Долгая ночь

— Я покажу этот приём всего один раз, — произнесла женщина, взглянув мальчику прямо в глаза. — Смотри внимательно и запоминай. Не упусти ни единой детали. Иссин Асина ещё сильнее сжал рукоять катаны. В это было трудно поверить, но он был по-настоящему напряжён. Глубоко вдохнув, великий мечник занял стойку. В сражении с таким противником, как Томоэ, любая ошибка могла стоить жизни, поэтому мужчина решил начать бой со своей самой быстрой техники. В мгновение ока преодолев расстояние между ними, Иссин совершил два разреза, которые, наложившись друг на друга, образовали своего рода крест, что и породило название этой техники — «Крест Асина». Томоэ с лёгкостью отразила оба удара, тут же ответив выпадом, который бы непременно пронзил сердце святого меча, если бы тот не уклонился в сторону. Генитиро был в ужасе, но в то же время испытывал благоговение перед иноземным искусством. Ни один из противников не мог заставить Иссина уклониться от удара — мужчина всегда принимал атаки соперника и с лёгкостью отражал их. Но атаки Томоэ обладали такой скоростью, что даже Иссин Асина не обладал полной уверенностью в том, что ему удастся их отразить. С этой секунды бой начался по-настоящему. Назвав его своим внуком, Иссин Асина начал готовить мальчика к тяжёлому бремени главы клана и помимо лучшего образования озаботился и тем, чтобы будущий наследник овладел также и мастерством меча. Тренировки Генитиро по признанию многих слуг замка были слишком тяжёлыми для ребёнка, однако он уже давно принял это как данность, тем более, что от них действительно был толк. В свои восемь лет маленький Генитиро уже вышел за рамки обычного мечника, так что одолеть его в бою могли лишь некоторые из генералов армии Асина. Но картина, развернувшаяся перед его глазами, погрузила мальчика в смятение. Это был совсем другой уровень. Иссин и Томоэ раз за разом обменивались ударами, большую часть которых Генитиро даже не успевал заметить. Лишь непрекращающийся звон клинков доносился до слуха мальчика. Чужеземная воительница откровенно подавляла величайшего воина эпохи сенгоку, однако стоило отметить, что и Иссин не раз был близок к тому, чтобы нанести ей смертельный удар. Вдруг, Томоэ отпрыгнула назад и бросила в сторону мальчика короткий взгляд. «Смотри внимательно,» — словно передала ему свои мысли девушка, пришедшая с облаков, отведя клинок максимально далеко назад. Увидев в неожиданном отступлении женщины возможность для атаки, Иссин тут же ринулся к ней, но в этот момент Томоэ извлекла меч из ножен. То, что произошло дальше, Генитиро не мог даже описать. Атака воительницы едва ли походила на искусство меча, на что-то такое, чему мог научиться обычный человек, скорее напоминая магию. Взлетев в воздух, Томоэ, как будто призвала силу ветра, после чего, наполнив его силой свой клинок, завертелась в убийственном танце. Трижды женщина обернулась вокруг своей оси, ни разу не коснувшись земли, и как раз три удара совершил по её приказу ветер, в котором плыли лепестки опадающей сакуры. Впервые с момента начала этого боя на пол башни пролилась кровь. Кровь Иссина. Ценой огромных усилий святой меч сумел отразить второй и третий удар, но первый всё же достиг его груди, в следствие чего там образовалась широкая и крайне длинная рана, из которой непрерывно вытекала кровь. Иссин Асина сдавленно рыкнул. Бой продолжился, и по его окончанию победу всё же заполучил Иссин, пускай и с большим трудом, однако в памяти Генитиро, подобно клейму, отпечатался тот момент, когда Томоэ взмыла в воздух. По всем заветам искусства меча было очевидно, что эта техника не могла быть создана человеком, а потому человек чисто физически не мог ей овладеть, однако мальчик всё равно потратил годы тренировок в попытке повторить её. Тем не менее, как бы он не старался, ему так и не удалось овладеть танцем сакуры. Он познал искусство призыва молнии, в какой-то мере освоил технику облачного вихря, преобразовав её в менее грациозную и более медленную, но такую же смертоносную технику парящей смерти. Однако танец сакуры так и остался недоступным Генитиро, подобно вершине, которую никогда не покорит ни один человек. Спустя пару лет Томоэ ушла. Странную чужеземку и так не взлюбили в землях Асина, а уж когда цель её пребывания здесь исчерпала себя, у неё не осталось ни единой причины оставаться здесь. Таинственная женщина пришла из ниоткуда и ушла в никуда, посеяв бурю в душе мальчика, однако он навсегда запомнил те приёмы, которыми она владела, пускай даже и не смог изучить их в полной мере.

