?.. — машинально соврала Гермиона. Судя по лёгкой насмешке во взгляде, Драко не поверил, но и развивать тему не стал.       — Правда никогда себя не трогала?.. — поинтересовался он. Пока одна его рука поддерживала Гермиону за талию, пальцы другой коснулись её рёбер и стали неторопливо подниматься. — Даже грудь? На твоём месте я бы… — Насмешку в его глазах сменило что-то серьёзное, задумчиво-мечтательное. — …только этим и занимался.       — Трогала, конечно! Это приятно, но не настолько, чтобы… — Гермиона запнулась. Слишком непривычно было говорить такие вещи Малфою. — Ощущения от моих прикосновений и… твоих… очень разнятся.       — Хочешь, чтобы это сделал я? — спросил Драко, всматриваясь ей в глаза так внимательно, что…       «Да, пожалуйста!»       На деле Гермиона просто кивнула, скованно улыбнувшись.       — Но ведь бывает так, что перед сном ты фантазируешь о чём-нибудь?.. — Опустив взгляд, Драко осторожно сжал ладонью её грудь и провел большим пальцем по соску.       — Угу… — признала Гермиона.       Коротко облизнув губы, Драко подобрался к самому её уху и стал говорить тише:       — И возбуждаешься при этом?       Гермиона обрадовалась, что он сейчас не видит её лица. Пропуская вдох за вдохом, она наблюдала, как малфоевские пальцы поглаживают её сосок.       — Трусики становятся мокрыми, да?.. — не унимался Драко.       «Трусики», да ещё и в сочетании с «мокрыми» из его уст… Это вводило в ступор. Потом пальцы сжали сосок настойчивее.       — Ну так? — В голосе Драко мелькнула командная нотка. — Бывает такое?       — Да…       А уже через пару секунд собственные опасения показались Гермионе небезосновательными, конечно, но… смехотворными. Драко накрыл сосок губами, скользнул по нему языком, начал втягивать, посасывать, и она от нахлынувшего восторга невольно ахнула. Эти ощущения… Гермиона не могла вспомнить ничего более восхитительного. Это с ней сейчас и правда проделывает Малфой?.. Да — вот они, белые волосы. Нуждаясь в опоре, она запустила в них пальцы и стала перебирать. Драко чуть позже, оторвавшись от напряжённого первого соска, легко лизнул второй, который сразу же затвердел в предвкушении своей порции ласки, а потом втянул его ртом и поначалу проделывал всё то же нежное, что с предыдущим, но вскоре несдержанно и жадно его целовал. Пока Гермиона просто пыталась не сойти с ума.       В ней пробуждалось что-то новое — должно быть, животная натура. Действия тела внаглую огибали сознание: спина прогнулась, бёдра тёрлись о Драко в погоне за большей тактильностью. И когда он коснулся их, скользнув пальцами ниже, Гермиона охотно пропустила его ладонь на внутреннюю сторону. Теперь ей безумно хотелось, чтобы он зашёл дальше. Но Драко не спешил. То ли дразня, то ли проверяя степень её готовности, он лениво водил пальцами туда-сюда, каждый раз приближаясь почти вплотную, но так и не дотягиваясь до… Тут Гермиона поняла, что теперь ей предстоит достать с дальних полочек памяти термины, которые до этого момента особо не пригождались.       Драко оторвался от её груди. Его горящий взгляд отдавал лёгким помешательством.       — Чего тебе сейчас хочется? — Он провёл ладонью по внутренней стороне бедра Гермионы настойчивее.       Вопрос ставил в тупик. Она знала, чего ей хочется, и всё-таки разбрасываться теми терминами при Малфое решимости пока не хватало. В качестве компромисса Гермиона накрыла его ладонь своей и, силясь не покраснеть под тем излишне сосредоточенным взглядом, мягко её направила. Драко довольно хмыкнул. Продолжая зачарованно всматриваться в лицо Гермионы, он раздвинул пальцами её половые губы, а затем, пройдясь несколько раз по… Да как это назвать?.. Пройдясь несколько раз по всей вульве… И почему слово ощущается таким неловким?       «Хватит думать о терминах!»       …Он осторожно обвёл клитор, отчего Гермиона, мигом отбросив побочные рассуждения, протяжно выдохнула, а на её лице, кажется, появилось какое-то странное выражение, но Драко вовсе не счёл его смешным. Напротив, выглядел так, будто любуется ей. И отчего-то зрительный контакт в тот момент казался чем-то даже более откровенным, чем медленные движения пальцев… Не выдержав, Гермиона притянула лицо Драко к себе и прижалась к его губам, а он продолжил вытворять с её телом чудеса, не имеющие ничего общего с магией.       Поцелуй выходил развязным, и минут десять назад собственный пыл смутил бы, но сейчас Гермионе было всё равно. Сознание поглотил Драко, его губы, язык, красивые и, несомненно, очень ловкие пальцы — их вид и раньше будоражил её, ну а теперь, кажется, она никогда не сможет смотреть на них спокойно.       Мягко разорвав поцелуй, Драко шепнул Гермионе на ухо:       — Тебе нравится?       — Да… — С эмоциями в её коротком ответе вышел перебор. От ответного смешка Драко, несколько коварного, по затылку побежали мурашки. Он чмокнул её за ухом, а потом негромко сказал:       — Ножки чуть шире.       Гермиона с готовностью подчинилась, пребывая в состоянии, напоминающем изощрённую версию Империуса, — она пошла бы на что угодно, лишь бы Драко продолжал. С лёгкостью прогуляла бы пару занятий и проигнорировала несколько домашних заданий… Только не очень важных — но так Гермиона подумала, когда он убрал пальцы с клитора и в сознание просочилась толика трезвости.       — Говори, если станет больно, хорошо? — Драко, сосредоточенно хмуря лоб, стал аккуратно прощупывать нежную мякоть между её половыми губами, и от того усердия и сконцентрированности, что появилась на его лице, Гермиона едва удержалась от хихиканья. Отыскав точку входа в девственной плеве, Драко ввёл туда средний палец и стал медленно двигать им внутри, продолжая поглаживать клитор. Гермиону, которая поначалу толком не разобралась в ощущениях, плавно накрыло новой волной восторга. Это не сравнилось бы даже с ласками сосков… Держась за плечи Драко, она подавалась навстречу ладони бёдрами, пока в голове вертелись междометия, ругательства, причём такие, что вслух Гермиона их ни разу в жизни произносить не отваживалась, и одно имя, слетевшее с губ на тихом полустоне:       — Драко…       — Музыка для ушей. — Шеи коснулся его самодовольный шёпот.       Секс переставал быть для Гермионы абстракцией. Кажется, она относилась к своему телу с недостаточным интересом и излишней стыдливостью. Хотя её руки, конечно, едва ли смогут сравниться с руками Драко, а ещё… Решившись, Гермиона бросила ещё один аккуратный взгляд вниз, и на этот раз увидела не просто устрашающую, торчащую кверху штуку, что тесно прижималась к её бедру одной стороной, а другой — к животу Драко. Наблюдать человеческую анатомию, настолько разнящуюся с собственной, всё-таки странновато с непривычки. Но теперь, когда Гермиона узнала, как прекрасно внутри чувствуется один лишь палец… Правда, запал немного поутих, когда Драко, войдя в раж, попробовал подключить к среднему ещё и безымянный. Растяжение оказалось терпимым, но и приятным назвать его было трудно.       — В другой раз, — пробормотал Драко, заметив, как Гермиона напряглась, и убрал руку — а вот это уже было лишним… — Погоди секунду. — Он хмыкнул, сверкнув затуманенными глазами. — Сейчас такое будет…       Осторожно усадив Гермиону на бортик бассейна, Драко прыгнул обратно в воду. Хотя в ванной старост было очень тепло, даже жарковато, после близости прижимающегося тела оставаться одной было немного неуютно.       