***
Едва открыв глаза, Генитиро тут же ощутил запах гари. Ловя лицом кусочки пепла, он стоял и смотрел, как горит замок Асина, осаждённый солдатами министерства. Не было даже воплей людей — все, кто мог бы кричать, уже давно сложили головы на разорённых улицах. Матери, прижимая к груди детей, в отчаянии молили о спасении. Отцы, превозмогая страх, встали в ряд и дали бой, но что они могли без своего повелителя? Один за другим его верные командиры падали ниц, лишённые голов на плечах, и все они перед смертью произносили лишь одно слово. — Почему… — Почему ты нас не спас? — Почему тебя не было с нами? — Ты должен был умереть с нами. — Должен был умереть… умереть… умереть.. Ужас, охвативший наследника клана, лишил его дара речи наряду с возможностью двигаться, а резко навалившийся груз вины и стыда придавил его к земле, заставив в изнеможении упасть на колени. Последним ударом стала фигура Иссина, виднеющаяся у подножия холма, с которого на него смотрел внук. Не произнося ни слова, лишь смеряя неблагодарного приёмыша презрительным взглядом, Иссин Асина без колебаний вошёл в огонь и исчез в нём, так и не издав ни звука. Мужчина находился в таком шоке, что лишь увидев падающие на землю крупные слёзы, понял, что плачет. Лишь треск огня, охватившего доверенные ему земли, остался с ним, однако совсем скоро исчез и он. Бывший наследник клана Асина остался в абсолютной тишине. Бывший, потому что наследовать было больше нечего. Нечего больше защищать. Некем больше командовать. Не к кому больше возвращаться. Он остался один. В его жизни больше нет цели, нет союзников, нет дома. Нет семьи. Нет ничего. Он абсолютно один. И это осознание пробуждает в Генитиро желание достать из ножен катану, взглянуть на своё лицо в блеске металла, поднести лезвие к животу и… — Нет… Нет… Я ещё могу всё исправить… Я могу… Я должен… Я должен исправить… Мужчина раз за разом повторял эти слова, словно мантру, находясь в состоянии полудрёмы, как вдруг, дёрнувшись всем телом, он покинул царство сна. Оказавшись вышвырнутым из царства кошмара обратно в суровую реальность, Генитиро не только не расстроился, но и обрадовался. Во сне его ни на секунду не отпускало чувство беспомощности, бессилия и абсолютного отчаяния. Здесь же, в реальном мире, он всё ещё мог что-то сделать. Он всё ещё мог исправить свою ошибку. Резко поднявшись и забросив лук на плечо, мужчина продолжил свой путь. И несмотря на то, что в холодном, засыпанном снегом лесу не было ни намёка на пожар, Генитиро всё равно мерещился едва ощутимый запах гари. А стоило ему только закрыть глаза на секунду, даже для того, чтобы моргнуть… как картина горящего замка вновь оживала в его голове. Поэтому он старался не закрывать их ни при каких обстоятельствах и даже моргал настолько редко, что глаза начали весьма ощутимо болеть.***
В какой-то момент своего пути Генитиро удалось выйти на лесную дорогу. Признаться честно, столь неожиданное открытие не на шутку смутило его. Дорога? Посреди леса? Звучит странно. С другой стороны, на снегу были следы телеги, да и тропа была достаточно широкой. Судя по всему, этой дорогой когда-то пользовались достаточно часто, чтобы на ней не осталось ни следа мелких деревьев, кустов и так далее. Чувство долга говорило Генитиро, что он должен продолжать двигаться в своём направлении, однако логика весьма справедливо указывала ему на то, что если он срочно не восстановит свои силы и не подкрепится, то попросту не дойдёт до конца своего пути. Скрепя сердце, мужчина направился по тропе, примерно в сторону северо-запада. Обрубленное деревце согнулось именно в том направлении, поэтому Генитиро сделал вывод, что кто бы ни проходил здесь последним, он направился именно туда. В идеале мужчина рассчитывал найти вдалеке небольшую деревеньку или хотя бы охотничью хижину. Тем не менее, мужчина не рассчитывал