***

Генитиро проснулся и тут же попытался встать, однако не до конца сросшиеся кости и разорванные мышцы на любое движение реагировали такой жгучей болью, что любой другой на его месте, наверняка, сошёл бы с ума, но наследник клана Асина лишь резко выдохнул и с шумом втянул воздух, издав приглушенное рычание. — Прошу, не двигайся! — воскликнул женский голос. Широко распахнув глаза, Генитиро потянулся рукой к клинку, но обнаружил на его месте лишь пустое пространство. Возмущение и гнев накрыли наследника клана Асина с головой, как только он понял, что его обокрали, пока он находился без сознания и ничего не мог сделать. — Где мой меч, женщина?! — взревел он. — Пожалуйста, не двигайся! — взмолилась женщина. — Тебе нужен отдых! — Я спрашиваю… Где. Мой. Меч, — уже тише, но от того ещё более ужасающе, чеканя каждое слово, прошипел Генитиро и впервые поднял взгляд на незнакомку. Женщина, судя по всему, испугавшись его красных глаз и того выражения, что было сейчас на его лице, уронила таз с водой, который до этого держала в руках, лишь каким-то чудом не расплескав содержимое, а после осела на пол. Её лицо Генитиро видел впервые, хотя оно казалось мужчине отчего-то знакомым. Дрожащие уста попеременно открывались и закрывались, но изо рта женщины не выходило ни звука, а и без того бледное лицо вдруг стало невероятно белым, совсем как у мертвеца. — К-клянусь, я не знаю, где он! Я нашла тебя на дне ущелья и принесла сюда, но никакого меча рядом не было. — Проклятье… — не сдержавшись, выругался Генитиро и опустился обратно на спину. Повернув голову, он увидел лежащий около стены лук и колчан со стрелами. По крайней мере, он не был полностью безоружен. — Где я нахожусь? — В хижине в лесу. — Ты живешь здесь? — спросил мужчина и зачем-то добавил. — Ты отшельница? — Здесь давно никто не живёт, — неопределённо ответила незнакомка. Генитиро тяжёло вздохнул. Не потому, что разговор с этой женщиной утомил его, а потому, что его рёбра упирались ему в лёгкие, и каждое движение, в том числе дыхание, приносило боль. Как ни прискорбно, процесс заживления шёл крайне медленно. В этом был главный минус вод молодости. Молодой господин был готов рискнуть, прекрасно зная, что осадок вод первоисточника может как даровать ему бессмертие, так и свести с ума. Но даже несмотря на успешный результат, преимущества, которые получал испивший вод молодости, были сильно ограничены и не шли ни в какое сравнение с истинным бессмертием. Да, изъеденные червями люди и правда воскресали после смерти и, да, они были сильнее и быстрее обычных людей, но организм не воспринимал эффект вод как естественный процесс. Если кровь дракона, попадая в организм человека, ассимилировалась с ним и улучшала его во всех аспектах, то принятие вод молодости представляло из себя грубое вмешательство в работу человеческого тела, из-за чего его эффект был совершенно непредсказуемым, и даже при успешном стечении обстоятельств процесс регенерации шёл невыносимо долго, причиняя адскую боль. До этого наследник клана Асина не обращал внимания на возню женщины, занимавшейся чем-то на периферии его зрения, но теперь, когда она подошла к нему вплотную, села рядом и начала зачем-то тянуть в его сторону руки, он оказался вынужден оторваться от своих мыслей. — Что, по-твоему, ты делаешь? — грубо произнёс Генитиро, схватив незнакомку за запястье. Женщина от неожиданности моргнула и плотно сжала губы. В её руках была мокрая тряпка, а рядом с телом лежащего мужчины стоял тот самый таз, в котором плескались вода. Какое-то время незнакомка молчала, переводя взгляд то на свою руку, то на лежащего перед ней мужчину, но спустя пару секунд к ней, пускай и не в полной мере, вернулась способность говорить. — Хочу промыть раны, — сдавленно прошептала женщина. — Нет нужды, я вылечусь сам. Полагаю, ты уже заметила, что на мне куда меньше ран, чем было сразу после падения. — На самом деле, Генитиро не знал, так ли это, но он понимал, что за то время, которое он здесь находится, воды молодости уже должны были произвести какой-то эффект. — Да, но… — Никаких «но», — отрезал мужчина. — Не прикасайся ко мне. Мне не нужна твоя помощь. Незнакомка ещё некоторое время поколебалась, но затем, поджав губы, ушла в другую комнату. Вскоре после этого ушей мечника достиг звук открывающейся двери, а вместе с последовавшим за этим рёвом сквозняка в хижину проник ужасный пронизывающий ветер, заставивший мужчину съёжиться от холода. Женщина вернулась