Гермиона, конечно, подозревала, что вот-вот должно произойти, и по этому поводу испытывала смешанные чувства… Драко подхватил её под ягодицы и придвинул к краю бортика, а потом, сильнее разведя её ноги, уложил их себе на плечи. С одной стороны, Гермиона не могла дождаться. С другой… Оказаться средь бела дня бесстыдно раскрытой в нескольких дюймах от лица Драко Малфоя — очень, очень непривычно. Ей захотелось спрятать лицо в ладонях — так трудно было наблюдать, как он приближается и приближается… Смотрит прямо туда, куда Гермиона сама толком не заглядывала. Она чувствовала, как мокро у неё между ног, и Драко всё это видел. Вдыхал её запах. Но вдыхал медленно и глубоко, с предвкушением и даже, кажется, некоторой жадностью. Так что… Почему нет?       Он придвинулся вплотную, и сначала кожу, блестящую от скользкой влаги, обдало приятным холодком его дыхание. А потом Гермиона вздрогнула, почувствовав язык, показавшийся на контрасте горячим. И расслабилась…       Драко прочертил широкую дорожку у границы с внутренней стороной её бедра. Повторил от промежности и выше, осторожно огибая клитор. Переместился к центру… Толкнулся языком вглубь… Делал… ещё что-то…       Первое впечатление — райское блаженство. Только вот пускают ли в рай девушек, которые позволяют Малфою себя вылизывать? Так нежно и тщательно… Поддерживая Гермиону под бёдра, он изучал каждый маленький изгиб, а она, млея, прикрыла глаза, откинулась на локти и могла лишь ёрзать, подставляясь под язык, и тихонько постанывать. Кому нужен рай, если там запрещено заниматься такими замечательными штуками?..       Драко угадал — Гермиона обожала открытия. Сегодня их происходило немало. Например, она узнала, что его пальцы, хотя он и орудовал ими очень аккуратно, были на ощупь грубее мягкого языка, который дарил изумительное, ни на что не похожее удовольствие. Телу хотелось, чтобы это продолжалось до бесконечности, и в то же время, как ни парадоксально, оно молило о пощаде. А ключом к разрядке, как Гермиона уже поняла, являлся клитор — когда язык будто бы невзначай касался его, бёдра непроизвольно подрагивали, а руки так и норовили вцепиться в волосы Драко, который явно вознамерился её поизводить, и притянуть к нужной точке.       Гермиона уже посылала ко всем чертям нумерологию, древние руны и даже трансфигурацию, решив, что ей для счастья будет вполне достаточно Малфоя и мягкой поверхности, — локти уже начинали немного побаливать, хотя это не особо беспокоило. Но, как оказалось, поизводить Гермиону задумал кое-кто ещё. Бесцеремонно напоминая, что они с Драко находятся в общеобразовательном учреждении, где по-настоящему уединённых мест не так много, раздался громкий стук в дверь, а вместе с ним — напыщенный голос старосты Пуффендуя Эрни Макмиллана:       — Прошу прощения!       Драко оторвался от Гермионы и бросил гневный взгляд в сторону входа. Зрачки его глаз были расширены. Губы немного блестели.       — Долго ещё? — вновь подал голос Эрни и постучал настойчивее. — Проверяю уже не в первый раз… Другим людям тоже нужно помыться!       — Да, очень долго! Вали в общий душ! — крикнул в ответ Драко, а потом негромко процедил: — Помыться ему, сука, захотелось… Он сюда ходит на русалку дрочить.       