To See Paris & Fall In Love

Потребовалось добрых полчаса и еще один бокал бьющего по мозгам шампанского, чтобы Апо наконец смог вернуться к самому себе, начать мыслить связно и позволить эмоциям отступить на второй план.    Десятки разных вариантов развития событий проносились друг за другом в его воображении. В некоторых из них Майл оставлял его еще в Париже, заскучавший и жаждущий новых впечатлений, коих от случайного и быстро приевшегося любовника получить не мог. В других он сам оставлял Майла, поднимая с колен свою гордость и порядком пошатнувшееся самоуважение, чтобы вернуться в Бангкок так, словно их встреча была ничем более, чем одноразовым трахом. Апо старался прочувствовать все то, что испытал бы, стань любой их этих вариантов реальным, и, утопая то в сожалениях, то в горечи потери, немедленно переходил к следующему.   И лишь в одном из них они оставались вместе: в том, где Майл решал наплевать на свой социальный статус, его социальный статус, дорогих ему людей и их ожидания, свои возможные перспективы и, вероятно, репутацию в обществе, потому что они оба окончательно и бесповоротно признались бы себе и друг другу в невозможности теперь расстаться и оказаться порознь.   То есть, в наименее реалистичном из всех.    Тоскливо усмехнувшись самому себе, Апо выпрямил спину, уставшую от неудобной позы: все свои мысленные путешествия во времени и пространстве он проводил, стоя на карме яхты и не отводя взгляд от волнами расходящейся водной глади.    Разумная часть его понимала, что беспокоиться о том, чего еще не случилось, было бессмысленно, и исход их с Майлом отношений еще не определен. Но сердце билось в груди взволнованной птицей, жаждущей покоя, и Апо не знал, сможет ли продолжать находиться рядом с Майлом, будучи беспечной маленькой безделушкой, которой мужчина, возможно, просто развлекает себя вдали от дома.   Весь поток его безрадостных мыслей был прерван чужими уверенными сильными руками, огладившими его бедра и нашедшими себе место на его талии.    Апо мгновенно оказался в кольце знакомых рук, а едва уловимый запах одеколона врезался в его ноздри, заполняя собой все его существо.    — Соскучился по мне?    Раздавшийся прямо над ухом бархатный голос пустил бесчисленное количество мурашек по коже Апо. Он слегка задрожал, на мгновение напрягаясь, а затем тут же расслабляясь в объятиях Майла, вытягивая шею и откидывая голову на его плечо.    — Мне было чем заняться, — не без укора ответил Апо, вспоминая все то, что произошло за часовое отсутствие мужчины. — Твои друзья были очень любезны, просветив меня в отношении этого мероприятия и тебя.    — Неужели? — обратился к нему с вопросом Майл, мягко проводя носом по его щеке и оставляя после несколько невесомых поцелуев. — Что бы они ни сказали, я надеюсь, мы обсудим это прежде, чем ты сделаешь тысячу неверных выводов и разочаруешься во мне до конца своих дней.    —  Значит, существует что-то, что могло бы заставить меня это сделать?   — Я не доверил бы близость с кем-то, кто имеет для меня значение, кому-то, кроме себя самого. Я расскажу тебе о себе все, что ты захочешь знать, если ты пообещаешь доверять мне.    Слова мужчины теплым одеялом укутали беспокойную душу Апо. Ему искренне и беззаветно хотелось довериться мужчине, слушать его и позволять вести себя, направлять, дарить внимание и заботу. Создавать вокруг него безопасное пространство, где он мог быть самим собой и где его ценили, любили за это.   Но он не знал, мог ли верить ему на самом деле. И, отбросив желания и страхи, он должен был пойти до конца, чтобы защитить свое сердце.    — В Бангкоке тебя кто-то ждет? — прикрывая глаза и глубоко вдыхая запах Майла, задал вопрос Апо. — Ты собираешься жениться?   Каково же было его удивление, когда, несмотря на то, с каким серьезным вопросом столкнулся мужчина, он широко улыбнулся и, смеясь, потерся щекой о его щеку, заставляя Апо открыть глаза и посмотреть в его сторону. Убедиться, не насмешка ли это?   — Мне кажется, я догадываюсь, с кем ты говорил, — продолжал посмеиваться Майл, в то время как его руки, покоящиеся на талии Апо, сжались еще крепче. — Ответ на твои вопросы – нет.    — Но…   — По, — перебил мужчина, жестко перехватывая его и не позволяя вывернуться из объятий. — Я скажу это один раз и больше повторять не буду. Я не из тех людей, кто мог бы планировать вступить в брак с одним человеком, а спать с другим. И не из тех, кто стал бы размениваться важными для меня отношениями для того, чтобы трахнуть кого-то, кто не имеет значения.    Голос Майла ровно и четко звучал для Апо, а стальные нотки в нем не давали ему усомниться в том, что его обладатель был предельно серьезен.    Майл захватывал власть над ним, крепко держа его тело и подчиняя душу, не оставляя ни единого шанса не услышать его и не отдаться в его безраздельную власть.   — Я уважаю себя, а значит, уважаю свой выбор. И, если в данный момент я выбираю тебя, никого другого для меня не существует.   Эти слова набатом звучали в голове Апо с такой ясностью, словно мужчина с силой вбивал их в его мозг. Никогда еще он не чувствовал настолько опьяняющей определенности другого человека, которая в моменте перекрывала все его страхи, сомнения и подозрения, оставляя его сознание абсолютно пустым.    Майл выбрал его. Это было единственным, что продолжало звучать в его сердце.   — Надеюсь, ты меня услышал? — снова настойчиво проговорил мужчина, прижимаясь к нему всем телом настолько, что между ними не осталось ни миллиметра.    Апо не мог найти в себе силы, чтобы ответить. Он чувствовал слабость, подобную той, какую человек испытывает после того, как все его самые большие страхи оказываются ничем иным, кроме как излишне разыгравшимся воображением. Тепло тела Майла и его крепкие руки, держащие его, дарили ему чувство уверенности и твердости настоящего момента, в котором Апо и сам не подозревал, как на самом деле нуждался.    — Майл, я…   И, словно открытой книгой читая его самые потаенные нужды и желания, который даже сам Апо не смог бы осознать и обличить в слова, Майл сам направил его на путь, который был необходим им обоим.   — Похоже, что мне действительно следует лучше следить за тем, что происходит с тобой, когда меня нет рядом, — с усмешкой проговорил он, жарко дыша в ухо Апо и еще крепче прижимаясь бедрами к полушариям его ягодиц. — Урок о лжи ты уже усвоил, но, очевидно, нам предстоит научить тебя еще кое-чему.    «Чему?» хотел было спросить Апо с ноткой зарождающегося интереса, но действия Майла мгновенно лишили его дара речи, заставив только охнуть в осознании.    Руки Майла больше не обнимали его за талию. Неумолимо и твердо они спустились на бедра, а затем одним резким движением расстегнули его шорты. Внутри Апо поднялась первая волна паники, когда он, потеряв равновесие без подставленной для него широкой груди был вынужден уронить себя на фальшборт.    — Что ты делаешь? — спросил он, хихикнув, когда властные ладони проникли внутрь и забрались под ткань его поло, касаясь кожи и требовательно сжимая ее.   — Преподаю тебе урок, — в кажущейся непринужденной манере ответил Майл, но нарастающее напряжение в его голосе выдавала легкая хрипотца. Из-за нее его обычно мягкий голос становился ниже, и вместе с темнеющим от желания взглядом она делала его похожим на готовящегося к атаке зверя.    Никто не видел Майла таким в его повседневной жизни. Его воспитание и сдержанность джентльмена могли ошибочно заставить людей считать его лишенным страсти, а игривость обезоруживала, вынуждая видеть в нем в большей степени лишь очарование, не имеющее ничего общего с доминированием, которое люди привыкли видеть выставленным напоказ, а значит, притворным.    Истинное же доминирование всегда скрывается в глубине. И находит свое место в ситуациях, в которых не оставляет сомнений в своем значении.   