через несколько минут, разбудив своим приходом успевшего немного задремать воина. На этот раз у неё в руках была небольшая фляга, которую она, склонившись над его телом, поднесла к губам Генитиро. — Что это? — с сомнением спросил мужчина. — Вода. Обычная вода, — заверила его незнакомка, а после уже более добрым голосом добавила. — Ты ведь, наверняка, хочешь пить? — Кто позволил тебе фамильярничать со мной? Я Генитиро Асина — внук Иссина Асина и нынешний глава клана, под чьим правлением находятся эти земли. На лице женщины в этот раз вместо страха вырисовывалось сожаление и, как показалось Генитиро, жалость. — Асина значит… — интонация, с которой незнакомка произнесла эти слова, не позволяла с точностью определить, что именно она чувствует в данный момент, но Генитиро то ли по привычке, то ли и без того раздражённый поведением этой незнакомки, потребовал разъяснений. — Что значит эта твоя пауза? Ты имеешь что-то против меня или нашего клана? Или, быть может, ты впервые слышишь об Асина? Откуда ты родом? Кто ты, вообще, такая? Вопросы лились неостановимым потоком, что было не свойственно Генитиро. Обычно, наследник клана Асина вёл себя довольно сдержанно. Можно даже сказать, что он относился к большинству происходящих с ним вещей совершенно безразлично. Однако события последних двух дней довели и без того напряжённый рассудок мужчины практически до его эмоционального предела, вследствие чего ему стало трудно удерживать бушующий в недрах его души гнев, раздражительность и подозрение. — Значит, ты меня не помнишь? — Нет, не помню, — резко ответил Генитиро, сильнее сжав запястье незнакомки, давая ей понять, что её вопросы вызывают у него злость. — И кто, ещё раз, дал тебе право разговаривать со мной столь развязно?! — Не помнит… — с болью в голосе отозвалась женщина, проигнорировав слова воина, после чего, неожиданно, схватила Генитиро за запястье — то самое, которое и до сего момента продолжало с силой сжимать её руку. — Послушай… я знаю, как это выглядит, но тебе нужно кое-что услышать. Когда-то очень давно я жила при дворе молодого самурая. Мы с мужем не знали никаких бед, а когда у нас появился ребёнок, мы стали по-настоящему счастливыми. Но затем… — тут голос незнакомки дрогнул. — Затем спустя всего пару дней мой муж пропал, а его тело так и не было найдено. Мой господин оказывал мне знаки внимания и искренне ненавидел моего ребёнка, так что я начала всерьёз беспокоится за его безопасность. С каждым днём ухаживания моего господина становились всё настойчивее, а его злоба по отношению к моему малышу всё сильнее. Переполненная страхом перед своим господином, я оказалась вынуждена бросить своё дитя на произвол судьбы, надеясь лишь на то, что какая бы участь его не постигла, это будет лучше, чем смерть. В глазах женщины стояли слёзы и это был первый момент с начала разговора, когда наследник клана Асина вгляделся в её лицо. Зрелая красота неизвестной женщины, подобная распустившемуся цветку, поразила мужчину. Это было лицо молодой госпожи, ни разу в жизни не бравшей в руки ничего тяжелее заколки, но никак не простолюдинки, чьи руки были покрыты царапинами. Прямой стан её тонкой фигуры невероятно контрастировал с неестественной бледностью её кожи и ещё сильнее с ужасающей бедностью её одеяния, состоящего, по сути, из одного только старого дырявого кимоно, обёрнутого таким же потёртым красным поясом. Дрожащие губы были в некоторых местах покрыты трещинами, но в глазах уставшего воина это делало их лишь красивее. По тем же причинам его никоим образом не смутили ни глубокие синяки под её глазами, зелёными, как листья лотоса, ни аккуратный шрам, пересекающий левую бровь. Незнакомка была прекрасна по-своему, и её простота в купе с изящностью привлекали молодого господина куда сильнее напускной миловидности и хрупкости тех девиц, чьи родители хотели породниться с наследником клана Асина и извлечь из этой связи свою выгоду. Опущенный взгляд женщины словно свидетельствовал о страхе встретиться с Генитиро глазами, но молодой воин по неведомой причине был абсолютно уверен в том, что причина этого страха отличается от той, к которой он привык. С тех пор, как он принял осадок вод молодости, многие люди стали бояться смотреть ему в глаза, но эта женщина до сего момента ни разу не отводила от них взгляд, опустив его лишь теперь, когда её история была почти окончена. — Зачем ты мне всё это рассказываешь? — наконец выдавил из себя мужчина. — Потому что… спустя