всерьёз наткнуться ни с того ни с сего на нечто подобное, поскольку исходил из мысли, что чем меньше ожидания, тем меньше разочарования. Однако же… идти по протоптанной тропе было куда приятнее. Генитиро брёл и брёл. Он встал на ноги ранним утром и путешествовал без отдыха уже около четырёх часов. Тусклое солнце маячило вдалеке, однако холодный лес был захвачен предрассветными сумерками, потому путь мужчины был довольно неясным. Тем не менее, он видел следы колёс и людей. Повинуясь неведомому инстинкту, наследник клана Асина поднял взгляд от дороги и взглянул вперёд. Увиденное заставило его остановиться и насторожиться. Примерно в ста метрах впереди мужчина увидел перевёрнутую набок телегу. Судя по всему, телега была гружёна разными товарами, однако сейчас вокруг неё валялся один лишь хлам — доски, ткани и… Тут взгляд Генитиро ожесточился и он потянулся рукой к колчану. На снегу около телеги была кровь. Много крови. Однако никаких тел поблизости. Всё это выглядело слишком подозрительно. Вот только, сколько бы мужчина не всматривался в пространство между деревьями, плотная хвоя и густые тени не позволяли ему рассмотреть ровным счётом ничего, а восходящее солнце было пока ещё слишком слабо и никак ему не помогало. - Берегись! — прокричал откуда-то спереди женский голос, который он, как будто бы, уже где-то слышал, однако стоило только Генитиро повернуть голову в его сторону, как он тут же заметил стрелка, притаившегося за кронами деревьев. Свист стрелы донёсся до ушей воина. Если бы он заметил стрелка хотя бы секундой позже, то точно не смог бы уклониться. Перекатившись в сторону, Генитиро тут же выхватил из-за спины лук, натянул тетиву и выпустил уже свою стрелу, запомнив точное место, где он видел вражеского лучника. Мужчина так и не услышал крика боли, однако давно знакомый чавкающий звук подсказал ему — стрела вошла в голову и пробила мозг. И этот звук Генитиро нравился куда больше. В этот момент, выныривая из укрытий в глубоком снегу, спрыгивая с верхушек косматых деревьев, к нему на встречу начали бежать разбойники. Генитиро тихо выругался. Их было куда больше, чем он рассчитывал, и в любой другой ситуации он бы не счёл это за проблему. Чего ему стоит срубить головы нескольким десяткам крестьян? Вот только проблема — рубить ему было нечем, поскольку меч мужчина утратил, когда упал в обрыв после сражения с тем призраком, гори она синим пламенем. Чуть подумав, наследник клана Асина пришёл к выводу, что единственной разумной тактикой в данной ситуации будет постоянно наращивать дистанцию, одновременно выпуская стрелы. С силой оттолкнувшись, мужчина отпрыгнул на пару метров назад и, всё ещё находясь в воздухе, выпустил три стрелы. Каждая из них нашла свою цель в виде артерии на мужской шее, открытого глаза или бреши в броне, однако толку от этого было мало — нападающих было всё ещё много, просто до одури много. Человек пятнадцать, не меньше. «Ну, теперь уже двенадцать», — с усмешкой подумал Генитиро. — «Главное продолжать поддерживать дистанцию и убивать их по одному. Они слишком медленные, им за мной не угнаться.» Стоило только мужчине найти оптимальную тактику, как с одной из еловых вершин на него упал низкорослый мужчина — один из профессиональных убийц, которых Иссин Асина называл «крысами» и которые, в основном, промышляли наёмными убийствами, работая чаще всего на Министерство Японии или выполняя задания для Храма Семпо. Меньше всего Генитиро заботило сейчас, откуда здесь взялся этот коротышка. А вот заботило его по-настоящему, так это нож, который мелкий ублюдок воткнул ему в шею и придавил к земле. Злостно зарычав, Генитиро ударил стоящего на нём ассасина локтём и, перевернувшись, достал из колчана стрелу и вонзил её в глаз убийцы. Толпа разбойников, тем временем, приблизилась к нему почти вплотную, и тут мужчина понял, что прямого