5. Путь Правой Руки
Посланный сперва
Ветку вишен отдал мне,
А письмо потом.
Мантия мастера Теобальда давно потеряла белый цвет и выглядит скорее серой. Тем более странно слышать, как он, прохаживаясь между рядами длинных столов, говорит: — Мы, маги Белой Ложи, придерживаемся определенных принципов. Вам необходимо их вытвердить и соблюдать всегда и во всем неукоснительно и беспрекословно, иначе того и гляди окажетесь в Черной Ложе. Мы следуем Путем Правой Руки. Это означает, что мы всегда сверяемся с высокими принципами морали, и соблюдаем законы и волю богов, а не придумываем свои собственные оправдания и причины своим поступкам. Это значит, что над вами всегда есть кто-то больше и светлее вас, и вам необходимо… Что такое, мастер Маджере, почему ты перестал писать? Рейстлин сидит с краю, за ближайшем к учительскому месту столом, и внимает, кажется, внимательнее остальных наглецов. Такого ученика бы любить за его усердие и талант, однако…. Однако. Теперь его перо уже какое-то время остается замершим над бумагой, а сам он внимательно смотрит на учителя. В классе душно, тягостно, почти невыносимо. Через распахнутые в прохладный летний день окна в помещение попадает не так много воздуха, так как окна узкие, слегка нелепые и вытянутые почти что до потолка.Где-то гудит одинокая муха. — У меня есть вопрос, мастер Теобальд. Мастер Теобальд кривится — на вопросы Маджере у него редко находится ответ. — Ну… — слегка колеблется он, раздумывая, не стоит ли запретить такие разговоры, однако, сдается: — Слушаю. — Можно ли также узнать о принципах Пути Левой Руки, учитель? — вежливо спрашивает Рейстлин. — А о принципах левой ноги узнать не хочешь, — хмыкает кто-то из учеников позади, но Маджере и бровью не ведет. — Это зачем еще, Маджере? — схмуривает брови мастер Теобальд, устремив на Рейстлина суровый взгляд. — Его используют черные маги и ренегаты, которые суть — мерзость перед богами. Ты в своем уме? Для чего тебе об этом знать? — Чтобы сравнить, учитель. И проанализировать… — Нечего тут тебе анализировать. Еще что. — Но разве следование Путем Правой Руки не должно быть осознанным, мастер? — не отступается Рейстлин, и Теобальд начинает раздражаться. Чувствует, что его завлекают в некую ловушку. — Должно, конечно же, что за вопрос, мастер Маджере. Думать головой надо всегда. — Но ведь это возможно только если известна нежелательная альтернатива, наставник, так как это необходимое условие свободного и ответственного выбора. — Еще что, — теряется и повторяет мастер Теобальд и прибегает к своему излюбленному способу завершения нежелательных дискуссий, то есть, к крику: — Чем задавать глупые вопросы, лучше молчи и записывай! Я тебя еще расспрошу, что ты запомнил из занятия! — Хорошо, мастер Теобальд, — послушно шелестит Рейстлин, и учитель не сомневается, что он-то как раз запомнил все. Даже придраться не к чему. *** После занятий Теобальд манит Рейстлина подойти: — Тебя, мастер Маджере, попрошу остаться. Рейстлин притормаживает, ловко меняет траекторию в потоке учеников, радостной гурьбой валящих к выходу, уворачивается от чьего-то тычка и подходит к учителю. Прижимает к груди записи и пару книг, чуть склоняет голову, дожидаясь, когда наставник изложит свое дело. Теобальд задумчиво трет подбородок, словно колеблясь, медлит, пока остальные покинут комнату. За окнами уже слышны крики довольных окончанием уроков юных магов, которые пускаются тут же играть в мяч. Когда класс пустеет, он кивает Рейстлину. — Положи это. У меня есть к тебе разговор, мастер Маджере. Сядь, что ли. Рейстлин, если и удивлен предстоящим