столько лет я наконец-то встретила своего ребёнка, — голос женщины опустился до шёпота, а из глаз уже в полную силу хлынули слёзы. — Ты мне, наверное, не поверишь, но правда в том, что я твоя мать, Генитиро. А ты мой сын, которого я думала, что потеряла навсегда. Женщина протянула к мужчине руки, желая обнять его, но в этот момент настроение Генитиро кардинально изменилось. Его зубы заскрипели от злости, а в глазах загорелся нехороший красный огонёк. Выстрелив рукой в сторону лежащего неподалёку колчана, наследник клана Асина выхватил оттуда стрелу и выставил её перед собой, так что её наконечник оказался прижат к горлу незнакомки, так и застывшей с широко раскинутыми руками. — Я не знаю, кто ты такая и откуда в тебе столько наглости, но моя мать бросила меня, когда я был ещё ребёнком, закинув корзинку, в которой я спал, в повозку. Обнаружив посреди своего груза корзину с младенцем, возничий просто оставил меня на берегу горной реки, рассудив, что это не его проблема. Голос мужчины буквально горел ненавистью, а хватка на руке женщины стала настолько сильной, что её ноги подогнулись от боли. Тем не менее за исключением одного единственного короткого всхлипа, незнакомка оставалась на удивление молчалива, даже несмотря на то, что на её руке от силы сжатия молодого господина начал вырисовываться приличных размеров синяк. — В том месте редко проходили люди, а те, что всё же находились рядом в тот день, все до одного проходили мимо, — неторопливым, но до невероятного раздражённым голосом продолжал Генитиро. — Я мог умереть от голода, замёрзнуть насмерть или быть растерзанным стаей бродячих собак, которых было много в тех краях, но я выжил исключительно по милости Иссина Асина. Ни один человек в этом мире, кроме него, не пошевелил ради меня и пальцем, в то время как он не только спас мою жизнь, но и подарил мне дом и нарёк меня своим наследником. Я был всего лишь ребёнком — младенцем, который совершенно не мог защитить себя. Единственное, что было при мне — это корзина, в которой меня нашли, и ткань, в которую я был завёрнут и на которой было вышито моё имя. Отпустив наконец руку незнакомки, возомнившей себя его матерью, Генитиро встал на ноги. Процесс заживления был окончен, пускай он и занял довольно много времени. Оставив эту презренную женщину сидеть на своём месте, мужчина, не произнеся более ни слова, взял в руки лук и направился к выходу из хижины. Уже стоя около двери на улицу, молодой господин, повинуясь неясному порыву, обернулся и спросил. — Даже если на секунду предположить, что твои слова правдивы, и ты действительно моя мать, назови мне хоть одну причину не убивать тебя спустя столько лет? На лице женщины появилась горькая ухмылка. — Ничего, — сокрушённо произнесла она, так что мужчина едва её услышал. — Совершенно ничего. Незнакомка более не шевелилась. Она просто сидела на коленях с низко опущенной головой, словно бы ждала своей смерти от его рук, продолжая при этом сжимать в руках флягу с водой. Чего Генитиро не видел, так это того, что по лицу женщины продолжали медленно стекать слёзы, однако, так или иначе, наследник клана Асина решил оставить полоумную незнакомку в покое, рассудив, что её убийство не принесёт ему никакой выгоды. Выйдя из хижины обратно в тёмную снежную ночь, Генитиро оглянулся по сторонам. Его душу лелеяла хрупкая надежда, что женщина соврала или не заметила его меч, так что он сможет забрать его с собой, однако этим чаяниям было не суждено сбыться. Осознав, что теперь у него остался только лук да стрелы, мужчина, обуреваемый тяжёлой думой, ушёл в ночь, решив выкинуть встречу с незнакомкой из головы, однако, прокрутив у себя в голове их последний диалог, он неожиданно подметил странную деталь. Его сила куда больше силы обычного человека, так что от его сжатия на запястье женщины должен был остаться, как минимум, большой синяк, а как максимум, перелом. Он не сразу обратил на это внимания, но теперь, покинув хижину, понял, что на тонкой руке незнакомки не осталось ни следа. И в тот момент, когда она вернулась с улицы, её кимоно было сухим, а на волосах не было ни единой снежинки. «Неужели это она звала меня в том лесу…?» — подумалось Генитиро, однако он быстро прогнал ненужные мысли прочь. Путь наследника клана Асина был всё ещё далёк от завершения, так ещё и времени было до ужаса мало. Он не мог позволить себе останавливаться. Колебаться — значит проиграть, а проигрывать второй раз Генитиро был не намерен.