столкновения ему избежать уже не удастся. Исходя из этой мысли, наследник клана Асина с безумным криком ринулся вперёд, чего бандиты, судя по их оторопевшим, испуганным лицам, совершенно не ожидали. Застав противников врасплох, Генитиро вынул из колчана две стрелы — по одной в каждую руку — и вывел из строя двух бандитов, пробив шею каждого из них навылет. Затем, выхватив из всё ещё тёплых, но уже безвольных рук тупой меч, мужчина воскресил в своей голове технику Томоэ. В технике «Парящей смерти» было пять ударов. Пять идеально точных, прилетающих с разных сторон разрезов. Каждый из них достиг своей цели, убавив число всё ещё живых головорезов ещё на пять человек. Однако именно в эту секунду оставшиеся семеро бандитов наконец отошли от шока и бросились в сторону Генитиро, навалившись на него толпой. Генитиро срубил ещё две головы, прежде чем острая боль пронзила его тело. Трое бандитов нанесли ему по одному удару, оставив на шее, правом плече и середине груди глубокие порезы, а оставшиеся двое пронзили живот мужчины. Наследник клана Асина выхаркал изо рта обильную порцию крови, но меча не выронил. Занеся клинок над головой, Генитиро вонзил его в рот одного из бандитов, так что конец прошёл через затылок и вышел с другой стороны, и, убрав наконец пальцы с рукояти, выхватил из колчана ещё одну стрелу, которой тут же пробил висок второго головореза. Хорошие новости — перед ним осталось всего трое противников. Плохие новости — у него больше нет меча, стрел, а ещё из его живота до сих пор торчат два клинка. «Два клинка…» — мужчина опустил голову, так что покрытые кровью и снегом волосы упали на лицо, и взглянул на мечи, которые пронзили его насквозь. Идея вынуть клинки и использовать их пришла как-то сама собой. Последние трое бандитов уже и не думали сражаться. Уставившись на абсурдно живучего мужчину, который, даже несмотря на все раны, покрывающие его тело, всё равно отказывался умирать, они, вдруг, развернулись и бросились бежать, крича что-то про «красноглазого демона». Взбешённый до предела, Генитиро, полностью утратив рассудок, побежал вперёд. Нечеловечески сильные ноги донесли его до врагов в мгновение ока. Нечеловечески сильные руки совершили несколько взмахов подряд и с лёгкостью разрубили тела трусливых головорезов напополам. Поняв, что врагов больше не осталось, Генитиро вздохнул, выпустив наружу облако пара. Нечеловеческие красные глаза окинули поле боя флегматичным взором. Обезображенные трупы валялись тут и там. У всех на лицах застыло выражение агонии и непостижимого ужаса. Оглядевшись по сторонам ещё один раз, Генитиро обратил наконец внимание на клинки у себя в руках. Дешёвые короткие мечи были покрыты зазубринами и человеческой кровью. Во втором была вина Генитиро. В первом — нет. Очевидно, предыдущие хозяева этих клинков пользовались ими довольно часто, пуская в ход по любому поводу, однако совершенно не умели или же не хотели ухаживать за ними, видимо, рассчитывая накопить денег и купить оружие получше. Для них — бандитов с лесной дороги — это был лишь расходный материал, однако для Генитиро это было нечто куда более весомое. Иссин ещё в детстве преподавал ему науку о правильном обращении с мечом. Увидь он то, в каком состоянии были эти клинки, скорее всего, побледнел бы от злости. В отражении металла мужчина увидел две красные, горящие ярким пламенем точки. То были его собственные глаза. Бросив на два клинка пристальный, оценивающий взгляд, Генитиро выбрал из них наименее тупой и оставил его, а второй хладнокровно бросил в снег, не удостоив его более ни единой крупицей своего внимания. «Никогда не был любителем парного оружия», — подумал Генитиро и, без особой брезгливости, но и без капли сожаления переступая через трупы, устремился вперёд, между делом выдернув у себя из шеи нож, который вонзил в него тот коротышка. Мужчине всё ещё было интересно, куда ведёт тропа. Но что куда важнее, он всё ещё не мог позволить себе останавливаться. Он должен был идти. Идти вперёд. А вот куда это «вперёд»… Этого он не знал. Однако рассчитывал вскоре выяснить.***