разговором, никак этого не показывает. Он аккуратно кладет свои вещи на край учебного стола и опускается на ученическую скамью, прячет руки в рукавах и ждет, когда наставник соизволит пояснить, что ему понадобилось. Он уже несколько недель как вернулся в школу, и после болезни на его и так обычно худом лице остались одни глаза. И после того, что у них там случилось, конечно. Теобальд слышал обо всем, что произошло в семье Маджере и не ждал ученика обратно скоро. — Ты, Маджере, еще не думал об Испытании? — спрашивает Теобальд напрямик, опускаясь напротив. — Думал, мастер Теобальд, — спокойно отвечает Маджере, слегка кивнув. — Так. И что надумал? Рейстлин, к удивлению, почему-то опускает взгляд, словно его в чем-то обвинили или застали на чем-то дурном, и рассматривает рукава своей мантии, конечно, не кипенно-белые, но аккуратно и тщательно приведенные в порядок, на фоне которых рукава Теобальда выглядят особенно посеревшими и неряшливыми. Рейстлин некоторое время молчит, стараясь не кривиться от запаха старого бренди и лука, который исходит от учителя. Потом поднимает взгляд: — Я бы хотел пройти его, как и все маги. Но ведь нужно дождаться приглашения. Простите, наставник, но вы рано задали этот вопрос. — Поучи меня еще, — Теобальд хмыкает и снова трет подбородок, словно сомневаясь: вот его на Испытание? ведь не выживет? не сможет? куда ему? — Спрашиваю, потому что вот. Учитель шуршит мантией, копаясь в во внутренних карманах, и наконец достает небольшой свиток, перехваченный белым шнуром, перекидывает его Рейстлину. Тот чувствует, как сердце пропускает удар, и подхватывает письмо. Бумага — хорошая, очень дорогая, плотная, белый шнур прихвачен печатью из белого же воска, на которой оттиснута гордая сияющая башня. Вдоль свитка аккуратная вязь вычурных букв: “Мастеру Рейстлину Маджере, ученику Ложи Белых Мантий”. — Спасибо, учитель. Письмо прилично прочитать здесь, к тому же дома это будет сделать довольно затруднительно. Маджере извиняется, ломает печать, и воск трескается под пальцами. Разворачивает свиток и пробегается глазами. Сам текст стандартный, Рейстлин читал его в книгах, но — да! — это именно оно, приглашение на Испытание в Вайрет, в Башню Высшего Волшебства. Долгожданное, вожделенное, то, о чем мечталось и чему не верилось. Но взлетевшее, было, на крыльях сердце словно тянет обратно мыслью: “А что же скажет Карамон? А что Карамон сделает?..” Рейстлин аккуратно сворачивает свиток и наклоняет голову: — Спасибо вам, мастер Теобальд. Теобальд очень рад, что Маджере получил это письмо. Мальчишка вечно сует свой нос, во всем копается, задает вопросы, которые выбивают наставника из колеи напрочь — ему надо учиться, пока не докопался до чего-нибудь не того. И хорошо, если не здесь. Пусть задает свои вопросы архимагам в Конклаве, а не в его школе. А с Теобальда хватит вот этих вот “Порталы исключают категорию пространства в момент своего действия или преображают?”, “Если божественность является абсолютной, но, очевидно, подверженной ограничениям, так как богиню Такхизис заточили в Бездне, то может ли стать богом кто-то, кто не являлся им изначально?”, “Если изначально не существовало ничего, то как боги могли стать темными и светлыми раньше, чем создали концепцию добра и зла?”... — Ну? Поедешь? — спрашивает он. Что скажет Карамон? А что Карамон сделает? В классной комнате душно, так что, должно быть, от духоты сердце вдруг подскакивает куда-то к горлу. Через распахнутые узкие и высокие окна проникает совсем мало воздуха. — Думаю, учитель, что Путь Правой Руки велит мне сделать это, — отвечает Рейстлин.