Как, например, в этой, когда Майл всего на несколько секунд сумел оставить Апо бездыханным, одной рукой накрывая его слегка привставший член, а другой сдвигая его шорты вниз достаточно для того, чтобы они продолжали скрывать все необходимое, но и дали доступ к заветному телу.    — Я хочу, чтобы ты действительно верил мне, — продолжил он, вновь прижимая Апо к себе и выдыхая слова в раскрасневшееся от смущения ушко. — И чтобы, когда я говорю, что здесь и сейчас я выбираю тебя, ты знал, что я действительно имею это в виду.    Вместе с тем, как Апо услышал звук расстегивающегося ремня, он почувствовал и то, как руки мужчины бескомпромиссно нагнули его над фальшбортом.    Его разум бил тревогу. Не могли же они действительно заняться этим прямо здесь, на виду у всех? Ведь любой член экипажа или гость мог прийти в эту зону и застать их. Или, что еще хуже, каждый чертов парижанин мог увидеть их с берега!   — Майл, мы не…, — не сумел договорить он, потому что был прерван ощущением чужого горячего члена, потирающегося между половинками его ягодиц. — Майл-ах… Кто-то может увидеть!   — И что с того? — тоном, с которым люди чаще всего и стремятся нарушать правила, ответил Майл. Одной рукой он сжал половинку ягодиц Апо, сильно раздвигая, а другой взял свой член, слегка надрачивая несколько раз прежде, чем обтереть всю показавшуюся влагу о подставленный вход.    У них даже не было смазки, и почему-то эта мысль пугала Апо гораздо сильнее, чем тот факт, что их на самом деле могли увидеть. Он понятия не имел, что это говорило об уровне его распутства, но ему было все равно.    Все, на чем было сконцентрировано его существо, находилось в руках Майла. И стоило ему почувствовать, как мужчина плюнул на свой член и точно так же смочил его вход, как последние остатки разума Апо были окончательно и бесповоротно потеряны.   Мужчина начал погружаться в него бережно, очень медленно несмотря на то, что градус между ними уже был накален до предела. Растянутый несколькими часами ранее в душе, Апо принял головку почти не напрягаясь, словно был для этого создан.    И эта мысль, промелькнувшая на мгновение в его сознании, заставила его издать тихий протяжный стон, от которого хватка Майла на его ягодице только усилилась.    — Иди ко мне, — прохрипел мужчина почти севшим голосом, и этот звук заставил Апо задрожать в предвкушении. Он начал входить глубже, не останавливаясь ни на секунду и погружая толстое основание члена в тесное и жаркое пространство. А его рука, отпустив ягодицу, обняла Апо и одним резким движением вернула его в то положение, где он опирался спиной на Майла, жаждущий и почти доведенный до изнеможения.    — Еще, — жалобно просил Апо, утыкаясь носом в шею мужчины и растворяясь в его запахе и ощущениях растягивающего его сзади горячего члена. Одной рукой вцепившись в фальшборт, другой он обнял Майла за шею, впиваясь короткими ногтями в кожу и нетерпеливо теребя волосы на затылке.    Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Майл вошел в него до конца и его бедра со шлепком ударились о ягодицы Апо. Но вместе с тем он был и слегка поражен или, вернее, до глубины души ошеломлен тем, как легко и быстро это случилось и как свободно они слились в единое целое.    Для Апо больше не существовало ни яхты, ни вечеринки, ни людей на ней, ни даже самого чертового Парижа, который мог видеть их, открытых и отдающихся друг другу без остатка.    Но у Майла, кажется, были другие планы.    — Открой глаза, — велел он, стоило ему увидеть, как веки Апо затрепетали от наслаждения и закрылись. — По, я хочу, чтобы ты сказал мне, что видишь.   Борясь с накрывающими его волной ощущениями неумолимого растяжения и тянущей боли, огня, исходящего от тела Майла и желания только бесконтрольно постанывать, умоляя о большем, Апо с усилием открыл глаза и перевел расфокусированный взгляд с мужчины на город.    — Я вижу Париж, — ответил Апо, ощущая вместе с тем первый глубокий толчок внутри себя. — Вижу, ах, прохожих на набережной Сены.    — Что еще? — допытывался Майл, чуть отодвигая бедра и снова толкаясь внутрь.    Его толчки не были размашистыми, а член почти полностью был погружен в Апо, но оттого давление и ощущение наполненности были в разы сильнее, и Апо хотелось кричать от полноты ощущений. Он с трудом мог заставить себя говорить, тяжело дыша и желая чувствовать Майла еще сильнее.    — Верхушку Эйфелевой башни, — сказал он первое, что пришло ему в голову прежде, чем очередной толчок унес его мысли заставил его несдержанно застонать.   — И что ты чувствуешь, когда смотришь на это?    — Я в ужасе, — абсолютно искренне вдруг признался он.   — Почему? — удивленный смешок Майла заставил его повернуть голову к мужчине, и Апо нашел возможность дотянуться до его щеки и потереться об нее своей.    Весь тот трепет и вся та страсть, что рождались внутри него по отношению к этому мужчине, наполняли его, словно сосуд. Все, что Апо видел, слышал, ощущал, чувствовал, все сводилось к нему все сильнее и неумолимее. Он не знал, каким образом Майл за столь короткий срок овладел им настолько, чтобы заставить так пасть, но Апо уже некуда было от этого деться.    — Потому что, пока я смотрю на Париж, ты трахаешь меня прямо на палубе, полной людей. Я никогда не решился бы на что-то настолько же безумное, — фыркнул Апо, задевая губами подбородок мужчины. Его толчки становились быстрее, а ощущения ­– острее.    — Но тебе нравится, — кивнул в ответ Майл, находя губами его ухо и посасывая его в темпе своих толчков. — Ты даже наслаждаешься этим, верно?   Ответом ему был один несдержанный, протяжный стон. Апо буквально взывал к тому, чтобы его наслаждение достигло пика, и Майл поддавался, входя в него резче и жестче, раскрывая для себя и упиваясь этим. Он ловил губами каждый сладкий стон Апо, наслаждаясь ими, и, мгновенно впитывая даже самые незначительные реакции, подстраивался под желания своего любовника.    — А теперь посмотри на меня, — произнес Майл эту не то просьбу, не то приказ, и Апо ничего не оставалось, кроме как поднять на него глаза сквозь трепещущие ресницы.    Он видел перед собой все, что и не мечтал бы увидеть: страсть, желание, жажду разорвать его на части и вместе с ней готовность лелеять все его существо, доводя до вершины удовольствия.    Апо никогда не мог бы представить, что кто-то когда-либо будет смотреть на него вот так. Словно он — целый мир, и вместе с тем не стоящая ни гроша шлюха в руках пресыщенного мужчины. Это было так чертовски сложно, и он не мог понять этого взгляда, распадаясь на части от бесконечных глубоких толчков, которые сводили его с ума и лишали его сил.    Все, что он мог — это лишь отдаваться во власть своего персонального зверя, позволить ему делать с собой все, что ему заблагорассудится, и благодарно принимать его удовольствие, как смысл своего существования и саму цель всего.   — Что ты чувствуешь? — спросил Майл, проезжаясь головкой члена по простате с силой, от которой все тело Апо передернуло от волны наслаждения. Его низ живота пылал, удовольствие закручивалось разгоряченной спиралью внутри, во рту пересохло, а руки дрожали, но он чувствовал себя на вершине мира.    Именно это и произнесли его губы, и, получая в ответ гордый взгляд своего мужчины, Апо счастливо улыбнулся.   — Запомни это чувство, — произнес Майл ему на ухо, своей рукой заставляя его снова повернуть голову и продолжать наблюдать за тем, как одно за другим великолепные здания Парижа с его древней историей проносятся мимо них. — Я хочу, чтобы рядом со мной ты всегда испытывал его снова.    И в этом была невероятная сила этого мужчины. Он хотел этого, и у Апо не было права не повиноваться его воле.    