Гермиона поняла, что совсем позабыла про картину, висевшую позади, и обернулась. Русалка, к счастью, мирно дремала на утёсе. Хвала Мерлину. В противном случае её глазам открылось бы весьма пикантное зрелище. С другой стороны, за долгие годы обитания в ванной старост она наверняка успела всякого насмотреться.       — И чем это ты там занят, Малфой? — сварливо осведомился Эрни, и Драко, вгоняя Гермиону в краску, беззастенчиво выпалил:       — Отлизываю, Макмиллан!       — Лижи побыст…       — А НУ ПОШЁЛ ПРОЧЬ, Я УБЬЮ ТЕБЯ, ПОНЯЛ?! УБЬЮ! — проорал Драко жутким, свирепым голосом, который заставил Гермиону испуганно вздрогнуть. Вместе с тем… В этом крылось что-то по-стыдному возбуждающее. Беря в расчёт всё то же физическое превосходство — а ведь Гермиона, по сути, вновь сунулась в ближний бой, — Драко может сделать с ней всё что угодно. И выбирает обласкивать её самым нежным способом из возможных…       — Что ж… Пусть будет по-твоему, — зловеще отозвался Эрни после небольшой паузы. — Но знай, я это так не оставлю! Угрозы расправой — поведение, недостойное старосты!       — Свали уже, — пробормотал Драко. Выдохнув, он повернулся к Гермионе и заговорил уже совершенно другим, спокойным голосом: — Всё хорошо. Он ушёл. Расслабься, ладно? — Сосредоточенно глядя ей в глаза снизу вверх, Драко легко потёрся щекой о её бедро, а она, не удержавшись, жадно притянула его обратно к себе. Усмехнувшись, он снял одну её ногу с плеча и отвёл в сторону — ещё более компрометирующее положение, как ни странно, Гермиону нисколько не смутило, — а затем, склонив голову вбок, втянул губами клитор. Мир сузился до невозможного. Марево неги, напряжение, что концентрировалась внизу живота, — вот и всё, что в нём осталось.       Пока язык Драко ритмично двигался, задевая клитор, Гермиона держалась одной рукой за его волосы — на всякий случай. На этот раз закрывать глаза она не стала, отважившись полюбоваться зрелищем, которое ещё недавно, наверное, показалось бы ей слишком развратным. Но сейчас вид Драко, красивого до безобразия, между её разведённых ног, и кончика его языка, порхающего над самой чувствительной её точкой, лишь подталкивал ближе к краю.       Каждую новую секунду казалось, что приятнее уже точно быть не может. Но тело продолжало удивлять. Когда пальцы Драко поднялись по рёбрам и сжали соски, ощущений стало слишком много. Слыша будто со стороны собственные сдавленные стоны, Гермиона, растеряв над собой всякий контроль, подбрасывала бёдра навстречу языку. Она уносилась куда-то высоко и парила словно в невесомости. Это было прекрасно, но и нестерпимо, а потому, увы, не могло длиться вечно. Ещё несколько самых сладких мгновений — и Гермиона, застыв с запрокинутой шеей и приоткрытым ртом, кажется, на долю секунды коснулась чего-то всеобъемлющего.       А потом наступило расслабление, и только мышцы живота отчего-то мелко подрагивали. Руки… Обе?.. Странно. Руки выпустили белые волосы. Хотелось обмякнуть, свернуться калачиком или укрыться толстым одеялом. Но был вариант и получше.       — Иди ко мне.       И Гермиона, соскочив с бортика, упала прямиком в объятия подхватившего её Драко. Тесно обвив его руками и ногами, она обессиленно уронила голову ему на плечо.       — Было хорошо? — шепнул он.       Гермиона хотела ответить развёрнуто, но с губ сорвалось только ленивое «угу» ему в шею.       Было хорошо. Немного странно. Радость соседствовала с лёгкой разбитостью. Гермиона чувствовала себя очень желанной и как никогда женственной в самом чистом, без наслоений стереотипов смысле. Чувствовала, что изменилась и что об этом нужно будет хорошенько поразмыслить в одиночестве и спокойной обстановке. Это был самый первый оргазм в её жизни. И самый необычный день рождения.