Генитиро спал. Или, по крайней мере, находился в состоянии максимально расслабленном по сравнению с тем, в коем он пребывал обычно. Тем не менее, он сохранял бдительность. Даже сейчас, когда его глаза были закрыты, тело было расслаблено, а рассудок охватило приятное забытье, он всё ещё слушал. Он всё ещё был напряжён, будучи готовым в любой момент сорваться с места и ринуться в бой. Рана на шее зажила первой. Воды молодости в первую очередь обращали внимание смертельные раны, а уже потом постепенно залечивали всё остальное. Именно поэтому на его плече и груди всё ещё находились рубцы. Отверстия, куда вошли и откуда вышли клинки бандитов, превратились в четыре сравнительно небольшие точки, едва ли напоминавшие следы ранений, которые для любого другого человека оказались бы смертельными. Генитиро лечился. Медленно, болезненно, но лечился, постепенно восстанавливая силы. Но даже сейчас он всё ещё оставлял какую-то часть своего сознания бодрствующей на тот случай, если где-то рядом появится опасность. Если бы, вдруг, где-то в лесу хрустнула ветка, он бы непременно это услышал и проснулся. Холодные тонкие пальцы невесомо скользнули по плечу воина, а после сложились в ладонь, прижавшуюся к рубцу, оставленному чужим мечом. Прикосновения женщины были едва ощутимы, практически призрачны, потому Генитиро их и не почувствовал. А рубец на плече, тем не менее, с каждой секундой становился всё меньше. Он всё светлел и светлел, сжимался и сжимался, пока и вовсе не исчез, не оставив ни единого напоминания о своём некогда весьма болезненном существовании. Грудь бледной девы широко раскрылась, а после её покинул неслышимый, невыносимо тихий выдох, который, однако, не оставил за собой облачка пара. Затем белые хрупкие пальцы сдвинулись правее и ещё ниже. Длинный разрез пересекал грудь мужчины от плеча до рёбер с другой стороны и заживал хуже всех прочих ран, коими он был покрыт. Скользнув по неровной коже столь нежно, столь незаметно, что это едва ли можно было считать прикосновением, женщина вновь сложила пальцы вместе и на этот раз задействовала сразу две руки, приложив обе ладони к груди наследника клана Асина. Рана заживала долго. Ей пришлось приложить все свои усилия, чтобы исцелить её. Слишком ужасным был этот разрез. Однако же в конце концов она смогла излечить его, пускай после этого её дыхание, всё такое же тихое и невесомое, стало тяжёлым, а накатившаяся на тело усталость чуть не заставила её свалиться на бок. Поддавшись искушению, женщина подняла руку. Совсем чуть-чуть, чтобы не разбудить, погрузила пальцы в липкие от крови волосы. Отведя ладонь в сторону, лёгким движением руки смахнула ледяные капельки инея, окрашенного в багровый. Одна волосинка спала на лицо Генитиро, едва ощутимо ударившись о лоб. Генитиро резко открыл глаза и тут же всё понял, однако, по какой-то неведомой причине, не торопился тянуться рукой к мечу. — Кто ты такая? — спокойно, но отчётливо произнёс он, глядя в лицо женщины, сосредоточив всё внимание на игре бликов в изумрудных глазах. — Я ведь уже говорила… — обиженно прошептала она. — Ясно, — со вздохом ответил мужчина. — Полагаю, я задал неправильный вопрос. Что ты такое? Женщина вздрогнула от его вопроса и на секунду отвернулась, словно бы собираясь с мыслями. Когда их взгляды снова встретились, на её лице стояла грустная улыбка, а тонкие пальцы уже без всякого зазрения совести теребили тот самый локон, спавший на лицо Генитиро. — Ты ведь уже и сам всё понял… не так ли? — одними губами произнесла она. Генитиро на секунду отвернулся в сторону, словно бы собираясь с мыслями, а затем коротко кивнул.