И когда он сдавленно, но счастливо произнес: <I>«Хорошо»</i>, он наконец-то получил поцелуй в губы не менее пылкий, чем синхронизирующиеся с ним толчки.    Апо чувствовал, что рядом с Майлом за его спиной вырастали крылья. Ему хотелось летать, кричать на весь мир о том, что он счастлив и как ему хорошо. Но вместо этого он лишь надрывно стонал и скулил в рот мужчины, выгибаясь дугой в его руках, чтобы принять в себя больше.    — В тебе так потрясающе, — прохрипел Майл ему в губы, ускоряя толчки и вместе с тем задыхаясь.    — Майл-ах, да, да…   Их тела были так сильно прижаты друг к другу, что невозможно было понять, кому из них принадлежал тот жар, что опалял их обоих. Апо ощущал капли пота, текущие по его лицу, шее и спине, и мужчина жадно слизывал их, доводя его до сумасшествия. Дыхание обоих было сбитым, отрывистым, руки хаотично и рвано цеплялись друг за друга, а приближающийся оргазм ощущался все более и более ярко, надвигаясь и грозясь накрыть их с головой.    — Иди сюда.   Майл крепко схватил Апо за подбородок, поворачивая к себе лицом и жадно целуя в приоткрытые сухие губы, бесцеремонно захватывая чужой рот в свою власть и подчиняя, и Апо не оставалось ничего, кроме как заскулить в поцелуй, подставляясь, желая в тайне быть разорванным этим зверем на куски.    И вместе с тем, как член Майла внутри него начал пульсировать, а толчки сбились с ритма, стали более жесткими и беспорядочными, он кончил, находясь глубоко внутри Апо, все еще продолжая брать его сзади, продлевая ощущения и растягивая оргазм.    Апо так сильно хотел прикоснуться к себе. Он был буквально в шаге от того, чтобы последовать за мужчиной, а горячая сперма вытекала прямо из его входа, пачкая белье, приспущенные шорты и устраивая ужасный беспорядок. Мысль о том, что его задница теперь растянута на члене Майла и сперма мужчины течет из него, а он сам получает от этого бесконечное удовольствие и ластится к нему в ответ, в будущем, вероятно, заставит Апо краснеть от смущения. Но в этот момент все его существо было занято только одним желанием кончить, а потому руки устремились прямо к собственному изнывающему члену.    — Что такое, котёнок? — хохотнул Майл, игриво кусая его за ушко, чтобы подразнить и утешить. — Ты так хочешь кончить?    — Да, — услышал он в ответ тихие жалобные стоны Апо. — Пожалуйста, Майл…   Вместо того, чтобы позволить Апо самому довести себя до столь необходимого ему оргазма, мужчина перехватил его руки своими и крепко прижал их фальшборту, переплетая их пальцы. Его бедра безжалостно втрахивали Апо в фальшборт, словно гиперчувствительность после оргазма его совсем не беспокоила, и его член погружался внутрь, порождая громкие, пошлые звуки, от которых у Апо сносило крышу.    — Тише, тише. Ты кончишь, но только тогда, когда я скажу, — тоном, не терпящим сомнений и возражений, ответил мужчина. Его фигура возвышалась над телом Апо, который почти согнулся от напора, с которым его брали, но это ощущалось потрясающе и было именно тем ощущением принадлежности другому человеку, которого он и желал.   Крепкие ладони Майла вели его и руководили им, они же оставили его абсолютно пустым и просящим со входом, который непроизвольно сжимался вокруг пустоты, а затем натянули на его задницу трусы вместе с шортами так, словно ничего не произошло.    Член Апо продолжал болезненно упираться в неприятную ткань одежды, сперма стекала по его ягодицам и бедрам вниз, а он просто глупо стоял в пол-оборота и смотрел на то, как мужчина, который только что использовал его, как вещь, для собственного удовлетворения, натягивал свои брюки обратно. Это странным образом заводило Апо ещё сильнее, и он жаждал внимания Майла вместе с продолжением их игры.    — Идем со мной, — закончив возиться с брюками, но даже не потрудившись застегнуть ремень, Майл потянул его к себе за талию, заставляя немного прийти в себя.    — Куда мы? — уже на ходу выпалил Апо, которого мужчина тащил почти волоком. Его колени дрожали, а ноги не слушались, но он желал угодить и все равно поспешно следовал за своим мужчиной. Но в ответ он получил только хитрую усмешку и ничего больше. — Майл?    На это почти мяуканье своего имени, мужчина, ведущий его ко входу внутрь нижней палубы яхты, вдруг резко остановился, прижимая его к холодной стене. Его губы почти с диким рвением впились в губы Апо, и тот ответил не менее пылко, позволяя мужчине ворваться языком в свой рот, лаская и одурманивая, вынося остатки разума и овладевая им.   Их конечным пунктом назначения оказалась каюта. Не очень просторная, но шикарная и похожая на маленький люкс в отеле, она приняла их в свои объятия легко и быстро, так, что Апо даже не успел ничего рассмотреть в ней. В первую же секунду, как дверь за ними захлопнулась, он с чувством впился в губы Майла, целуя его, словно вечность испытывавший жажду путник, а в ответ был схвачен за бедра и рывком поднят на руки. Его ноги переплелись на талии мужчины, руки крепко обняли его шею, а губы сплелись в горячем и страстном танце, о котором можно было только мечтать.    Мир вокруг Апо кружился, пока Майл несдержанно прижимал его к стене внутри каюты, глубоко проникая языком в его рот, а руками сжимая полушария ягодиц, наверняка чувствуя влагу и сильный характерный запах спермы.    На секунду Апо накрыло смущение от того, в какой непотребном виде он был теперь рядом с Майлом, но стоило мужчине оторваться от его губ и начать всасывать в рот его шею, как все подобные мысли улетучились из его головы. Он просто хотел этого мужчину до безумия.   — Я готов съесть тебя, — на выдохе произнес Майл, вжимая в стену каюты податливое тело в его руках. Апо блаженно простонал, подставляясь, и крепче сжал широкие плечи в попытке стать еще ближе и прижаться еще теснее. — Ты даже не представляешь, что со мной делает один твой вид.   — Расскажи мне, — почти умоляя произнес Апо, чувствуя, как дергается от возбуждения член в шортах и как вновь растущая эрекция Майла упирается в его бедро, согревая.    — С того момента, как ты появился у меня перед глазами, — хриплым и низким голосом начал Майл, ни на мгновение не отрывая губы от желанного тела. — Я не способен был больше думать ни о чем, кроме как о том, как я хочу тебя. Ты творил со мной все это безумие…   — Разве? — охнул Апо, когда Майл перехватил его, отнимая руку и пробираясь ею под ткань поло. Его пальцы очертили линии живота, слегка выступающих ребер, груди, а затем мягко сжали правый сосок, вызывая приглушенный и несдержанный стон его обладателя. — Ах-я не помню, чтобы я что-то делал.   — Неужели? — почти рыкнул Майл, выкручивая сосок и заставляя Апо выгнуться дугой от прошибающего его приступа боли.    Его мозг лихорадочно старался определиться, нравилось ли ему, когда мужчина был так жесток с его сосками или же нет, чтобы он мог попросить Майла остановиться. Но ответ все никак приходил, а потому Апо принимал все, что мужчина хотел дать ему, через боль и сладостные страдания. Его пальцы вцеплялись в волосы мужчины, ногти карябали затылок и шею.   — Разве не ты все время облизывал свои чертовы губы? — продолжал свою пытку Майл. — Раздвигал ноги так, чтобы я смотрел? Умолял меня взглядом взять тебя прямо на том диване, на котором я сидел? Прямо перед всеми, как маленькую шлюху.    — Майл-ах, — продолжал стонать Апо, подначивая мужчину целовать и кусать его шею сильнее, ласкать его грудь. Он действительно чувствовал себя маленькой шлюхой, жаждуще потираясь о стояк мужчины в надежде получить удовольствие, которого был лишен ранее. Он краснел от смущения и требовал ласк, буквально разрываясь на части. — Ну же, я не могу больше ждать!   — Прекрасно, — почти блаженно выдохнул Майл, возвращаясь к губам Апо и целуя их с открытым ртом: мокро, бесстыдно, захватывая его подбородок и челюсть и оставляя их влажными от слюней. — Проси меня о том, чего хочешь. Я хочу слышать о каждом твоем желании.   Потерявшись в поцелуях, Апо лишь чувствовал, как мужчина расправляется с его шортами, спуская их вниз, и его мир снова качнулся, когда он оказался на полу каюты, стоя на ногах, а Майл опустился для него на колено. Какая-то иррациональная и глупая часть Апо позволила себе одну крохотную и шальную мысль о том, что в этой позе Майл выглядел так, словно собирался попросить его руки. Но реальность быстро накрыла его с головой, и он забыл об этой мысли, потому что умелые руки мужчины стащили с него испачканные шорты вместе с трусами. Желая ускорить процесс и помочь ему, Апо сам избавил себя от поло, отбрасывая одежду в сторону и жадно вцепляясь в плечи Майла снова.   — Я думал, что ты даже не обращал на меня внимание тогда, — произнес Апо с едва скрываемой обидой в голосе. — Ты смотрел на других, говорил с другими. Ты игнорировал меня!   — И ты решил наказать меня, подставляясь прямо перед всеми? — усмехнулся Майл, вновь подхватывая их следующую игру. — Хотел, чтобы я пожалел об этом, и потому был таким несдержанным и распутным?    — Я ничего не мог поделать с тем, как хотел тебя, — искренне признался Апо, заставляя мужчину подняться на ноги и почти что срывая с него одежду. Рубашка полетела в сторону других вещей за считанные секунды. — Я представлял, как сижу на твоих коленях и танцую для тебя.   — Так вот почему твоя попка все время ерзала на месте?   Не останавливаясь ни на секунду в избавлении от таких лишних сейчас вещей и расстегивая брюки, Майл крепко схватил Апо за волосы на затылке, заставляя его податливо запрокинуть голову и подставиться под новый поцелуй.    — Я хотел опуститься на колени и отсосать тебе, — продолжил Апо, как только они вспомнили, что должны дышать, и разорвали поцелуй. Его губы болели от того, с какой страстью Майл впивался в них зубами, но это была приятная боль, которая заводила. — Представлял, как лижу тебя и сосу твой член, и… Ах!   Не успел он договорить, как Майл снова схватил его за бедра, поднимая на руки и заставляя вцепиться в себя крепче, обнимая его шею и талию. Апо был поражен и взволнован тем, с какой легкостью мужчина обращался с его телом ­— словно он ничего не весил, и очередная волна жара пронеслась по телу оттого, что рядом с Майлом он казался себе таким слабым, изнеженным и принадлежащим.   Это ощущение было для него чем-то по-настоящему новым, и Апо мысленно пообещал себе вернуться к нему позже, когда его тело не будет пылать от чужих прикосновений, рук и губ, а его сознание будет чистым и незамутненным страстью.    — Ты очень хорошо постарался, соблазняя меня, детка, — прохрипел в ответ Майл. Его влажный от первого раунда член вжимался в теплое пространство между ягодиц Апо, словно созданный для него. — Я почти позволил тебе на самом деле сделать это для меня, знаешь?    — Правда?   — Конечно.   Губы Майла накрыли приоткрытый от тяжелого дыхания рот Апо, и чужой язык уверенно проскользнул внутрь. Мысли Апо разбегались, и ни одна из них не задерживалась настолько долго, чтобы стать осознанной, но вместе с ощущением стекающей по ягодице спермы внутри Апо трепетала тревога, что прежде, чем Майл возьмет его снова, она успеет вытечь из него полностью.    Глупая, совершенно дикая и несвойственная ему прежде тревога, с этим мужчиной она казалась такой естественной, ведь лишиться даже небольшой части его было ужасно и дико.    Апо сжимал вход так сильно, как мог, отвечая на поцелуи Майла, и, почувствовав это, мужчина разразился тихим смехом, выдыхая прямо в поцелуй:   — Не хочешь впускать меня? — игриво спросил он, слегка толкаясь бедрами в Апо. Получив в ответ отрицательный кивок и слабый стон, он улыбнулся, продолжая: — Или ты боишься, что потеряешь все, чем я заполнил тебя только что?    Признавать это было еще более неловко и стыдно, чем испытывать внутри себя, и Апо потянулся за новым пылким поцелуем, чтобы это стало мужчине красноречивым ответом.    — Ты просто невероятный, — Майл на выдохе произнес в его губы, сжимая ладони на коже Апо и сминая ее до сладкой боли. — В следующий раз я заткну тебя пробкой, чтобы ты повсюду ходил с моей спермой внутри и знал, чей ты.    — Пожалуйста, — неосознанно пробормотал Апо, ерзая на члене мужчины и внутренне сгорая от нетерпения. — Майл…   — Ну же, впусти меня, — тоном почти умоляющим, но вместе с тем не терпящим возражений попросил Майл. По ему скульптурно красивому лицу стекали капельки пота, плечи и спина были напряжены, и подтянутые мышцы будоражили воображение Апо, заставляя его желать почувствовать каждую из них у себя под ладонями.    Он медленно поддался, расслабляясь и позволяя напряженному крепкому члену погрузиться внутрь него практически сразу до основания. Он думал, что Майл будет с ним бережнее, учитывая их позу и вероятность того, что их могли услышать за дверью, но мужчина, кажется, абсолютно плевал и на звуки, и на то, что держал в своих руках вес почти равный своему собственному, начиная двигаться быстро и резко, не щадя тонкие чувствительные стенки входа и вбиваясь в них, как в последний раз.    Апо тоже стоило наплевать на всех, кто мог их услышать, потому что его голос тут же начал срываться на крики при каждом, каждом чертовом толчке Майла в него. Сильные руки мужчины держали его на весу и подначивали скакать на члене, его голова и спина то и дело ударялись об стену, а легкие горели от рваных вздохов, но он двигался в том темпе, в котором Майл хотел его: жестком, животном, почти неистовом.   Их влажные от пота тела сплелись в единое целое. Пальцы Апо беспорядочно сжимали каждый миллиметр Майла: его волосы, шею, плечи, спину. Ноги болтались в воздухе все больше с каждым следующим толчком, а задница под руками Майла ныла от боли. Чем дольше стоящий колом член попадал по его простате, тем сильнее становились его стоны и крики. Он просто не мог заткнуться, потому что сумасшедшая смесь ощущений сводила его с ума и их единственным выходом был его голос.    — Ах, ах, а-ах, да, — без остановки стонал Апо, срываясь то на хрипы, то на шепот, ловя ртом каждый звук наслаждения, что издавал Майл. Его член бесконечной пыткой потирался о торс мужчины, и он утопал в волне надвигающегося оргазма, вися буквально на волоске от потери всех ощущений, кроме одного единственного. — Я близко…   — По, — приглушенно зазвучало в ответ его имя, и, произнесенное голосом настолько низким и полным неописуемого наслаждения, оно заставило Апо задрожать в руках мужчины, вжимаясь в него еще крепче, сжимая его внутри до боли. — Вот так, детка, бери все, что тебе нужно…   И вместе с тем, как сознание Апо окончательно помутилось, жесткие толчки в его простату сбились с ритма и стали хаотичными, рваными и беспорядочными, его низ живота свело от нахлынувшего на него как цунами оргазма.    — Ма-аайл-х…   Один, второй, третий сорванный на стон крик, выдолбленный из него отрывистыми движениями в до боли чувствительный вход, и Майл кончил следом за ним всего несколько мгновений спустя, показавшихся Апо вечностью.   Каждая клеточка его тела была в агонии, мышцы затекли и дрожали как в припадке, а растраханное колечко мышц пульсировало и жгло, но Апо чувствовал себя живым настолько, что невозможно было подобрать слов, чтобы описать его чувства.    Майл крепко сжимал его тело и не вытаскивал член из него до тех пор, пока они оба полностью не отдышались, а его сперма, кажется, пожизненно не впиталась в Апо как в губку. Он знал, что мужчина сделал это намеренно. Что его маленький липкий страх потери засел у того на подкорке, и теперь у Апо не было ни шанса отделаться от участи, которую Майл для него готовил. Но, если честно, даже если бы этот мужчина оказался самим дьяволом, Апо боготворил бы его несмотря ни на что.